Чёрное и белое 2: Союз

Тихий писк приборов раздавался в светлой просторной комнате, наполненной резким запахом бакты и прочих лекарственных препаратов. Медицинские дроиды ездили туда-сюда, но уже без особой спешки - спешить-то ведь уже некуда и не к кому было, ведь единственная пациентка в палате лежала, не шевелясь и не подавая явных признаков жизни. Лишь подключённые к ней аппараты показывали то, что жизнь из тела до конца ещё не ушла - женщина до сих пор боролась. Она уже привыкла к этому - всю жизнь свою проводя в борьбе сознательно, невольно продолжаешь её и бессознательно. Даже если кажется, что все попытки уже бесполезны. — Ваш ребёнок? - акушер-тви’лек с сомнением посмотрел на почти двухметрового верзилу выше его на голову, выжидательно застывшего в дверях, глядя на него исподлобья. — Извините, но я буду вынужден сообщить в полицию, сэр, если вы откажетесь подтверждать родство. Мы тут младенцами не торгуем. Ни единый мускул не дрогнул на застывшем лице мужчины, кроме то и дело моргающего глаза, пересекаемого давним шрамом. — Мой. Моя дочка. ДНК на экспертизу можете брать хоть сейчас... если найдёте, откуда. - Геррера почесал всё-таки побритую негодяем Бонтери лысую голову и снял с рук перчатки, обнажая кое-как обтянутые кожзаменителем протезы. — Я конфликтов не желаю. Разбудите да спросите её, если уж на то пошло, вон, мамашу - он махнул рукой на еле дышащее тело. — Или нельзя? — Никак нельзя, сэр. Миледи в коме. Но если вы уж так хотите поговорить - через годика полтора-два, наверное, очнётся. По крайней мере, меддроид даёт именно такие прогнозы. Ондеронец вздохнул и натянул перчатки обратно. Промелькнувшая было в его мыслях надежда стремительно угасала с каждой секундой, но не до конца. Не может такая человечка, как Мон Мотма, просто так взять и умереть. Не в её это характере. По крайней мере, ему точно хотелось бы в это верить. — Ладно уж... Девочка-то хоть нормальная? - невнятно спросил он, вдыхая кислород через трубку и боком глаза косясь на кровать. — Ну, новорождённая? Что с ней там? — Девочка здоровая, смуглая, крепкая. Вылезла чуть ли не сама. - резво отбарабанил тви’лек, невольно вытянувшись во фрунт. Сразу было видно, что собеседник его производит впечатление военного лица (в чём медработник, собственно, и не сомневался). — На вас обоих похожа. Первый раз? — Второй. Первых я вообще в глаза не видел. Но тоже похожи, если уж на то пошло. - вполголоса пробурчал лидер экстремалов, начиная медленно выходить из себя. На болтовню настроения у него совершенно не было, но, как говорила Мон, «дипломатия помогает зачастую решать те вопросы, которые при попытке решения их насилием создали бы лишь дополнительные проблемы», и поэтому он до сих пор не пробил башку наглому тви’леку, препятствующего ему взять на руки собственную дочь. Интересно, всё-таки, было бы узнать истинную силу болтологии. — Брать будете? - спросил акушер, явно надеясь на отказ, но, к его огромному сожалению, собеседник кивнул и с явной охотой принял из рук инопланетянина драгоценное сокровище, тут же, не церемонясь, закидывая младенца в рюкзак для переноски детей. Малышка даже не проснулась. — Да как вы обращаетесь-то с ребёнком? Это ж не игрушка, это осторожно надо класть, а вы - как котёнка! Позвольте, я помогу... Бунтарь закатил глаза, но делать было нечего - и он, досадуя на то, что согласился терпеть наглого медработника, тут же севшего на своего любимого конька поучения, уныло потащил обоих за собой к звездолёту, напоследок пожав полуживой союзнице руку, опутанную проводами и трубками. И только когда он сел за штурвал, а рядом пристегнул сумку со всё ещё спящей девочкой - на него накатило дикое блаженство от того, что он не потратил патронов и всё-таки добился своего. Вот она, истинная сила дипломатии! Даже Мотма иногда бывает права, особенно когда высыпается. — Селитра, мы взлетаем. Пристёгивайся. - бросил он темнокожей разноглазой девочке, сидевшей за пушками. Та повиновалась. — Тебе мама с бабушкой объяснили, что делать с детьми надо? Ну, ты поняла, в чём будет состоять твоё задание? — Я не сиделка! - вздёрнув носик, фыркнула подросток и прищурила и без того узкие глаза. — Я умею чинить, стрелять, пытать и ходить в разведку! Что из этого мне делать с малолеткой - я не представляю возможным. Вот моя мама знала, но она умерла от радиации... И папа с братиком тоже. - зачем-то добавила она и незаметно вытерла мокрые глаза кулаком. — Бабушка же уехала с ребятами и её ещё месяц не будет. Что ко мне-то сразу прицепились? Отвяжитесь, у меня психологическая травма в связи с потерей семьи! «Спокойно, Софиус. Дыши. Помни, при ребёнке Мотмы (и собственном тоже) надо держать себя под контролем. Размазать наглецов всегда есть время, а пока - просто говори уверенным тоном.» - сжав кулаки, мысленно твердил он, уходя в полосу растягивающихся звёзд под аккомпанемент демонстративно топающей по полу Никкиной дочери. «Просто, чёрт возьми, вспомни себя в то время, когда потерял родителей и остался с мелкой сестрой на руках! Разве тебе лучше было? Разве ты не так же плакал по ночам и проклинал всех на чём свет стоит? Да ещё и не так было! Блин, с кем я сейчас разговариваю?» - пронеслось у него в голове, и повстанец откинулся на спинку кресла, чувствуя, что ещё немного - и он вскипит, или, того хуже - изменится. И тогда плохо будет уже всем. — Войди в моё положение, Селя - у нас с ребятами срочная миссия, Лиану тоже берём с собой, Реис остаётся за главного. Кому, как не ответственной, взрослой четырнадцатилетней девочке, взять на себя ответственность? - его уже тошнило от этих дурацких льстивых слов, которыми он пытался убеждать противную недоподчинённую, рука сама тянулась к бластеру, а