Тот, кто заполняет пустоту

Когда Гвендис предложила ему вместе расследовать прошлое Серой Рати, Астор без раздумий согласился: он уже окунулся в это по уши и не собирался идти на попятную сейчас. Договорившись о встрече, он отложил все дела на Строс М'Кае и Проклятии Хью, собрал небольшую сумку, куда вместил несколько зелий восстановления магики и деньги — кто знает, куда их занесёт? Звонкая монета подчас куда более грозное оружие, чем меч или магия, — и “обрадовал” новостью слуг, близких и тех, дел с кем не успел закончить. Некоторые остались недовольны его скорым отъездом, но кто возразит ему, герою Ковенанта — тому, у кого в должниках числятся короли? Кузен, на плечи которого Астор в который раз сгрузил все свои немногочисленные обязанности, только смиренно закатил глаза, да и то для виду. Несмотря на то, что Астор часто пропадал на месяц, а то и два, он всегда возвращался — и всегда приносил прибыль: благодаря его влиянию и активной деятельности дом Катарли практически монополизировал импорт алинорских тканей и реализацию знаменитого руссафельдского вина, а также каджитских пряностей, так что… он мог позволить себе вольности. Путешествие выдалось очень коротким: когда ты маг, особенно маг теней, преодоление больших расстояний не представляет сложности. На вдохе входишь в теневые тропы, на выдохе — уже стоишь в другом месте. Например, по колено в холодной реке... Что ж, иногда даже у магов его уровня случаются небольшие огрехи. По крайней мере, Астор действительно переместился в Гленумбру. Он узнал видневшиеся за высокими, желтеющими по осени берёзами шестиугольные башни Даггерфолла… примерно здесь и условились они с Гвендис встретиться. Найти её оказалось не так-то просто: у Гвендис действительно был талант прятаться, не зря её отправляли на миссии, где требовалось умение не только постоять за себя, но и быть незаметной. Необходимость хорошенько осмотреться не расстраивала — всё же здесь не серый промозглый Скайрим, а зелёные, полные жизни, солнца и света леса Даэнии. На дне ручья, в который Астор по неосторожности вступил и по течению которого теперь шёл, виднелась обкатанная разноцветная галька, вились стайками мальки, а под влажными корягами и крупными камнями сидели, тараща выпуклые глаза и громко, с чувством, квакая, коричневато-зелёные жабы. Чуть позже, вплотную подойдя к Даггерфоллу, Астор обнаружил, что наблюдают за ним не только жабы: из-за валуна, подпирающего городскую стену на другом берегу, показалась сначала знакомая рыжая макушка, а затем и сама Гвендис. Она приветственно махнула ему рукой и широко улыбнулась. Конечно, долгожданная встреча оказалась в радость: с западной Гленумброй у Астора связаны тёплые воспоминания, и вернуться сюда спустя несколько лет — по-особенному приятно, особенно в хорошей компании. Гвендис — впрочем, как и всегда — выглядела отлично, если не принимать во внимание синюшно-бледную вампирскую кожу и розоватые белки глаз с расширенными капиллярами. — Что? Спасения Скайрима для тебя недостаточно? Решил вписаться и в это расследование? — Гвендис звонко рассмеялась. Аккуратно подстриженные рыжие волосы блестели на солнце медью, но лицо она старалась прятать в тени. Видимо, вампирский рефлекс. Они обменялись последними новостями, обсудили ситуацию в Западном Скайриме — стабильно тяжёлую, — и в Чёрном Пределе, переговорили на счёт недавних находок в замке Шипов и Каменном саду… на самом деле, им не удалось узнать чего-то невероятного, разве что обнаружить старую связь между Леди Шипов — вассалом Серой Рати — и домом Диренни, но в сложившейся ситуации и это могло оказаться важной зацепкой. — Всё ещё слишком много пробелов и пустых страниц. Но! Пока ты загорал в Хаммерфелле, я кое-что разузнала: в Бангкорайском гарнизоне есть учёная, Лауретт Диэль, которая может рассказать больше о том, как Серую Рать удалось остановить. Возможно, там мы сможем собрать ещё одну часть нашей мозаики. — Думаешь, учёные в гарнизоне действительно как-то прояснят ситуацию? — Астор даже не попытался скрыть сомнения. — В прошлый раз мне около получаса рассказывали о том, как святой Пелин спрыгнул со стен гарнизона и благодаря благословению Стендара отвлёк полчища вампиров, позволив им кормиться его неиссякаемой кровью, пока не подоспел имперский легион... — Это чудна́я история, которую рассказывают священники