Снегопад

Ева устала. Она устала играть в эту игру под названием "наш дом", устала лгать всем и каждому, устала находиться все время в подвешенном состоянии, устала защищать Нико, устала от долгих взглядов Вилланель и случайных прикосновений. Она собирает все свои силы и толкает Вилланель по кухне, как когда-то она толкнула Нико, в ту ночь, когда она наконец выстроила свои приоритеты, и Вилланель действительно отлетает к столу, неожиданность приносит свои плоды. "Сколько ещё, а?" - кричит она на Вилланель, на этого ребёнка, живущего в её доме. "Сколько ещё терпеть, пока ты не уберёшься отсюда? Сколько ещё ты собираешься мучить меня?" Вилланель стонет и потирает бедро в том месте, где оно врезалось в стол. "Ты так расстроилась, потому что я зажгла свечи и приготовила тебе ужин? Пффф. Я же говорила тебе, что ты нестабильная!" "Я больше не могу выносить это!" - уже визжит Ева, вне себя от злобы, потому что Вилланель, готовящая для неё ужин, ожидая её с работы, - это кажется таким нормальным. Она хватает кусок хлеба и швыряет в блондинку, которая едва успевает увернуться. "Я больше не могу жить в этой долбаной ситуации, в этом домашнем уюте, когда мы притворяемся, что счастливо живём вместе, пока не придёт время и ты не отправишься убивать очередную цель!" "Я не притворяюсь!" - протестует Вилланель - "С чего бы мне притворяться?" "Да пошла ты знаешь куда!" - визжит Ева и бросает ещё один кусок, который попадает в плечо Вилланель. "Это всё какая-то хрень, так не должно быть. Ты не понимаешь, как трудно для меня жить с тобой под одной крышей, спать с тобой рядом, и даже не иметь возможности пожаловаться кому-то, потому что я должна носить этот долбаный секрет в себе! Я никому не могу рассказать!" "Из тебя бы получился никудышный психотерапевт." - шутит Вилланель, нагибаясь, чтобы поднять хлеб с пола. Ева в бешенстве бросает бутылку вина в направлении Вилланель. Она пролетает у той над головой, врезается в кухонный шкаф и взрывается, орошая кухню осколками стекла и вином. Вилланель медленно выпрямляется. "Ого!" - говорит она медленно и угрожающе и Ева, наконец, чувствует укол страха, несмотря на всё её разочарование, усталость, желание и боль. "Просто скажи, что ты от меня хочешь!" - кричит Ева и грохает кулаком по столу. Столовые приборы подпрыгивают от удара. "Я хочу, чтобы ты успокоилась и мы поужинали." - говорит Вилланель, и видно, что она очень расстроена. "Я готовила. Я не готовлю просто так, и мне очень обидно, что ты даже не попробовала то, что я приготовила для тебя." Ева уже не контролирует себя, ослеплённая яростью. Она бросается к Вилланель, хватает её за горло обеими руками и сдавливает изо всех сил. Она не помнит, чтобы она когда-либо была в таком бешенстве. Никогда после Парижа не была она так близко к возможности убить Вилланель. У неё нет сил, дух её сломлен, но отсутствие ответных действий со стороны Вилланель даёт ей шанс, и она сжимает руки ещё сильнее. Вилланель улыбается. На мгновение Ева почти отпускает её, ничего не понимая, потому что Вилланель стоит и позволяет ей душить её, но тут же она ощущает, что что-то жидкое и горячее струится у неё по лицу. Тушёная фасоль в соусе карри забивается ей в ноздри, в рот, в глаза, в волосы. Кашляя и давясь, она разжимает руки. Вилланель невозмутимо вылила приготовленный ужин Еве на голову. Ева лихорадочно пытается прочистить хотя бы глаза, радуясь, что она успела их прикрыть, прежде чем в них попал соус, но он всё-таки попал и жжёт глаза, и она хочет убить Вилланель своими голыми руками больше, чем когда бы то ни было. "Покидаемся едой?" - предлагает Вилланель. Она проводит пальцем по щеке Евы, залитой соусом и облизывает его. "Ммм... Потрясающе!" Слёзы и соус в глазах, Ева разворачивается и бежит в ванную, оставляя за собой след из фасоли и карри. Первый раз за долгое время, она сидит в ванне и плачет. Она промыла глаза, почистила зубы и теперь она плачет. Месяцы. Уже месяцы, как она живёт с психопаткой под одной крышей, когда каждый день, стоит ей чуть расслабиться - лезвие ножа тут, или угроза там напоминают ей, кто у неё в гостях. Но она привыкла к её дыханию на своей щеке ночью, к её дурацким шуткам, когда они смотрят ящик вместе, к её мягким прикосновениям и взглядам. Часть её была счастлива это время. Часть - настолько напугана, что она не силах рассказать это никому. Она чувствует себя одинокой в этом мире, наблюдая, как расселина между ней и Вилланель увеличивается с каждым днём. Она тянется к ней, пытается дотянуться через разлом, позволить ей забрать её всю, всё что осталось от Евы. Она ненавидит и себя, и её. В равной мере. Вода постепенно остывает, она плачет ещё какое-то время. "Расскажи кому-нибудь." - предлагает Вилланель, когда Ева наконец возвращается на кухню, в халате, с полотенцем на голове. "Что?" - голос у Евы хриплый, она видит, что Вилланель всё убрала. Она понимает, что она так и не поужинала и ей хочется есть. "Расскажи кому-нибудь." - повторяет Вилланель, убирая со стола вилки и ножи. Она тоже