голос в голове шептал: "Ну хотя бы руку ей прострели! Сразу уважать начнёт!", но он не сдавался. В конце концов, лидер он или не лидер? А лидеры умеют держать себя в руках. «Если бы Моника с каждым не так посмотревшим на неё поступала, наверное, Альянса и вовсе бы не возникло.» - усмехнувшись, подумал Со, и эта мысль его отрезвила. Нет пока Мотмы, чтоб сдерживать его порывы... Придётся делать опять всё самому. — Не буду! - всё так же противно, но уже не настолько упорно возразила девочка, словно не замечая, что её уже никто не слушает. — Не буду, не буду, не стану сидеть с мелкой! Да к чёрту оно всё! А если щас ещё заплачет - вообще прибью! Последняя резинка терпения, натянувшись, с треском лопнула. Не выдержав, Софиус встал и, тяжело дыша, достал бластер и направил прямо в голову юной хамке. Та хотела завизжать, но крик застыл в горле, как только курок взвёлся на её глазах. — Разбудишь ребёнка - получишь маслину. - спокойно, но явно угрожающе произнёс Геррера и посмотрел на Селитру тяжёлым взглядом. — Ну что ж? Что выбираем? И говори тише, боевые дроиды тебя побери! — Пожалуйста, начальник... Я ж пошутила. - стушевавшись, почти неслышно проговорила девочка и опустила глаза. — Я совсем не хочу умирать. Я... Бах! «Юма!!!! Какого чёрта?» «Не благодари, Софиус. Одной проблемой меньше.» - произнёс пробудившийся из ментальной спячки второй, скаля зубы почти точь-в-точь, только с прикусом в другую сторону. «Отправь труп в переработку мусора, сожги там да распыли в космос, а Рисе мы ничего не скажем... Ну, типа, было нападение, штурмовики стреляли, то да сё, она не послушалась, побежала в сторону и сдохла. Вполне себе в характере мизерлявки. Что скажешь? Почему же твои глаза так сердито смотрят на меня, бунтарское отродье?» Рыжая смуглянка ну никак не могла услышать их разговора, но, возможно, в отголосках Силы что-то почуяла и начала хныкать. Ондеронец сердито отмахнулся от всё ещё преследующего его «отражения» и, взяв дитя на руки, начал её энергично встряхивать. Последняя даже не успевала издавать очередной вскрик - голова её моталась из стороны в сторону, и, только когда внезапно появившаяся Стила резко шикнула на горе-папашу, клацнув зубами, он остановился и продолжил качать дочку уже не так сильно, позволяя ей хоть немного прийти в себя после подобных «качелей». — Брат тупая задница! Ты ж её так убьёшь! - возмущённо прошипела сестра, глядя на свою маленькую крестницу. — У меня детей не было, но даже я понимаю, что делать так категорически нельзя! Ты бы хоть переодел, накормил, соску дал, в конце концов, но не вытряхивать же душу нафиг! Что бы Мотма сказала, увидев это? — Мотма... А... она вечно перестраховывается. Но я думаю, что отобрала бы ляльку у меня как минимум. - ответил он после полуминуты размышления, укладывая уже успокоившуюся девочку обратно в коляску и спихивая труп другой в мусоропровод. — И вообще, я в курсе, что с детьми нужно делать, и не надо есть мои мозги. А это такое развлечение, к слову - «контрастный душ» называется. Помнишь, ты в детстве его любила? — Да, но мне-то было шесть, а ей ещё года нет! Для тебя, видимо, вообще никакой разницы - один пень, что малолетка, что нет - все пушечное мясо! - продолжала кипятиться карма, честь и совесть, бушуя в праведном негодовании. — Хоть бы остепенился при ребёнке-то! Думаешь, надо ей все эти ваши проблемы политические и военные видеть? Да детей в спокойствии, в миролюбии растить надо, а станут большими - пусть сами тогда и решают... — Такое чувство, будто ты её мать, а не Мон. Говоришь, по крайней мере, всё как по материнским канонам. - заметил Со, покачивая уже не издающее хнычущие звуки кресло-коляску. — И не думай претендовать на чужого ребёнка, пока настоящая родительница в коме - я тебе этого не позволю. Лети к своему Лаксу, хмырю сарлачьему, если его в подземелье ещё крысы не заели, такие как ты. Лети, лети - чего висишь? Разговор окончен. — Сам ты крыс, брат. Большой такой, жирный. Видела бы твоя Мотма, как ты с союзниками обращаешься - по голове бы не погладила. Ну разве что мамкиным хлыстом. - обиженно фыркнула Стила и улетучилась за пределы корабля, но через секунду её голова всунулась обратно. — Привет от тебя передавать, если на том свете случайно встретимся, ну с этой, твоей... — Вон пошла! - гаркнул Геррера, не сдержавшись - да так, что стёкла зазвенели, и, поспешно вставив в рот ещё только-только снова проснувшейся дочери соску на резинке, вернулся за панель управления. Его буквально трясло уже с самого утра, как только ему позвонила та самая слабонервная блондинка и сообщила о том, что роды прошли неудачно. Чего Софиус ожидал - непонятно, но уж точно не бледного, неподвижного лица союзницы и не опутанного хвостами от аппаратов тела. Может, он и задержался бы с ней попрощаться, если б не Ильсита и слишком настойчивый тви’лек... может быть. Тяжело было осознавать происходящее, но что поделать. А тут ещё и сестра со своими замечаниями и слишком уж активизировавшаяся за последнеее время вторая личность. Кто же, интересно, так его подпитал своей энергетикой? Неужели... *** Полосы света за окном корабля рассредоточились и снова превратились в точки звёзд. Корабль тряхнуло об атмосферу какой-то планеты от слишком резкого выхода, а системы оповещения тревожно замигали и завыли, вытряхивая бунтовщика из временного сна. — Уровень-топлива-низок. Корабль-начинает-отключаться. - произнесла система голосом его сестры - такую опцию, дабы не расслабляться, установил он сам. — Едрить-колотить-хозяин! Чтоб-тебя-Бор/Галлет-сожрал-задницу-ленивую! Заправиться-нормально-не-мог! Со попытался кое-как выправить корабль, дабы не размазаться об планету, что, в общем, у него и получилось, но звездолёт