Корпус беспризорников

Слуга беспокойно метался от покоев к покоям. Мрачного Герцога нигде не было. Он уже час носился по всему замку в его поисках, но как назло никто не мог даже сказать, есть ли он вообще в замке. Ее императорское высочество рвала и метала, когда слуга пришел на ее вызов, и приказала разыскать герцога-дефенсора немедленно. Отчаявшись выполнить приказ молодой императрицы, он уныло плелся по двору. Однако удача ему наконец улыбнулась. Со стороны замковой стены послышался тихий гул, а затем на территорию императорского дворца ворвался экипаж. Сопровождаемый потрескиванием тока от монорельса, он быстро нырнул в помещение станции. Слуга заторопился, на территории станции среди прибывших мог быть и герцог. Разминуться с визитёрами в таком случае было бы неприемлемо. Ривай Монгрейдо, герцог-дефенсор императрицы, глава разведкорпуса Легиона, прозванный при дворе Мрачным Герцогом, действительно оказался именно здесь. Вместе с четверкой своих легионеров он как раз расписывался в журнале регистрации поездок, когда слуга вошел в небольшое задние станции. Его сопровождающие негромко переговаривались о чем-то, но стоило заметить постороннего, как они тут же замолчали. Слуга торопливо подошел к герцогу и, дождавшись пока тот освободится, протараторил: – Герцог, Вас хотела видеть Ее императорское высочество. – Давно? – коротко поинтересовался герцог. – Не менее часа назад. – Ясно. Мрачный Герцог никогда не отличался разговорчивостью, на то его и прозвали мрачным. Проводя слугу недолгим взглядом, он лишь коротко вздохнул. Причина, по которой Интегра так активно его разыскивала, могла быть только одна – вывесили список предварительно зачисленных в разведкорпус Легиона. И ее имени там, естественно, не оказалось. Ее императорское высочество подала свою кандидатуру несколько недель назад и Ривай тянул с решением максимально долго, но сейчас было уже некуда деваться. Можно было бы проигнорировать требование встречи, сославшись на дела, но это был не его стиль. Отослав подчиненных, он направился к покоям ее императорского высочества. Сейчас как раз подходил к концу ее очередной урок истории развития империи, так что после у них будет возможность поговорить. Тихо постучавшись в дверь покоев, он, не дожидаясь приглашения, вошел. Пожилая учительница как раз собирала свои немногочисленные учебники, попутно завершая рассказ о последних представителях правящего рода соседнего государства – Ирберии. Добродушно поздоровавшись с Мрачным Герцогом, она распрощалась с подопечной и вышла. Ривай даже не знал, сколько ей лет. Генриэтт учила его, когда он впервые попал ко двору. Безродному оборванцу, принятому в Легион прошлым герцогом-дефенсором, нужно было соответствующее образование, и она смогла его дать. Лишь благодаря этой женщине он обладал таким багажом знаний, которому позавидовали бы даже некоторые ученые Легиона. Вероятно, именно потому нежелание Интегры учиться вызывало у герцога откровенное негодование. Хоть она и была самым нелюбимым императорским отпрыском, выросла девочка, получая все, что должна иметь особа знатных кровей. Воспитание, образование, дорогие и красивые вещи…уважение, в конце-конов, – все это было доступно ей благодаря одному только титулу. Ривай же добивался всего этого не один год. Титул герцога-дефенсора достался ему с огромным боем, так же как должность главы разведкорпуса. И хоть предыдущий защитник императрицы фактически передал ему свое место на обеих должностях, среди дворцовой элиты такой дерзкий поступок был воспринят в штыки. Император был в страшном гневе. Он ненавидел Ривая всей душой и, как и многие придворные считал, что безродной нищете не место во дворце, да еще и подле императрицы. Но ее императорское величество Беллатриса настояла на его кандидатуре, а император не смог отказать жене. К тому же старый