Тот, кто заполняет пустоту

Когда они с Гвендис выбрались из Изумрудного дозора, солнце уже погрузилось в озеро наполовину. Небо и вода окрасились в насыщенные, яркие цвета: редкие облака, наплывшие с севера к вечеру, подсвечивались эверморским золотом — нежным и тёплым, особенно в сравнении с багровым и пурпурным, что разлились по волнам подобно порванным стягам и потокам крови. Гвендис молчала, погрузившись в свои мысли. Сведённые домиком брови, опущенные уголки бледных губ и беспокойный, метавшийся взгляд — она выглядела растерянной, и Астор не понимал причины. Даже если Верандис вёл дела с лидерами Серой Рати… какое это значение имело сейчас, спустя тысячи лет? Астор… предполагал что-то подобное. Слишком много совпадений: Верандиса знали и леди Шипов, и леди Эссения, что держала крепость Греймур, и сам аль-Саран. Верандис, как и все они, лорд-вампир, и из одной с ними эпохи. С Серой Ратью он попросту не мог не пересечься. — Ты можешь открыть портал в Ривенспайр? — тихо спросила она. — Или тебе нужно отдохнуть после предыдущего раза? — Отдых мне только снится. Особенно когда дело касается… — Астор запнулся, но затем, уняв волнение, продолжил, — когда дело касается чего-то настолько серьёзного. Гвендис сощурилась и отвернулась. — Тебе это так легко даётся. Обычно маги начинают плакаться о том, что портал исчерпал весь их магический резерв, стоит только сказать слово “портал”. Астор отчётливо хмыкнул. Было бы странно, если бы ему — буквально сделанному из падомаически-изменчивой субстанции Обливиона — не давалась магия. Учитывая природные склонности, родовые способности и полученное ещё при жизни соответствующее образование, помноженные на специфическое состояние, его возможности и правда превосходили возможности рядовых магов, даже бретонцев. Глупо этим не пользоваться. Открыть портал в Ривенспайр — почти также легко, как пройти туда по теневому коридору. С замком Рейвенвотч Астора связывали слишком многие и слишком глубокие впечатления: они, как путеводные огни на тёмной дороге, манили и привлекали внимание. Он помнил длинную лестницу, ведущую от Крестшейда к главному входу замка, помнил большой зал, где он впервые познакомился с остальными Рейвенвотчами, и малую библиотеку на первом этаже, где они обсуждали планы утихомирить или устранить барона Монтклера, и гобелен с вьющимися лозами в гостиной на втором этаже, и небольшое, но глубокое озеро недалеко от замка, в котором отражались красные отблески Скалы Рока… Верандис, расслабленно стоя на верхнем балконе с изящными коваными перилами, рассказывал, что образовалось оно совсем недавно, аккурат после обвала, всего лишь пару сотен лет назад. Астор больше смотрел на него, чем на озеро, особенно уделяя внимание лицу, по-альтмерски утончённому, подсвеченному зловещим алым, и улыбчивым лучистым глазам, огромным, багровым и слишком древним, чтобы пытаться угадать возраст. На просвет они — зелёные, как молодая листва… пожалуй, в тот момент он готов был слушать хоть про грязекрабов. Астор сжал челюсти и заставил себя сконцентрироваться. — Могу попробовать открыть портал прямо в замок. Гвендис нахмурилась, обеспокоено посмотрела по сторонам, затем выдала: — Нет. Можешь переместить нас… в Крестшейд? — Почему туда? Из-за близости к Бессветному осколку и тесной связи с домом Рейвенвотч, Крестшейд, небольшой шахтёрский городок, оказался идеальной мишенью для барона Монтклера: он буквально уничтожил его, обратив большую часть жителей в обезумевших монстров, осквернив местный храм и связав сопротивляющиеся души с помощью отвратительного атронаха из плоти. С тех пор Крестшейд заброшен. Адуса пыталась восстановить его, рассчитывая, что шахта привлечёт новых рабочих и, соответственно, новых жителей, однако люди не спешили селиться в проклятом месте. Опустевший городок так и стоял у ступеней замка Рейвенвотч — безмолвным призраком и болезненным