всё равно прощально мигнул огнями и шмякнулся о поверхность, заставив пилота-неудачника подпрыгнуть и чуть ли не вылететь из сидения. Девочка же отреагировала на жёсткую посадочку на удивление спокойно (скорее всего, из-за того, что рот у неё был заткнут соской без возможности выплюнуть), и, распахнув ясные аквамаринового цвета глазки, потянулась ручками к цветным пятнам перед собой. Правда, этого зрелища видеть счастливый папаша не мог - он в данный момент копался в кладовой, ища бани с запасным топливом. Последние, правда, оказались пустыми и годными только на то, чтоб кинуть ими в кого-либо. — Фу ты, блин, сарлакки пнистые! Опять забыл заправиться. Похоже, мы застряли здесь надолго, мелочь. - обращаясь к дочке, прокомментировал он происходящее. — Пожрать не хочешь? По идее, уже должна. «Пожрать» малолетка, как оказалось, была совершенно не против, правда, в дело опять включилась проклятая сестра, с визгом и выдиранием на себе волос доказывающая, что детей из шланга молоком не поят и вообще всё стерилизовать положено, но он её уже не слушал и боком глаза следил за ребёнком, попутно переворачивая корабль с ног на голову в поисках ну хоть чего-то, что должно было бы помочь им выбраться отсюда. Но ничего подходящего не обнаружилось - ни спидеров, ни джетпаков, ни сигнальных ракет. Только какой-то старый полуразваленный дроид, как минимум годившийся на металлолом или вечное заточение среди запчастей. Последнего, к счастью, удалось запустить с помощью «ядрёной вши», электрошокера и парочки энергичных пинков, после чего робот кое-как заморгал и что-то невнятно пропиликал, после ещё одного пинка, правда, тут же перейдя на общегалактический. — Чего-надо-мастер? Вас-приветствует-дроид-модели-Б-25. - произнёс механический голос. Ондеронец едва сдержался от того, чтоб не выстрелить в механический аппарат - так он ему нафлешбечил времена Войн Клонов, но ограничился тем, что оторвал тому боевую пушку и успокоился. — Ваше-задание-сэр? — Посмотри, чтобы вот это человеческое дитя, - Со кивнул на Ильку, уже прекратившую поглощать молоко и снова прикорнувшую в кресле, сопя, - не перестало подавать признаки жизни. Если вдруг начнёт - подавай тревогу. Вот тебе комлинк для связи. Электрогенератор-зарядник в комнате управления. Задание понято? — Понял-понял. - всё тем же противным сепаратистским голосом ответил дроид, выпуская из корпуса колёсики и ловко катясь на них в указанное место. Экстремал вздохнул, зарядил бластер, засунул за пояс ещё парочку ножей и вышел из корабля наружу. Утреннее солнце неизвестной планеты резко ударило ему в глаза, заставив прищуриться и на время даже потерять ориентацию в пространстве, а когда опомнился - прямо перед ним стояло буквально из ниоткуда возникшее дерево. Простите, блин, что? — Ладно. Может, я его просто не заметил. - успокоил Геррера сам себя и, закрыв звездолёт и спрятав ключи в карман, пошёл дальше. Дорога, начинавшаяся на равнине, вела в гору, становясь всё круче и круче, пока вообще не превратилась в тонкую ниточку серпантина среди скал. И пока он шёл, вокруг возникали различные звери и птицы, прорастали из камней травы и плющи, а свет становился всё ярче и ярче, пока время не достигло полудня. И только тогда мятежник остановился, поняв, что прошагал три часа подряд, и присел в тени под высокой пальмой, вытерев перчаткой пот с головы и отхлебнув из фляжки. Сейчас ему было ещё больше жалко потерянных из-за дурацкой шутки волос, и особенно того, что он не взял головной убор. Даже механические приборы охлаждения уже не справлялись с жарой и становились лишь ненужной обузой, а с дыханием - так вообще всё плохо. «Странная ситуация получается - вышел подышать свежим воздухом и на помощь позвать, а теперь лежу и задыхаюсь под пальмой от такой жары, какой даже у меня на планете не было! Насмеялись бы надо мной товарищи!» - безрадостно подумалось ему, когда кислород в респираторе и вода во фляжке закончились окончательно. «Поспать, что ли... да уж, тринадцать часов не спал, сначала миссия, потом за рулём без отдыха, затем девчонка и прочие связанные с ней проблемы... Теперь я понимаю, почему Мотька двойняшек родственникам сплавила - при своём-то расписании вообще бы угробила их, да ещё и мелких! А мне что делать?» - но на этот вопрос, как и все остальные, ответа он не получил и, удовлетворившись блаженной тишиной, заснул. *** Снова открыл глаза он уже ближе к концу дня, когда солнце шло на закат, а зеленевшие до этого деревья отливали коричневой рыжиной листвы и плесенью на стволах. Звери и птицы кто попрятались, кто передвигались вяло, кое-кто уже лежал на земле, неподвижными телами заполняя расщелины с пожухшей травой и тухлой водой. Зато дышать было уже сравнимо легче по сравнению с днём - но Софиус не расслаблялся. Как бывший житель тропического и субтропического климата, он прекрасно знал, как холодно бывает после такого пекла, и поэтому, не медля, вскочил на ноги и направился дальше, жуя что-то на ходу. Экстренных оповещений от дроида пока не поступало, и мужчина был относительно спокоен в адрес дочери - сейчас его напрягало больше то, что признаков жизни вокруг становилось всё меньше и меньше. Не значит ли это, что он сейчас тоже начнёт умирать и присоединится к этим бедным трупам местных зверушек, окружавших его со всех сторон? Но проходило время, а он всё ещё был бодр, здоров и так же шагал наверх, но теперь через каждые сто шагов останавливался и жадно вдыхал прохладный вечерний воздух, уже даже не заботясь о том, как выглядит со стороны и что в воздухе том трупное зловоние. А тропинка между скал всё не кончалась - она вилась, где-то обрывалась - тогда ему приходилось взбираться по живым ещё лианам и камням, рискуя упасть с