nobody promised anything.

      У Гильды подкашиваются ноги. От ужаса или от удивления, или от всего сразу — непонятно, да и, в общем-то, никого это сейчас не волнует. Число тут же делает один большой шаг в её сторону и подхватывает девочку на руки.       Пока он несёт её до койки, чтобы усадить туда и позволить прийти в себя, Гильда судорожно озирается. Её взгляд снова падает на двух демонов, и её «гениальнейший» мозг принимается генерировать самые неутешительные идеи насчёт того, что эти двое тут делают. Как говорится, у страха глаза велики: она и не замечает, что одна из них вообще больше похожа на ребёнка, а другая просто выглядит донельзя безобидно. Брюнетка не понимает, почему здесь столько взрослых, зачем они привели монстров (или это те привели людей?) и как себя надо вести. Она не замечает, как оказывается сидящей на горизонтальной поверхности — настолько девочка занята попытками успокоить бушующее сердце.       Колли довольно редко видит таких взрослых человеческих детей. Однако ещё больше её удивляет то, насколько испуганной выглядит новенькая, как чужой взгляд бегает туда-сюда. Разве эти люди не в курсе их существования? Они же видели дядю Сон Джу? Или это у них рефлекс такой — пугаться всех «демонов»?       Такой взгляд, будто она не человек вовсе, а раненый, загнанный в ловушку зверь. Ну, или он схож с тем, как смотрят на Коллиану игроки типа Виктора, прежде чем выдумать глупую ложь и исключить «демона» из игры за слишком быструю победу.       Она не виновата, что такая страшная. Она не виновата, что её органы чувств работают в разы лучше, чем у людей.       — Гильда, приём! — щёлкает пальцами перед носом человека Жанна. Она опускает пухлые руки на маленькие щёчки девочки и внимательно смотрит той в глаза. — Тебе нечего бояться, потому что я здесь, Гильда.       — Н-но… — мямлит последняя, однако что-то в тоне старшей не позволяет договорить. Жанна делает это — и как будто собирает все мысли воедино своими собственными руками. Под таким пристальным, даже немного пугающим взглядом зарождающаяся паника, слёзы моментально отступают. Гильда сжимает чужие запястья своими тонкими пальчиками и делает глубокий вдох, потом — выдох. Надо сосредоточиться на том, что происходит вокруг. Сейчас не время для эмоций. Если Жанна доверяет этим существам — всем, присутствующим в помещении — значит, Гильда тоже (она будет стараться).       Девочка уже было поворачивает голову в сторону людей и демонов, как её останавливает всё та же рука… Опекунши? Гильда надеется, что может её так называть, даже если будет врать сама себе.       Жанна протягивает ей очки. Только теперь младшая понимает, что всё это время была без них. Просто у неё внезапно возникла парочка проблем поважнее, знаете ли. Гильда надевает их и облегчённо вздыхает. Зрение у неё не самое плохое, но могло быть и лучше. С линзами как-то спокойнее, привычнее, что ли… И оттого появляется почти необоснованное, как ей самой кажется, чувство защищённости.       Волей-неволей её взгляд оказывается намертво прикован к двум наиболее интересующим её персонам: монстрам, которые, кстати, теперь вообще не выглядят как… Монстры. Они не идут ни в какое сравнение с теми тварями, которые гнались за их отрядом там, в лесу. Они не выглядят, как кровожадные, желающие смерти всему живому людоеды. Они похожи на разумных. Они похожи на людей.       Гильда сглатывает и как можно осторожнее оглядывает одну из них, ту демонессу, что повыше: её пурпурные, аккуратно заплетённые косы, небольшие рога, почти полностью скрытые под волосами. Маска — это не так интересно, светло-голубая одежда — тоже. Что на самом деле привлекает Гильду, так это её улыбка. «Демоны могут улыбаться так», — с ужасом осознаёт девочка. И нет, она вовсе не опечалена этим фактом, просто… Её мир, её представление о демонах как о монстрах-людоедах стремительно рушится прямо сейчас. Вот, что выбивает сироту из колеи. Эта улыбка, сияющий изгиб губ будто кричит о дружелюбии. «Я друг», — вот, что пытается передать человекоподобная демонесса. Однако она не издаёт ни звука, не произносит ни единого слова. Все без исключения понимают: Гильде нужно время, чтобы смириться с тем, что она видит.       