паломникам. Очень чудна́я. Нам нужны реальные факты, и у учёных в архивах они есть. Должны быть! — Если только эти архивы не пострадали во время атаки имперского легиона. — Будем надеяться. А ещё я надеюсь, что ты любезно откроешь портал и переместишь нас прямо под гарнизон, потому что трястись в повозке через весь Хай Рок — полный идиотизм. — Это займёт некоторое время, — Астор по привычке закатил рукава. Есть разница между проходом в тени, которым обычно пользовался он, и магическими порталами. Конечно, Астор предпочитал первый, привычный способ: поиск дороги на изнанке мира похож одновременно и на прыжок в пустоту, и на составление маршрута по карте. Для обученного клинка ночи это почти так же естественно и быстро, как дышать, хотя у него каждый раз приятно ёкало сердце, когда тени смыкались вокруг, а затем расступались… но Гвендис, да и любого другого не-клинка, таким образом он перемещать не отважился бы — для тех, кто несведущ, есть большой риск заблудиться, затеряться на тропах, зависнув в пространстве между "лицом" и изнанкой мира. Не каждое смертное сознание выдержит такое испытание. Открытие магического портала больше походило на пробивание шилом толстой кожи: грубо и довольно просто в исполнении даже для адепта Гильдии магов, но с увеличением расстояния возрастал и риск ошибиться. Астор сосредоточился, а Гвендис, устроившись в тени городской стены, приготовилась ждать. — Разве ты единственная, кто расследует прошлое Серой Рати? — спросил Астор, не отрываясь от настройки портала. — Пока что да. В Тамриэле слишком много зловещих заговоров и слишком мало Рейвенвотчей, чтобы заниматься ими всеми, — Гвендис громко хрустнула пальцами, сощурившись. Сразу видно: дай ей пару-тройку толковых помощников, и зло в Тамриэле испарится, потому что попросту не будет успевать строить свои злобные планы — Гвендис настигнет их раньше. Ах, сладкие мечты! — А чем заняты остальные? — Ну, разным. Феннориан может быть где угодно. Он обычно появляется то тут, то там. Мелина наверняка с ним. Дженеви осталась в Ривенспайре, следить за порядком. Адуса говорила что-то про некромантов в Эльсвейре… но, по-моему, ей просто нужно пополнить запасы лунного сахара… да шучу я. Она в Пределе. А та каджитка, которую ты рекомендовал, Юшиха, увязалась с ней. Найти нужную точку в Бангкорае не составляло особого труда: Астор бывал в гарнизоне не раз, и с этим местом связаны яркие воспоминания… пространство вокруг сжалось, затем разошлось по ровному аккуратному шву, искря магикой и энергией. Гвендис легко поднялась на ноги, отряхнулась и в ожидании положила руки на бока. — Прошу! Дамы вперёд, — Астор в шутливом полупоклоне отступил в сторону, пропуская её к порталу. — Какая галантность. Я точно не выйду в какое-нибудь лавовое озеро или что-то вроде того? — Думаешь, зачем я посылаю тебя первой? Гвендис хмыкнула. Он шутил, конечно: самое опасное, что может ожидать её на той стороне — неудачно подвернувшееся бревно, об которое можно споткнуться на выходе из портала. — Умеешь обнадёживать. Астора обдало волнами вихрящейся магией, отблёскивающей пурпурным, а затем влажный и прохладный воздух Гленумбры сменился сухим и горячим — в Бангкорае середина дня, и в безоблачные дни солнце здесь такое же безжалостное, как и в Хаммерфелле. Гвендис поморщилась и сощурила глаза. Она оглянулась, осмотрела видневшиеся за густым кустарником стены гарнизона и штандарты с геральдикой Эвермора и удовлетворённо кивнула: — Отлично, мы не промахнулись! Осталось убедить солдат впустить нас в гарнизон и найти Диэль. С солдатами гарнизона проблем возникнуть не должно было: Астора помнили здесь героем, освободившим форт от безумной имперской ведьмы. А если и не помнили, то при себе он всегда держал печатку Верховного короля Эмерика — в Хай-Роке она всё равно что Скелетный ключ, отворяет двери и снимает вопросы. Путь до гарнизона они решили срезать через кладбище святого Пелина: живописное, тихое место, пропитанное характерной для захоронений стагнацией и умиротворением. Семь лет назад здесь бродили ожившие мертвецы во главе с погибшим принцем Эвермора, а в часовне Аркея хозяйничал даэдра-жнец… смотрители постарались, чтобы от тех событий не осталось ни следа: могилы стояли ухоженные, на многих лежали цветы, свечи и "подарки" от родственников — маленькие бархатные или льняные мешочки, в которые