громадной высоты; где-то её перегораживали острые скалы, которые тоже приходилось облезать, а один раз он даже чуть не угодил под внезапный обвал. Снова пришлось обходить, карабкаться, проклиная всё на свете, задыхаться, срываться, опять влезать - и снова понимать, что до цели далеко, а силы уже почти на исходе. И как раз в эти моменты безумно хотелось сдаться, но он упорно продолжал тащиться вперёд, зная, что своей гибелью обречёт на смерть других - сначала халтурного дроида, которому и так уже немного осталось, а затем и собственную дочь. Этого ему не хотелось ну очень от слова совсем. — Трудно тебе, да? А я говорил - береги тело! - шипел где-то в подсознании голос Юмы, явно чувствовавшего себя в своей стихии - близость ночи, чёрной, как его фамилия*, придавала ему сил и материальности. Софиус был готов поклясться, что призрак давно исчезнувшего прошлого висит прямо перед его носом, то появляясь, то исчезая и замаливая взгляд постоянным мельканием. — Оно ведь у нас было такое замечательное! Сильное, спортивное, ловкое! Как говорится, левой-правой, утречком прогулялись бодрячком! Помнишь, как мы к королю Дендапу в тюрьму сходу запрыгнули? А сейчас - что? Полу-Вейдер-полу-Гривус? Ночами задыхаемся, днями фиг знает где в поисках приключений шатаемся? Да кто ж тебя просил в плен попадать-то? Какой дебил? Конечно же, ты и только ты! Вот всегда так - ни себе, ни людям! — А кто меня предупреждал, что генерал Тандин окажется повстанцем? - прохрипел Со, забираясь на очередной перевал и пытаясь отдышаться, сидя на уже холодной земле и глядя в ночное небо, подозрительно затягивавшееся тучами поверх едва видных звёзд. На миг ему даже показалось, что на фоне луны пролетела крылатая тень - и тут же исчезла. — Ты, что ли? Да я один на своих плечах весь бой вытягивал, сотоварищи дохли как мухи в своей картонной броне! И в плен попал я сам, и о секретах Империи тоже молчал сам... Потом, правда, их из меня вытянули моим же Бор Галлетом, но не суть важно. И пытки переносил сам, а ты в это время только из глубины сознания что-то временами подвякивал или с Борькой базарил. Какой из тебя владелец тела? Вот уж действительно интересный опус получается, когда твоя «копия» тебя же и переигрывает по всем фронтам. Не жалеешь? — Не приходится. Но ты, думаю, если не перестанешь нести бред, пожалеешь и причём очень скоро. А теперь прячься - скоро пойдёт кислотный дождь. - насмешливо произнёс полудух и завис со злобной ухмылкой в воздухе, наблюдая, как взгляд его мечется из стороны в сторону в поисках укрытия, не различая ничего в полутьме. Ему-то самому, нематериальному, растворение не грозило. — Ага, а вот и поджилки затряслись. Сам-то не жалеешь, что не остался копией? В данной ситуации - самое бы время. Полетал бы вокруг, постебался, как твой двойник бегает туда-сюда, да и сгинул. Как вот я сейчас. - и с этими словами полупрозрачный человек демонстративно втянулся под землю. Издалека донёсся грохот, и в небе сверкнула красная молния. Отвратительно пахнущий ветер повеял всё ещё стоящему на месте бунтовщику в лицо, выдувая из головы все лишние мысли и оставляя лишь одну: гроза близко. И если он не хочет встретить утро весь в ожогах от кислоты, а, возможно, и дохлый, то придётся оперативно брать нижние конечности в верхние и прятаться уже хоть где-нибудь. Этим местом оказалась пещера в ближайшей скале, но внутри ожидал неприятный сюрприз в виде постоянно мельтешащих перед глазами летучих мышей и общей сырости и затхлости помещения. К тому же, снаружи задувал холодный ветер (хорошо, хоть не с дождём), постоянно пытаясь затушить еле-еле разведённый заплутавшим путешественником огонёк, никак не желающий загораться дальше. И, в довершение всего, буквально через пару минут после того, как мужчина наконец лёг на свой плащ и более-менее расслабился, к пещере с диким криком подлетели странные крылатые существа, пикируя прямо на него, но застревая на входе. — Фантомы, братик! Так-то! - поучающим тоном произнесла Стила - так отчётливо, будто она и в самом деле стояла рядом с ним. — Помнишь, как от них отбиваться? Снайперка там, пули заговорённые... Не читал? — Да я даже не помню, кто это такие. - злобно бросил её брат, уворачиваясь от очередного удара зубами и втыкая нож в засунувшуюся в пещеру наглую морду зверя. Снова послышались дикие крики, на этот раз ещё более громкие, и морда временно убралась. — Зато понимаю, что спокойно спать они мне сегодня не дадут, если не перебить их сейчас же. Ёпрст! - он схватился за плечо, задетый крылом неизвестного существа - вроде бы слабенький, но отдавшийся в его разуме, словно удар дюрастилового колокола. Или из чистого никеля, как у Лианы. Лианы... Нет, Джин. Юджинии Эрсо, крестницы и давней знакомой с совсем ещё юных лет. Или ещё чего-то? «Пожалуйста, перестань делать мне мозги, мальчик! Я сделала всё, что смогла - чем ещё тебе помочь? Твои родители за тобой больше не вернутся! А теперь успокойся и перестань плакать и ругаться, иначе всю ночь просидишь привязанным к креслу! Я знаю, о чём говорю!» Визгливый, точно подростковый, голос. Полутёмная комната и невыносимо яркий свет, направленный в глаза. Стянутые верёвками руки и ноги болят. Почему это с ним происходит? Он ведь не заслужил того, чтобы быть вечно отверженным. Не заслужил же? «Бедный ребёнок. Совсем ничего не помнит. Давай оставим его себе, Седрик.» Спокойный и нежный голос молодой женщины. Темнота. Тишина. Голова раскалывается от удара, тело ноет от ожогов, а к левому глазу будто приложили раскалённую проволоку. Что произошло? Он ли это? Или не он уже? Мысли путаются, свиваясь в петли и отправляясь в свободный полёт, а чей-то незримый голос приказывает ему встать и довершить начатое. Что