герцог-дефенсор отрекомендовал Ривая как безупречного служащего, талантливого стратега и исключительного ума человека, готового отдать жизнь за корону и императрицу. Даже сейчас, несмотря на откровенную неприязнь к Риваю, император редко принимал важные для страны решения, не посоветовавшись с ним. – Хотели видеть меня, Ваше Высочество? – спросил он, когда дверь за Генриэтт закрылась. – Слуга разыскивал тебя не меньше часа, ты меня что, избегаешь? – вопросом на вопрос недовольно ответила девушка. Ее лицо унаследовало куда меньше черт императрицы, чем хотелось бы. Надменное выражение делало его совершенно некрасивым и это расстраивало герцога. Несмотря на все его старания, Интегра выросла на редкость разбалованной и наглой. – Меня не было на континенте. – А где ты был? – Это не имеет значения. – Нет, имеет! – Интересно какое же? – иронично приподнял бровь Ривай. – Самое что ни на есть прямое, – уже менее уверенно ответила Интегра. Спорить с Риваем было задачей не из легких, тем более для нее. – Это что, допрос? Ладно, предположим. Меня срочно вызвали дела Легиона, и я уехал вчера вечером. Еще что-нибудь? – Да! Сегодня утром вывесили список предварительно зачисленных в разведкорпус. Почему там нет моего имени? – Потому что я тебя не взял, это очевидно, – ответил он, сразу перейдя на «ты». – Я прошла все подготовительные испытания, ты не можешь меня не взять, – возмущенно вскинулась девушка. – Я глава разведкорпуса. Соответственно, я в праве принять или не принять кого угодно, не взирая на качество пройденных экзаменов, – произнес герцог-дефенсор и в его голосе прорезались стальные нотки. – Императорской особе там не место. Это не штабная должность, она полна опасностей и не принесет такому человеку как ты ничего хорошего. – Ты этого не знаешь! Быть членом разведкорпуса почетно и уважаемо. Многие дворяне мечтают туда попасть. – Да, и поэтому мне постоянно приходится выслушивать яростные возмущения тех, чьи кандидатуры я отверг. «Как вы посмели, герцог? Моего племянника рекомендовал сам министр обороны!». А потом, когда император Аврелий принудит меня взять очередную бездарь, я слушаю что-то вроде: «как вы посмели, герцог? Из-за вас мой сын погиб, сорвавшись с утеса, утонул в подземных водах или был застрелен каким-нибудь диверсантом!». Это работа не для слабонервных и не для домашних. Здесь нужна стойкость духа, высокие моральные принципы, готовность беспрекословно следовать приказам и хорошая физическая подготовка. У тебя из всего этого есть лишь последнее. – Под твоим руководством я могла бы научиться остальному, – не отступала Интегра. – И я не боюсь смерти. – Что ж, а вот это очень зря. И тоже неплохая причина тебя не брать. Если ты думаешь, что отсутствие инстинкта самосохранения – это признак бесстрашия, ты глубоко ошибаешься. Все знали, что разведчики были первой линией и опорой остальных частей Легиона. Поэтому так почтено было служить в этом корпусе. Но и цена за эту славу была невыразима. Ривай пятнадцать лет руководил разведкорпусом и не счесть было тех, кого он за это время потерял. Не проходило с годами и гадкое чувство вины, которое он испытывал каждый раз, когда приходилось идти к очередной семье сообщать ужасную новость. Посеревшие от горя лица родственников, хоронивших чаще всего пустые гробы, отпечатались в его памяти так же ярко, как и лица тех, кто отдал свою жизнь за дело разведкорпуса. Увидеть в одном из таких гробов Интегру он боялся больше всего на свете. – Ты предвзят! Я отлично прошла все экзамены, Генриэтт специально меня подготовила. Я знаю много всего и могу быть полезной. К тому же, так тебе было бы проще за мной присматривать. Что же ты за защитник, если не находишься рядом со своей императрицей? – Ты не знаешь и четверти того, что знает Генриэтт, и лучше бы занялась своим образованием, чем упорными попытками