вкладывали монетки и сладости. Спустя семь лет признаки минувшей атаки исчезли, истёрлись: тревожными напоминаниями служили лишь тёмные отметины копоти на серых крепостных стенах да кое-где сбитые камни. Выбоины и рвы на дороге, мешавшие повозкам и обозам, разровнялись, сожжённые старые деревья сменились молодыми побегами… Интересно, во внутреннем дворе остались следы Тёмного якоря? Всего семь лет, а изменения так разительны! Возможно, его и правда уже забыли — стёрли, разровняли, как те самые канавы и болезненные воспоминания… Астор отогнал эту мысль. В гарнизон его пропустили после быстрой, необременительной проверки: Астор умело отвлёк всё внимание на себя, и Гвендис проскользнула незаметно. Вынужденная мера: вряд ли её, вампиршу, пустили бы так же легко, а лишние проблемы совсем не к месту. Не без труда отыскав в крепости здание, отведённое под архив, они нашли и учёных. Форменная тёмно-синяя роба, которую носили здешние учёные, наверняка задумывалась сдержанной, но на деле глубокий индиго сразу привлекал внимание на фоне гранитно-серых стен. Женщина, увлечённо расставлявшая книги по полкам, обернулась на звук их шагов и вопросительно, немного надменно вздёрнула светлые брови. — Вы Лауретт Диэль? — Астор улыбнулся. О, он умел улыбаться так, чтобы расположить к себе кого угодно: не только губами, но и глазами, и голосом, и языком тела — жестами, сдержанными, но выражающими искреннюю приязнь. Когда-то он был сыном бретонского торгового лорда, и соответствующий вышкол въелся в подкорку мозга настолько, что даже лишившись памяти и имени, Астор не забыл, как можно с ходу очаровать, заинтересовать или расслабить собеседника. Как и всегда, подействовало безотказно: черты загорелого лица Лауретт немного смягчились. — О, вы здесь ради тура? — она аккуратно поставила книгу на место, смахнув с корешка несуществующую пыль. — Мы с моей спутницей здесь по другому вопросу. Мы ищем информацию — достоверную информацию — о Серой Рати и о том, как чудовищ сумели остановить. Лауретт задумалась (или сделала вид, что задумалась), внимательно посмотрела на Астора, затем на Гвендис, предусмотрительно отступившую в тень за его спиной, и протянула: — Мне жаль, но я не эксперт по Первой Эре и не смогу вам помочь… Индоз мог бы рассказать больше, но он сейчас в Эверморе, — Астор мысленно закатил глаза. — А вы… о, кстати, вам повезло: в гарнизон только вчера прибыла одна девушка, воин из Погребального Дозора. Если мы интересуетесь Серой Ратью, она — именно та, кто может вам помочь. Он заинтересованно подался вперёд: — Как её зовут? — Кажется… Шериза? Нет-нет... Шелария! Попробуйте найти её во внутреннем дворе. А позже возвращайтесь сюда, думаю, Индоз к тому времени же вернётся. Поблагодарив и попрощавшись, Астор потянул Гвендис во двор. Она хитро ухмылялась, точно услышала хорошую шутку. — Не та ли это Шелария, с которой переписывался наш Феннориан? Интересно будет на неё взглянуть, — глаза вампирши сверкнули. Она старалась держаться тени и идти, немного спрятавшись за плечом Астора, чтобы люди меньше её замечали. В здании это удавалось легко, но во дворе все ухищрения сошли на нет. Астор и сам бы не смог создать здесь пристойную теневую иллюзию — ни одного тёмного пятнышка… После зыбкой прохлады, окутавшей коридоры, прогретый солнцем воздух казался раскалённым. Шелария нашлась быстро: высокую, яркую и громкую редгардку в диковинной форме Погребального Дозора, в общем-то, трудно упустить из виду. Заметив Астора, она сперва всмотрелась, прищурившись, и удивлённо вздёрнула брови. Вблизи оказалось, Шелария выглядела намного лучше, чем в прошлый раз: пропала болезненная бледность, в глазах не горело жгучее, тёмное отчаяние… видимо, дела в Дозоре шли неплохо. — Да направит Онси твой клинок, — серьёзная, собранная девушка лишь слегка улыбнулась, но её глаза выражали приязнь и даже радость. — Как ты здесь оказался, друг мой? Гвендис осторожно выглянула из-за его плеча и встретилась глазами с Шеларией. Редгардка сперва дёрнулась, тёмные пальцы рефлекторно сжали рукоять изогнутой сабли… а затем так же быстро расслабились. Астор представил девушек — обе смотрели друг на друга с настороженным, но не враждебным любопытством, — а также поделился целью своего визита. — Значит, ты ищешь информацию о Серой Рати? — О да. Наша встреча — не иначе благословение Ту'вакки, — начал