именно? Он не помнит. «Иди же сюда, милый мой юноша!» Страшные, с расширенными зрачками глаза, и цепкие руки, захватившие его в плен и прижимающие к стене. Из его собственных глаз позорно текут слёзы - да, он сильный и не должен плакать, ну а что ещё делать, когда она гораздо сильнее его? Но вот глухой звук удара, страшная девушка падает навзничь, а рядом стоит его отец. «Не бойся, сын. Я всегда защищу тебя.» «Сынок, ты зачем завёл осьминога? Он же всю еду у нас теперь на усадьбе съест! Выпусти обратно, не мучай животное.» Обида. Непонимание в глазах матери. Сестра злорадно хихикает из-за её спины с книгой рецептов под мышкой. Бор Галлет, ещё маленький, довольно урчит на дворе и пережёвывает помои из ведра. Мама наконец соглашается с тем, чтобы разрешить оставить зверя. «Только смотри, чтоб из нас никого не слопал!» - со смехом добавляет отец. Перемирие. «Мама! Отец!» Дом горит. Плачущая сестра обнимает его, обещая отныне вести себя хорошо и всегда помогать ему. Чей-то успокаивающий, мерный голос в Силе, как будто бы давно знакомый ему. Ветер уносит запах гари далеко-далеко за горизонт вместе со столбом дыма. Стоящие вокруг с печалью в глазах и вёдрами в руках соседи. Первая в жизни потеря. Бор Галлет остался жив и здоров, к счастью. «Стила!» Распластанное и окровавленное тело лежит на земле. Вторая часть души откалывается с хрустом и разлетается в осколки. Лакс, молодой и весёлый парнишка, выглядит взъерошенным, и лицо его грустно. Сочувственные взгляды друзей кругом. День. Звон колоколов. Аплодисменты толпы. Победа всё-таки была вырвана, пускай и этой ценой. «Спасибо вам, сэр, что спасли меня!» Ночь. Туман. Музыка на фоне и обеспокоенный взгляд аквамариновых глаз, преследующий его отныне всю жизнь наряду с бледно-голубыми. Замёрзшее сердце начинает понемногу оттаивать. Короткие рыжие волосы. Обрывки белого платья на плечах. Нет, он не должен этого делать. Снова смех жестокой тви’лечки где-то в подсознании. Рывок и побег навстречу темноте ночного города, подальше от соблазнительного наваждения. Первая ночь без сна. «Такой холодный. Но сердце бьётся.» Огонь. Страсть. Из жара внутреннего бросает в холод внешний, а руки скованы цепями. Но это любовные цепи, из которых вырываться не хочется. Дни проносятся перед глазами, как мелькание крыльев бабочки - белой с аквамариновым проблеском. Последнее прощание. И тяжёлый, долгий, изматывающий бой - после которого он, вопреки всем ожиданиям, остался жив. Но счастье было недолгим. «Ты обязательно сломаешься, имперская шавка!» Снова подвал. Где-то вдалеке на пол капает вода. Невыносимый запах крови, палёного мяса, и боль, пронизывающая всё тело от головы до ног. Пытка, кажущаяся бесконечной, но после которой наступает временное облегчение. Снова боль. Тяжесть в груди. Возвращение к реальности с осознанием того, что прежним он уже не станет. И наконец-то тяжелое забытьё, проносящееся быстрой ночной тенью перед глазами и каждый раз заканчивающееся одной и той же порцией снова и снова возникающей боли. «Убейте его!» Морозный воздух. Снег. Ярко-красные пятна на снегу и знакомый запах палёной кожи. Снова база, медпункт, и что-то ещё дальше - слишком много произошло в один день. Но главное - она его спасла, и именно потому, что любила. И он её - тоже. Пляж. Морской воздух. Звуки выстрелов в воздухе и прижавшееся к нему прекрасно тёплое тело. Ветер снова доносит искры пламени и запах гари, но теперь ему уже не жаль. Он получил своё. «Будешь сражаться?» - «Да, буду!» Боль в виске и запах чужой крови, отпечатавшейся на прекрасном наряде и бледном от недостатка собственной лице. Она по-настоящему теперь спасла его жизнь, и ни о чём не жалеет. Настоящая партизанка. Снова пляж, ветер, запах мокрого бетона. Смотрящие с точно такой же жестокостью в душу аквамариновые глаза, через пару секунд сменяющие взорна страстно-подавленный и слегка отдающий золотым блеском. Навеки связавшая их клятва. Бешеный танец в ночи. Темнота, дождь, гроза, джунгли - он опять один. И снова летят дни календаря, вдаль - не пойми куда, даты сменяются одна другой, война, поражение, друзья в беде, Лиана, потом сон, долгий, как смерть, и вот он уже в новом и чистеньком офисе, и она рядом, и смотрит на него с теплотой и спокойствием. Разговор на крыше под луной, блеск знакомых глаз, потом снова утро - и новые проблемы опять не заставляют себя ждать. Саботаж, панические припадки какой-то незнакомой девушки, в какой раз уже его куда-то зовут, и пока он там далёко бьётся долго и жестоко, наступает срок родин - дочку Сила им дала в аршин, но досталась она пока лишь ему одному. И вот сейчас он лежит, скорчившись на холодном полу и вспоминая всё это - для чего? Зачем? Какой может вообще быть смысл в неожиданном предавании воспоминаниям, если они - лишь часть сознания, духовной составляющей, в то время как вполне материальное существо (или же нет, ситх его знает) витает над ним, подпитываясь его же энергией, и он никак не может отогнать эту мрачную тень, вечно висящую мечом Мортиса над своей головой, потому что слаб. Да, Софиус слаб, как и слаб без него Юма, потому что сконцентрироваться и победить в борьбе может только единое целое. И вот прямо сейчас, если они не объединятся, то оба погибнут. В этом сомнений точно уже никаких не оставалось. — Во имя Силы! Юма Куро, я, Софиус Геррера, принимаю нас обоих как единое целое! Да будет так! - его голос, казалось, раскатился, подобно грому, по всей планете, а буроватые, уже больше похожие на карие, чем на зелёные, как раньше, глаза полыхнули на секунду белым - и погасли, став снова обычными. Фантом разочарованно закричал - и растворился в воздухе, оставив после себя какой-то круглый непонятный предмет. Остальные же