пробиться в разведкорпус, – ответил Ривай и холодок в его голосе стал более явным. Интегра ступила на скользкую дорожку, упрекнув его в плохом исполнении своих обязанностей. Ривай, совершивший головокружительный прыжок из самых низов на вершину, великолепно справлялся со своими обязанностями. И несмотря на то, что смерть императрицы подкосила его, он продолжал заботиться о Интегре. Как ни странно, гибель Беллатрисы остудила ненависть императора к Риваю. Он не прогнал его взашей, как мог бы сделать. Лишь однажды дождливым осенним вечером вызвал к себе в покои для разговора. Ривай тогда готовился к худшему, но этого не случилось. – Я никогда не любил ее, – сказал тогда император, глядя в окно. – Она меня, впрочем, тоже. Странно осознавать, что с ее смертью в душе поселилась такая пустота. Я знать даже не хочу, какая дыра у тебя сейчас внутри и скажу только одно. Вряд ли она бы доверила Интегру кому-то кроме тебя… Так что ты остаешься герцогом-дефенсором ее императорского высочества. Интегра долго молчала, не решаясь возразить разгневанному мужчине, но в конце концов продолжила: – Мне насточертели балы и светские приемы. Оставаясь при дворе, я превращаюсь в такую же напыщенную дурочку, как и все придворные дамы. Я хочу делать что-то полезное. – Ты хочешь пойти в разведкорпус вслед за тем слащавым субчиком, которого мне подсунул император Аврелий, а не делать что-то полезное. Лотрис или как его там? – Лортис! Его зовут Лортис и он отличный парень. – Который тоже совершенно не годится для этой работы, – закатил глаза Ривай. – Да, чудесно. – В любом случае, ты, даже как герцог-дефенсор не можешь запретить мне туда идти. – Я могу запретить тебе туда идти, как много кто другой и Аврелий не станет мне перечить. – Я прошу тебя, – предприняла последнюю попытку девушка, – эта жизнь навевает на меня тоску, особенно после смерти мамы. Мне кажется, что во всем происходящем попросту нет смысла. Есть же в Легионе такая работа, которую можно делать без опасности для жизни! Я бы занялась ею! Что-то полезное для дела и не слишком опасное, бывает же такое? – Ты будущая императрица, ты должна вникать в тонкости управления страной, а не заниматься всякой ерундой. – Ну вот и буду вникать. Дай мне какую-нибудь работу, которая избавит меня от необходимости вести напыщенную светскую жизнь, а в свободное время я буду учиться, я обещаю. – У легионеров нет свободного времени. И вряд ли там найдется работа, которую можно так запросто оставить, потому что в полдень у тебя урок политических искусств. Ривай тяжело вздохнул. В последнее время герцогу-дефенсору точно так же казалось, что в происходящем нет никакого смысла, но он никогда об этом не говорил. Прошло много времени, но все-таки недостаточно. И силуэт императрицы, которую он не сумел уберечь от смерти, с немым укором нависал над ним во сне каждую ночь. Взвесив имеющиеся в наличии переменные, герцог все же задумчиво произнес: – Я скажу тебе свое решение через две недели. Я приму тебя в разведкорпус, только если найду среди кандидатов человека, который сможет присмотреть за тобой, пока я сам буду занят работой. – Мне не нужна нянька! – Или так или никак. Меня не интересует твое мнение на этот счет. – Ладно, как скажешь, – покладисто согласилась Интегра. Герцог дал слабину и не стоило его теперь злить, иначе призрачный шанс попасть в разведкорпус снова будет потерян. – Кстати, раз так, можешь рассмотреть кандидатуру Лортиса. Повторюсь, он отличный парень. – Твое мнение по этому поводу меня также не интересует, – ответил Ривай, собираясь уходить. У него уже был на примете свой кандидат. Он лично наблюдал за ним во время своей скоротечной поездки и был достаточно впечатлен. Очень неплохое личное дело для такой глуши. И неплохие задатки. Если пройдет остальные тесты, можно будет принять его и дать в пару ее императорское