напоминанием для хозяев. — На месте объясню, — Гвендис помедлила, прежде чем ответить, но, тем не менее, она немного прояснила ситуацию: — У меня возникла идея, но я ещё не уверена, что она хорошая. — Как скажешь, — пожал плечами Астор и глубоко вдохнул прохладный воздух. В речную сырость прокрались тревожные нотки крови. — Погоди, мы вроде оглушили здесь дозорного? — Судя по запаху, его загрызли волки, — Гвендис заглянула в кусты и скривилась. — Да, так и есть. В следующий раз просто убей его, будь милосерден! Астор хмыкнул. К разбойникам он не питал никакой жалости, однако в последнее время старался избегать убийств… не то чтобы род деятельности к этому располагал. Когда он открыл портал, солнце уже погрузилось в озеро на три четверти. Сумерки окутывали Бангкорай стылой серостью и предвечерним мраком. Небо на западе налилось маковым красным, ярким и горячим, на востоке же — нежно-бежевые облака одевались в ночной, королевский лиловый, припорошенный тусклыми первыми звёздами. Потоки магики обдали лицо жаром, когда Астор шагнул в портал следом за Гвендис, а после жар сменился прохладой и ласковым вечерним солнцем — Ривенспайр севернее и западнее Бангкорая, тут было гораздо холоднее, да и темнело позже. Крестшейд встретил их могильной тишиной: чёрные провалы окон, скрипевшие подгнившие двери в опустевшие дома, одичавшие растения и шипастые сорняки на когда-то ухоженных городских клумбах. Это и был могильник. Астор помнил, как на улочках лежали искалеченные трупы, а обезумевшие монстры пожирали своих вчерашних соседей. Громко каркнул ворон, облюбовавший обвитый плющем фонарный столб, и воспоминание развеялось, оставив смутное ощущение тревоги. Ветер хлопнул распахнутыми ставнями, заставив вздрогнуть. Увы, эти звуки не перекрывали звенящей тишины, наоборот, усиливали её хватку. Неудивительно, что люди не хотели здесь селиться. Гвендис неуверенно покосилась на возвышавшийся над городком замок, и Астор проследил за её взглядом. Всё те же бретонские шестигранные башни: в двух из них располагались спальни, в третьей — алхимическая лаборатория. За ними упиралась в небо Скала Рока, вернее, то, что от неё осталось после… после того, как Верандиса не стало. Астор моргнул и отвернулся. Один только вид поднял со дна памяти тоску, раскалённым свинцом заполнившую грудь… он почувствовал, как болезненно забилось сердце: тяжело, будто через силу. И это всего один взгляд. На миг он представил, каково жилось Рейвенвотчам… каково жилось здесь Гвендис, когда каждый взгляд — как удар ножа, каждый день — как открывшаяся старая рана. — Так что за идея у тебя возникла? Поделишься? — Я хочу пробраться в замок по тайному ходу, — заявила она, скрестив руки на груди. — По тайному входу? В свой собственный замок? — В замке сейчас точно есть Дженеви и слуги. Они начнут задавать вопросы, если увидят меня. Это лишнее. Я хочу разобраться по-тихому, прежде чем втягивать всю семью, — она вздохнула и поправила волосы. — Мы только что узнали, что Верандис был связан с Серой Ратью и никогда не говорил нам! Слушай, меня не так просто выбить из колеи, но это… это тревожит меня. Очень сильно. Я не хочу напрасно пятнать память о нём, поэтому лучше пока не втягивать остальных. Пятнать память… чем же таким можно запятнать память того, кто добровольно сдался в руки Молаг Бала ради жизней тысяч незнакомых ему людей? — Верандис своей жизнью пожертвовал, чтобы спасти смертных, которые даже не знают его имени. Какая разница, что он делал и с кем связывался тысячи лет назад? — Я и без тебя знаю, чем он пожертвовал! — огрызнулась Гвендис и тут же осеклась: слишком громко крикнула. В заброшенном городке любые звуки похожи на звон колокола. — Для меня есть разница. Это важно. Если ничего страшного в его прошлом нет, то почему он скрывал это от меня? Астор отвернулся и закатил глаза. Мало ли, почему скрывал! Возможно, Верандис хотел