собрались в стаю и улетели прочь, в темноту, пахнущую резким, раздражающим ароматом местных кислотных осадков. Зато радовало одно - трупов на земле уже не лежало. Как не лежало бы, возможно, и его - если даже убивающие пары и вредны были только для местной флоры и фауны, то во вреде зеленоватого дождя сомнений не оставалось. Окончательно они развеялись после того, как он высунул наружу руку в перчатке - а вытащил уже голый протез. Мда-уж, с природой некоторых планет действительно шуток не пошутишь. А это что, оставшееся после фантома? Яйцо? — Дурачок, не разбивай! - взвизгнула сестра, выходя из стены в буквальном смысле этого слова. — Дочке подарок сделаешь - будет у неё детёныш фантома свой собственный. Или загонишь кому-нибудь на рынке по неплохой цене. Но нет, мы его разобьём, и плевать, что со времён начала Средней Республики это ужасно редкостная вещь! Ты хоть о других-то подумай, эгоист чёртов! Ну действительно ведь - ни себе, ни людям! — Вся в своём репертуаре. Лучше скажи, как там твоя тёзка поживает. - отмахнулся мятежник, не желая вступать с многоболтательной «кармой» в очередную полемику. — Не сделал ли с ней дроид чего-то неправильного? Он это вполне может. — Да какое там! Он для этой роли будто вообще создан был. Сидит и зырит на малявку, и одновременно сканирует. Чуть сканеры что-то не то покажут - сразу подрывается и делает, что положено, а потом опять сидит. Энергию экономит, стало быть. Никаких там тебе вредных мультиков, политической пропаганды и прочей чепухи - просто сидит и гудит, а она слушает и хихикает. Ну разве не лучший нянь в галактике? — Лучший, лучший. Правду, видимо говорят, что из бывших боевых дроидов хорошие охранники получаются... Но мы отвлеклись от темы. Как на связь-то с людьми выйти? Как? Эй, Стилааааа!!! Ондеронки не было рядом - очевидно, она тоже устала от болтовни и пошла отдыхать куда-нибудь в недра планеты. И тут на него снова навалилась дикая усталость, ударив под дых и сморив сном прямо на том же месте, где он и сидел. *** Когда он снова проснулся, уже начинало светать. Небо без единого облачка окрашивалось в тёмно-бордовый цвет, а часы показывали пять утра (очевидно, по местному времени). «Быстро же у них времена года сменяются! Не успел оглянуться, как деревья уже жёлтые, а потом и вообще прозрачные. Хорошо, хоть мне это не грозит, иначе рассыпался б уже давно, а потом ещё и духом стал. Видимо, это только для местных.» - и, сделав такой вывод, он смело вышел наружу и чуть было не сел от удивления. Призрачные деревья на его глазах покрывались листвой, травы вставали и снова тянулись ввысь, а зверюшки и птицы возникали буквально из воздуха и шуровали по своим делам как ни в чём ни бывало - словно и не было той вчерашней тотальной гибели всего живого с последующим заливанием кислотой. Краешек солнца даже ещё и не показался из-за горизонта, но на фоне его уже шнырял кто-то - маленький, толстенький, юркий и с большим хвостом. Птичка какая-то местная, скорее всего. — А этих я знаю... Конвор, кажется. По крайней мере, Асока Тано так говорила. - прищурив глаза, пробормотал мужчина. — Но птички птичками, а жилище хоть какое-нибудь найти надо. Может, хоть позвонить дадут или поесть, в крайнем случае. Где же оно, ну... Ага, вот! Догадавшись вытащить из поясной сумки благополучно забытую подзорную трубу, он сумел разглядеть за дальним холмом какое-то высокое здание. Очевидно, в прошлый раз его либо вообще не было, либо просто не видно с другого ракурса. И, наскоро позавтракав остатками продуктов и проглядывая на ещё не полыхающее жаром, к счастью, небо, наш герой отправился дальше покорять вершины. К семи утра он уже был на месте, но происходящее там его неприятно удивило. *** Здание оказалось пусто. Древние, полуразвалившиеся монолиты с одной стороны потрескались и поросли мхом, а с другой - выглядели целыми и чистыми, будто только что поставленными. Внутри тоже было довольно пусто и заброшенно - только трон какой-то в середине зала, тоже разделённого на «светлую» и «тёмную» части. «Храм, по всей видимости, какой-то древний - чем же это ещё может быть? А на троне интересно было бы посидеть, кстати!» - промелькнуло в мыслях Герреры, но как только он опустился на сидение, неведомая сила оттолкнула его прочь, чуть было не размазав об стену. Из небытия на троне нарисовалась чья-то фигура незнакомой ему наружности в колпаке и сером плаще. По всей видимости, вполне такая материальная, только невидимая. — Ты кто такой? А ну, отвечай! - разозлившись за нанесённое себе оскорбление, повстанец вскочил с пола, тяжело дыша и наставил бластер на неизвестного. Тот даже не шелохнулся. — Я мог бы спросить у тебя тоже самое. Но мне всё равно. - ленивым голосом произнёс старик, не открывая глаз. — В любом случае, я не люблю, когда мне садятся на колени так прям уж бесцеремонно. Обычно я сжигаю их в пепел, но сегодня что-то настроение побыть добрым. Уйди же, юноша, и не мешай старику предаваться своим воспоминаниям о давно ушедших временах. Они - единственное, что у меня осталось в этом мире. Ствол, кстати, убери - он тебе не поможет. И мне, к сожалению, тоже. — Много болтаешь, старый хрыч! - злая сторона Со, заняв наконец-то законное место в части соединённого заново разума, нажала на собачку, чуть было не спустив весь заряд в лоб старца. В последнюю секунду ему удалось передвинуть руку на пару сантиметров, и выстрел угодил в потолок, словно растворившись в нём. Агрессия ушла, остались только злость и недопонимание. Зачем он здесь? Зачем они оба стоят друг напротив друга, не враги, но и не друзья? Почему он хотел застрелить неизвестного, но сам же в последний момент и передумал? Словно угадывая его мысли, из-под пола просочилось странное