он, поправив ворот плотной походной куртки. — Ты что-нибудь знаешь о том, как Серую Рать победили в первый раз? — О том, как императрица Гестра и воины Бангкорая разбили армию вампиров, слагают легенды… к сожалению, именно поэтому достоверной информации очень мало. Настоящая история может быть не менее захватывающей, но у нас остались только её кусочки. Астор подавил желание громко и нецензурно закричать. И почему каждый раз, когда ему нужно что-то выяснить, оказывается, что никто ничего не знает? В гильдии магов ему тоже не смогли помочь, ограничились туманными отговорками, и это при том, что он сам отыскал им индекс Дресана, в котором собраны летописи и тексты периода раннего Хай Рока. Что за дурацкая ситуация… Шелария верно истолковала его молчание и поспешно продолжила: — Я могу заняться изучением наших архивов, когда вернусь в долину. Но если у тебя нет времени… хм, — она помедлила. — Погребальный дозор всегда направлял усилия на то, чтобы прошлое оставалось погребённым, а не вытаскивалось на поверхность подобно блестящей игрушке. Но я могу сказать, что, согласно информации из наших архивов, по крайней мере один из командовавших Ратью пережил бойню и скрылся. — Мы это знаем. Ему дала приют знатная эльфийка-Диренни. — Диренни? Погоди-ка… — в тёмных глазах Шеларии ярко вспыхнуло озарение. — Незавершённая часть записей намекала на то, что выживший нашёл приют в Изумрудном дозоре, но мы никак не могли нащупать связь между вампиром из Серой Рати и Диренневской сторожевой башней. Ещё записи упоминали, что "только достойный сможет войти в убежище", но мы так и не поняли, что имелось в виду. Астор на мгновение замер, почти не веря своим ушам и своей удаче. Он взял Шеларию за плечи и, развернув к себе, сказал: — Шелария, ты просто чудо! — Не благодари, — Шелария тихо засмеялась и высвободилась из его хватки. — Ты сделал для меня гораздо больше! Уж не знаю, зачем ты расследуешь это тёмное прошлое, но пусть Мара благословит ваши поиски. Видно, уже благословила: ещё одна зацепка, ещё одна деталь паззла оказалась у него в руках, и это не могло не радовать. Если Рада аль-Саран действительно скрывался в Изумрудном дозоре... Астор сможет считать “тени”. Уже что-то. — Как идут дела в Нечестивой могиле? — Месяцев шесть назад я рекрутировала около десятка человек в Рубеже Халлина. Теперь вот попытаю счастья в Эверморе и окрестных деревнях и фермах. Мы выстоим. А что у тебя? И как... Феннориан? — О, у Феннориана всё прекрасно. Последний раз виделся с ним в Западном Скайриме, и дела у него шли преотлично. О том, что бедный Феннориан пережил в Чёрном Пределе, Астор тактично умолчал. Шелария улыбнулась и тут же нахмурилась. — Если бы мои предки знали, что я беспокоюсь о благополучии вампира… — Шелария покачала головой, бросив ещё один настороженный взгляд на Гвендис. — Но я рада, что с Феннорианом всё в порядке. Он… молодец. — Передам при встрече, — Астор кивнул, пряча улыбку. — Ему будет приятно. Не задерживаясь больше в гарнизоне — если вылазка в сторожевую башню не принесёт Он повёл Гвендис на север, мимо руин Хватки Арлимахеры. Зловещую крепость давно захватили зивилаи, а в её сердце вгрызлись зубья Тёмного якоря. Оттуда до сих пор веяло нездешним, Обливионским холодом. — Гадость какая, — Гвендис скривилась и поёжилась, тоже почувствовав тёмную, давящую энергетику. Они единогласно решили не приближаться к крепости — лишние неприятности вроде стычки с даэдра им ни к чему. Астор знал, где находились развалины дозора: на северо-востоке от гарнизона, на противоположном берегу крупного Изумрудного озера, по которому пролегала условная граница между северным Моурнотом и Эфесусом. Чтобы добраться до руин, нужно сделать большой крюк мимо лощины Кербол и заброшенной орочьей крепости, или же найти лодку. — А зелья хождения по воде у тебя случаем нет? — поинтересовалась Гвендис, когда они преодолели Перекрёсток Мученика и подошли к берегу. От воды тянуло прохладой и свежестью, крупная тёмная галька, смешанная с влажным илом, блестела под ногами. Судя по характерному мелодичному звону, разлитому в воздухе, где-то под корягой прятался корень Нирна. Солнце перешло середину неба и склонилось к западу, в сторону озера Халсион, и Гвендис сощурилась, подставляя лицо его жгучим лучам — капюшон она сняла, когда они остались вдвоём. — Нет. Я могу