О чем не пишут в преданиях

      В «Волшебном портале» Ботар-эль оставался, как привязанный, третьи сутки, что никоим образом не улучшало его настроения. Послание он прочитал столько раз, что выучил наизусть, но никакой лазейки, позволяющей хотя бы предположить, когда прибудут принимающие, не было и в помине. «Погодные условия» могли задерживать встречный караван на день, два или месяц, и все это время ему надлежало просидеть на местном постоялом дворе, без всякой возможности отлучиться, нормально выпить или хоть как-нибудь адекватно себя развлечь. Жалобу, претензию и иск педантичный эльф сформулировал в первый день, заставил Кэйтру написать во второй и теперь маялся хроническим и опустошающим бездельем, мстительно представляя, как они всё-таки впишут в бумаги нужные числа и вложат в руки обнаглевших ксентаронцев.       Страдал он не то, чтобы в одиночестве – за соседним столом страдала всё та же Кэйтра, так же прикованная к начальнику и такая же омерзительно трезвая, в подвале маялись скукой охраняющие груз Тольд, Геллэт и Сандрос. Остальные наслаждались внезапно свалившимися увольнительными в чужом мире и удрали исследовать близлежащие территории, не устрашившись ни отвратительной погоды, ни даже тех нечеловеческих и неэльфийских цен, которые заломил за лошадей смекалистый хозяин.       - Мы с них хоть что-нибудь выбьем? – жалобно спросила лучница, отталкивая от себя доску: и карты, и кости им обоим уже опостылели. – Путёвку в гномьи поселения? Приглашение в королевский дворец? Часть груза?       - Хорошо, если мы получим хотя бы извинения, - хмуро ответил эльф.       - Вы же драматизируете, правда?       Кэйтра была той редкой наивной счастливицей, которая впервые оказалась в сопровождении зимой. Зимняя ксентаронская бюрократия отличалась от всей прочей тотально – здешние ушлые маги раздували из пресловутых погодных условий и труднопроходимых мест цирк и фарс, нещадно закрывая глаза на свои обязательства и ещё более нещадно стуча на чужие.       - Сама увидишь.       - Да уж скорее бы.       Летом было быстрее и проще: во-первых, задержек не случалось вообще, во-вторых, местные постоялые дворы и таверны ломились от любопытных посетителей. Извечно летними проблемами считались злостное похмелье и необходимость постоянно следить за содержимым карманов.       На четвертый день хозяин сжалился и снизил цены за комнаты обратно до стандартных.       - Я бы рад помочь, сами знаете, но что я могу тут сделать?       На звук распахивающихся дверей они с Кэйтрой повернулись, словно ждущие старика со сладостями дети, и обрадовались было высокой фигуре в капюшоне. За ней вошли четверо отчаянно спорящих гномов – эти воодушевили уже трактирщика.       - Вот так встреча! А я-то надеялся, что избавлюсь от вас, лентяев!       - Не доверяешь мне их сохранность, Альвар? – поинтересовался странник, сбрасывая капюшон. Под ним обнаружился златовласый эльф – Кэйтра восхищенно охнула.       - Что ты, господин мой! Но я знаю этих прощелыг с детства, и единственное, чем они могли послужить тебе в горах – пойти на хороший ужин!       Юноша расхохотался – заливисто, от души, запрокинув голову. Содрал с волос ослабший шнурок, небрежно перебрасывая золотую копну через плечо. Заметил за столом Ботар-эля и Кэйтру и приветственно кивнул им.       - В горах? – переспросил лучник. Юноша прикрыл ладонью глаза в покаянном жесте, обращая его сразу ко всем.       - Не достал, значит, - удовлетворенно заключил трактирщик. – Ну вот говорил же, говорил – так нет же ж!       - Накормил бы сначала, а потом лез учить, - назидательно произнес юноша и по-свойски уселся за стол напротив Ботар-эля. – Альвар, за что ты так с гостями? У них же даже не вино! Тащи из запасов!       Таверна все еще оставалась полупустой, но с приходом смешливого эльфа словно ожила, закрутилась вокруг него. Потянуло теплом из очага, снова заспорили гномы, усевшиеся за соседний столик, протопал к погребу заскучавший без людей хозяин. Тишина, разбившаяся его голосом, не успевала воцариться снова – он шелестел сбрасываемой шубой, переругивался с гномами, что-то сообщал вдогонку хозяину. Это, как ни странно, не тяготило – то ли сказывались четыре дня безумной, ничем не разбавляемой скуки, то ли такова уж была особенность его натуры.       - Ужасное время вы выбрали, чтобы сюда забраться, - сообщил юноша уже им. – Зима в этом году ранняя и совсем уж чудовищная.       - Мы не выбирали, - сокрушенно вздохнула Кэйтра. – Работа.       - И в такую зиму вы решили забраться в горы? – вопрос не давал чрезмерно рациональному лучнику покоя. На данный момент это затмевало все слышанные им истории о чужих безумствах.       Юноша перевел на него взгляд.       - Не одобряете?       - Удивляюсь.       - Не одобряете, я же вижу, - ухмыльнулся он. – Я знаю, как это звучит. Однако «подходящее время» - не всегда означает время, подходящее именно нам.       - Никому оно не подходящее, как ни философствуй, - пробурчал гном из-за соседнего стола. – Что толку знать, когда и где выпадают морозные камни, если добираться до них – чистое самоубийство даже для тебя?       - Что это?       - Вид горной породы, обладающий совершенно особой структурой, - разохотился гном, явно заскучавший по несведущим ушам. – Эти образования собирают в себе магический конденсат, а при определенном – в нашем случае, низком – уровне температуры кристаллизуются, затвердевают и блокируют его собой. При должной технологии обработки его можно выпустить.       - Выпустить магию?       - Конечно! Наши подгорные братья знают технологию и выпускают чары. Конкретно эти хорошо идут для всякой бытовой ерунды, но, впрочем…       - А если зачаровать холодом стрелы? – невольно перебил Ботар-эль. Юноша широко улыбнулся:       - Именно!       - Стрелы, мечи и прочее тоже выгодно, - согласился гном. – Расценочки и время исполнения тут, конечно, совершенно другие, но оно того стоит! Вот только для этого сраные камни нужно отковырять от горы, а сейчас в этом деле даже от Гилтиаса пользы мало.       - Ветер и снег будто сами сотканы из магии, - продолжил юноша, принимая у хозяина еду и вино. – Слишком быстро выбивают из сил.       - Не надо, - Ботар-эль накрыл свой стакан ладонью и перевел быстрый взгляд на Кэйтру. Та потупилась и покорно отставила свой.       - Гостей не травим, - улыбнулся золотоволосый. – Даже столь высокопоставленных.       Гномы захохотали, эльф тоже не сдержал быструю улыбку.       - Мы пытаемся дождаться встречную делегацию. Не хочу никого обижать, но ваши маги нас коршунами заклюют, если их встретят не в полном параде.       - Не хочу никого обижать, но они заклюют, даже если встретите их в полном, - фыркнул юноша и расстроенно отставил вино. – А мне вы отказываете даже в исполнении законов гостеприимства!       - Законы гостеприимства велят представиться перед началом разговора, - фыркнул в ответ эльф.       - Это самая скучная их часть. Я – тот самый Гилтиас, от которого, как говорит Ольри, мало пользы. А та смурная троица – это Рорг, Кольд и Вальд, недовольные тем, что я лишил их времени и теплых постелей.       - Моя имя Кэйтра, - девушка протянула ему руку, и Гилтиас приложился губами к ее запястью. Кэйтра едва заметно покраснела.       - Я – Ботар-эль, - при рукопожатии на ладонь эльфа соскользнул прежде стягивающий волосы кожаный шнурок. Гилтиас извинился, усиленно сдерживая смех, и освободил чужую руку с большим трудом.       - Мы намерены переждать самую непогоду и двинуться за камнями снова, - продолжил он, отпивая вино. – Зря отказывайтесь. И от похода с нами тоже зря намереваетесь отказаться.       - Я не дам ни шанса прицепиться к нам с бюрократией.       - Значит, основным поводом больше не считается «какой безумец выйдет в такую лютую зиму»?       Ботар-эль неожиданно смутился этой его улыбки – действительно, речи о запертой в камнях магии и возможности зачаровывать ею оружие настолько восхитили его, что мысли о разумности такого похода как-то сместились на дальний план. В Энии не было свободной магии как таковой – он знал, что чародеи становились частью природного круга, и взятую из мира Силу обязаны были восполнить. Ксентарон был создан по другому принципу и жил по другим законам – и об этом его аспекте эльф не задумывался прежде, а теперь никак не мог избавиться от желания приобрести заколдованное оружие.       Гилтиас немилосердно смотрел на него яркими глазами, всё ожидая ответа.       - Слишком заманчиво звучит, - пришлось сознаться ему.       - Вы с этим не спорьте даже, - хмыкнул из-за стойки Альвар. – Он и мертвого уговорит!       - И верно – уговорю.       - Толку-то, - произнес Ботар-эль с почти нескрываемой горечью. – У меня здесь груз, документы и черт знает сколько времени бездарного ожидания. Разве что отпущу с вами кого-то из своих людей, если им хватит глупости согласиться на такое мероприятие.       - А мы не торопимся, - просто озвучил юноша и снова заговорщицки наклонил к нему вино. – А вот это Альвар без меня точно больше не достанет.       Уже пробуя напиток на вкус – тот действительно был выше всех похвал – Ботар-эль окончательно согласился с утверждением, что Гилтиас способен уговорить на свои авантюры и мертвеца.       