существо, похожее на призрачные, наскоро сшитые куски ткани. Оно рвалось из стороны в сторону, мечась в воздухе, но везде словно натыкаясь на невидимый барьер. Как-то от его вида становилось тошно... и одновременно жалко, потому что образование и само было жалким, явно мучающимся на ярком дневном свету, вытащенное из его привычного полутёмного мира теней. — Это нереализованная самостоятельная часть твоего разума, юноша. Дай ей уйти или же позволь остаться - решение за тобой. - всё так же спокойно произнёс старик, не открывая глаз. Он словно видел всё через Силу (и скорее всего, так оно и было). — И не надо смотреть на меня такими удивлёнными глазами - не я призвал его из глубин сознания в реальность. Это сделал ты сам... а вернее - вы с этим оба. Но хорошенько поразмышляй - оно-то тебе надо или нет? — Я вообще это тряпьё первый раз в жизни вижу. Выкладывай, дедок, что это есть такое, коли ответа от меня ждёшь. - уже не так злобно, но всё ещё недовольно прохрипел повстанец, присаживаясь на каменный пол и пытаясь разглядеть явление поближе. Какой-то странной тоской и серостью от него веяло... — Я ж тебе жизнь от самого себя сохранил, понимаешь ли. Ну или, по крайней мере, честь. — Хм. Что ж, пускай будет по-твоему, хоть и всё, что ты сейчас говоришь мне, юноша - бред чистой воды. - на губах старика засияла странная ухмылка. — Обычное смертное оружие не в силах убить меня, как, впрочем и бессмертное - но не суть... Ты хочешь знать о своей третьей, неведомой части, что приходит и накрывает серым покрывалом хандры в тоскливые дни апатии. Это, друг мой - твоя недостающая часть воспоминаний, твоя самая первая личность - такая, какой должна была быть с рождения, если б судьба не распорядилась иначе и не были созданы две другие искусственные личности: одна - твоя тёмная сторона, получившаяся в результате эксперимента, другая - ты сам, ну, то бишь, кем являешься большую часть времени. Это и есть твоя Сила, много дающая и одновременно много взамен забирающая - в итоге опустошающая разум эмоциональный, но хорошо развивающая логический и ментальный... Так понятнее? — То есть то, что я умею читать мысли, если долго пообщаюсь с Бор Галлетом, гипноз, белые глаза, это... — Да, именно, юноша. Но ты видишь, как она сейчас слаба и измучена, эта ткань из лоскутков непонятных тебе самому решений и умений. Обрети её - и обретёшь покой внешний и внутренний, но всю вечность будешь жалеть, что избрал этот путь. Отвергни - и вместе с тем исчезнут все твои потенциальные возможности, которые значительно облегчили бы путь жизни тебе и твоим друзьям, пусть и превратив все эмоции в вечную глыбу льда... Вечно тянуть ты не сможешь - не надейся, что всю жизнь будешь бегать от одной крайности к другой, урывая на ходу лакомые кусочки и избегая расплаты за настиле над собственным разумом. Выбирай сейчас. Я всё сказал. - с этими словами старик закрыл глаза и поднялся вместе с троном в воздух, Геррера задумался. С одной стороны, взять эмоции под контроль - соблазн нехилый, с другой - терять уже имеющееся самосознание особого желания не возникало. Что станет с его разумом, если он впустит в себя ещё и это порождение Средней Стороны? Ясное дело, что ничего хорошего. В итоге, поколебавшись с минуту, он произнёс: — Нет. — Нет? Я правильно расслышал, юноша? - старик открыл глаза, оказавшиеся изумрудно-зелёными с чёрным белком, и испытывающе посмотрел на него. — Подтверди-ка ещё раз. Вдруг ты передумаешь - мало ли что. Мне-то всё равно - я ж средний, никого ни к чему не принуждаю. Ну? — Нет. - уже более уверенным тоном произнёс Софиус, решительно отодвигая прочь жалкое существо. — Я даю ему волю, пусть воплотится в ком-нибудь другом. Это уж как Сила решит. Но мне этого порождения внутри себя даром не надо. Что ж я тогда за человек буду? — Мне кажется, друг мой - твой выбор правилен. А теперь - вот тебе от меня награда за то, что не позволил своей гордыне взять верх и одолеть здравый смысл. Всё-таки я больше светлый, чем тёмный. - Отец взял разъеденную кислотой металлическую руку в свои, дыхнул - и на глазах Со его собственная рука снова оказалась живой и здоровой, будто бы никогда и не была отрублена. Ондеронец ошарашено посмотрел на старого колдуна, но лица не потерял и благодарственно кивнул ему. Тот улыбнулся в ответ своей странной, загадочной улыбкой ни веселья, ни грусти - и снова всё вокруг растворилось в белом свете небытия. *** Планета Кристофсис, забытая ещё со времён конца Войн Клонов, переливалась в космическом пространстве сине-зеленоватым цветом, окружённая тёмным полотном с точками далёких звёзд. Всё это предстало перед взглядом Со Герреры, когда он очнулся за рулём собственного звездолёта, полностью заправленного и со всё ещё спящей дочкой на соседнем кресле. Выругавшись - уже в какой раз за этот неудачный день, он пододвинулся панели управления, и, чудом избежав столкновения с космическим телом, построил маршрут и снова откинулся на спинку. На этот раз он был готов к столкновению, и поэтому избежал его удачно. — Мелкая? Ау! - крикнул он и вдруг осёкся, глядя на протянутую к ней по привычке правую руку. Она была совершенно... как бы это сказать... живой. Она чувствовала тепло человеческого тела и могла давать его сама - девочка больше не шарахалась от прикосновения, как раньше, и продолжала спокойно сопеть дальше. От такого чувства хотелось чуть ли не плакать, и он с трудом подавил это желание. Ещё успеет. А пока надо показать пример стойкости и сдержанности дочке и перестать уже, ситх возьми, сжимать и разжимать кулак туда-сюда! Не такое уж и волнующее событие, в конце-то концов! Хотя нет, зачем себя обманывать... обыденным его точно не назовёшь. — Ну что - понравился сон, братуха? - морда