похоронить этот этап своей жизни и не вспоминать о Серой Рати? А что печатку носил — что ж, у всех есть право на ностальгию по бывшим друзьям. Впрочем, спорить он не собирался: Гвендис упрямее верблюда. — Где будем искать? — Верандис всегда держал подвал закрытым, хранил там личные вещи и запрещал нам входить. Мы… уважали его пожелание и ни разу за все семь лет не смотрели, что там, но теперь я просто не могу иначе. — Отлично. Спорим, мы найдем там коллекцию древних эротических гравюр? — Очень смешно, — недовольно бросила Гвендис, но всё же улыбнулась, дёрнув плечами. — Ладно, иди за мной. Она шагнула в тени, что отбрасывали дома на старую брусчатку, и её силуэт истёрся, будто кто-то неосторожно размазал карандашный рисунок. Способность Гвендис исчезать в темноте имела нечто общее со способностями клинков ночи, однако корни уходили в другое русло: вокруг вампиров тени сгущались покровом иллюзии, Астор же шагал в них, как в приоткрытую дверь. Он последовал за Гвендис, тоже держась теней. В замке нет Адусы, потому вероятность, что их обнаружат, существенно снизилась. Дженеви, сестра нынешней королевы Ривенспайра, по словам Гвендис, делала успехи в принятии своего вампиризма, однако до овладения всеми тонкостями и умениями ей далеко. — Если не будем шуметь, она не заметит, — заверила Гвендис, когда они пробрались к конюшне. Единственная лошадь, оставшаяся в стойле, громко заржала, ударив копытом, и Гвендис зашипела на неё, призывая замолчать. Удивительно, но животное послушалось, только фыркнуло, выказывая недовольство. — Тебе не кажется это неразумным — оставлять замок на вампиршу-новичка? Особенно сейчас, когда вы воюете с Серой Ратью. Не боитесь, что нападут? — прошептал Астор. — У нас нет выбора, слишком мало средств. Но бывало и хуже, — Гвендис поджала губы. — Феннориан с Мелиной нужны в Скайриме, я занимаюсь Серой Ратью, Адуса следит за ситуацией в Переделе… надеюсь, ты не поверил, что она сбежала в Эльсвейр, когда началось самое интересное? Астор вздохнул: мог бы и сам додуматься. У Рейвенвотчей большая проблема с агентами: они-то не обращают смертных, только берут желающих вампиров под свою опеку. Видимо, желающих подчиняться специфическим правилам дома нашлось не так уж много... даже если считать ту горстку под началом Валерика. Они остановились у крайнего денника, судя по виду и запаху, необжитого: пол плотно устлан сеном, однако корыто и кормушка пусты, и пусты давно. Гвендис решительно взялась за вилы, и вскоре под сеном показался небольшой люк шириною в полтора шага. Неприметная, посеревшая деревянная крышка оказалась неожиданно тяжёлой — такую с лёгкостью поднимет вампир или маг, владеющий заклинаниями Изменения, однако обычный человек не справится. Астор потянул за ручку со всей силы, и тайный проход открылся с протяжным скрипом. Потянуло холодом, затхлостью и странным горьковатым запахом, какой обычно преследовал паучьи логова. — Там живёт всякая дрянь. Мы зачищаем этот тоннель не так часто, как стоило бы. Пауки, даже самые жирные и уродливые, не стали препятствием — Астор перебил их до того, как они заметили вторжение, — а вот паутина, липкая и довольно прочная, причиняла вполне конкретные неудобства. Пришлось даже поджечь её несколько раз, чтобы свободно пройти, а уж как она цеплялась за волосы… Под ногами хрустели косточки мелкого зверья: крыс, ящериц и злокрысов, попался даже череп маленькой косули, из глазницы которой выползла яркая ядовитая сороконожка. — Да здесь всё надо сжечь, — прошептал Астор, поморщившись. — Займусь этим, когда разгребём все остальные проблемы. Нет, я серьёзно, — ответила Гвендис на его красноречивый недовольный взгляд. — Я же спать не смогу, зная, что у меня под ногами целое гнездо огромных пауков. Странно, что они в замок не пробираются. — Тогда ваши слуги могли бы ловить их и готовить. Могу даже парой рецептов поделиться! Пауки с