Eg gjev deg din odel

      О том, что Файдаэн в беде, Раилаг узнаёт от Илайи. Через владычиц теней, бесстрастных и по умолчанию нейтральных, она передаёт вождю вести, и в его сердце мгновенно вспыхивает холодная ярость.       Бесстрашные ублюдки из Суровых Сердец посмели зайти слишком далеко.       Выследить заказчика оказывается не так уж и сложно... Если действовать жестоко и безжалостно. Раилаг не разменивается по мелочам, и всех, кто причастен к дерзкому преступлению, неизменно ждёт кровавая и незавидная участь.       В конце концов, в Шио пытки всегда были изощрёнными и жестокими — уж Раилаг-то об этом знал. А этих ублюдков всё равно ничего, кроме ада, больше не ждало. Так что пусть привыкают, продавшиеся, Раилаг им ещё великую услугу оказывает.       Хладнокровная жестокость и абсолютная безжалостность — мало того, что Раилаг подавляет дерзкий мятеж, сейчас он также выслеживает кучку ассасинов. Они посмели покуситься на то, что было вождю дороже всего, и этого он никому не мог простить.       Тем более этим зарвавшимся наглецам.       Файдаэн сейчас слаб и уязвим, и Раилаг надеется, что успеет прийти вовремя, а сильван окажется не настолько впечатлителен, чтобы раньше срока разрешиться от бремени. Вождь спешит как может, и за ним остаётся кровавый след предупреждения.       За свою семью, пусть даже она кого-то не устраивает, он разорвёт на части любого, кто посмеет на неё покуситься.       Заказчиком, решившим свершить свой личный суд над неугодным ему сильваном, оказывается один из вельмож Суровых Сердец. Продавшийся Ургашу, высокомерный, зазнавшийся глупец, надеющийся на то, что ему хватит сил противостоять Раилагу.       Вождь прищуривается, одаривая со стороны тёмного эльфа холодным презрением во взгляде. Недолго ему осталось осквернять своим существованием владения Малассы.       Он чувствует присутствие чужака, и губы его ломаются в усмешке. Он одаривает Раилага насмешливым пренебрежением, что едва может впечатлить ледяную бесстрастность вождя. Исход этого столкновения всё равно уже предрешён, пусть и глупец надеется на удачу и милость Богини. — Что, пришёл за своей сильванской подстилкой? — он насмехается, пытаясь задеть словами, но Раилаг продолжает взирать всё с тем же ледяным презрением.       Чужое красивое лицо расчерчивают уродством проблески злобы и уязвлённости. Пренебрежение и игнорирование задевает самого обидчика, а не того, на кого его яд направлен. Суровые Сердца никогда не отличались терпеливостью, и перед Раилагом в этом был их главный недостаток.       Впрочем... Горевать по этому поводу вождь явно намерен не был. Как и не был намерен терять лишнее время с этим безымянным и абсолютно ему безразличным глупцом, возомнившим себя великим манипулятором.       Коротко сверкают кинжалы ассасина, и прежде чем наглец успевает сделать выпад — словесный или боевой, — клинки в руках мастера вспарывают кожу, высбождая застоявшуюся в чужих жилах кровь. Алыми фонтанами она бьёт из шеи, и бесславный ублюдок захлёбывается ею.       Но Раилагу до этого нет никакого дела.       Он спешит, петляет по коридорам особняка, вырезая всех, кто пытаются ему помешать. Неумелая ловушка и засада для вождя была столь примитивной, что это было даже смешно, если бы Раилаг действительно обратил на это внимание.       Ярость в его груди смешивается с тревогой, когда он убивает, не глядя, последнего сопротивляющегося, выходя к темницам. Внимательно вглядывается в камеры, прежде чем находит желанного пленника.       Файдаэн, к счастью, пока что цел и невредим — Раилаг успевает прийти прежде, чем с сильваном бы что-то сотворили. Растерян только, напуган и подавлен, и вождь чувствует, как дрожит в напряжении и рыданиях тело в его руках. Беременность делает сильвана чувствительным, а собственная беспомощность, должно быть, и вовсе добивает. Раилаг молчит, ничего не говоря, и позволяет любовнику выплеснуть эмоции, принимая их.       В этот же момент думая о том, что им несказанно повезло, что всё закончилось благополучно.