Спящий.

То, с какой злобой посмотрела сначала на сына, затем на меня мама Джерарда, перед тем как выйти, заставило меня сжаться. Этот тяжелый, прожигающий взгляд, превратившихся от злости в две щелочки, глаз ощущался чуть ли не на физическом уровне. Когда женщина закрыла за собой дверь с минуту молчания, повисшего в комнате, я медленно перевел взгляд на Джерарда. - Очень плохо, что она видела?.. - с хрупкой крупицей надежды негромко спросил я, касаясь руки парня, дабы он обратил на меня внимание. Он чуть-чуть дернулся, видимо, выдернутый из своей прострации и, повернув голову, как-то отстраненно посмотрел на меня. В груди что-то сжалось от вида такого Джерарда - задумчивого, словно увязшего в чем-то. Знаете, как жук, застывший в янтаре. Они выглядят такими беспомощными, даже несмотря на то, что, может быть, раньше были злобными и бесстрашными хищниками. Джерард постарался улыбнуться, присаживаясь передо мной на постели, но улыбка вышла кривая. Выражение его светлого, всегда источающего теплую ауру счастья, лица сейчас омрачало что-то подобное испугу. Я уже открыл рот, дабы повторить свой вопрос, но Джерард меня опередил: - Нет, Фрэнки,- он коснулся моей ладони и сжал ее, сцепив наши пальцы "замком".- Все хорошо будет, не волнуйся... По его голосу - тихому, неуверенному - было понятно, что он и сам с трудом верит в эти слова. И я даже не могу сказать с уверенностью, кого он ими успокаивал больше - меня или же себя самого. - Я, наверное, пойду поговорю с ней... - он обернулся на дверь и, коротко посмотрев на меня и отпустив мою руку, поднялся с постели. Я дернулся следом за ним: - Может, мне лучше уйти? - я и впрямь чувствовал, будто я виноват в чем-то. Даже не в "чем-то". Я конкретно знал свою провинность... Я виноват в том, что спровоцировал его на... такое. Что вообще согласился остаться сегодня с ним. Виноват, что вообще сблизился с Джерардом... Нет, нельзя, это неправильно. Даже если чувства и впрямь есть, нам все равно не позволят быть вместе. Джерард вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Я лишь молча проводил его взглядом. Как только я остался в комнате один, я, сев на постели, согнул ноги в коленках и закрыл лицо руками. Те, кто вырос здесь, воспитаны по-другому. В мегаполисе к гомосексуалистам относятся еще более или менее толерантно, но здесь вряд ли мама Джерарда оценит то, что ее сын встречается с парнем, так еще и то, что ей удостоилось лицезреть первый сексуальный опыт. Неудавшийся, правда. Но это не имеет значения. Отняв руки от лица, я взглянул за окно, занавешенное толстыми, но светлыми шторами лишь наполовину. Уже давно стемнело, и даже белый свет луны не освещал улицу - все небо затянули темно-серые тучи, за которыми и спряталось ночное светило. Если меня прогонят, будет очень страшно идти домой. Я перевел взгляд на помятое одеяло перед собой. Новые тревожные мысли, посещающие мою голову с каждой секундой все чаще и чаще, все глубже вгоняли меня в отчаяние, которое словно зыбучие пески засасывало меня, не позволяя выбраться. Неожиданно для меня, дверь открылась. Я уже ожидал увидеть родительницу Джерарда, но нет - на пороге стоял он сам. Смотрящий на меня, мнущийся с ноги на ногу у двери и явно желающий что-то сказать. - Что она сказала тебе? - я встал на коленях на постели, с замиранием сердца ожидая рассказа Джерарда. Черт, да я бы в суде ждал вердикта судьи меньше, чем вердикта мамы Джерарда о нас. Здесь должна была быть мысль о том, что есть мы - я и Джерард, нечто неделимое отныне и бла-бла-бла, но я был слишком расстроен для этого. - Ну,- он неопределенно пожал плечами, опираясь спиной о дверь,- она сердится. - И все? - шумно выдохнул я. То, что приходилось из Джерарда чуть ли не клещами вытаскивать слово за словом, действовало на нервы, заставляя меня взволноваться пуще прежнего. - Она... - он прервался, опустив голову. Было понятно, с каким трудом даются ему слова,- она не хочет, чтобы мы общались с тобой. Она против таких отношений. Я бессильно опустился на постель, глядя на стоящего у двери, в паре метров от меня, парня. Это явно не все, что она ему сказала. И, я уверен, в этом нет ничьей вины, кроме как моей. Это я позволил Джерарду общаться со мной, из-за чего он и влюбился в меня первый. Если бы я не был таким мягкотелым, если бы я не решился подпустить его к себе, все бы было по-другому. Лучше бы было немного больно из-за неразделенных чувств - и ему, и мне - чем, как сейчас, просто не иметь возможности быть вместе. Я не заметил, как Джерард, подойдя к кровати, сел рядом со мной. Я опомнился, лишь когда он протянул руку и уже почти коснулся моей щеки пальцами, но я увернулся от его ладони, не позволяя трогать себя. - Фрэнки? - он посмотрел на меня с разочарованием и немым вопросом "Почему?", застывшим в глазах. Я покачал головой, отворачиваясь. - Я могу переночевать у тебя? - не глядя на него, негромко спросил я. Джерард тут же кивнул: - Конечно, о чем речь? Не стану же я выгонять тебя посреди ночи, - он, под гнетом этой напряженной атмосферы, грустно усмехнулся, вновь попытавшись коснуться меня. - Хорошо, спасибо,- монотонно пробубнил я и лег на постели, поворачиваясь к Джерарду спиной. Закрыв глаза, я уткнулся носом в подушку. Я с самого начала знал, какое любовь дерьмо и все равно поддался этому сладкому соблазну. Не бывает любви без боли, на что я вообще рассчитывал? Сейчас как никогда сильно хотелось хотя бы взять его за руку, я уж не говорю о столь желанных объятьях и тем более поцелуях. Но нет. Я больше не позволю себе ничего такого. Так же, как не позволю и Джерарду. Я не хочу делать ему больно, я не хочу, чтобы эта любовь была эдаким "запретным плодом". Ему не надо лгать маме, встречаясь со мной тайком, против ее воли. Если мы не будем видеться, ему не будет так больно. Он сможет забыть меня, я уверен, он же сильный. А я... Я тоже попробую как-нибудь. Я зажмурил глаза, кусая нижнюю губу чуть ли не в кровь, и с трудом сдерживая навернувшиеся на глаза слезы.