На следующее утро затея стала казаться еще краше – и еще невозможнее. С самим долгосрочным пребыванием на Ксентароне проблем не было, но при передаче груза и получении его принимающей стороной в документах ставилась дата, а задержка сверх этой даты отнюдь не обрадовала бы уже энийское начальство.       Планы в голове строились один радужнее другого: от «что будет от пары дней» до «выбить себе несколько дней отпуска». Все отдавали звонким, беззаботным ребячеством – Ботар-эль тщательно обдумал их с муторной, въедливой тоской, что сопровождает те начинания, которым явно не суждено сбыться.       - У вас есть две недели томительного ожидания, - без приветствий и вопросов сообщил ему Гилтиас, заинтересованно изучая содержимое собственного рюкзака. – Дней шести нам должно хватить на дорогу туда-обратно. А распогодится, как я полагаю, в самое ближайшее время.       - И откуда взялись сведения об этих двух неделях?       - Дракон на хвосте принёс.       Эльф только вздохнул слишком резкому различию между убедительной интонацией и совершенно легкомысленной конструкцией фразы.       Гилтиас поднял на него взгляд – какой-то изучающий.       - Я не шучу и не обманываю.       Подошел въедливый трактирщик – разговор сбился.       Эльф был уверен, что не поддался этим странным речам, но ближе к вечеру вдруг обнаружил, что не видит причин для недоверия (ровно как, впрочем, и для доверия), а ближе к ночи, которая соизволила-таки разогнать облака и открыть спрятанные за ними рисунки чужих созвездий – что придумал для себя тысячу оправданий перед въедливым начальством.       - Не ожидала, - произнесла Кэйтра озадаченно, когда все «не должны-произойти-ни-в-коем-случае» проблемы оказались воздвигнуты на её плечи. – Я, может, тоже пошла бы!       - Ты слишком теплолюбива, - попытался отшутиться Ботар-эль, но в ответ получил ещё более колючий и расстроенный взгляд.       - Ну и что же с того?       О причине её расстройства он догадался позднее – когда Гилтиас на прощание снова поцеловал ей руку. Девушка скосила на начальство почти по-детски обиженный взгляд и удалилась в подвал, к грузу, быстро развернувшись на пятках.       - Ксентарон тебе благоволит, - одобрительно сообщил Ольри в конце первого дня пути. Место для лагеря было приметным и явно охотно использовалось путниками – скала удачно закрывала от ветра хотя бы с двух сторон.       - При чём тут это, - буркнул Рорг, пожимая плечами. – Понаслушаетесь чуши про хрупкость энийских эльфов, а потом восторгаетесь, что они умеют снег топтать не хуже нашего!       - Серьезно? – удивился Ботар-эль. – «Хрупкость»?       - А то ж. Травят друг другу байки, что эльфы Энии произошли из самой природной сути – «из капель росы и перезвонов висящих над ними паутинок» - во, что они талдычат! А я считаю, что чушь это все, даже если произошли. Мы вот совершенно точно родились из горной породы – сильно нам, потомкам перворожденных, это помогает? Есть кровь, что питает нас, и есть плоть, закалённая в тренировках и поединках – вот, что главное, а не роса и горы.       - Я нечасто слышу такие разумные речи…       - …от гнома? – гоготнул Рорг. Эльф упрямо качнул головой, не позволив себя смутить:       - От своих собратьев я тоже слышу их не так часто, как хотелось бы.       - Да и от себя, вестимо, - не проявлял такта гном. – Раз уж на то пошло, я говорю о равноправии – а для равноправия ты слишком дорого одет и слишком складно говоришь.       - Изначальной темы это не меняет, - парировал болезненную тему Ботар-эль. – Но легенды, сколько бы правды они в себе не содержали, превращаются в сборники сказок и стереотипов, не имеющих ничего общего с истиной. Нельзя ничего узнать о гномах, не пообщавшись с гномами лично. Нельзя узнать об эльфах или людях. Про абсурд, сопровождающий существование чародеев, можно даже не говорить.       - А тебе, значит, подавай все знания в дотошном, не приукрашенном виде?       - В достоверном.       - Это разумно, - откликнулся до сей поры молчавший Гилтиас. Он прильнул к огню так близко, что, казалось, опалит ресницы, и словно бы был целиком и полностью увлечен разглядыванием танцующего пламени. – Но такая дотошность во всём убьет интерес. Какой будет смысл общаться с гномами, если ты и без этого знаешь, что и как?       - Не каждый может позволить себе путешествие с такими знакомствами.       - А ты, значит, ратуешь за малоимущих? – лукаво усмехнулся он. С ним сохранять самообладание оказалось сложнее:       - Я ратую за достоверность и доступность информации. И если интерес так слаб, что его вполне может удовлетворить пара разумных строк – что ж, так тому и быть.       - Занятное ты существо, - Гилтиас наконец перевёл на него взгляд, и Ботар-эль невольно вздрогнул: его глаза будто впитали огонь костра. Ему показалось, что вместо зрачков он видит пламя и плавящееся в нём золото. Видение не померкло, а словно бы постепенно остыло, возвращая Гилтиасу прежний цвет глаз и статичность. – Сам создаёшь впечатление того, кто будет довольствоваться этими достоверными строками – но это вряд ли. Ты проходишь через половину своего мира, ты раз за разом проходишь в портал между двумя мирами. Не стыдишься знаться с гномами, хоть они тебе и не по статусу. Лезешь на гору за морозными камнями, хотя мог бы просто выкупить – или попросить их у нас. Но это тебе показалось слишком простым и скучным, верно?       Ботар-эль ответил не сразу – интонация заворожила его, обвила змеей. Ощущение не было неприятным – просто странным и каким-то тревожащим – не страхом, а неясным зудом где-то под кожей.       - Верно.       Гномы хохотнули; Ольри хлопнул его по колену.       - Не серчай, эльфийский командир. Кого не равнит таверна – равнит зима, кого не равнит зима – сравняют горные склоны. Так сложилось, что мы побывали вместе везде – пей и пой с нами, не раздумывая о своих иерархиях.       Они чокнулись фляжками и выпили.       - А Ксентарон тебе все равно благоволит, - упрямо настаивал Ольри, усаживаясь ближе к костру – Гилтиас отодвинулся, уступая ему место. – Обрати внимание, как дорога стелется под твоими ногами.       Эльф кивнул, не слишком поверив словам гнома, но не желая его обидеть.       - Главное – что мифы об эльфийской хрупкости я развеял.       - Определенно, - одними губами улыбнулся Гилтиас. – Правда, есть еще мифы о том, что эльфы рождаются со стрелами в руках и умением попадать белке в глаз с пятидесяти шагов.       - О! А вот это было бы замечательно – окажись правдой!       Юноша рассмеялся, тряхнув златокудрой головой, и снова поймал невероятными глазами отблеск костра.       Гилтиас не ошибся – они возвращались к концу шестого дня, изрядно вымотанные дорогой. Усталость Ботар-эль чувствовал, кажется, всем телом – но душой воспрянул так, как не ожидал и сам. Словно стряхнул пыль с задворок и духа, и сознания. В радость оказались и дорога, и новые знакомцы, и долгие ночные беседы – на третий вечер он вступил в дискуссию с Вальдом о наиболее выгодном устройстве баллист и вышел бы из неё победителем, если бы было кому зафиксировать его победу – но к завершению подробного монолога слушатели клевали носом. В конце концов отдалившийся от огня и придремавший Гилтиас приоткрыл один глаз и подмигнул ему, но говорить ничего не стал, и Ботар-эля и самого сморил сон, едва он приблизился к теплу.       Морозные камни он нёс в мешочке, перекинутом за плечо, и вот в истории с ними был готов поверить в благоволящий ему Ксентарон всем своим удивлённым сердцем. Они отделялись от породы легко и словно сами ложились в руку, вызвав у гномов и Гилтиаса невероятное изумление.        - Ты точно не маг? – допытывался юноша, чуть ли не обнюхивая его. – Быть такого не может!       - Новичкам везёт.       Легкомыслие было напускным – эта странная связь Ботар-эля тревожила. Сердце и раньше вело его на эту планету, хотя можно было бы уже сменить должность и проводить достаточно времени в Энии. Но дом так и оставался в его сознании слишком рано опустевшим и неполным, а сердце – странное, азартное, авантюрное – казалось, всеми дорогами вело и вело его сюда.       Причины этому он не знал и по сию пору, возможно, потому, что исследовать этот мир ему так толком и не удалось – вообще никак не удавалось.       Кэйтра встретила их крайне радостно – тот факт, что ей не придётся отчитываться перед ксентаронскими магами в случае «непредвиденных обстоятельств» перекрывал для неё все остальное.       - Полагаю, зачарованные стрелы я получу в следующее своё посещение, - эльф протянул Гилтиасу дополнительный колчан, но тот только замотал головой.       - Гулять – так гулять. Что тратить твои камни понапрасну, если можно сразу зачаровать гномью сталь? Спорю, стрел гномьей работы у тебя ещё не было.       Когда Ботар-эль потянулся за кошелем, юноша недовольно клацнул зубами:       - Забудь! Это моя идея – и мой подарок.       - Разоришься на таких подарках.       - Уж об этом не переживай, - разулыбался он, и Ботар-эль совсем не к месту осознал, что совершенно не помнит момент, когда они перешли на «ты».       Гилтиас был гибким, подвижным, стремительным – и в это стремительное движение он втягивал всё вокруг.       - Мне пора – камни к братьям отнесут гномы, а сам я буду в Подгорном Царстве уже позже, - сказал он с явным сожалением. – Мог бы провести экскурсию. Но, видимо, придется отложить её на следующий раз.       - Буду рад увидеться снова.       