попробовать заколдовать тебя на время, но где-то на середине озера заклинание нужно будет обновить. Что скажешь? Гвендис придирчиво посмотрела вглубь воды, будто в самом деле оценивала, готова ли она рискнуть случайно в ней искупаться. Длительность заклинания, наложенного на кого-то, зависела от многого: правильно рассчитанной магической силы, внешних факторов вроде температуры и даже силы ветра, индивидуальных особенностей "объекта"... Астор мог ручаться за свои заклинания и умения, но магия по определению — штука изменчивая, так что сомнения Гвендис были понятны: не-маги обычно настороженно относились к тому, чтобы полагаться на чужое колдовство. — Может, порталом? — Настройка займёт больше времени, чем пробежка на ту сторону. Судя по выражению лица, Гвендис склонялась к тому, чтобы согласиться на его предложение, но колебалась. Её взгляд блуждал: она поглядывала то на противоположный берег, то на возвышающиеся над водой руины древней крепости, то на крупные валуны, покрытые сухими тёмными водорослями. — Ну как, будем обходить или попробуешь вплавь? — Злорадствуешь, да? Ладно, колдуй своё грёбаное колдунство. Но если оно не сработает, и я упаду в озеро, ты сухим из воды тоже не выйдешь! — Договорились. Ноги окутала прохлада и мягкость, будто он наступил на маленькое облако. Магия объединялась с поверхностным натяжением водной глади и позволяла магу идти почти как по земле — или по очень мягкому и плотному ковру. Хорошо, что погода безветренная, и на озере нет даже мелкой ряби. Гвендис осторожно поставила ногу на воду и, кажется, даже задержала дыхание. — Самая странная прогулка по озеру в моей жизни, — призналась Гвендис, когда они отошли от берега. — Что уж за меня говорить. — У вас в Рихаде вроде бы любят такое… ну, на лодках по городским каналам. Часто плаваешь? — Нет. У меня нет на это времени, — на это Гвендис отчётливо хмыкнула. — Не поверишь: только соберусь, настроюсь на приятный вечер — и из задницы Тамриэля вдруг вылезают то даэдра, то драконы, то вообще вампиры. Иногда мне кажется, что я проклят! Астор рассмеялся. На самом деле, не он притягивал массовые бедствия, а они — его. Не то чтобы эта взаимосвязь радовала, но оставаться в стороне он попросту не мог: обладая такими возможностями, отсиживаться в пещере, отгородившись от всего мира — малодушно. За болтовнёй и разбавляющей её тишиной половину озера они преодолели быстро, почти незаметно. Астор вовремя обновил заклинание и поглядел в воду, удивительно прозрачную и чистую. Дна не видать, слишком глубоко — только поднимались из непроглядной черноты стебли огромных водорослей да мелькали среди них серебристые спинки рыб. Красиво, тихо… очередное затишье перед сокрушительной бурей. Руины Изумрудного дозора виднелись за небольшой рощицей. Когда-то эта башня принадлежала Диренни и служила одним из главных средств защиты от ричменских и орочьих набегов на Хай Рок. Теперь же от неё остались только камни — и огромное подземелье, переходившее из рук в руки: семь лет назад его контролировали Парни Бьюсли, сейчас — кто знает? Астор ступил на крупную влажную гальку и почти сразу почувствовал чужое присутствие. Да, точно — за густым кустарником напряжённо замер кто-то… вроде бы человек, вроде бы мужчина, не маг, если судить по энергетическому фону. Гвендис тоже учуяла его, кивнула — разбирайся! — и тени, в которых прятался неизвестный, сомкнулись эбонитово-прочным капканом. Прочувствовать тонкие нити нервов, пронизывающие чужое тело, поддеть их крюком, сотканным из теней, и натянуть, будто струны — Астор не убил его, просто оглушил. Разбойник-дозорный пролежит в отключке достаточно долго, чтобы не помешать, только и всего. Люк в подземелья Изумрудного дозора оказался замаскирован камнями и лоскутом серой ткани; от мусора Гвендис избавилась, свернув и небрежно отложив всё в сторону. Из открытого прохода потянуло пронзительным холодом и едкой плесенью — из-за близости реки сырость брала своё, делая обитание здесь настоящей пыткой. Если Рада аль-Саран отсиживался здесь продолжительное время, понятно, почему у него так протекли мозги. Астор шепнул заклинание ночного зрения, и из темноты постепенно проступила деревянная стремянка, по которой он быстро спустился вниз. По углам — ящики и подозрительный хлам, на стене — пустой держатель для факела, а вокруг — такая плотная, оглушающе полная тишина, что слышно было плеск падающих с потолка капель и собственное сердцебиение. Его шаги показались настолько громкими, что их, видимо, слышали все возможные обитатели подземелья. — Я чувствую несколько человек… они на нижних ярусах, — прошептала Гвендис. В темноте её глаза светились, будто два больших светлячка. — Разминёмся? — так же тихо спросил Астор, вглядываясь в узкий проход, что вёл вглубь подземелья. — Нам нужно прочесать здесь всё, так что вряд ли. Не хотелось бы оставлять после себя трупы… — ...