Именно поэтому Колли, осознавая всю важность процесса, немного ёжится, но потом гордо вздёргивает нос: пусть этот человеческий детёныш разглядывает её, сколько ему (ей) будет угодно. Она не разочарует маму или господина Минерву плохим поведением. «Может быть, эта девочка станет моим первым другом?» — с неким волнением и возрастающей надеждой думает маленькая демонесса, пока незнакомый человек с тёмными волосами сверлит её взглядом.       Гильда сразу замечает: разница в росте у двух демонов не очень большая, но при этом незаметной её не назвать. А вот их внешность определённо отличается. Брюнетка смотрит на коротко подстриженные волосы того же пурпурного цвета, перепачканную в грязи одежду, — которая, между прочим, представляет из себя не простой плащ, а широкие штаны с туникой — ещё меньшие по размеру рожки и плотно сжатые губы. Гильда знает это выражение лица (у этих существ определённо есть лица; не морды, нет).       Это не гордость. Это то состояние, когда ребёнок пытается доказать кому-то, что он совсем-совсем ничегошеньки не боится и что он уже взрослый. Эти плотно сжатые, побледневшие от такого напряжения губы и высоко вздёрнутый подбородок — за ними Гильда видит то, что всегда находила у своих младших братьев. Это желание взять на себя ответственность, желание отличиться и завоевать любовь и доверие. «Я тебя не боюсь», — неожиданно для самой себя читает девочка и хмурится. Разве всё не должно быть наоборот? Это же она здесь всего лишь жалкий человек.       — Меня зовут Мьюзика, а её — Колли, — внезапно подаёт голос первая демонесса, и Гильда крупно вздрагивает. Она не замечает, как длинноволосая сжимает в своей руке руку второй, прежде чем продолжить. — Мы «демоны», но мы не враги.       И Гильда смотрит ей в глаза. Вернее, в вертикальные прорези маски, которая скрывает верхнюю половину лица. Она смотрит ей в глаза и отворачивается. Она не готова. Мьюзика даст ей столько времени, сколько потребуется.       Чтобы хоть как-то отвлечься, девочка переключается на безымянного мужчину, который нёс её до койки. Он выглядит... слишком крупным. Таким неестественно крупным, почти объёмным. Что-то в нём не так. Не полный, но и не высокий, устрашающий – и при виде белого креста, нарисованного на чёрных волосах, лучше не становится. Ей-Богу, как будто этого выражения лица ей не хватает: отстранённый взгляд, устремлённый прямо на неё, и губы, растянувшиеся в… Улыбке? Оскале?       Гильда невольно смотрит на его руки, вены на которых вздуваются так сильно, будто вот-вот лопнут, и сжимается в комочек. По коже пробегают мурашки, стоит вспомнить не самые приятные прикосновения его чёрных перчаток к её коже. Сколько же ему лет? Восемнадцать? Двадцать? Она никогда не видела даже пятнадцатилетних, что уж говорить о людях старше… Девочка понятия не имеет, как они выглядят.       И всё-таки что-то с ним не так. Но, если честно, у неё нет ни сил, ни желания пытаться выяснить, что именно. Надо будет подумать об этом позже. «Возможно, слишком много мускулов?» — загорается в голове догадка, пока Гильда обращает внимание на последнего члена их небольшой группы из, видимо, четырёх человек. «Существ».       Довольно высокий, худощавый блондин с голубыми глазами — в них отражается свет как будто искусственного солнца (будем честны, Гильде с самого начала всё здесь кажется подделкой). Если бы её попросили описать выражение лица этого человека, она бы, наверное, не смогла, потому что… Как можно охарактеризовать того, чьи губы растянуты в едва заметной ухмылке, но при этом островатые подбородок с носом, глаза, расслабленный, ненахмуренный лоб — все эти черты источают такие спокойствие и сосредоточенность, что ещё чуть-чуть — и девочка, наверное, сама начнёт медитировать. Она совершенно забывается, восхищённо пялится на незнакомца, когда тот выводит её из равновесия одним движением руки: поднимает конечность вверх и легко машет ладонью в знак приветствия.       — Добро пожаловать. Я Уильям Минерва.       Гильду пробирает дрожь, доходящая до самых костей. Этот голос. Он будто направлен прямо на неё. Будто Уильям Минерва только что произвёл выстрел не то что в сердце, а в самую душу, и эта невидимая пуля стремится пройти навылет, да вот только не может. Он выглядит, как истощённый, но очень довольный лев — именно это животное в книжках называют царём всех зверей. Что ж.       — Его зовут Число, а их — Мьюзика и Коллиана. Они «демоны». Впрочем, они уже представились, — продолжает Минерва, но Гильда, кажется, только сейчас начинает вникать в смысл сказанного. Окончательно она приходит в себя, когда блондин добавляет. — Мы пришли сюда, чтобы рассказать тебе о том, где ты находишься, ответить на твои вопросы и помочь освоиться. Разумеется, если ты не возражаешь.       И, да, это было обязательным добавлением к своеобразному вступлению, потому что за всё время своей жизни здесь он изучил все типы сирот, которые к ним попадают. Есть среди них такая группа индивидуумов, которые не желают принимать ничью помощь, словно дикие звери; которые полагаются исключительно на самих себя и которых бесполезно уговаривать. Правда, кажется, эта девочка не из таких.       — Я готова, — звучит тихий, но уверенный голос ребёнка. Колли изумлённо смотрит на незнакомку. Кажется, она начинает понимать, почему её мама так заинтересована в людях. Сейчас их обеих объединяет восхищение резкой сменой эмоций у человеческой девочки.       — В таком случае, для начала расскажи о себе, — скорее требует, чем просит Минерва. Жанна в этот момент садится рядом с Гильдой и обнимает её за плечи. — Можешь рассказать только самое основное. Остальное мы узнаем, когда будешь готова, либо от твоей семьи.       — Они живы?! — тут же чуть не вскакивает на ноги Гильда, однако Жанна для того здесь и сидит, чтобы осторожно надавить на чужие плечики.       — Да. Но сначала поведай нам о себе.       — Меня зовут Гильда, — принимается тараторить девочка. — Мне десять лет, я из «Благодатного Дома». Я и ещё четырнадцать моих братьев и сестёр сбежали оттуда около двух недель назад, спустя несколько месяцев после того, как мы узнали, что наша мама… — Гильда резко замолкает и обращает бегающий взгляд на пол. Руки судорожно сжимают края больничной койки, а рот открывается и закрывается. Она пытается выдавить из себя хоть слово, но язык отказывается шевелиться, а голосовые связки, кажется, лопаются, словно натянутые струны. Вместо нормальной членораздельной речи изо рта вылетает тихий хрип и следующий за ним сдержанный кашель.       — Достаточно, милая, — воркует Жанна, обнимая девочку покрепче, пока Уильям недовольно взирает на Гильду. Его руки сложены на груди. Сейчас ему не до нежностей.       — Не торопись, Гильда. Это первое правило нашего мира, которое тебе надо запомнить. Спешка ни к чему. Обдумывай слова, которые собираешься произнести, действия, которые собираешься совершить. Это очень серьёзно. Хорошо, что ты совершила подобного рода ошибку в стенах этого здания.       Гильда поднимает на говорящего покрасневшие, слезящиеся от кашля глаза и медленно кивает.       — Тебе необходимо выбрать, как я буду вводить тебя в курс дела: посредством монолога или диалога. Во втором случае тебе предназначается роль задающего вопросы. В первом случае после моего повествования ты также сможешь уточнить некоторую информацию, которую мне не удастся донести до тебя в полной мере.       — Где моя семья? — снова негромко спрашивает девочка. Тот качает головой.       — Прошу, дитя, выбери формат. Это облегчит жизнь всем нам. Гильда начинает сомневаться в том, что перед ней человек, когда неуверенно произносит: «Монолог». Колли сдерживает смешок, когда смотрит на этот спектакль, и мысленно обещает человеческой девочке, что скоро дядя Джеймс исправится.       — Волшебно, — кивает тем временем Уильям Минерва. Он отходит к подоконнику, чтобы сесть на него и сложить руки на коленях. — Начнём вот с чего. Ты, как фермерская сирота, наверняка уверена, что чуть больше тридцати лет назад на Земле правили лишь люди, которых потом свергли таинственные «демоны». Спешу тебя разочаровать: «демоны» существуют уже очень, очень давно. Природа распорядилась так, что они с рождения превосходят людей по физическим данным. Их органы чувств работают гораздо лучше наших, они почти неуязвимы. Более тысячи лет назад мы вели кровопролитную войну, однако с позором проиграли по вине одного из моих предков. Людям пришлось скрываться. На данный момент мир выглядит следующим образом: мы с тобой находимся на третьем ярусе. Здесь расположен Город: основное убежище для всех выживших людей. Как ты могла заметить, есть некоторые исключения. Их всего три: Мьюзика, Коллиана и Сон Джу. Они не люди, однако и не людоеды. Более того, за ними тоже ведётся охота. По этой причине моими предками было принято решение с ними объединиться. Я — член клана, который построил это убежище, на данный момент являюсь главным лицом в управлении. Это сродни правителю, если тебе угодно. Позже я проведу экскурсию, чтобы наглядно продемонстрировать, как всё устроено.       Прямо над нами находится второй ярус. Иначе его называют «охотничьими угодьями». Это сеть небольших поселений, разбросанных по искусственным путём созданному лесу. Ты наверняка знаешь, для чего созданы фермы и какова реальность. Однако есть один немаловажный нюанс: не всех детей убивают сразу, стоит им выйти за ворота. По большей части самых умных и быстрых отправляют в «угодья». Если говорить коротко, особому классу «демонов» позволено охотиться на тех человеческих детей, которых туда привозят. Им присылается еда, оружие, предоставляется место для ночлега и проживания. Это своего рода парки развлечений для «демонов».       Последний, то есть самый верхний ярус — это непосредственно поверхность планеты: место, где обитает всё общество «демонов» и где расположены места, подобные твоему «Благодатному Дому», — Минерва решает умолчать о некоторых других видах ферм. Для новоприбывшей девочки уже этой информации достаточно. — В свою очередь, у них есть своя иерархия. Их глава — королева Легравалима. Она правит со времён той войны, что закончилась тысячу лет назад. Дальше идут пять семей-регентов. Это аристократы. Именно с ними в первую очередь советуется королева, и именно для них изначально был построен весь второй ярус. Он предназначен лишь для самых богатых. После этих пяти династий на нижней ступени иерархии стоят простые «демоны». Они совершенно обычные, часто — бедные. Именно ими управляет королева, и главным её инструментом является поставка человеческого мяса в города.       Всё это время Гильда сидит, подперев подбородок рукой (ну, так, чтобы рот случайно не открылся), и молчит. Молчит, потому что, по правде говоря, слов-то и нет. Все их предположения о том, как может выглядеть мир вокруг, рушатся. Теории о том, что было до — тоже. Всё, что она сейчас слышит из уст этого взрослого, явно потрёпанного жизнью человека, звучит так сюрреалистично и вместе с тем до невозможного логично. Действительно, и с чего они взяли, что когда-то существовала идеальная для человечества среда обитания? Ведь, наверное, не так сложно заставить людей печатать книги, чтобы потом поставлять их на фермы? Или, может, ещё как-то… Гильда не имеет понятия, но её и не волнует эта система. У неё всё ещё есть парочка (десятков) вопросов, которые ей не терпится задать. Ей совсем не нравятся свои собственные догадки.       