корочкой, хрустящие пауки с запеченным злокрысом, салат из пауков и морских огурцов… — Фу. Избавь меня от подробностей, — Гвендис осторожно высвободила ногу из паутины. — Знаешь, меня пару веков не тошнило, но сейчас, наверное, стошнит. Тут нам налево. Ход, до этого ровный, пошёл под небольшим углом вверх, и вскоре над головой оказался не низкий свод хода, обвитый паутиной, но ровный каменный потолок, а Астор едва не натолкнулся на свисающую лестницу. Выглядела она пригодной для использования: относительно свежие верёвки и деревянные перемычки; по такой можно подниматься, не опасаясь, что свалишься и ударишься копчиком о камни. Гвендис вновь пришлось лезть первой — пошуршав наверху, она нажала на небольшую панель, и потолок бесшумно отъехал в сторону. Астор быстро поднялся следом, отметив, что на нажимной панели вырезан едва заметный раскрытый глаз. Он огляделся: мраморная плита, узкие низкие стенки… Астор с удивлением понял, что только что вылез из саркофага, стоявшего в малом зале трофеев. У Верандиса было странное чувство юмора, когда он строил свой замок. Кроме этого, в зале стояло ещё несколько саркофагов (в одном можно опознать диренневский стиль) и манекенов в воинских доспехах: периода конца Гегемонии, периода объединения с Империей Хестры, “ремановские” и неполные “акавирские”, а также оружие разных типов, несколько картин с Саммерсета… Астор бывал тут семь лет назад и не заметил, чтобы что-то изменилось. Возможно, в витринах появились новые вещи, однако чтобы рассмотреть что-то под тёмным стеклом, пришлось бы зажечь светильник или огонёк. Гвендис одёрнула его за рукав и жестом попросила следовать за ней. Вместе они выскользнули из малого зала и тут же нырнули в небольшой узкий коридор для прислуги, дверь в который скрывалась за тёмной портьерой. В замке было тихо и темно; не зловеще, но ощущалась пустота: слишком мало жильцов в таком огромном пространстве. Коридор вывел их к лестнице в одну из башен. Наверху дребезжал свет магического светильника, белый и холодный, по первому этажу распространился приятный, уютный запах гор-яблочного пирога — кажется, слуги готовили себе ужин, — а вот спуск вниз, к входу в подвал, не освещался вовсе. Астор обновил “ночное зрение”, чтобы ненароком не оступиться и не слететь со ступеней: на нём, конечно, всё заживёт, но падение уж точно не ускользнёт от чуткого вампирского слуха Дженеви, пусть она и новичок. Оказавшись внизу, Гвендис тут же приникла к тяжёлой высокой двери. Звякнули друг о друга отмычки. Астор даже не успел предложить отпереть замок магией… ну и пусть, не всё же ему самому делать. — Слишком темно, посвети мне, — попросила она, и Астор с сомнением глянул наверх. Не заметят ли? — Давай же, я быстро. Астор зажёг крошечный шарик света, и вскоре замок тихо щёлкнул, а Гвендис встала, пряча отмычки на поясе, и потянула за дверное кольцо, которое держал в клюве металлический ворон — специфически оформленная декоративная накладка смотрелась интересно. Видимо, Верандис любил такие мелочи. Скрип был едва слышен. Учитывая массивность двери и то, что петли не смазывали лет семь, если не больше, это — большая удача. Гвендис закрыла за ним дверь, и они вновь оказались в полной темноте. Теперь можно не бояться обнаружения — и помещение ярко осветил бледно-голубой шар огня, зависший под высоким потолком. Подвал занимали запечатанные ящики, непрозрачные контейнеры, несколько полок, забитых пустыми склянками, камнями душ, старыми стеклянными бокалами и эмалированными тарелками. — Чердак бережливой бретонской бабушки, всё в лучших традициях. — Астор! У стены, между пустым комодом и пирамидой из ящиков, притаилась маленькая деревянная колыбель с вырезанными на бортиках бегущими лошадьми, а в ней — несколько запылившихся бутылок с вином или вермутом. Астор даже засмотрелся, а после покачал головой: — Смотри-ка, тут он из виноградного сока