высочество. Со временем герцог-дефенсор все-таки стал птицей немного другого полета, хоть и не забывал о своем происхождении. Этот же парень, хорошо помнящий вкус тяжелой жизни на задворках империи, быстро собьет всю спесь с девчонки. – До скорой встречи, Ваше Высочество. Не буду мешать заниматься. Кажется, Генриэтт задала Вам большое задание. – Да, до встречи, – ответила девушка. Эти неожиданные перепады с личного тона на официальный часто ставили ее в ступор. После смерти императрицы, герцога-дефенсора практически невозможно было увидеть вне работы. Без его участия не обходилась ни одна операция, ни одно совещание. В те же времена, когда наступало затишье, он не поднимал головы от отчетов и докладов. В последнее время его загруженность, как казалось Интегре, начала давить на ясность его мышления. Слухи, которые то тут, то там бродили по замку, подтверждали ее опасения. Окунувшись с головой в работу, герцог начал повсюду видеть заговоры. Даже в разведкорпус он со скрипом брал тех, кого ему рекомендовал император и категорически отметал всех, кто не проходил его личную проверку. Удивительно, что Лортису удалось выдержать это испытание. Поговаривали, что разговор с главой разведкорпуса далеко не самое лучшее, что можно вообразить в жизни. Официально разглашать подробности личной беседы с герцогом никому не запрещалось, но по непонятным причинам никто не горел желанием рассказывать об этом. Потому все желающие пройти собеседование так и оставались в неведении. Интегра тоже была среди жаждущих узнать тайну этого необычного способа отбора, но, как и все остальные, располагала лишь слухами и домыслами. Прямые угрозы были не в стиле защитника императрицы, но чем он заставлял всех молчать, никто не знал. С одной стороны, Интегра надеялась попасть в Легион по протекции герцога и обойтись без этих сомнительных разговоров, с другой же любопытство гложело юную императрицу, не давая покоя ни днем ни ночью. Ведь к такому собеседованию нужно готовиться, а как это сделать, если не знаешь темы разговора? Внезапно раздался резкий стук в двери и в комнату без приглашения вошел Бернадотт. По спине у Интегры тут же прокатилась волна протестующих мурашек. Бернадотта она не любила. Он был старше на пять лет, выдающимися талантами в каких-либо областях не отличался и больше всего на свете любил заниматься позерством и издеваться над Интегрой. На публике он корчил из себя великосветского льва, которому все же не чуждо ничто человеческое. Он любил устраивать демонстративные акции по помощи страждущим, посещать благотворительные приемы и тому подобное. Поэтому если не знать его достаточно хорошо, создавалось впечатление, что средний сын императора Аврелия был хорошо воспитан, умен и как никто другой болел за народ. На деле же ситуация была полностью противоположной. Бернадотт не интересовался ничем, что не было связано с получением удовольствия любых форм и степеней. Люди интересовали его не больше, чем пыль на любимых лакированных сапогах, а все благотворительные приемы были прикрытием для пьяных оргий. Аврелий, упустивший момент, когда его сын пошел по кривой дорожке, неоднократно пытался усмирить распоясавшегося отпрыска, но, в конце концов, махнул на это дело рукой. Единственное, что было у Бернадотта и не было у Интегры, – это все же не угасшая любовь и сострадание императора к своему ребенку. Интегра же для Аврелия была грустным напоминанием о покойной Беллатрисе и, хоть откровенной неприязни он к ней не испытывал, она навсегда осталась для него дочкой императрицы. Не то, чтобы это имело какое-то принципиальное значение для их отношений, но, когда речь заходила о семейных разногласиях, поддержка была далеко не на стороне Интегры. Именно поэтому у Бернадотта был своего рода бесплатный и безлиминтый абонемент на унижение сводной сестры. Сделать она с