Ботар-эль не лукавил и не проявлял излишнюю вежливость – увидеть этого странного юнца снова он не отказался бы.       Родной мир опостылел быстрее, чем всегда – за почти три недели накопилась гора документации, которую эльф не сказать, чтобы так уж ненавидел – но ненавидел в количестве. Кэйтра вызвалась помогать сама и не особенно слушала его вежливые отказы. Ботар-эль сознался, что без неё точно пропал бы – девушка расцвела, чрезмерно довольная собою и похвалой.       Ещё пришлось изрядно промотаться с проверками, посмотреть новобранцев; в конечном итоге (как и обычно) он ушёл в работу так, что письмо из родительского дома обнаружил в рабочей почте.       Беспокойство, с которым он вскрыл печать, оказалось совершенно бессмысленным: ровные строки сообщали, что им чрезмерно гордятся и ждут в отчем доме, чтобы высказать уже это лично. Долго ждут. Было бы чрезвычайно неплохо и вежливо поторопиться.       К листу была прикреплена записка – короткая, всего в два предложения, летящим материнским почерком: «Если будешь так оттягивать свой визит, однажды приедешь прямиком на собственную свадьбу. Хотя бы поговори с ним».       Сдержаться оказалось сложнее, чем он думал – пальцы не слушались, смяли дорогую бумагу, но в огонь её эльф всё-таки не швырнул. Выдохнул, нарочито медленно расправил, словно отыгрываясь за свой порыв. Упаковал обратно и отложил к кипе отработанных бумаг, с чистой совестью превратив это в ещё одно законченное дело.       Ирония заключалась в том, что заглянуть домой он действительно намеревался – хотя бы из той же пресловутой вежливости и желания навестить мать, но теперь этот порыв отбило напрочь. Ботар-эль слишком хорошо понимал, что потом раскается – он всегда раскаивался, когда шёл у себя на поводу и позволял родителям добавлять новые баллы в копилку неидеальности сына, ухитряясь разочаровывать снова и снова, но…       Но.       Он был отличным воином, отличным командиром, отличным другом и, если уж на то пошло, достойным наследником своего рода – только вот быть отличным сыном у него не получалось настолько, что он и пытаться перестал.       Быть отличным братом, шепнул безжалостный внутренний голос, у тебя тоже не получилось.       Ботар-эль поднялся и распахнул окно – морозная энийская весна скользнула в кабинет порывом ветра, встрепав волосы и чуть остудив голову.       Он даже ответ написал – об адской загруженности, тотальном распространении бюрократии в военном деле и своей сыновьей любви – а потом просто постарался выбросить из головы этот эпизод хотя бы до следующего письма.       А потом на открытие памятника королю выпала не их смена.       И не явиться на празднество такого масштаба в качестве гостя, было, разумеется, неприемлемо.       - Да ладно вам, - настаивала Кэйтра, заботливо поправляя ему ворот. – Вино, музыка, общество и танцы – вот увидите, всё будет не так уж и плохо.       - Могло бы быть.       - Вы ужасны. Сейчас даже ужаснее, чем когда умирали от скуки в гномьей таверне на краю чужого мира, честное слово.       - Радуйся, что ты еще в том возрасте и состоянии, когда гномья таверна – худшее, что может с тобой случиться.       Кэйтра взглянула на него странно – и потянула танцевать.       - Возрасте, - протянула она обиженно. – Говорите, как древний чародей, помнящий собственное рождение из звёздного света.       - «Из капель росы и перезвонов висящих над ними паутинок», - хмыкнул Ботар-эль, вспоминая разговоры у костра.       - Что это за легенда? Звучит красиво.       - И глупо. Какая-то ксентаронская притча о рождении эльфов. Нужно будет расспросить Гилтиаса в следующий раз.       - Да уж, такое обязательно следует услышать.       Дальше действительно пошло куда веселее – его выцепил кто-то из сослуживцев и втянул в весьма занятную полемику. На сцене играла на арфе и пела прекраснейшая эльфийка: длинное, в пол, платье отливало расплавленным золотом. Это вдруг тоже вернуло его память в гномью таверну, возле которой всё так и крутилось весь вечер, к смешливому Гилтиасу, к историям и магии чужого мира, до которых ему впервые удалось дотянуться.       - Выглядишь усталым – но все же лучше, чем в прошлый раз.       Он упустил момент, когда она подошла, но, в общем-то, был готов, что это случится. Мать была одна – Ботар-эль малодушно порадовался и немедленно упрекнул себя за это.       - Ты совсем не бываешь дома.       - Думал заехать к вам чуть позже.       - Не у нас дома – ты бы вообще там не появлялся, будь твоя воля. У себя.       Она безупречно выглядела – за все годы жизни он не встречал женщины красивее, безупречно говорила, безупречно улыбалась всем и никому, вежливо кивала проходящим знакомым.       Он не понимал, обвиняет его эта безупречная женщина или просто констатирует правду, спрашивает искренне или из вежливости. Может быть, действительно следовало приехать домой, увидеть, как она улыбается не только губами, но и глазами, нормально поговорить, а не так, как сейчас – вести светскую беседу двух случайных знакомцев.       Случайным знакомцам не принято говорить, что ты ужасно устал – а когда устаешь недостаточно, то разум не выключается на ночь, а генерирует такие сны, что немедленно бросаешься уставать сильнее.       Дома, конечно же, он бы тоже не сказал ей этого – к чему было её тревожить.       - Накопилось слишком много дел. Чародеи хотят открыть новую сеть порталов как можно быстрее и совершенно не желают понимать, что проверки требуют тщательности и времени.       - Но не каждый же тебе нужно проверять лично, - удивилась она совершенно искренне, и Ботар-элю пришлось поспешно прикусить язык.       История про личные проверки как раз отлично сгодилась бы для светской беседы, но никак не годилась для матери. Особенно, если она не знала. Отец знал точно, ему бы обязательно кто-нибудь доложил – а раз уж он её не посвятил, значит, имел причины.       - Лучше самому убедиться, что все в порядке, чем… Ты понимаешь.       Мать поморщилась, а он смог только порадоваться, что она не понимает.       Лучше самому убедиться – лучше лично облазить все участки каждого нового выхода в Междумирье, чем сообщать родственникам о смерти и передавать вещи погибших – просто потому, что какой-то чародейский выскочка решил, что он самый умный, а местный проверяющий – что он жутко бедный.       Легкость, покорно пришедшая вместе с вином, беседами и танцами, выветрилась напрочь.       Ботар-эль обозлился на себя, взял со стола еще один бокал.       - Всё дело в том, что тебя никто не ждёт.       Да видит дева Нариэль – он пытался.       - Не надо.       - Ты не можешь уходить от этой темы вечно.       - Мы бессмертны, матушка – если сильно повезёт, то смогу.       - Не будь мальчишкой. Ты не хуже меня знаешь, что отец этого ни за что не допустит. Я всего лишь прошу тебя остыть и подумать об этом с твоей обычной разумностью. Ты волен выбирать невесту сам – пока еще волен выбирать сам. Когда отцу надоест твоё упрямство… Сам знаешь, что может быть.       - Дома меня закроет? Кажется, мы это уже проходили. Не сработало.       Этого говорить не следовало. Вообще. Никогда.       Вино в очередном бокале отдало неприятной кислинкой.       Она молчала – всё такая же красивая, всё той же безупречной улыбкой улыбающаяся пустоте. Ботар-эль был уверен, что ей больно, а потом вино в бокале закончилось, и он перестал быть уверен хоть в чём-либо. Каменная маска сидела на её лице, как приклеенная – или же и была её лицом?       У него такой маски не было – ну, он всё же был ещё одним неидеальным ребенком идеальных родителей.       - Прости. Я не хотел.       - Что случилось? – спросила она вдруг.       - Ничего. Отдохнул от здешних событий слишком хорошо и слишком мало, вот что.       - Возьми отпуск. Поезжай домой.       Она была чуточку ниже и, когда обняла, коснулась густыми волосами его щеки.       Ботар-эль ощутил какую-то глобальную, парализующую беспомощность: они умели нормально разговаривать, нормально понимать друг друга, нормально делать всё, что умеют делать нормальные семьи, но то ли очередной раз подкачали время и место, то ли…       Он стиснул её в объятиях в ответ.       Кэйтра отчаянно искала кого-то глазами в толпе и, видимо, слишком отвлеклась от своих поисков созерцанием его вида.       - Вы же знаете, что «навеселе» предполагает веселье, правда?       - Эй, зануда тут я.       - Слушайте…       - Ты мне жизненно необходима.       Она замерла и зачем-то поправила лямку платья.       - Я…       - Мне больше всего на свете нужно либо оформление каравана с охраной, которым командую я, и отпуск, либо просто заявление на отпуск. Приоритетнее первое. Оно мне нужно завтра утром. Я знаю, что я самый отвратительный начальник во всех мирах, но, если ты это сделаешь, я выполню всё, что ты захочешь.       Кэйтра смотрела на него совершенно нечитаемым взглядом и молчала так долго, что Ботар-эль начал судорожно соображать, что ещё он может ей предложить.       - Сделаю, - обречённо ответила она, демонстративно кивнула и растворилась в толпе.       - Зачастили вы к нам, - фыркнул Альвар, отдавая ему ключи от комнаты. – Надеюсь, это вы с жиру беситесь и не знаете, куда золото девать, а не по какой паршивой причине сюда мотаетесь.       - Не переживай, старик – исключительно бесимся с жиру.       - Смурной вы – страсть. Коня бы вам, командир, заехать бы в пару мест, красоту нашу посмотреть, душу отвести. Да и девку бы.       - И уж коня-то, я полагаю, ты мне предложишь?       - Ну не девку же. Коня предложу. Даже скажу, куда заехать следует – раз уж вы к нам, наконец, соизволили свалиться нормальным гостем.       - Подожди, - прервал Ботар-эль его перечисления местных красот. – В прошлый раз я договорился с Гилтиасом насчёт зачарованных гномьих стрел, и начать хотел бы как раз с посещения Подгорного Царства.       Альвар громогласно расхохотался.       - А много кто хотел бы! Да только как вы портал наладили – они ж совсем под своей горой с ума посходили. Сами ж видели, портал чуть ли не упирается в закрытые ворота.       - Не трави душу. Если бы не эти несчастные ворота, абсолютно всех наших проблем с передачей груза вообще бы не было.       Альвар усмехнулся ему очень по-свойски:       - Господин мой, ты же не думаешь, что их волнуют ваши проблемы? Их и наши-то скоро волновать перестанут, а ведь мы кровная родня! Так что в Подгорное Царство тебя только Гилтиас и проведёт, потому что… Потому что это Гилтиас.       - Что он сделал, что они с ним считаются? – полюбопытствовал эльф.       Гном хмыкнул:       - Родился. Про всё остальное сам у него спрашивай. А насчёт стрел не переживай – уж за ними тебе в Царство спускаться не надо, их делают в кузнях наверху.       - Почему так?       - Гора не пропускает магии. Работать с чарами внизу невозможно.       Эльф покачал головой:       - Постой, но портал же выходит как раз…       - Как раз. Кто считает, что это случайность, кто – что природный феномен. Гилтиас, вон, говорит, что Бог наш демиург просто был в знатном подпитии и одним пальцем тыкнул и магию сконцентрировал, а другим – выкачал, и поди узнай, шутит этот паршивец или серьезно. Но есть портал, и есть их гора, которая магию не пропускает ни в каком виде. Ворота они из этой же горы себе сварганили, так что, как закрыли - совсем наглухо отрезали. А тебе нужно забрать на запад, там дорога лучше, потеряешь пару лишних дней, зато гору объедешь безопасно и выедешь ближе к противоположному входу. Который выход. Там у них магические кузни. Чужаков они, конечно, не жалуют, но если Гилтиас договорился…       Любопытство жгло Ботар-эля совсем отчаянно.       - А где он сам?       - А шут его знает. Мотается где-то – зимой, говорят, у своих просидел, так что теперь явно мечется по свету, ужаленный наш…       Интонации гнома удивительным образом совмещали одобрение, усмешку и какое-то почти благоговение.       Ботар-эль выехал на следующие сутки и в пути провёл почти пять дней – на третий пошел снег, сильно замедляя. Времена года на Энии и Ксентароне совпадали в календарном плане и обычно почти не отличались в погодном, но безумная зима этого года, видимо, перекинулась и на весну.       Эльф полагал, что гномы в верхних кузницах настроены более дружелюбно, чем те, которые живут и работают под горой – и по такому его расчёту выходило, что подгорные гнали бы чужаков палками и сажали в темницы без всякого разбора. Смотрели на него косо, разговаривали сквозь зубы; узнав суть вопроса, кажется, помрачнели ещё больше, чем раньше.       Их стрелы стоили всего: и безумного похода в горы, и месяцев ожидания, и этих презрительных взглядом снизу вверх. Эльфы придерживались канонов упрямо и свято, гномы же явно много экспериментировали с регулировкой длины и жёсткости, качества и веса наконечника. Что поразило его больше всего – в кузнице он видел множество стрел самого разного формата для луков разных конструкций, и, чёрт побери, его стрелы, не являясь классической моделью, были подогнаны под лук идеально, будто мастер в процессе имел возможность проверять качество выстрелов.       В голове плохо укладывались и тщательность, с которой Гилтиас ухитрился изучить его лук, и масштаб столь мимоходом и легкомысленно сделанного подарка.       Гном получил явное удовольствие от его восхищения – даже смотреть стал не так угрюмо.       Путь обратно занял на день меньше. Постоялый двор внезапно встретил его многолюдным оживлением. Лезть к занятому Альвару эльф не стал, порадовавшись их договорённости и оставшейся за ним комнате, сбросил оружие и походное снаряжение и быстро нырнул в соседнее помещение, где располагалась баня. Здесь ему чудесным образом повезло: и от толпы народа, и от возможно брошенной остывать в поздний час бани он был избавлен. На полке в предбаннике одиноко лежал явно наскоро стянутый хозяином комплект вещей.       Хозяина вещей Ботар-эль узнал сразу, как увидел – не прикрытые шапкой золотые волосы закрывали этому хозяину лицо и во влажном воздухе, кажется, вились ещё сильнее.       - Давно не виделись.       Гилтиас дёрнулся, чуть не свалившись со своей верхней лавки, поднял голову со скрещенных рук и обратил к эльфу откровенно заспанное лицо. Над скулой отпечаталось алое пятно.       Ботар-эль, пытающийся не удивляться его странностям, очередной раз проиграл себе и удивился.       - И действительно, - расцвел в улыбке Гилтиас и повёл плечами. Лениво поднялся и сел на лавке, откинувшись к стене.       - Я даже спрашивать боюсь, сколько ты здесь лежишь.       - Что мне будет, - фыркнул юноша, бегло оглядев его. – А я-то думал, что раньше лета тебя не стоит ждать.       - Возобладало любопытство и желание посмотреть на местные пейзажи.       Гилтиас задержал на нём взгляд до странного долгий, но, в конечном итоге, воодушевленно кивнул:       - Могу побыть экскурсоводом. Идти к Подгорным гномам не раздумал?       - Раздумал, - честно признался Ботар-эль. – Не представляю, чем здешние эльфы и все прочие им так надоели, но они выглядят столь стеснёнными чужим обществом, что лишний раз стеснять их не хочется.       - Тем же, чем надоедают всем прочим. У них крадут пергаменты с инструкциями и разговоры заводят лишь затем, чтобы выведать новую технологию. Крадут наработки, крадут готовые изделия, крадут даже инструменты. Через пару веков такого паскудства кто угодно прервёт все контакты с внешним миром.       - Звучит совсем плохо.       - И это я даже не приукрашиваю. Их слава слишком велика – немногие могут… достойно принять это.       Его голос прозвучал неодобрительно и печально.       - По правде говоря, я всегда считал гномье мастерство отголосками легендарных выдумок. Но, когда увидел…       Ботар-эль восхищенно покачал головой.       Гилтиас спустился к нему в два быстрых движения – словно и не разморённый жаром. Эльфу настойчиво чудились золотые отблески на его шее и груди, хотя пара было не так много, чтобы мешать глазам видеть чётко.       - Удивительно, правда?       - Да, - подтвердил Ботар-эль, следя за очередной золотой полосой, идущей вдоль ключицы.       - Ты еще не пользовался их луками. На схемах некоторые конструкции выглядят как самое настоящее безумие, но, уверяю тебя, никакому классическому луку с ними не сравниться.       Эльф, опомнившись, поднял взгляд – но, видимо, лишь для того, чтобы снова попасть в ловушку уставшего разума. Глаза у него снова были золотые.       Гилтиас чуть склонил голову набок, улыбаясь почти насмешливо.       - Весьма любопытно, кем нужно быть, чтобы общаться и заказывать у них оружие напрямую.       Губы разомкнулись шире, приоткрывая ряд белоснежных острых зубов.       - Другом.       - Занимательная, должно быть, история дружбы.       - Не особенно. Просто я любопытный сверх всякой меры, и удовлетворение любопытства – единственная интересующая меня выгода.       Дышать становилось тяжелее – за разговором эльф совершенно потерял ощущение времени. Тело, прогретое и разомлевшее, подчинялось неохотно.       Гилтиасу, казалось, нипочем были и время, и температура – говорил и двигался он всё так же легко и быстро.       Ботар-эль попытался сформулировать в голове вопрос, пока одевался, но получалось как-то невнятно, смазано – а потому и вопросы, и разговоры о разных странностях он предпочёл отложить до утра.       Утром позабылись и странности, и вопросы – Гилтиас снова наэлектризовал, ускорил собою время. Эльф не позволил втянуть себя в этот водоворот: одергивал, притормаживал, допрашивал с пристрастием о подробностях затей, которые казались ему слишком подозрительными.       - До чего же ты дотошный, - фыркал юноша, но покорно объяснял. От некоторых его объяснений хотелось обхватить голову руками и приложить о стол. Чью именно голову – Ботар-эль так и не определился.       - Варвары? Шаманы?       - Такого нигде больше не увидишь!       - Ага. Потому что никуда больше не сможешь попасть.       - Глупости и стереотипы!       - Ты только что сказал, что отдельные племена до сих пор практикуют каннибализм.       - Это древние традиции, имеющие историческую ценность!       Самое забавное – и занятное – заключалось в том, что Ботар-эль снова совершенно упустил момент, когда поддался хотя бы на основную часть его уговоров. Гилтиас говорил много и интересно, срывался с места легко, и при всём этом – не сказать, чтобы тащил за собой или навязывался. Он скорее заражал своими идеями и неиссякаемым энтузиазмом – заражал так, что весьма прагматичный и скептический эльф загорался этими идеями с не меньшей силой.       Ботар-эль признавал – это ощущение было весьма приятным.       - Кстати, - вспомнил он на четвертый день – их ожидала ночёвка в проходе через скалу. Через предыдущий такой проход они срезали так удачно, что нарвались на шайку разбойников. Изрядно радовало то, что шайка срезала ещё менее удачно. Гилтиас сетовал на людскую жадность, Ботар-эль – на поразительное пренебрежение попутчика к холодному оружию. – Я обещал пересказать вашу легенду об эльфийской хрупкости, но так до сих пор и не узнал её.       - Замечательная легенда, - ухмыльнулся Гилтиас, придвигаясь ближе и приканчивая флягу с вином. – Согласно ей, у Первого Бога было несколько учеников, и больше всех из них хотела отличиться прекраснейшая дева по имени Нариэль. Главной её силой был сильный, глубокий, восхитительный голос – этим голосом она сотворила красивейший мир и решила заселить его красивейшими существами. Но, чтобы сделать их материальными, ей потребовалось черпать силу не только из себя, но и из природы. Летним утром, после тёплого ночного дождя, она отправилась на свою любимую поляну, присела на влажную от росы траву и принялась творить, создавая эльфов. Они вышли легкими и звонкими - из капель росы и перезвонов висящих над ними паутинок. Легконогими, словно пробежавший мимо нее олень. Хрупкими, словно севшая на ее запястье стрекоза. Меткими, словно озорное яблоко, упавшее прямо ей на макушку. Чёрт, я впервые вижу, как ты смеёшься!       Ботар-эль хохотал, тщетно пытаясь вернуть себе приличествующее выражение хорошего слушателя.       - Прости, пожалуйста. Продолжай.       - Больная тема, а?       - Самая. Серьезно, продолжай.       - Да на этом, в общем-то, всё и заканчивается. Первый Бог остался доволен её творением, и разрешил Нариэли править её миром. Нариэль отказалась: она была творцом, а не правителем, созидателем, а не кукловодом. Она позволила своему народу творить собственную историю, а её учитель был так восхищен силой её духа, что сделал первейшей из своих приближенных.       - Занятно. Наши легенды утверждают, что Нариэль лично вручила корону достойнейшему из эльфов и ушла, напоследок ступая по земле босыми ногами и касаясь коры деревьев и ветвей кустарников. От её прикосновений в Энии осталась магия – максимальная её концентрация там, откуда Нариэль ушла на астральный план.       - И тебе, конечно же, интересна максимально правдивая версия?       Эльф, помедлив, кивнул.       - Зачем?       - Сложно верить в богов, никогда не видя их. Я верю в Нариэль – хотя бы потому, что привык верить, возношу ей молитвы, но… Я хотел бы увидеть её.       Гилтиас наклонился к нему ближе, и эльф поразился, насколько сильно переменилось его лицо. Из глаз испарилось всякое веселье, губы сомкнулись и побелели.       - А теперь возьми эти слова назад и больше никогда не произноси их, - твёрдо и очень серьезно сказал Гилтиас. – Это слишком разные материи – Боги и их создания. Никто из истинных богов никогда не явится к человеку, эльфу, гному или даже дракону без веской причины. А эти веские причины не бывают связаны с чем-то хорошим.       - Хорошо…       - Мне кажется, - продолжил юноша и тут же застыл, словно забыв продолжение собственной же фразы. – Забудь. Это было давно, и я и сам не знаю, что тогда видел.       Эльф не стал ни о чем переспрашивать.       Шамана, которого всё так не терпелось увидеть любопытному юнцу, они даже нашли, хотя к племенам мучимый дурными предчувствиями Ботар-эль настоял не соваться – в дешёвой таверне, где остановились отдохнуть, в конце пути уже только что не устав от впечатлений. Это был ссохшийся старик, зазывающий играть в кости и ставящий костяные амулеты. Одет он был в жуткие лохмотья – Гилтиас отодвинул от себя амулеты и всыпал что-то старику в ладонь. Тот скривился:       - Я неплохо справляюсь и без подачек.       - Твои амулеты мне ни к чему – я чувствую, - просто ответил тот.       - И деньги тоже ни к чему?       - Можно сказать и так.       Старик с интересом обхватил его запястье костлявой рукой.        - И действительно, - проговорил он чуть удивленно. – Что ж, вот так встреча: мы оба совсем не там, где должны быть, и делаем не то, что нам надлежит делать. Как думаешь, кто покарает нас за это?       - Мы сами, - спокойно ответил Гилтиас, осторожно пытаясь высвободить руку. Старик сжал пальцы сильнее.       Ботар-эль внимательно следил за обоими. Смутная тревога нарастала в душе – темная, неприятная.       - Верно, - как-то заторможено ответил шаман. – Верно, верно. Ты видишь или знаешь?       - Знаю. Отпусти.       - А я вижу, - горделиво засмеялся старик.       - Соболезную.       - Ты так молод – и уже так скучен. Впервые видишь такого, как я, и знаешь все ответы. Не все из твоих братьев их знали, - старик расцепил руку. – Поди прочь.       Он повернулся к Ботар-элю – Гилтиас предупреждающе сжал его плечо и потянул к выходу.       - Можешь её не искать, - хохотнули ему в спину, и странная тревога, как и весь прочий мир вокруг, потеряли всякое значение.       Эльф стряхнул с себя тяжелую руку Гилтиаса и рванул обратно.       - Не спрашивай ни о чем! – рявкнул тот.       Шаман засмеялся и поманил Ботар-эля ближе:       - Ступай, ступай, юноша, не беспокойся. Меня не нужно спрашивать – ты заплатил достаточно, и я сам всё расскажу.       Горячие, будто раскаленные ладони легли на плечи, вцепились сильным пальцами, потянули назад.       - Ты снова всюду опоздал, - посетовал старик и осторожно взял один из амулетов. – Всё бредёшь и бредёшь по своей дороге в никуда, никак не сообразишь, что больше её не встретишь. Я могу тебе подарить: встречу, прощание, извинения. Только я могу.       Ботар-эль подался вперёд, разглядев, наконец, что именно ему протягивает костлявая рука – медальон, который он подарил Стелле на совершеннолетие.       Руки Гилтиаса потянули его назад.       - Не вздумай брать, что бы это ни было, - попросил он почти отчаянно. – Пожалуйста. Поверь мне. О чём бы он ни говорил, что бы ни обещал – ты получишь совсем не то, что себе представляешь.       Медальон чуть покачивался в держащей его руке. Ботар-элю хотелось только одного – взять его в ладонь, рассмотреть, почувствовать.       - Поверь. Мне.       Это прозвучало почти как заклинание. На мгновение отчаяние, сковавшее всё его существо, отступило – он качнулся назад и снова оказался во власти своей тревоги. Старик неодобрительно цокнул языком; Гилтиас потянул прочь – Ботар-эль с неимоверным усилием поднялся, следуя за ним.       Вслед им полетело неожиданно злобное и бессмысленное проклятье старика, которому молодежь испортила хорошее развлечение.       - Прости, - быстро пробормотал Гилтиас, ощупывая его лицо. – Я дурак. С чего-то решил, что он изгнанник племени или что-то вроде того. Пожалел, черт меня возьми! Ты как, в порядке?       - Я должен… - эльф попытался встать с низкого забора, на который его усадили силой, но Гилтиас быстро упёрся ладонями ему в колени. – Мне нужно узнать, откуда у него эта вещь!       - Не было никакой вещи. Во всяком случае, той, что ты видел. Этот маразматик протягивал тебе вороний череп.       Ботар-эль почувствовал, как голова окончательно идёт кругом, но пытаться встать перестал.       - Что там произошло? – спросил он тускло.       Гилтиас отвел взгляд и ответил не сразу:       - Я оскорбил его. Он решил отыграться, но со мной этот фокус не прошёл, и он переключился на тебя. С тобой у него… почти получилось. Прости.       Ладони на его коленях сжались.       - Он знал, - озвучил Ботар-эль этим ладоням.       - Знал. Провидение – отнюдь не самая сложная вещь.       - Я…       - Только эта вещь запрещена, и не просто так. Единственные, у кого можно спросить о прошлом, настоящем или будущем – это Страж Времени, истинные Боги или Золотые драконы. Скорее всего, кроме первого, никто не ответит на твой вопрос. Скорее всего, первый ответит на него так, что ты все равно мало что поймешь и, в лучшем случае, просто не пожалеешь, что вообще спросил. У всех остальных провидцев ничего спрашивать нельзя.       - Почему?       - Потому что они тебе ответят.       Ботар-эль сбросил с себя его ладони:       - Ты можешь перестать говорить загадками?!       Гилтиас скрестил руки на груди, нервно перебирая пальцами по коже. Ботар-эль поднял на него глаза – вид у него был встревоженный и виноватый.       - Нельзя получать эти знания так. Я… Я не знаю, как объяснить это быстро и нормально. Нельзя знать больше, чем тебе должно знать. Ни о прошлом, ни о будущем, ни о настоящем. Если узнаешь - это растворяет тебя во времени и пространстве, потому что ты перестаешь быть его шестеренкой, его частью. Ты становишься лишним, и вселенная – та сущность, что пронизывает и объединяет в себя все миры – от тебя избавляется. Если уметь, можно заключить твою разлагающую суть, твою душу, если так проще, в сосуд. Я знал, что это теоретически возможно, но никогда своими глазами не видел того, кто умел бы это. А этот старик умеет. Не все амулеты были пустыми – я просто не понял сначала, что именно с ними не так.       - Он мог… Он мог получить эту вещь от того, кто отдал ему душу?       - Там не было никакой вещи! – Гилтиас наклонился и снова сдавил его плечи. – Там был вороний череп, в который он хотел посадить тебя!       - Мне нужно надраться, - неестественно спокойно озвучил Ботар-эль после нескольких минут тишины. – Добраться до Альвара, который «тыкает» мне направо и налево и скидывает цены за комнаты, и надраться.       - Мне тоже, - отозвался Гилтиас, и в голове Ботар-эля эхом всплыло стариковское «не все из твоих братьев».       Дни в пути и совершенно безобразная пьянка сгладили впечатления от этой встречи, превратив ее в опасное и яркое приключение. Думать о Стелле было больно – это оставалось неизменным, сколько бы времени ни проходило, но именно за это долгое время эльф приучился хотя бы запрещать себе о ней думать. Это помогало тогда, когда тоска и ярость прорывались в его голову совершенно не вовремя – помогло и сейчас.       Ксентарон, открывшись ему больше, стал ещё более притягателен. Об этом эльф сообщил Гилтиасу и поблагодарил за путешествие и – снова – за стрелы. Когда юноша собирался перевести разговор, Ботар-эль не выдержал и спросил:       - Ты – местный чародей?       - Неа, - ответил тот легкомысленно и весело, по странной своей привычке перегибаясь почти через весь стол, наклоняясь к нему ближе, заглядывая прямо в глаза и находя еще какие-то поводы для веселья. – Это так важно?       - Да.       - Почему?       На этот простой вопрос у него внезапно не оказалось ответа. Правда заключалась в том, что Ботар-элю было любопытно – до зуда под лопаткой, до настойчивого гула в голове любопытно, что же с новым знакомцем не так. Но «мне любопытно» звучало по-детски глупо – ну и что с того, что любопытно; «хочу всё о тебе узнать» - странно, хотя тоже несло изрядную долю правды.       - Расскажу, - пообещал Гилтиас – дохнул прямо на щёку – когда он отодвинулся на цивилизованное расстояние, стало куда неуютнее, чем было до этого. Эльф больше не пытался анализировать странности своего собственного восприятия – о них он себе думать тоже запретил. – Даю слово, что расскажу всё, что тебя так интересует, при следующей встрече. Расписание поставок необработанного и забора обработанного золота я помню.       На язык рвалось что-то вроде: «буду ждать с нетерпением», но Ботар-эль тактично не озвучил подобное, и вежливо пожал Гилтиасу руку на прощание.       Поездка к родителям снова магическим образом не состоялась – причем, на сей раз никаких усилий для этого он не прикладывал.       Бесконечная кипа бумаг наконец-то сделала свое дело – допуск на проверки всех чародейских башен и порталов им дали. Без «да вы хоть знаете, кто это», «а вы хоть знаете, сколько лет я этим занимаюсь» и «король запретил».       Была и еще одна весомая победа: с дела, из-за которого и началась вся эта история, наконец-то сняли все грифы секретности. Упертый Совет признал и превышение одним из своих членов полномочий, и махинации, и «причинение ущерба». Последний пункт выглядел мерзкой издевкой.       Аналогичное признание подписывал сам Ботар-эль, снова словно искупавшись в дерьме с головы до ног. Виновных казнили, тот самый злосчастный участок Междумирья зачистили окончательно и проверили, прежде чем заблокировать туда переход. Закрыли два портала, открывающиеся в участки поблизости, на неопределенный срок: Торговая Гильдия скрежетала зубами и подавала на них иск за иском, но упиралась в «охрану государственной и гражданской безопасности», и зубы предсказуемо обламывала.       В безостановочном стремлении к продуктивной деятельности он даже заехал в собственную усадьбу, выспался в собственной постели и убедился, что отсутствие хозяина на доме не сказывается никак. Документы управляющего были в идеальном состоянии, сады цвели, на книжных полках не было ни пылинки.       Ботар-эль поразился тому, как медленно вдруг стало тянуться время.       Его не тяготило одиночество – он оказывался в нем слишком редко, чтобы не ценить эти фантастические моменты, когда ты наконец-то ничего никому не должен, но чуждая, совершенно неуместная тоска проклюнулась из невесть как занесенных в сердце семян и теперь настойчиво прорастала наружу. Ему казалось, что он слышит ехидные смешки над ухом, когда в очередной книге встречались отсылки к «вездесущей гномьей жадности». Он странно вглядывался в солнечные, жёлто-золотые отблески на озерной глади.       Контраст между чужим отсутствием в жизни и слишком навязчивым присутствием в голове бил наотмашь, потрясал, ошеломлял.       Эльф только что не считал дни до летнего отправления, охваченный смутной надеждой, что разгадка чужой тайны вернет ему здоровый рассудок.       Дома приснилась Стелла – это был первый хороший сон с её участием за последние полтора года. Ботар-эль отчаянно старался запомнить его, как только проснулся, но он настойчиво ускользал, оставляя лишь отрывки: сестра, дурачась, плела ему косу, завязывая волосы кожаный шнуром, что-то объясняла и весело смеялась его отчаянным попыткам оправдаться. Совсем скоро смазались и эти воспоминания, оставив только тепло под сердцем и отзвуки её смеха.       Он невольно вспомнил старика-шамана и поёжился, встряхнул головой, выбрасывая эти мысли прочь.       Кэйтра законно стребовала себе несколько дней на загул на летнем Ксентароне – во всяком случае, все они очень надеялись, что по ту сторону порталов их действительно встретит лето. Загул в документах красиво обозначался как «попытка переговоров с представителями Подгорного Царства командиром отряда охраны в присутствии протоколиста», что являло собой всю потрясающую силу юридического слова. Гипотетическая польза переговоров была очевидна начальству, явная бессмысленность и полная невозможность проверки – самому Ботар-элю, а время, условно на них затраченное, не фиксировалось как отпускное.       - Не вздумай демонстрировать свои способности перед своим следующим начальством, - ухмыльнулся он, когда довольная девушка подала ему документы. – Иначе с продвижением по службе можешь попрощаться. Кто же отпустит от себя сотрудника, способного на такие формулировки?       - Мне пока и с вами неплохо, - очаровательно улыбнулась Кэйтра – совсем юная, бойкая, отлично вписавшаяся в коллектив, совершенно незаменимая и прекрасно осознающая свою незаменимость. Ботар-эль понимал: как только девочка освоится окончательно, и благодарность за то, что её вытащили из скучной бухгалтерии, иссякнет, её и след простынет, но пока Кэйтра наслаждалась открывающимся ей старым и новым миром и своим участием в их судьбе.       Летний переход был быстрым и, слава всем богам, невероятно скучным – их даже встретила делегация у портала на Ксентарон. Когда воздух замерцал, эльф привычно вздрогнул.       Привыкнуть к переходу ему никак не удавалось: тело распадалось, переставало существовать, и разум на секунду испытывал страх при мысли, что он насовсем забудет, каково это. Это длилось не больше пары мгновений, но, каждый раз, оказываясь по другую сторону портала, Ботар-эль с трудом сдерживал желание наглядно и тактильно убедиться, все ли части туловища на месте и правильно ли функционируют.       - Следи за кошельком, - наставлял Кэйтру Сандрос. – Их летние месяцы состоят из идущих друг за другом празднеств, выпивки и прочих замечательных вещей. Новые знакомства тебе обеспечены.       - Ага, наутро, - добавил Геллэт.       - Кому как повезёт! Но за кошельком действительно следи. У них есть существа вроде наших кендеров – и это самые настоящие демоны! Маленькие шустрые клептоманы.       На сей раз Ксентарон встретил опаляющей кожу жарой – солнце будто желало отыграться за месяцы бездействия.       На постоялом дворе было не протолкнуться. Мимо переполненных столов сновали шустрые человеческие девушки – Альвар всегда нанимал людей на летние месяцы, когда посетителей со всех концов Ксентарона и других миров было сверх всякой меры. Кэйтра завороженно глазела по сторонам и немедленно сцепилась языком с человекоподобной фигурой с раскрашенным синим и белым лицом.       - Кошелёк! – настойчиво крикнул ей кто-то из отряда, но немедленно забыл и о ней, и вообще обо всем на свете – ему-то на отдых и гульбище отводилось меньше суток.       Ботар-эль поймал себя на том, что тоже отчаянно вертит головой, выискивая знакомую фигуру, и насильно обратил свой взор к столу, всеми силами заставляя себя искать истину на дне тарелки с супом.       Он даже был невероятно к этому близок, когда его со всей силы хлопнули по плечу.       - Вкусно? – без приветствия и с каким-то чрезмерным энтузиазмом поинтересовался Гилтиас. Он пытался сдерживать улыбку, но она настойчиво пробивалась – юноша кривился, краснел от напряжения, но старался до последнего.       Ботар-эль на всякий случай отставил почти пустую тарелку.       - Да, - ответил он осторожно. – Только не говори мне, что меня втянули в какую-нибудь местную гастрономическую традицию.       - Тебя втянули в местную приворотную традицию.       - Так…       - И мне безумно любопытно, работает эта штука или нет!       Он явно был чуточку навеселе. Гилтиас упёрся локтями в стол и положил голову на скрещенные руки, разглядывая эльфа с таким интересом, словно тот должен был вот-вот превратиться в невиданное чудо.       Ботар-эль задумчиво уставился на оголенные в летнюю жару руки, но никаких золотых отблесков, разумеется, не увидел.       - А теперь, - размеренно сообщил он блестящим от радости глазам, - ты медленно и понятно объяснишь, что за развлечение тут происходит.       В «медленно» он, разумеется, верил не слишком сильно.       - Девочки с кухни попросили меня открыть им магические рецепты. Я сопротивлялся, как мог, но сопротивление чужому очарованию – не самая сильная моя черта, - сокрушенно признался Гилтиас. – Пришлось открыть им тайну любовного отвара.       - Ты шутишь, - утвердительно произнес Ботар-эль.       - Может быть.       - Гилтиас.       - Эй, ну хотя бы попытайся представить, что у тебя есть чувство юмора!       Возможно, Ботар-эль ошибался – навеселе он был не слегка.       - Хорошо, - покорно согласился он. – Я представил. И которая же из них меня приворожила?       - Ну, так не интересно. Имеет ли зелье эффект или нет – вот, что я пытаюсь выяснить в своем эксперименте. Можешь попробовать угадать.       - Ладно, выясняй, - милостиво разрешил эльф. – Скажи только: я после твоих экспериментов хотя бы жить буду?       - Будешь, - радостно оскалились ему в ответ. – В перспективе – долго и счастливо!       Нескончаемое вино сделало шутку сначала вполне забавной, а после –забытой. Ближе к вечеру заиграли музыканты, и настойчивый Гилтиас даже утянул его танцевать.       - Тайна, - мелочно вспомнил Ботар-эль, когда они вышли на крыльцо – тёплый застоявшийся воздух на улице не слишком помогал протрезветь.       - Разумеется, - Гилтиас качнулся, опёрся на перила. – Покажу завтра.       - Покажешь?       Он кивнул, улыбнулся почти пугающе.       Ботар-эль присел на перила, на всякий случай обхватив их еще и ладонями. Было уютно – пожалуй, что так – было так хорошо и так правильно, что у него с трудом укладывалось всё это в голове.       - Так что, - он осторожно прислонил тяжелеющую голову к витому столбу, одному из тех, что поддерживали козырек. – Кто там пытался меня приворожить?       Гилтиас фыркнул куда-то ему в висок:       - Угадай.       - Понятия не имею, - отозвался эльф честно и совершенно страдальчески – тело расслаблялось, обмякало и переставало слушаться. Было чрезмерно хорошо и чрезмерно спокойно. Он всеми силами цеплялся за собственное сознание.       Летняя ночь окутывала теплом и беззаботностью – в них хотелось рухнуть, раствориться, потеряться напрочь.       Гилтиас накрыл ладонями его руки.       - Не навернись.       - Боишься? – он даже отдавал себе отчёт, что его знатно развезло, но делу это помогало мало. - Правильно боишься – если на вашей земле свернёт себе шею командир охраны, то придется заполнять такое количество бумаг, что…       - Помолчи, - хрипло попросил Гилтиас, сжимая пальцы – эти пальцы внезапно оказались на уровне его локтей. – Очень тебя прошу, лучше помолчи.       Ботар-эль послушно заткнулся. Гилтиас провел большими пальцами по сгибам локтей, дёрнулся и снова стиснул руки до боли.       - Ладно, ладно, - поморщился эльф, не открывая глаз – вспомнить бы еще, когда он вообще успел их закрыть. – Понял. Молчу. Поднимаюсь. Не доставляю проблем с документацией.       Гилтиас выдохнул, страдальчески клацнул зубами и поднял его на ноги, вцепляясь еще сильнее.       Утро благополучно прошло мимо него; Ботар-эль проснулся ближе к полудню и немедленно занялся отчаянными поисками прохладной стороны подушки. Окно было заботливо зашторено.       Дорогу до постели из памяти стерло напрочь, оставив благоговейную пустоту. Эльф искренне понадеялся, что ничего интересного она из себя не представляла.       Внизу стучали каблучками и хлопали дверьми. Он ощутил себя столетним страдающим юнцом, накрываясь с головой и пытаясь вернуться в глубокий сон. Кажется, у него даже получилось.       Второе пробуждение вышло еще хуже первого и сил не прибавило, зато изрядно отняло малодушия. Пришлось мужественно подняться, умыть лицо и одеться. Мысль спуститься вниз, к голосам и топоту, внушала ужас, но выбора не было.       Говоря честно, он бы абсолютно не удивился, застав Гилтиаса вполне бодрым и жизнелюбивым, но тот впервые показал самую нормальную часть своей натуры – страдальчески лежал головой на скрещенных на столе руках и держал поблизости огромную кружку. За столом с ним обнаружилась Кэйтра, беззвучно хихикающая в кулак.       - …в общем, проснувшись, я не обнаружил ни одежды, ни денег, ни меча, ни прекрасной девы под боком, и был несколько угнетен таким поворотом событий, - глухо вещал куда-то в стол Гилтиас. – Я мало того, что порадовал посетителей ближайшей таверны – я и множество встреченных существ порадовал, ибо до таверны было полдня пути. Конечно, у меня была возможность, скажем так, не показываться никому на глаза, но я хотел убедиться в открытости, доброте и милосердии населяющих Ксентарон существ…       - Не убедился? – сочувственно произнесла эльфийка.       - Нет.       - Потрясающая история, - буркнул Ботар-эль, подсаживаясь к ним. – Не слышал начала, но поучительный – и очевидный – смысл конца все равно понял. Даже интересно, какие выводы ты из нее сделал.       - Не пить с лунными эльфами, - ответила вместо него Кэйтра. – Мы начали с того, что Гилтиас заботливо изложил, в какую ужасную ситуацию я могла попасть. Но я, в отличие от некоторых, могу вовремя остановиться.       Она слегка побледнела, когда поняла, как двояко в присутствии их обоих звучала её фраза.       - Простите.       Гилтиас хихикнул в стол и быстро сделал вид, что закашлялся.       - Мы тут наметили мне маршрут на пару дней, - быстро переменила тему эльфийка. – Может, составите компанию и проконтролируете исполнение мною должностных обязанностей?       Юноша заинтересованно поднял голову. Ботар-эль встретился с ним глазами и испытал совершенно нездоровое желание согласиться на что угодно, только бы оказаться подальше.       Хотелось окунуть свою голову в ледяную воду, целиком, и держать до тех пор, пока все странные, неестественные, сумасбродные эмоции и реакции из неё не выветрятся. Самое паршивое заключалось в том, что эту процедуру он проделывал дома; тогда ему показалось, что она помогла вполне неплохо.       Как выяснилось впоследствии – плохо.       - Нет уж, - покачал он головой. – Ты прекрасно проконтролируешь себя сама – если нет, знаешь, как будет. Я подожду здесь. Поправлю голову.       - Не переусердствуйте, - очень вежливо ответила Кэйтра и быстро откланялась.       Гилтиас разглядывал его молча – это слегка тревожило.       - Что?       Он осторожно помотал головой.       - Ничего. Допивай и пойдём.       - Это несколько похоже на истории ритуальных убийств.       Гилтиас хмыкнул, чуть замедлился – и снова ничего не сказал.       - Я не настаиваю, если для тебя это так… принципиально.       - Отнюдь, - не раздумывая, ответил он. – Не такая уж это великая тайна – тем более, не та, которую не открывают друзьям.       Слово полоснуло, заставив остановиться. Устыдило – как он сам себя ни разу не устыдил за всё это время.       Он охотно считал Гилтиаса другом – не то, чтобы Ботар-эль был силён в приобретении оных вне службы, но странный юноша вихрем внесся в его жизнь сам и неведомым образом в ней закрепился. Они не были особенно похожи, но различия не слишком их разделяли. Ботар-эль вдоволь говорил с ним, успел сражаться бок о бок, разделять трапезу и дорогу.       И попасть в странную, дурную ловушку сознания.       Это было неправильно – но эта неправильность сглаживалась тем, что он её никак не проявлял.       Сейчас, после так просто и искренне брошенного в его сторону «друзья», эльф впервые осознал, что это было ещё и нечестно.       Видимо, быть хорошим другом он тоже постепенно разучился.       - Мы ещё не совсем пришли.       - Не надо.       - Только не говори, что ты серьёзно про ритуальные убийства, - возвел очи горе Гилтиас. – Я бы не стал тащить тебя в лес только для того, чтобы убить и сожрать. Я не для того полдня исцелял чертово похмелье.       Ботар-эль впервые оказался в ситуации, когда подходящих слов для описания этой самой ситуации у него не нашлось.       - Пойдём, - его настойчиво потянули за руку. – Не принципиально идти далеко – от людных мест мы уже отошли. Просто найти бы поляну посвободнее, не хочу налететь на дерево.       Пришлось подчиниться.       Остановившись, Гилтиас взглянул на медленно движущееся к закату солнце.       - Вопросы – потом. Комментарии тоже потом.       Вопрос захотелось задать немедленно – как только он потянулся к бесчисленным застёжкам. Ботар-эль покорно и молчаливо ждал, пока он пройдется по всем своим ремешкам и клёпкам, разденется догола и повесит одежду на дерево. От этого самого дерева он отошел шагов на тридцать.       - Глаза прищурь, - велел Гилтиас, разворачивая плечи.       Ботар-эль очередной раз подчинился.       И очень правильно.       Пространство вспыхнуло золотом не ослепляюще, но очень ярко, вслед за вспышкой по чешуе пробежали солнечные блики. Эльф пропустил пару вдохов. Ему казалось, он был готов абсолютно ко всему: к хорошему, плохому, странному, безумному, но это…       - Можешь подойти – не съем, - фыркнул Золотой дракон – голос почти не изменился, разве что стал чуть глубже. – Я даже не кусаюсь. Почти.       Ботар-эль не особенно понимал смысл обращенных к нему слов, но приблизился. Он был уверен, что драконы горячие, раскалённые снаружи, но Гилтиас приглашающе вытянул шею, и эльф провел по ней рукой – чешуя была прохладной.       - Уже можно комментировать, - от души веселился дракон.       Эльф погладил его ближе к морде.       - Ничего себе.       - Прокатить не смогу, извини – кто-нибудь обязательно увидит меня в небе, и тогда народ неделю только об этом и твердить будет. В другой раз.       Ботар-эль только ошарашенно кивнул.       