заботливо растил вино, напевая ему колыбельные и укрывая вышитым одеяльцем. — Прекрати, — шепнула Гвендис, пряча улыбку. Шутить было гораздо легче, чем молча рассматривать то, что оставил после себя Верандис. За каждой безделушкой прятались его воспоминания, и Астор запретил себе погружаться в их тени и отголоски. Сейчас это только помешает, ещё больше разбередит рану, которая и так уже начинала ощутимо ныть. Он не терял надежды найти, куда Молаг его упрятал, однако с годами холодный голос здравого смысла остужал пылкий оптимизм. Астор не смог отыскать Верандиса сам, когда ещё мог попасть в Обливион незамеченным; не помогла Алая Матрона, дочь Хладной Гавани, которая знала все места, где могли держать провинившегося лорда-вампира; не обнаружил его и Кадвелл, который считал Гавань своим домом и помнил каждый закоулок; даже дремора не были осведомлены — Астор умел спрашивать так, чтобы ему говорили правду, но это не давало результатов — даэдра действительно не имели представления. Возможно, Бал создал отдельный карманный план-в-плане специально для Бессветного осколка и Верандиса… но это были лишь домыслы. Астор не привык сдаваться — не мог и не умел, — однако то, что спасение Верандиса так затянулось… он смог победить дракона, почти сожравшего Массер, но не мог найти одного-единственного мера, который имел для него значение. Если бы он верил в судьбу, то считал бы это жестокой несправедливостью — но дело было лишь в том, что он сделал недостаточно. Молчание всё-таки сгустилось, угрожающе повисло на натянутых струнах воздуха, и Гвендис, хрустнув пальцами, сказала: — Ищем записи, дневники… всё, что угодно. Может, у Верандиса были камни памяти? И они приступили к детальному осмотру. Ничто не оставалось без внимания: шкафы, запечатанные ящики, контейнеры, полки… пальцы оставляли следы на толстом слое пыли — единственные следы чьего-либо присутствия здесь за многие годы. — И тут ничего. Верандис, ну почему ты так хорош в том, чтобы прятать вещи? — Гвендис, — позвал Астор, когда настежь открыл пустой комод. Задняя стенка выглядела подозрительно: древесина, более тёмная и массивная, отличалась от той, из которой были сделаны боковые стенки и дверцы. — Думаешь, ещё одна потайная дверь? — она внимательно пригляделась. — Смотри, такой же символ, как и на печатке. А если?.. Гвендис достала из кармана печатку Рады аль-Сарана: та тускло светилась багровым и коротко мигнула, стоило поднести её к двери. На дереве вспыхнули и погасли защитные знаки, раздался щелчок затворного механизма, и задняя стенка съехала в сторону, открывая небольшую комнату. Шар света медленно вплыл следом за Астором, выхватывая из темноты тонкий бретонский ковёр с узором-медальоном в виде солнца, массивный письменный стол с пустым подсвечником и флакончиком чернил в левом углу, удобное кресло с высокими резными подлокотниками и более десятка книжных шкафов, до отказа заставленных книгами в мягких и твёрдых переплётах. Гвендис дотронулась пальцами к тёмному дереву стола, обошла его, лёгким движением стёрла пыль по спинки кресла и взяла флакончик — небольшой и изящный, в виде шипастой спиральной ракушки. — Чернила засохли, — тихо сказала она, и Астору показалось, что её голос дрогнул. Затем она отвернулась. Судя по всему, они попали в секретный кабинет Верандиса. Здесь он хранил наиболее личные, дорогие сердцу вещи. На полках стояли не книги — дневники. Бесчисленное количество записей, века, пойманные в бумагу как хрупкое насекомое — в янтарь. Один из шкафов не был заполнен до конца, оставалось ещё две пустые полки. Астор бережно взял последний, новейший дневник и открыл ближе к концу. Горло резко сдавило: знакомый аккуратный почерк с характерным завитком перед буквой "Э". Семь лет прошло, а он помнил, как Верандис писал, сидя напротив него в малой библиотеке: изящное перо, зажатое в бледных пальцах, длинные тёмные волосы, задевающие чуть более светлыми кончиками стол, внимательные глаза, сосредоточенные на записи, на свету просвечивают травяной зеленью... Одни из последних записей. Тут и про Гвендис, и про Феннориана, которого Верандис отправил в Бангкорай незадолго до инцидента с Монтклерами, однако Астор неизбежно цеплялся взглядом за упоминания о себе. ...