Nio nätters led

      Соршан смотрит на Менана. Он часто наблюдает за ним, не всегда, впрочем, отдавая себе в этом отчёт. Следит за принцем или любуется — находить правильный ответ на этот вопрос он никогда не желает.       Менан лишь кажется легкомысленным и беззаботным. Лишь создаёт впечатление благодушного и простоватого человека и правителя. Немногим известно, как крепка на самом деле воля правителя кланов; немногим известно, насколько остр его ум.       Менан опасен, но не слишком амбициозен. И всё же несколько мягче, чем следует. Да, он умудряется держать кланы в узде и лавировать между ними, но Соршан знает, что сил удержать их ему всё же не хватит.       Рано или поздно, но время придёт, и кланы начнут бунтовать. Им нужен будет лишь повод, незначительная искра. И тогда Менану не хватит сил удержать разгорающееся пламя под своим контролем.       Но это будет когда-нибудь. Соршан надеется, что нескоро. Он наблюдает за Менаном и пытается понять, что чувствует сам.       Данность находит его даже скорее, чем Соршан предполагает. Недовольство кланов растёт, и какова ирония, что необходимую им искру они с Менаном выжигают собственными руками.       Принц, однако, предпочитает об этом не думать. Отрешается от мира, оставаясь наедине с самим собой. Все считают это трусостью и слабостью, и лишь один Соршан знает, что это на самом деле такое.       Менан готовится к смерти. Мгновения, каждое из которых может стать для него последним, он проводит сам с собой и ребёнком, растущим под его сердцем. Соршан снова и снова наблюдает за ним, и печальная тоска сжимает его сердце.       Менан улыбается с горькой нежностью, мягко поглаживая округлившийся живот. В молчаливом взгляде таится бесконечное множество невысказанных сожалений, и Соршану требуется приложить немалые усилия, чтобы не отвести взгляд. Лишь опустить его ниже, соскользнув с безмятежности чужого лица.       Он плавно скользит глазами по чужой фигуре. Линии сглаживаются, становятся плавными и цельными; Менан округляется в тех местах, в которым мужчинам округляться не свойственно. Тем не менее ему это даже к лицу и выглядит это даже практически естественно. Странным образом глядя на Менана, сложно упрекнуть его в гротескности или неуместности образа, и Соршан с удивлением ловит себя на единственной мысли.       В своём странном и необычном положении принц выглядит привлекательно. Любовника его, правда, почему-то эта мысль немало смущает.       Но тем не менее он выходит из тени молчаливого созерцания. Менан не кажется удивлённым чужим появлением, и плечи его расслабляются, стоит Соршану стать за его спиной. Руки, поглаживающие живот, замирают, и принц безмолвно закрывает глаза. — Ты прекрасен, — слова слетают с губ Соршана прежде, чем он успевает их осмыслить, и старый эльф поддаётся внезапному даже для себя порыву.       Мягко опускает ладони на чужие плечи, несильно сжимая, и проводит ими ниже, опускаясь до локтей. Наклоняется, целуя подставляющего принца за ухом, перемещая их на его живот.       Менан шумно выдыхает, расслабляясь ещё сильнее, и Соршан чувствует давление на свою грудь, на которую он облокачивается. Принц доверяет ему безоговорочно, ведь его любовник оказывается единственным, кто не отворачивается от него.       Соршан усмехается с печальной тоской. Но напрягает своё тело, смыкая своеобразные объятия. Они неразрывно связаны друг с другом, и им обоим суждено пасть и погибнуть. И раз такова судьба — сделают они это вместе.