ним ничего не могла, а герцог-дефенсор отказался повлиять на происходящее, заявив однажды следующее: – Бернадотт будет издеваться над тобой до тех пор, пока ты позволяешь ему это делать. И вопрос не в физическом воздействии. Если он задевает тебя, значит твоя воля недостаточно сильна, чтобы забыть о его существовании как раздражителя. Все возмущения молодой императрицы о том, что она не может выдержать его издевок, что сила воли тут не при чем и попробовал бы он сам отвечать на подобные колкости, были отвергнуты герцогом на корню. В душе Интегра понимала, что он прав, а все эти разборки для него не больше, чем возня в песочнице, но сделать ничего могла. По крайней мере, пока. – Я видел предварительные списки, – не здороваясь, сказал Бернадотт, – зашел поздравить тебя с этим ошеломительным провалом. Ладно бы еще от кого, но получить отказ от герцога-дефенсора – передать не могу, как это смешно…и что греха таить, довольно предсказуемо. – Рано радуешься, он еще изменит свое мнение, – собрав все силы в кулак, холодно ответила девушка. – Глубоко в этом сомневаюсь, сестричка. Он ни за что не согласиться взять свою тепличную девочку в столь опасное для жизни место, как разведкорпус. – Из нас двоих ты куда более тепличный, так что молчал бы. – Ну и что? В отличие от тебя я не рвусь туда, где мне не место, – гадко ухмыльнулся Бернадотт и направился к выходу. – Так что смирись с провалом и зубри уроки, императрица. Полетевший в закрывшуюся за ним дверь стакан звонко разбился на сотни осколков. Солнце жарило немилосердно. Сержант гражданской гвардии Ирсам Мафер посмотрел на небо. Ни одного захудалого облачка. Не лето, а настоящий ад на земле. В столице всегда было очень жарко. Ирсам родился ближе к северу, а там и летом ходили в плотных рубахах с длинными рукавами. Переведя взгляд на подчиненных, он злобно рыкнул: – Шевелитесь, не то сгорим здесь все к такой-то матери. Недовольные стражники взялись за очередные ящики. Посылка была на редкость идиотской. Фейерверки. Кому они были нужны, когда до праздников аж полгода, было непонятно. Но видать у императорской семейки свои тараканы в голове. Целый обоз фейерверков прибыл еще до полудня и после обыска был перенаправлен для размещения в дворцовых складах. Ирсама и еще нескольких ребят оправили разгружать все это добро как самых незанятых. И теперь они, глухо ругаясь, таскали ящики из фургона в подвал, мечтая о паре кружек холодного пива. Ирсам как раз взялся за очередной ящик, когда за спиной у него послышался спокойный холодный голос: – Немедленно доложите о грузе и предъявите документы на обоз. Ирсам вздрогнул от неожиданности и едва не выронил ящик. Поставив его на землю от греха подальше, он повернулся к пришедшему и приложил кулак к груди в знак приветствия. – Твердой земли вам под ногами*, герцог-дефенсор. Дайте минуту, сейчас найду эту чертову бумажку. Гвардеец зашарил по карманам и спустя несколько мгновений извлек немного помятую сложенную вчетверо бумагу. – Вот наш разрешение, что б мы тут без него делали. В ящиках фейерверки для праздника. Герцог-дефенсор принял из рук гвардейца бумагу и принялся внимательно изучать. Ирсам знаком дал людям команду прекратить работу. Мрачного Лорда злить не стоило ни в коем разе. Не ровен час, голову отсечет, не задумываясь. Слухов о нем ходило много. Что из них правда, а что нет, Ирсам не знал и знать не хотел, но нервировать герцога в любом случае было бы плохой затеей. – День основания Империи только через полгода, зачем покупать их сейчас? – поинтересовался герцог, внимательно изучая документ. – Затем, что сейчас мы закупили их в два раза дешевле, чем в сезон праздников, – раздался голос за спиной герцога. Сержант, избавленный от необходимости дальнейших объяснений перед Мрачным Лордом, облегченно вздохнул. Ривай оглянулся и увидел приближающегося к ним