переоделась - в трико и футболку. Возможно, соус попал и на её дорогой наряд, который она надела специально к ужину, и Ева чувствует себя виноватой. "Кому-то, кому ты доверяешь. Кто не разрушит всё это." Ева ошеломлена её предложением поделиться с кем-то тем, во что её жизнь - их жизнь! - превратилась за эти месяцы. "Ты собираешься покинуть меня?" - шепчет Ева - "Ты почти поправилась. Ты опять занялась бегом. Ты уедешь и заберёшь это с собой." Вилланель, сидящая по другую сторону стола, поднимает голову и смотрит на неё. У Евы сжимается горло. Глаза Вилланель яркие и блестящие, такие какие они были до того, как... Ты останешься на какое-то время? "Если я расскажу кому-то, ты останешься?" Они убьют тебя. Ты будешь мертва, по-настоящему в этот раз, и я не смогу сделать это снова. Вилланель молчит, ничего не отвечает. Ева выходит из кухни, идёт к кушетке и плюхается на неё как мешок с картошкой. Да, действительно, очень неудобная кушетка. Её спина болит от рыданий, её грудь болит от желания чтобы Вилланель была... нормальной ...обычной... всё время. Чтобы психопатка была всё время нормальной? Когда руки Вилланель обвивают Еву во сне, она забывает, кому принадлежат эти руки. Забывает, что сделала Вилланель, что она сама сделала, и она хочет чтобы так было и днём, когда они не спят - чтобы всё было... обыденно... нормально. Она не может быть счастливой только лишь во сне. "Хорошо" - говорит внезапно Вилланель из кухни. "Что?" - Ева садится на кушетке и смотрит на неё непонимающе. "Хорошо" - Вилланель избегает смотреть в её сторону - "Если ты расскажешь кому-нибудь, и ты почувствуешь себя от этого лучше, и ты будешь сердиться на меня поменьше, то тогда я останусь ещё на какое-то время." "Но ты не останешься...ну...насовсем?" Вилланель вздыхает, огибает стол, выходит из кухни, подходит к Еве, сидящей на кушетке, и становится перед ней на колени, как будто она собирается молиться. Ева чувствует комок у себя в горле и Вилланель, как будто опять читая её мысли, произносит: "Я останусь, пока ты не поймёшь и не примешь, кто мы есть на самом деле. Потом ты сама захочешь, чтобы я ушла." Ева сжимается. Эта беседа бессмысленна, но она хочет, чтобы Вилланель была такой. Просто была такой. Нормальной. Беседующей. Серьёзной. "Я не хочу думать о том, что мы сделали. Я хочу..." Её голос умирает в подступающих рыданиях и она закрывает глаза, чтобы опять не заплакать. Она слышит шелест одежды Вилланель и чувствует её руки на своих коленях. Ева открывает глаза и лицо Вилланель прямо перед ней, её глаза с нежностью смотрят на Еву, с пониманием и добротой. "Ты хочешь, чтобы мы были как все нормальные люди." - говорит Вилланель. Она сжимает колени Евы и ту бросает в жар от этого прикосновения. "Только ты и я, и никого больше." Пойдём со мной. Только ты и я. "Да" - шепчет Ева. Это то, чего она хочет, но она знает, что этому не быть - потому что Вилланель это ещё и Оксана, и Оксана похожа и не похожа на Вилланель, и всё это слишком запутанно. Руки Вилланель двигаются вверх, к бедрам Евы и та начинает мелко дрожать. Глаза Евы ловят глаза другой женщины, чёрные против карих, и она ждёт. "Вот, только ты и я сейчас," - взгляд Вилланель опускается на губы Евы. Руки Вилланель едва касаются бедер Евы, но она инстинктивно раздвигает их, как это было в тот раз, в ту ужасную ночь на кухне, когда Вилланель нагнулась к её шее, чтобы вдохнуть её аромат. Ева не могла тогда открыть глаза, её шея замерла в ожидании зубов, готовых прорвать её кожу, вкусить её кровь.... как она ждёт этого и сейчас, но.... Губы Вилланель мягко скользят по шее Евы, отвлекая её от того, что происходит внизу, где пальцы Вилланель перемещаются ещё выше, забираются ей под халат, цепляются за трусики и начинают тянуть их вниз. Волна удовольствия и предвкушения прокатывается по телу Евы, угасая у неё между ног, она понимает, что приближается. Однако, по-прежнему она не хочет хотеть этого. Она хочет хотеть что-то, что будет бесконечным. Вилланель отбрасывает трусики Евы в сторону и тянется к её халату. Она кладёт руку на сердце Евы, и та знает, что Вилланель сейчас чувствует, как её сердце едва не вылетает у неё из груди. Медленно она раздвигает полы халата и грудь Евы чувствует прохладный воздух комнаты. Ева думает, что она сейчас должна умереть. У неё нет ножа, но она мысленно представляет, как она бьёт ножом Вилланель опять, и бог ты мой, она не готова к этому, но она ждала этого вечность, и Вилланель стоит перед ней на коленях, её бедра между бедер Евы, её губы скользят по её шее, и вот рука Вилланель уже тянется к её груди, и.... "Позволь мне," - шечет Вилланель ей на ухо, голос её хриплый и тяжёлый, и тут же её зубы впиваются в шею Евы, одна рука охватывает её грудь, а пальцы другой толчком входят в Еву. Ева испускает стон, прижимает голову Вилланель к своей шее, и обвивает тело Вилланель своими ногами. Все её чувства максимально обострены, на мгновение она позволяет себе забыть, кто они есть друг для друга, и что они сделали друг с другом.