но если придётся, то они сами напросились. Гвендис утвердительно хмыкнула и оглушительно громко хрустнула пальцами. — Ой. Она прошла вперёд, прислушиваясь к шорохам и собственных ощущениям, но вдруг замерла, уставившись в точку на полу. — Смотри-ка, здесь какой-то знак. Астор подошёл ближе, нагнулся, вглядываясь в грубую, стёртую временем каменную кладку, но так ничего и не увидел. Гвендис нахмурилась, затем задумчиво протянула: — Хм. Узор выглядит знакомым: острые углы, шипы, клыки… очень похоже на знамя в крепости Греймур. А если ты его не видишь… конечно, теперь понятно! Если ты не видишь, но вижу я, то этот знак открыт только для вампиров! “Путь открывался лишь достойному”, да? — Да, в этом есть смысл. Надписи, что видны только определённому человеку или группе, не были Астору в новинку. Магически втравленные в древние камни, они и правда могли сохраниться здесь практически в идеальном состоянии: без воздействия сторонней магии такие знаки держались веками. Задача намного упростилась: Гвендис провела его по нескольким проходам, лестницам и пустым залам, не встретив ни одной души. Они спускались вниз — воздух сгущался, становился холоднее и тяжелее. Отчётливо пахло мокрым камнем и прогнившим деревом, пылью и грязью; кем бы ни были разбойники, хозяйничавшие в Изумрудном дозоре, они явно не занимались уборкой. На самом нижнем, наиболее обжитом, судя по пустым бутылкам и лежакам, уровне, послышались голоса, а за очередным поворотом задребезжал тусклый свет. Гвендис напряжённо замерла: никак не разминуться, поблизости нет ни боковых комнат, ни достаточно глубоких ниш. Пальцами она показала — разбойников двое, и Астор кивнул: он и сам различил два грубых мужских голоса. Гвендис тенью скользнула вперёд, чуть пригнулась, готовясь к броску, и, стоило мужчинам выйти из-за угла, мгновенно атаковала одного из них. Раздался хруст шейных позвонков, и разбойник дёрнулся, оседая на пол. Его товарищ покачнулся, заваливаясь на бок — магическое лезвие, сотканное из теней, прошло ему точно между глаз. Тёмные коридоры вновь погрузились в тишину. — Здесь ещё один знак на стене. За мной, — шепнула Гвендис, и они продолжили пути. Большой зал, в который они вскоре попали, был завален всяким хламом: разномастная мебель сомнительного качества занимала большую часть места, ящики и мешки с провизией стояли у стен, мешая пробираться незаметно. Кое-где валялись пустые бутылки, на одну Астор даже едва не наступил. Крохотные боковые камеры, отделённые решётками — видимо, когда-то именно здесь держали преступников и пленников, — оборудовали в склад нажитого добра, и, судя по всему, дела у местных разбойников шли скверно. Ещё бы — лощина Кербол не пользовалась популярностью у торговцев и богатых путешественников, а больше поблизости поселений и не было. Одну из бывших камер превратили в подобие личного кабинета: имелся даже книжный шкаф, правда, солидную часть полок занимали скомканные, по нескольку раз исписанные бумажки, свёрнутые в трубочки карты и маленькие бутылочки с сомнительным содержанием. Нашлось место даже для потрёпанной мягкой игрушки в виде вамасу… Астор понадеялся, что разбойник не отобрал её у какого-нибудь ребёнка. — Нам сюда, — Гвендис решительно затянула его в этот импровизированный кабинет и остановилась напротив свободной стены. — Да, вот оно! И как его открыть?.. Она осторожно дотронулась до каменной кладки, а затем резко отдёрнула руку. — Магическая дыра в пространстве, которая ведёт даэдра знает куда. Просто прекрасно, — поморщилась Гвендис. — Ты готов? — Я всё ещё ничего не вижу, — раздражённо заметил Астор. Обычно скрытые знаки были видны как раз ему, как самому странному "индивиду", и нынешняя временная слепота неприятно удивляла. — А вот это проблема. Хотя… Гвендис потянулась к плотно прилегавшему к шее воротнику, потянула