Коллиана с интересом поглядывает на человеческого ребёнка: наблюдает, как та кивает головой, мол, «понятно», как прикусывает нижнюю губу в раздумьях. Изредка девочка бросает взгляд на демонессу и сразу отворачивается. Ей всё ещё страшновато. Колли в такие моменты недовольно, едва слышно даже для её матери булькает что-то под нос. Мьюзика на это понимающе кивает и крепче сжимает руку дочери.       Надо потерпеть. Это нормально. Люди боятся слишком многого, чтобы удивляться их страхам.       — Теперь твоя очередь, дитя, — произносит Уильям Минерва. Его загадочная улыбка становится чуть более широкой. Гильда снова отключается на пару секунд, но в этот раз приходит в себя быстрее. Не время разглядывать новых союзников.       — Где моя семья? — снова спрашивает она. По ощущениям, раз в десятый (Гильда не считала).       — Они на втором ярусе. Конечно, там есть наши люди, но шансы, что все останутся невредимыми, ничтожно малы.       «На втором ярусе». Эта часть фразы застревает в голове, примерзает к черепной коробке и сковывает сознание. Гильде кажется, что её способность думать машет ручкой и уже готовится сбежать, пока всё вокруг не превратилось в ледяное королевство, не стало замороженным и неподвижным. Спустя столько времени, проведённого в путешествии, — опасном, но ни разу не интересном — именно так Гильда ощущает страх. Теперь она понимает, что значит «леденящий душу ужас». По-другому это и не может чувствоваться. Она глухо сглатывает, впивается остекленевшим взглядом в мужчину напротив, в его голубые, излучающие свет и спокойство глаза, и ждёт, пока тот скажет что-нибудь ещё. Она искренне надеется, что Минерва передумает и скажет: «Хотя, знаешь, они все выживут. Им помогут», — однако весь предшествующий этой новости монолог говорит об обратном, и, кажется, сейчас ничего хорошего ей не грозит.       — Дело в том, что на втором ярусе есть проход сюда. Им и воспользовался Сон Джу, когда вёл вас в Город. Однако этот… — Минерва сам стискивает зубы, чтобы не выругаться, и набирает в лёгкие побольше воздуха. — Он не смог избежать столкновения с отрядом «демонов». Ему удалось сбежать, но забрать удалось лишь вас с Реем.       — Рей здесь?! — резко поднимает на него лицо Гильда. От страха, который теперь мешается с потрясающим чувством радости, её начинает колотить. — Он жив? Где он?       И на этот раз даже Жанна не пытается успокоить ребёнка. Это было бы попросту бессмысленным занятием.       — Он находится в здании неподалёку. Он был в критическом состоянии, когда Сон Джу вас привёз. Медики сразу забрали его в реанимацию, а в данный момент проводится серьёзная операция, — отвечает женщина, потому что, ну, Уильяму неоткуда знать такие подробности. — Его дальнейшая судьба пока не ясна, однако мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы спасти его.       — Пожалуйста… — шепчет Гильда, вцепляясь в руку Жанны, и смотрит на неё огромными, полными ужаса и слёз глазами. — Пожалуйста. Я… Мы не можем потерять и его. Умоляю, спасите Рея. Он пострадал из-за нас. Он…       «Что значит „и его”? — хмурится про себя Минерва, который уже не слушает дальнейшие стенания Гильды. — По дороге они потеряли кого-то ещё? Тогда почему Сон Джу не сказал об этом?» Вообще-то, он очень хочет спросить об этом, но он не тиран. Он, в конце концов, не Сон Джу, которому чаще всего плевать на состояние детей (не подумайте, «Сон Джу» и «тиран» — не синонимы, просто… Хорошо. Возможно, да, но лишь частично). Уильям видит, что происходит с Гильдой. Он наблюдает подобное на протяжении всей своей сознательной жизни и при всём желании не смог бы такое игнорировать. Именно по этой причине он оставляет все расспросы на потом.       Уильям Минерва кивает Число, после чего оба покидают комнату: разворачиваются спиной к плачущей девочке и женщине, успокаивающей её, отворяют дверь; в последствии так же тихо её закрывают.       — Думаете, она справится?       — Конечно, — бесстрастно отвечает глава Города. — Они всегда справляются. А если у неё не получится сделать это самостоятельно, мы ей поможем. Всё как всегда. Этот порядок вещей неизменен, Число.