как я и предполагал, не связанному со мной человеку было гораздо проще выудить нужные детали из моих воспоминаний, не отвлекаясь на эмоциональную составляющую. Должен заметить, Эжен оказался неоценимым помощником в этом деле: у него поразительная память, и это позволило составить подробный план событий, что привели Монтклеров к их теперешнему состоянию… ...Эмерик всегда старается присылать ко мне терпимых к вампиризму людей, однако не всегда они реагируют так спокойно. Эжен достаточно сознателен, чтобы не записывать всех вампиров в категорию монстров, и удивительно быстро сходится с моими подопечными. Сотрудничать с ним будет легко, и, видит Магнус, с его помощью нам удастся спасти Ривенспайр раньше, чем Монтклер превратит несчастных жителей в обезумевших чудовищ… …события развиваются стремительно и печально. Я стараюсь не терять надежды вразумить барона, но она ускользает с каждым сделанным шагом. По крайней мере, Эжен даёт надежду на то, что кризис в Ривенспайре закончится так или иначе — он решительно настроен покончить с Монтклером. Эта необходимость не приносит мне радости, однако я рад, что Эжен оказался здесь в такое непростое время. Возможно, будь у нас больше времени... "Будь у нас больше времени", — одними губами повторил Астор и едва не отшвырнул дневник в сторону. Он не стал дочитывать. Дурацкое, дурацкое чувство: семь лет прошло, а ему всё ещё больно, будто клинок под ребро вогнали. Он потрогал хрустящие страницы подушечками пальцев, провёл ногтем по аккуратным буквам, задерживаясь на "Э" с характерным завитком. Странно и неприятно видеть своё "выдуманное" имя, написанное этим почерком. С тех пор, как к нему вернулась память, Астор предпочёл бы, чтобы "Эжен" больше никогда не упоминался. Он и забыл, что Верандис знал его только под ненастоящим именем. — Нашёл что-то? — Астор вздрогнул, резко захлопнул дневник, и в лицо ему ударило облачко пыли. — Да. Личные записи. Думаю, нужно идти оттуда, с начала. Найдём дневник из Первой Эры, если они есть. Если Верандис был связан с Серой Ратью, он наверняка упоминал об этом. Он быстро поставил дневник на место, избегая встречаться с Гвендис взглядом. Она никак не прокомментировала его поведение, но ведь не могла не заметить… ну и пусть. Астор потянулся к ветхому переплёту наиболее старого дневника, довольно увесистого в сравнении с остальными, и раскрыл его на первой странице. Как оказалось, тогда Верандис писал на старом бретике. — Да тут про смерть Ремана Второго, — сообщил Астор, вчитавшись в записи. — Проклятье, — прошипела Гвендис, наморщив острый нос. Она поджала губы и хрустнула суставами пальцев. — Да не может быть! И нет ничего раньше? — Посмотрим. Верандис мог расставить дневники и в произвольном порядке, верно? Учитывая, что он хранил выпивку в колыбели, ожидать можно чего угодно… Они вдвоём пересмотрели около двух десятков дневников — ничего раньше расцвета ремановской империии не нашлось. Между страниц иногда таились засохшие листья и цветы, и Астор относился к ним особенно бережно, стараясь не касаться, чтобы ненароком не повредить. Гвендис вдруг ахнула и замерла: из очередного дневника на пол выпал конверт. Сургучная печать была вскрыта, но на ней всё ещё угадывался уже знакомый узор. — Я ещё могу надеяться, что это просто старый список покупок, правда? — попыталась пошутить она, но голос звучал почти испугано, а слабая улыбка выглядела нервной, вымученой. — Посмотришь, что там? Я… не могу себя заставить. Астор осторожно поднял конверт и вынул сложенный вдвое листок старой, качественной