Снегопад

"Как ты узнала, что я собираюсь прийти?" Ева хмурится. Нико бродит по кухне - по их кухне - рассматривая всё, возможно отмечая, что изменилось за то время, что он не жил здесь. Книги и одеяла тут и там. Подушка. Коврик. Джемпер Вилланель. "Я не знала. Что ты имеешь в виду?" Нико показывает на стол - "Две тарелки?" Чёрт. "Я только что поставила их" - врёт Ева - "Ты просто не заметил." Лицо Нико становится пустым на мгновение, затем он улыбается, выглядит смущенным. "А да, извини..." Они сидят и едят в молчании, воздух на кухне как перед грозой, заряжен тем, что было однажды и что, без всякого сомнения, больше не существует между ними. Нико посматривает на неё время от времени, хмуро ковыряясь вилкой в тарелке. Ева чувствует ком в груди, жёсткий и болезненный. Любить Нико не трудно само по себе. Трудно то, что в этой любви приходится жить прошлым, воспоминаниями, потому что ничего нового уже не добавляется к тому, что было раньше. Это причиняет боль, заставляет Еву желать, чтобы он поскорее ушел и она могла бы напиться до бесчувствия, уснуть и забыть всё это. "Кушетка у Виктора весьма неудобная" - смеется Нико, когда она убирает тарелки со стола. Наши тоже, как оказалось. "Да..." - вздыхает Ева и предпочитает стоять возле стола, вместо того, чтобы сесть обратно. "Может быть, тебе следует спросить Джоселин и Камиля, не знают ли они другие места. В конце концов, это их работа, так что они должны..." Её голос звучит так, словно он доносится издалека, она сама не совсем понимает, что она сказала, пока Нико не отодвигает свой стул от стола, чтобы встать. "Вот значит так? После почти двадцати лет?" Он ерошит свои волосы и потирает переносицу. "Мы достаточно говорили об этом" - Ева не хочет возвращаться в сотый раз к одному и тому же, к его обвинениям, которые сейчас последуют. "Мне просто хочется сейчас пожить одной." "Ты понимаешь, как смехотворно это звучит?" Нико сжимает кулаки и Ева знает, что он пытается сохранить самообладание, так что ей не надо сдерживаться. Она не может стать той, кем она была раньше. Она жаждала чего-то настоящего так долго, хотела доказать, что она чего-то стоит, что у неё есть ум и преданность делу. Ей надо было окружить себя этой темнотой и насилием, постоянно мелькающими в уголках её подсознания, чтобы дать выход своим импульсам, найти посреди всего это что-то конкретное, реальное. То, что она есть на самом деле. Нико прикасается к её щеке. Его рука теплая и шершавая. Ева закрывает глаза и готова разорвать себя пополам, потому что этот замечательный человек любит и хочет любить её, и поддерживать её, и заботиться о ней, но он не видит, кто она есть на самом деле и на что она способна. Что она уже совершила. Она вдыхает его знакомый запах и спрашивает себя, а как она сама ощущается им, возможно, как совершенно другой человек? Вилланель прячется где-то наверху. Ева отодвигается от Нико и вытирает лицо. Она не заметила, что у неё в глазах стоят слёзы. "Тебе пора уходить" - её голос дрожит, она избегает смотреть ему в глаза, собирает посуду со стола - "Спасибо за компанию...и всё такое... но мне надо мыться и у меня куча работы...." "Ты опять гоняешься за кем-то новым?" - спрашивает Нико при упоминании работы. "Что? А, нет.... никого нового в этом смысле..." - Ева опускает глаза. В любом случае, в её душе просто нет места ещё для кого-то. Нико одевает свою куртку и идёт к выходу из кухни. Он останавливается, смотрит на неё, как будто он собирается обнять её на прощание, потом, кажется, понимает, что это не то, что ей сейчас нужно. "Спокойной ночи." - говорит Ева мягким тоном, но с нотками, которые ясно дают понять, что долгое прощание ни к чему. "Спокойной ночи. Береги себя." Ева слышит, как входная дверь открывается, закрывается, потом молчание. Она выдыхает с огромным облегчением, закрывает лицо руками и молится, чтобы это был последний раз, когда он решил навестить её без предупреждения. Она идёт в прихожую, чтобы закрыть дверь на замок и получает такой шок, что едва не подпрыгивает до потолка. Вилланель сидит на ступенях лестницы, ведущей наверх, неподвижная как статуя. Она кажется застывшей во времени, но Ева знает, что она просто просчитывает свои следующие ходы. Они смотрят друг на друга некоторое время в молчании, потом Вилланель поднимается и исчезает наверху. Она возвращается поздно, когда Ева уже в постели, после трёх часов состояния близкого к помешательству, попыток вообразить, чем Вилланель может занять себя в эти три часа - убить Нико, накачаться шампанским, оттрахать какую-нибудь прекрасную женщину с роскошными волосами.... "Фу..." говорит Вилланель, падая головой на подушку рядом с Евой. Ева чувствует, что её сейчас стошнит от всего этого напряжения. "Где ты была всё это время?" - спрашивает она и ненавидит свой голос, который дрожит. Вилланель поворачивается к ней, натягивает на себя одеяло и громко зевает. "Посетила Лондонский Глаз" - сообщает она и закатывает глаза. "Всегда хотела посмотреть, но эта штука, оказывается, не такая уж высокая и ооочень медленная. Выброшенные деньги!" Ева осторожно выдыхает с облегчением. Она украдкой изучает лицо Вилланель - высокие скулы, полные губы, завораживающие глаза. Вилланель смотрит на неё, ни радостно, ни сердито, просто выжидающе. "Я думаю, я хочу...." Ева начинает, но не может закончить предложение, она не знает, куда ведут её желания. Ей жарко, ей хочется сбросить все эти одеяла. Хочется сбросить всё, если по-правде, хочется, чтобы женщина рядом с ней наконец помогла ей сбросить то, что осталось от прежней Евы. "Я думаю, я бы хотела.... Мы, то есть..." Видимо, её лицо выдаёт её мысли, потому что Вилланель качает головой и слегка прикусывает губу. "Ты по-прежнему думаешь о своём муже. Я не собираюсь заниматься с тобой сексом когда ты думаешь о нём." Сердце Евы замирает. Она никогда не слыхала раньше, чтобы Вилланель говорила о ней в таком контексте. Она знает, что Вилланель хочет этого, думает об этом, но, начиная с той ночи, когда они впервые спали в одной постели, она никогда не пыталась подтолкнуть её к этому, навязать ей этот выбор. Она смотрит на Еву. Часто смотрит. На её спину, ноги, волосы. Воздух в доме сгустился, и Ева чувствует невидимое притяжение, невидимую нить, которая притягивает её к Вилланель. Она одновременно хочет и перерезать её, освободиться и поддаться её притяжению ещё больше. Она желает этого. "Я не думаю о нём" - шепчет Ева, подвигаясь к Вилланель. Её колено уже упирается в бедро блондинки. "Я думаю только о тебе." Глаза Вилланель выглядят почти остекленевшими, когда она высоко поднимает брови и вздыхает, видимо, приняв решение. Ева хочет протестовать, но боится последствий, когда Вилланель сбрасывает с себя одеяло, поднимается и уходит спать на одной из неудобных кушеток.