толстяка в костюме с накрахмаленным кружевным воротником. Воспитание не позволило ему брезгливо скривиться при виде министра снабжения Аберкромби, но и улыбаться, притворяясь, будто рад встрече, он не стал. Герцог Дажей Аберкромби был неприятным вечно потеющим диабетиком, доводящим до слез своими капризами всех дворцовых кухарок. Если верить его стенаниям, чуть ли не с самого рождения он страдал изжогами, желудочными болезнями всех видов, излишним весом и еще доброй дюжиной недугов, делающими его абсолютно несчастным, однако все еще несломленным человеком. Его коронной выходкой был возмущенный вопль «вы что, убить меня хотите?», который он выдавал, пробуя каждое второе блюдо в своем рационе. Тот факт, что готовили ему каждый раз одно и то же, нисколько не смущал герцога. Подойдя к Риваю, он махнул стражникам рукой, призывая их продолжить работу и сказал: – Герцог, ваша паранойя скоро перейдет все границы. Как видите, у ребят есть подписанная лично мной бумага. Какая разница, насколько раньше мы закупили фейерверки? – Моя, как вы изволите выражаться паранойя, на деле обычно оказывается отменно работающей интуицией, – скучным тоном ответил герцог, больше ничем не выдавая своей заинтересованности. А то, что сам министр снабжения следил за поставкой каких-то несчастных фейерверков, было довольно странно. – Их не было в списке поставок, проверять подобные вещи – моя непосредственная обязанность. – Мы заключили сделку в самый последний момент. Внести поставку в список просто не успели, – сказал Аберкромби, вытирая потное лицо платочком. – Так что можете не переживать на этот счет. – Где разместят ящики? – В подвале, на третьем складе, если я не ошибаюсь. Надеюсь теперь с допросом покончено, герцог? – Несомненно. Удачного дня. Ривай оставил солдат и герцога на улице и продолжил прерванный в свои апартаменты путь. На лестнице, ведущей к покоям, герцога-дефенсора нагнал его помощник Итан. – Видел повозку во дворе? – не поворачиваясь тихо спросил Ривай. Следующий за ним Итан отдал начальнику пакет документов и так же тихо ответил: – Да. Якобы фейерверки на неделю праздников. Все документы в порядке, не подкопаешься. Но оформили действительно в последнюю секунду, все вчерашним днем. – Откуда груз, известно? – Из Бранжеи*. – До Бранжеи три дня пути. Если везти экипажем, то полутора суток. А везли экипажем, если верить той бумажонке, – задумчиво произнес Ривай, сворачивая с лестницы в просторный коридор. – Что ж они, получается, сначала товар отправили, а потом договор заключили? – Ну да, не сильно вяжется. Хотя если не обострять на этом внимания, то никто и не заметит. – Нужно все тщательно проверить, даже если это действительно просто фейерверки. Что-то мне в последнее время не нравится происходящее во дворце. Мы должны быть готовы к возможным угрозам. И желательно посмотреть на эти ящики поближе, но это уже потом, чтобы не вызывать подозрений. Их должны выгрузить на третий склад. – Все сделаем в лучшем виде, герцог, – сказал Итан и исчез, свернув в один из боковых проходов, так же незаметно, как и появился. Ривай добрался до своих покоев и засел в кабинете, попросив служанку принести обед. Дела в замке в последнее время шли не очень хорошо и его не покидало смутное предчувствие надвигающейся опасности. Но вот с какой стороны ее ждать, герцог-дефенсор пока не понял, поэтому приходилось разрываться на все фронты. В свете этих событий капризы молодой императрицы были ему как засохшие бинты на ожоге – отвлекали и приносили множество неприятных ощущений, а просто содрать нельзя, хуже будет. Нужно было завершить отбор в разведкорпус как можно скорее и решить, можно ли оставить Интегру на попечение заинтересовавшего его кандидата. Солнце, медленно плывущее по небу, наконец дошло до окон герцога-дефенсора и он, поплотнее задернув шторы, занялся делами.