Обратно в человека он превратился без вспышки – пространство чуть поплыло, как в прогретом воздухе над костром, и явило уже человека. Гилтиас, посмеиваясь, натягивал штаны, возвращая на место ремешки – эльф откровенно глазел на его спину, пытаясь собраться с мыслями и найти слова.       - Не показалось, - выпалил он.       Гилтиас развернулся к нему, мучая не застегнутый ремень:       - А?       - Вдоль позвоночника, - попытался объяснить Ботар-эль и подошел ближе. – И по ключице идёт.       На коже золотые чешуйки смотрелись странно и красиво. Он завороженно прикоснулся, провёл ладонью по этому странному сочетанию. Кожа была тёплой. Чешуя постепенно нагревалась.       - А, - озвучил Гилтиас уже с другой интонацией. – Ну да. У меня бывает…       - Я думал, мне показалось, - больше себе, чем ему, сообщил Ботар-эль, наглаживая чешую – та медленной волной перекатывалась по телу, редела. – Золотые отблески.       - Так ты чешую на мне разглядывал? – поинтересовался Гилтиас.       Ботар-эль успел довести ладонью до края ремня, прежде чем вопрос вернул его в реальность. Руку отдёрнуть не получилось – дракон в эльфийском облике с силой накрыл её своей.       Эльф поднял к нему лицо – насмешки в глазах Гилтиаса не было и в помине. Они снова стали совершенно нереальными – огонь и расплавленное золото – и смотрели на него со странным, плохо читаемым выражением.       Кожа под ладонью практически жгла желанием касаться, он чувствовал, как подрагивают кончики пальцев.       - Я примерно понимаю, как возможна перемена облика, - голос не слушался – Ботар-эль вообще не узнавал свой голос, но искренне пытался вернуть себе возможность говорить и думать нормально. – Но как один облик может просачиваться в дру…       Гилтиас со свистом выдохнул и рывком притиснул его к себе.       Он целовался совершенно безумно: бескомпромиссно, жадно, ошеломляюще. Так, что вырваться или проигнорировать это невозможно было бы при всем желании – даже если бы эльф вдруг попытался. Ботар-эль не попытался.       Спиной его настырно притиснули к дереву, телом в это дерево буквально вдавили.       - Постой.       - Только не философские рассуждения, - взмолился Гилтиас ему в шею, прикусывая кожу под воротом. – Я даже не уверен, отчего у меня так стоит – оттого, что ты меня облапал или оттого, что даже это ухитрился проанализировать с точки зрения логики!       Он прижался лбом ко лбу – и так думать стало еще тяжелее.       - Я жду.       - Это неправильно.       Гилтиас поцеловал его снова – долго, мягко и чертовски убедительно.       - Для тебя. Мне почти стыдно.       Ботар-элю до этого момента, как ни странно, стыдно не было вообще.       - Врёшь ведь.       Гилтиас охнул, когда ладони прошлись по его лопаткам.       - Твои слова расходятся с действиями!       - Поверь мне, я заметил.       Новый поцелуй на время лишил возможности говорить.       - Не вру, - заполошенно сообщили ему после. Эльф не удержался – снова коснулся лопаток. – Чтоб тебя!       - Это из-за крыльев?       - Ага, - Гилтиас поцеловал его в щеку. – Слишком большой потенциал для… материализации на слишком маленькую площадь, - в скулу. – Резко повышает чувствительность, - в подбородок.       В ещё один поцелуй Ботар-эль потянул его сам. Впутывать в золотые кудри пальцы оказалось значительно проще, чем выпутывать их обратно.       - А хвост? – спросил он пытливо, ощущая совершенно безумную смесь желания, невероятности происходящего и нездорового веселья.       - Что хвост? – Гилтиас шарил руками под его рубахой и настойчиво целовал шею.       - Ну, потенциал хвоста тоже большой.       - Угу.       - Значит, тоже…       - Великие Боги, заткнись, - он вжался лбом в плечо эльфа. Ботар-эль поглаживал шею под волосами. – Предупредил же – никаких рассуждений, если не хочешь оказаться на траве в лесу.       Они снова целовались – снова, снова, снова.       Это не получалось контролировать. Этому не получалось противиться.       - Ты сказал, что скучал по мне, - сообщил Гилтиас ему на ухо, пробуя прикусить кончик и с удовольствием подмечая реакцию.       - Неправда.       - Правда. Очень пьяно и очень по-дружески сообщил, что тебе не хватало моего общества. Ты был в хлам, и тебе явно было нормально, а я не знал даже, мне радоваться или умирать от стыда от твоего благочестия и моей собственной… ну… ну. За тобой должок.       - С чего это?       Гилтиас вжался в него ещё плотнее – горячий, возбужденный. Коснулся языком сначала губ, потом уха, и с каким-то отчаянием сообщил:       - Знаешь, я думал, что помешался на эльфе, у которого характер сочетает в себе все лучшие и худшие качества личности, тело такое, будто дева Нариэль творила его для себя лично, а вместо сердца – кусок булыжника. Никак из головы не мог выкинуть, как ни пытался, и даже не знал, как с тобой говорить – слишком уж нечестно это все получается. И тут этот эльф, повисая на моем плече, сообщает за закрытой дверью своей комнаты, что скучал по мне. И сползает с меня в кровать, совершенно не воспринимая реальность… Ты всегда так краснеешь – полосами?       - Умолкни.       - Вот-вот. Тебе даже страданий моих не понять – получил, можно сказать, готовенького…       Ботар-эль нервно рассмеялся.       - Чтоб тебя, - пробормотал он отчаянно.       Солнце садилось.       - Чего мы ждем? – спросил Ботар-эль после очередного поцелуя.       - Когда стемнеет и можно будет вернуться, столкнувшись с минимумом людей, - озвучил Гилтиас, запуская руку ему под ремень и немедленно облизывая открывшееся запрокинувшейся головой горло. – И вот там даже трогать лопатки не смей, если хочешь, чтобы я хотя бы попробовал быть тише.       Ботар-элю казалось, что он не спал вообще, разве что прикрыл глаза на пару минут, но, когда открыл их снова, сквозь штору пытались пробиться солнечные лучи.       Плечом он ощущал чужое плечо.       Наутро происходящее казалось ещё более нереальным, чем… Чем вчера. Не вызывало сомнений, не выпадало из памяти – просто прокручивая в этой памяти события, эльф не мог понять, как такое вообще могло с ним произойти.       - Я слышу, как скрипят твои мозги, - озвучил Гилтиас, закидывая руки под голову и задевая его локтем.       - Вношу коррективы в свои скудные знания о драконах.       Тот только тихонько хмыкнул. Ботар-эль скосил на него глаза: Гилтиас жмурился и улыбался вполне довольно.       - Ты не создаешь впечатление существа, которое устало от назойливости и многословности людей и эльфов.       - Обычно люди и эльфы успевают устать от моей многословности. Во-первых, не совру, если скажу, что я самый молодой представитель своего вида. Во-вторых… Так сложилось.       - Это как-то чертовски сложно уместить в голове, - признался Ботар-эль, прикасаясь к нему – Гилтиас заинтересованно приоткрыл глаза. – Древнее существо, сосредоточие вековой мудрости даже не одного мира…       - …выгибается под тобой в постели?       Он всем этим явно наслаждался – собственной нагой персоной на узковатой койке постоялого двора, оглаживающим его эльфом, ленивой беседой о нелегендарных поступках легендарных существ.       Ботар-эль сознался себе – он тоже этим наслаждался.       - Вот это уместить вообще невозможно.       - Ты справляешься.       - Я стараюсь.       Гилтиас улыбнулся.       - Вековая мудрость не означает тотальную древность. И даже когда означает, то эта тотальная древность не всегда приравнивается к усталости.       - А если попроще?       - Попроще? – ему потребовалась пара движений, чтобы оказаться сверху; гибкое, сильное, хитрое существо. – Если проще – мир огромен, прекрасен и удивителен. Вселенная огромна, прекрасна и удивительна. Я хочу рассмотреть её во всех странных деталях, прежде чем старость и переизбыток эмоций заставят меня накрыть голову хвостом и замереть каменным изваянием.       Его голос обжигал кожу.       - Хочу распробовать все радости, которые она может мне подарить. Хочу облагодетельствовать её взамен.       - Она содержит… не только радости.       Гилтиас глухо рассмеялся, на миг поднявшись к его лицу.       - О да. Однако я не расцениваю это как повод от них отказываться.       Ботар-эль провел по очерченной волосами щеке.       - Закрой глаза, - велел Гилтиас. – И открывать не вздумай.       - С чего это?       - С того это. Некоторая частичная материализация выглядит… непривычно.       Эльф напрягся – Гилтиас хихикнул и провел пальцем по его переносице.       - Эй. Понравится, обещаю.       Звучало столь же странно, сколь заманчиво – Ботар-эль въедливо смотрел во все глаза.       - Ты совершенно невыносим, - заключил дракон и уткнулся ему в грудь, заодно завешиваясь волосами.       Глаза эльф, кажется, закрыл, когда длинный раздвоенный язык добрался до внутренней стороны бедра.       - Итого: я получила два, возможно, бесценных артефакта, приняла участие в национальных гномьих забавах – и так и не поняла, как они всё это проделывают с их-то ростом! – и провела совершенно потрясающие четыре дня, пока вы опустошали личный погреб Альвара и развлекали пляшущим на столах Гилтиасом местных девиц? – уточнила чрезвычайно довольная поездкой Кэйтра. – Миленько.       - Заверяю тебя, - очаровательнейше улыбнулся ей Гилтиас, - я не давал твоему бесценному командиру скучать.       Кэйтра перевела взгляд с него на мерцающий в её руках артефакт и обратно и тщетно попыталась скрыть скепсис.