сестры на этот раз не выказывала недоброжелательности по отношению к нему, а острый язык в кои-то веки не приплёл к обращению «задницу». Очевидно, разговор с Лаксом вышел удачным. — Ты же в курсе, что Мортис ещё лет десять назад саморазрушился? А произошедшее - лишь путешествие по глубинам твоего же подсознания в ещё оставшейся ауре этой планеты? Да, да, руку и яйцо фантома ты вытащил из собственной головы силой мысли, той самой, от которой добровольно отказался. Теперь веришь в Силу, братик? — Теперь верю. И не жалею, что отказался - я и без неё могу, потому что активно не использовал. Это ж форс-юзеры всякие без неё не могут, мучаются, если вдруг не колдуется с утра, а тут всё просто: захотел - взял, не захотел - не взял. И вообще, чего это ты сегодня такая добренькая? Лакс, что ли, комплиментов в уши налил? Он это умеет, хитрюга эдакий. Прямо руку на такого льстеца не поднимешь. Или Мотма очнулась и ты наконец-то готова передать бремя матери обратно ей? — Да какое там очнулась, дебил! Лежит, как мёртвая, щёки бледные, не шевелится, сердце еле-еле стучит. Даже мне её стало жалко. - тоном драматической королевы заявила систер, прикладывая руку ко лбу. — Кто ж теперь матерью для ребёнка-то станет? Неужели мне самой опять за всё браться? Ах, право - жестокий же ты человек, Софиус Геррера! - продолжила завывать она, чуть ли не смеясь от собственной клоунской неотразимости. Проснувшаяся мелочь уже хихикала вовсю. — Вот уйду от тебя, брат ленивая задница, к убитой тобой Сельке и буду ей сестрой, а ты - мучайся! Всё, прощай! Ничего не обещай! - и с этими словами Стила эффективно втянулась под пол, дав новый повод для размышлений своей крёстной племяннице и обалдевшему от такого напора брату. Последней исчезла показывающая средний палец рука. — И эта мне говорит, чтоб я вёл себя прилично при ребёнке! Вот же ж лицемерная негодяйка! - буркнул Со, в ответ показывая тот же знак. — Наверное, с Лаксом переобщалась. А ты, мелкая, не повторяй, иначе твоя маман с тебя бошку сорвёт, когда очнётся! А она это сделает рано или поздно - не сомневаюсь! Уж мне ли не знать. А ну-ка, отдай бластер! Отдай, кому говорю! Заряженный ведь! А ты его - в рот! Илька скорчила обиженное лицо и вцепилась обеими руками в новую "игрушку", не желая отдавать. После нескольких неудачных попыток его всё же удалось отжать обратно и тут же заткнуть ей рот соской во избежание истерики. «Видимо, придётся все предметы теперь прятать подальше, а то обслюнявит и, не дай сарлакк, убьётся! С таким ведь трудом родилась, а уже на тот свет засобиралась!» - подумалось ему. Голограмма внезапно замерцала, и на ней возникло очень недовольное лицо Идриссы, явно державшейся за кадром с кем-то за руку. — У меня четыре новости, шеф - хорошая, очень хорошая, плохая и ужасно плохая. Начну по порядку. - обеспокоенным голосом заявила она. — Итак, хорошая: мы с Реисом Таллентом обручились. Очень хорошая: Чам Синдулла согласился с нами сотрудничать в экстремально-политическом плане. Затем плохая... Селька не выходит на связь. Она всё ещё с тобой? — Убита. Это Юма сделал. - признался ондеронец, не моргнув. В конце концов, он сказал правду, а о второй его личности женщина понятия не имела, даже имени не слышала. — Она сейчас покоится с миром, развеянная среди звёзд, как и ты когда-то хотела. Так что же с очень плохой новостью? Нас обнаружили? Главную базу взорвали? Лидеров в плен взяли? Ну говори же, Риса! — Убита? Бедняжка. Надо же, я всю свою семью пережила. - с сожалением в голосе выговорила Баррук, незаметно вытерев глаза рукавом. — Насчёт же очень плохой новости вот что скажу - с этого дня Союз Советов по восстановлению Республики прекращает своё существование. Мон Мотма так сказала. — Мотма? Но... - начал Со и тут же осёкся: вспомнил о том, что у неё была заместительница-двойница, а о реальном положении вещей говорить крайне опасно. — Ладно. Что ж - придётся продолжать свою борьбу самостоятельно, пока не предоставится шанс вступить в какой-нибудь другой союз. Но на всякий случай опасайся этой Мотмы, ради этих её... как их... пресвятых сенаторов, как она говорит. Обычно она не вела себя так. Поняла меня, Риса? — Конечно, шеф! Буду наблюдать! - женщина привычно отдала честь и погасила голограмму. Наступило долгое молчание. Со Геррера сидел, согнувшись и опустив руки на колени, потом всё же решился и поднял глаза, встретившись своим мутным взглядом с широко, по-детски распахнутыми очами морского цвета дочери. И один лишь знакомый взгляд придал ему силы идти и сражаться снова - Мон Мотма, пусть и в виде ребёнка, продолжала быть с ним. Они выстоят. Обязательно выстоят. И, может, когда-нибудь и станут жить вместе одной семьёй, как и хотели - не на этом свете, так на том. — Ну что ж - попали мы с тобой в историю, мелкая. Но ты не боись - я же не делаю этого. Ты лучше борись, и тогда обретёшь всё, чего бы ни пожелала. Серьёзно тебе говорю. - и большая взрослая рука взяла в ладонь маленькую детскую, тут же ухватившую его за палец. — Вот, вот - правильно делаешь! Потренироваться и на союзниках можно, главное - не заиграться! А ну-ка - ещё раз! — Семейная идиллия. - пробормотала висящая в углу корабля снова появившаяся Стила, на этот раз уже окружённая толпой негров разных мастей, глядящих на то, как суровый боевик забавляется со своей малявкой. — Ну что, господа - посмотрели на подрастающее поколение? А теперь пошлите смотреть на других! Нам ещё всю Галактику облетать надо, дабы всё потомство узреть! - и с этими словами вся толпа, словно по мановению руки джедая, сдвинулась с места и исчезла где-то в космических далях. А отец и дочь остались вдвоём - и, казалось, отныне их семейное счастье нарушить не сможет никто.