бумаги. Такую могли себе позволить лишь короли, знать и торговые лорды — особенно в те времена. Он аккуратно развернул письмо. Знакомый почерк: слишком заметные, характерные завитки, да и написано на йоку. Древний язык йокуданцев Астор знал сносно — его семья несколько поколений жила в Рихаде, потому редгардская культура и речь были ему близки. Писал Рада аль-Саран — и обращался к Верандису, как к дорогому другу. Верандис! Я знаю, что неустанные попытки умилостивить и ублажить смертных отнимают у тебя очень много времени, но настаиваю, чтобы ты сделал краткую передышку и посетил замок, который мы возвели в твое отсутствие. Он поистине великолепен. Я твердо верю, что, когда столь желанный нам обоим мир будет достигнут, Серое Убежище станет одним из чудес света. Он станет маяком надежды как для наших сородичей, так и для смертных, которые нам служат. Он всегда будет напоминать нам о том, что прозорливостью и упорным трудом можно добиться чего угодно. Тебя здесь очень не хватает. Серый совет по-прежнему управляет Серой ратью, однако твое место за столом пустует. Твое отсутствие чувствует даже экзарх Ульфра, хоть и ни за что в этом не сознается. Приди, друг мой. Приди к нам в Серое Убежище. Мы создали лучшую лабораторию — в ней есть любые ингредиенты, которые могут тебе понадобиться. Я не сомневаюсь, что она позволит вам с экзархом Тзингалисом закончить исследования. На обратной стороне этого письма я нарисовал карту, которая поможет тебе найти остров. Вернись к нам, Верандис. Вернись в Серый совет, в свою семью, в свой дом. Твой возлюбленный брат Рада аль-Саран Астор перечитал, затем ещё раз — снова и снова убеждаясь, что понял написанное правильно. Он испытывал не удивление, но странное беспокойство, спиралью закрутившееся в магнусовом сплетении: письмо выглядело компрометирующим. Милая дружба с Радой аль-Саран, совместные исследования с Тзингалисом… Хорошо, что никто, кроме него с Гвендис, об этом не узнает. Серую Рать в Хай Роке помнят и ненавидят и по сей день, и связи с ней точно не добавят дому Рейвенвотч популярности. — Что там? — взволнованно и слишком громко воскликнула Гвендис. Она поняла всё по выражению его лица, но всё равно настойчиво повторила: — Астор, что там? — Верандис действительно был членом Серой Рати. Вернее, Серого Совета экзархов. — Что? — Гвендис вздрогнула, и её лицо, обычно улыбчивое, исказилось болезненной гримасой. — Но ведь… почему он никогда не рассказывал? Я думала, что знала о нём всё. Гвендис уперлась ладонями в письменный стол и глубоко вдохнула, а на выдохе зарычала: — Ну почему нельзя было сказать? Почему я теперь должна сомневаться? Астор закатил глаза. Её причитания начинали раздражать… вот поэтому он предпочитал работать один: не нужно никого успокаивать, не нужно ничего обсуждать. — Разве у Верандиса не было права хранить секреты? Он не обязан был рассказывать свои тайны посторонним. — Я не была посторонней. — Ты была его ученицей, Гвендис. И только. На мгновение показалось, что она запустит в него чем-нибудь увесистым, но под рукой не оказалось ничего подходящего, и Гвендис только зашипела. Затем она молча прошлась из одного угла комнаты в другой. — Нет, я просто отказываюсь верить в то, что Верандис был заодно с этими садистами. Должно быть какое-то объяснение… — Здесь есть карта. К острову и Серому Убежищу, — и почему все так любят заглавные буквы и пафосные названия? — Видимо, секретный замок Серой Рати. Гвендис задумалась, затем закивала головой. — Возможно, он давно лежит в руинах или вообще скрылся под водой, но… я хочу туда попасть. Я не верю, что Верандис был с ними заодно. Мы знаем не всю историю и наверняка что-то упустили. Ты… пойдёшь со мной? Астор громко фыркнул, сложив руки на груди. — Ты ещё спрашиваешь? Мы идём туда вместе, это даже не обсуждается. — Спасибо, — она улыбнулась и, помедлив, поделилась: — Надеюсь, там