за одну из тонких цепочек и выудила из-под одежды небольшую подвеску. Тёмное стекло поначалу показалось непрозрачным, но, присмотревшись ближе, Астор заметил, что внутри — густая жидкость, а после, взяв в руку, почувствовал необычайно сильную связь с Гвендис, будто нащупал в тенях ниточку к её жизненной энергии. — Что это? — Подвеска с моей кровью. Мы обмениваемся такими с другими членами дома Рейвенвотч. Только не потеряй её, ладно? В груди приятно кольнуло — ему доверяли настолько, чтобы вручить вещь такой значимости. Надо же, от Гвендис он ожидал это меньше всего. Астор надел подвеску, дал ей соприкоснуться с кожей… и на пустой ранее стене расцвёл багровый узор, что сворачивался спиралью в центре. — Ну как? — Теперь вижу, — кивнул Астор и шагнул в расширившуюся воронку. Воздух сменился, стал затхлым, старым. В нём зависла пыль и ощущения безысходности, отчаяния и ужаса. Небольшая комната пропиталась чьими-то кошмарами — стоит только хорошенько потянуть, и можно выудить тени того, что тут происходило: ...одиночество, крики по ночам, угрызения совести, медленно заживающие раны, невозможность усидеть на месте, блуждания из угла в угол… На какую-то долю мгновения Астор испытал жалость, а затем из портала за его спиной появилась Гвендис. Она придирчиво оглядела комнату, посмотрела на истончившийся за века ковёр, на запыленный стол грубой работы, затем на то, что осталось от кровати. — Ого. Даже тысячи лет спустя я чувствую слабые следы крови, страданий и страха. Он точно был здесь. Осмотримся? Прикосновение к древнему комоду с диренневской резьбой — похожие элегантные завитки в виде трилистника Астор видел на древних семейных ларцах — вызвало некоторый трепет. Сколько же этим вещам лет? Тысячелетий?.. Внутри комода обнаружились почти истлевшие повязки и бинты, жёсткие, потемневшие от крови. Ран было много, даже для вампира-лорда: тут сыграла роль не только ускоренная регенерация, но и отчаянное желание жить — Астор остро почувствовал это, стоило невесомо прикоснуться к бинтам кончиками пальцев: выжить, жить, продолжаться, не только ради себя, но и ради них, должен быть способ вытащить их из Гавани... Астор отдёрнул руку. Будет лучше, если больше он ни к чему не притронется — он ненавидел лезть в чужие головы таким образом, особенно в голову кого-то вроде Рады аль-Саран. На разобранной и развалившейся кровати отыскался пустой серебряный кубок, украшенный смеющимися альтмерскими лицами. Судя по радужным разводам на внутренней стороне чаши, в нём часто оставляли едкую жидкость, скорее всего, кровь. Да уж… залечь на дно вовсе не значило отказаться от роскоши, хотя бы в мелочах. — Смотри-ка! — Гвендис справилась с заевшим ящиком письменного стола. На тёмном дереве, покрытом толстым слоем пыли, остались следы её коротких цепких пальцев. Внутри нашёлся потрёпанный свиток, явно неоднократно прочитанный, судя по состоянию бумаги и многочисленным кровавым отпечаткам пальцев. Они переглянулись. Астор осторожно достал свиток из ящика и развернул, использовав заклинание, чтобы древняя бумага не рассыпалась. Чернильные строчки почти истаяли, некоторые растеклись уродливыми пятнами, и разобрать удавалось лишь отдельные слова. — Это диренневское письмо, — констатировала Гвендис, приглядевшись. Астор согласно кивнул. Диренни любили шифры и прочие загадки — изобрели и собственное "письмо" на основе магического алфавита. В те времена он был тайным языком, однако с падением Гегемонии знание стало более доступным: в старых бретонских семьях маленькие лорды и леди до сих пор изучали его, а пару десятилетий назад за распространение диренневского письма взялись в школах Джулианоса и даже Гильдии магов. — “Всесильному и сиятельному лорду Раде аль-Саран…” — прочитала Гвендис то, что ещё можно было разобрать. — Это не новость. “...