мы найдём ответы. Поймём, что всё это большое недоразумение. Или… или что мой учитель был монстром. В голосе Гвендис послышалось отчаяние, однако глаза её оставались сухими, а взгляд — ясным и твёрдым, только чуть приоткрылись изогнутые книзу губы. Астор отвернулся. За тысячелетия Верандис мог трижды поменять свои принципы. Кто знает, каким он был в те далёкие годы? Может, и монстром. Какая разница? Выбрались из замка они тем же путём: тихо выскользнули из подвала, и Астор затворил дверь магией, чтобы скрыть следы взлома, крадучись проскользнули в зал трофеев, а оттуда в уже знакомый тайный ход. В Ривенспайре уже успело стемнеть: небо, чёрное и глубокое, смотрело на них огнями Забвения. Окровавленный серп Массера завис над обломками Скалы Рока. — С ума сойти… — прошептала Гвендис, закрыв за собой люк и заново прикрыв его сеном. — Разве Верандис мог быть участником сговора вампиров, которые хотели захватить Тамриэль? Звучит как бред скуумного наркомана — никто в здравом уме в это не поверит. Я бы сама не поверила, если бы своими глазами не видела письмо. — Если будешь много думать, сочинишь лишнего, — отрезал Астор. — Нам лучше убраться отсюда, если не хочешь, чтобы нас заметили из замка. — Согласна. Так что мы будем делать? Поплывём к неизвестному острову в надежде, что там ещё остался этот проклятый замок? Долго и дорого. — Сейчас мы, пожалуй, отправимся в окрестности Нортпоинта. Судя по карте, оттуда к острову будет ближе всего, и там я попробую открыть портал в Серое Убежище. — А ты сможешь? — Сказал же: попробую. — Было бы здорово. С твоей магией мы окажемся там быстрее, чем ты скажешь “гор-яблочный пирог”! В сердце региона Боралис отправиться — проще простого: после сегодняшних прыжков через весь Хай Рок это сравнимо с детским упражнением “зажги свечу”. На побережье холодно и шумно: волны северного моря Призраков набрасывались на берег и скалы яростно, хотя погода была ясной, спокойной. Песок под ногами потяжелел и повлажнел, у пенящейся кромки воды лежали лоскуты водорослей, в которых копошились грязекрабы. На небе тускло мерцали звёзды — тянувшаяся с моря дымка сделала их колючими, бледными и злыми. Луны, растущие, не набравшие ещё полную силу, бледнели в ярком свете нортпоинтского маяка. Астор достал из поясной сумки флакон с зельем восстановления магики и залпом выпил: к счастью, оно было приятным на вкус, отдавало васильками и гиацинтовой пыльцой. Гвендис спряталась в небольшой природной нише в серой и влажной скале. Она молчала, только время от времени вздыхала и ёжилась, а ещё — пристально наблюдала за его действиями. Открыть портал в место, где до этого ни разу не бывал — дело непростое. Открыть портал на остров, который никто из живущих не посещал уже долгие столетия — практически невозможно, слишком велика вероятность промахнуться и выйти посреди океана. Потому Астор выбрал другой путь. — Я попробую найти дорогу на остров в тени. Ты останешься здесь, — сказал он и продолжил прежде, чем Гвендис возразила, — и дождёшься, пока я не открою тебе портал. — А сразу с тобой нельзя? — Если хочешь зависнуть между Мундусом и Обливионом, то очень даже можно. В противном случае, не советую. — Ладно, — она поморщилась. — Только… не начинай без меня, хорошо? Астор, до этого стоявший к ней вполоборота, повернулся лицом и смотрел Гвендис в глаза. — Мы же напарники в этом деле. И я не дам тебе прохлаждаться, пока я делаю всю работу. Она рассмеялась, скрестив руки на груди, и кивнула. Астор же, медленно вдохнув, на выдохе шагнул в тени, растворившись в сумраке. Задача была не и лёгких: искать нехоженую дорогу, вплетённую в изнанку мира, не в пример сложно даже для клинка ночи его уровня. Если потерять концентрацию или мотивацию, можно не найти выхода в Мундус... однако это его не пугало: сбиться он не мог — цель и заботливо подаренная карта яркими маяками вели его по верному пути.