создала это убежище, опасаясь печального исхода грядущей битвы… надеюсь, обнаружить это прибежище не составило для вас труда… здесь целительные припарки и зелья, на случай, если вы ранены, а также пленники, которыми вы можете питаться…” Мерзость какая. — “Я наведаюсь сюда через несколько дней… надеюсь застать вас в добром здравии… ваша верная слуга, леди Ингериен из клана Диренни”, — закончил за неё Астор и отложил письмо. — Наша леди Шипов и правда приютила Раду после бойни, — выплюнула Гвендис, сложив руки на груди. — Скорее всего, в награду за это он обратил её и сделал бессмертной. Хорошо, что мы её прикончили. Но толку от этого… мы так ничего и не узнали. Ладно, не всегда расследования заканчиваются удачно, ничего страшного, но... Гвендис убеждала скорее себя, чем его. Астор же не собирался сдаваться так просто: остался ещё один способ. У Бангкорайского гарнизона такое он не проделал бы — там слишком много событий и нитей посторонних воспоминаний, которые уведут по ложному следу, но здесь, в изолированной от остального мира комнате, можно попробовать дотянуться до воспоминаний самого Рады аль-Саран. В конце концов, он провёл тут достаточно времени, успел впитаться в стены и воздух комнаты. Всё, что существует, что существовало и что могло и не-могло существовать, отбрасывало тени; подобно следам ног на влажной земле, они отпечатывались на изнанке мира. Действия, образы, мысли, чувства — всё мимолётное, шаткое и хрупкое, что не имело формы здесь, увековечивалось там. Они стирались, наслаивались друг на друга, перевирались, но всё же записывались… Для непосвящённого тени — это всего лишь тени, для Астора — шёпот сквозь тысячелетия, что желает быть услышанным. Жаль, не всегда он звучит чисто. Слишком много времени прошло, а застывшие здесь воспоминания слишком сильно исказились: расплылись, истлели, подобно словам на старой бумаге. Тени, отражения, ложь, бред, блажь… пробираясь сквозь застарелый бедлам чужого горя, Астор мог ухватиться только за обрывки целостной картины: неразбериха, крики, вкус крови на языке, смешанный с грязью, всё сменяется спешкой, страхом, зудящими ранами, грызущим одиночеством, раздражением от чужого подхалимства, виной и ненавистью, дикой, болезненной ненавистью... — То, что ты делаешь, смотрится жутко, — прокомментировала Гвендис, когда он бросил попытки выудить что-то конкретное. — У тебя глаза полностью закатились. — Ага, — Астор выдохнул и прислонился спиной к пустым полкам. То, что он делал, не только смотрелось жутко, но и закончиться могло жутко: если слишком долго заглядывать в чужие тени, можно не отыскать потом своей. Ветхие полки под его весом пошатнулись и с грохотом завалились — Астор едва успел выпрямиться и ухватиться за стену, чтобы не упасть следом. Гвендис поморщилась, отмахиваясь от взметнувшей пыли, а он заметил ярко блестевший кусочек металла, выпавший на пол. — Что там? — спросила Гвендис, когда он поднял вещицу. В руке у него оказалась печатка с необычным, но уже знакомым клыкасто-шипастым рисунком; в отличие от других вещей, её время будто бы и не затронуло: металл казался отполированным, чистым, без следов потемнений и въевшейся грязи. — Погоди, я уже видела такой. Но… этого не может быть. — Похоже на символику Серой Рати, разве нет? — предположил Астор, но понял, что что-то не так. Подвеска с кровью Гвендис некоторым образом связывала его с ней, и он отчётливо ощутил странное жжение в груди. Чужое сомнение и волнение стали настолько сильными, что он поспешно снял подвеску и положил её в карман. — Нет. Я не знаю. Проклятье, мне это не нравится! — Да что не так? — Я видела эту печатку раньше. У Верандиса такая была... но зачем ему вообще что-то, связанное с Серой Ратью? Я не понимаю, это бессмысленно. Интонации в её голосе ему не понравились, как и излишне встревоженный взгляд вместе со вздувшимися у глаз венами. Гвендис паниковала, и это было очень нехорошим знаком. — Мы знаем, что лидеры Серой Рати были хорошо знакомы с Верандисом, возможно, когда-то они общались — как весомые противники на политической арене вампирского мира, например... — И часто ты носишь символику своих павших противников на шее? — Гвендис огрызнулась. — Нет, он не стал бы. Я чувствую, что здесь что-то не так, а я привыкла доверять своему чутью. — Нельзя же судить только по одной печатке, найденной в пыльном тысячелетнем подвале. — Нельзя. Ты прав… Проклятье, ты прав. Нам нужно проверить это. Я знаю, где искать доказательства или опровержения связи Верандиса и Серой Рати, — Гвендис поёжилась и обхватила себя руками. Затем она тяжело вздохнула и замолчала, уставившись в тёмный угол, затянутый старой паутиной. — И..? — она надолго задумалась, и Астору пришлось вытряхнуть Гвендис из сгустившихся мыслей. Он не знал, будет ли уместно положить ей руку на плечо, поэтому просто встал рядом. — Нам нужно домой. В замок Рейвенвотч.