Таймлесс. Pov Гидеон

Мы ехали вдоль берега Темзы в экипаже. На улице лето было в самом разгаре: парки цвели и благоухали, было очень тепло и зелено. Многие барышни прикрывались зонтиками от солнца, мужчины были в шляпах. — Это прямо как декорации к мюзиклу! — сказала она с восторгом в голосе. — Я тоже хочу такой зонтик. — Любой ваш каприз, мадемуазель, — сказал я с улыбкой и попросил извозчика остановить. — Что ты делаешь? — с изумлением спросила она, глядя мне прямо в глаза. Не отводя взгляда, я ответил: — Хочу достать тебе такой зонтик. Посиди здесь, — и провел рукой по ее щеке. — Мадам, простите, можно я куплю у Вас зонтик? — остановил я женщину средних лет. Дама испуганно посмотрела на меня и повернулась, чтобы уйти. — Прошу Вас, — умоляюще произнёс я. — Я заплачу, это для моей прелестной спутницы, — я указал рукой на экипаж, откуда на нас смотрела пара выразительных сапфировых глаз. Женщина улыбнулась, её лицо напомнило мне леди Тилни. Она протянула мне молча зонтик. Я проверил карманы, там было пусто. — Возьмите перстень, — я снял кольцо с алмазом с пальца и протянул в обмен. — Ну что Вы, мистер де Виллер, оставьте кольцо при себе, я отдам Вам зонтик просто так, — передо мной стояла леди Тилни собственной персоной. — Как-никак, она моя внучка. Добрый день, Гвендолин… Я резко распахнул глаза и посмотрел в потолок. Я повернул голову в сторону часов. 6:14. Во всяком случае, это лучше, чем вчера. И снова мне снилась Гвендолин. Неужели так будет всегда?! Я со стоном повернулся на другой бок. Сон, конечно же, ушёл, и я принялся думать о предстоящем дне. Пара часов в 1912-м, чтобы хранители того времени знали о Поле и Люси, а затем у меня будет возможность вновь элапсировать с Гвендолин. Улыбка сама собой начала расползаться на моем лице. Я вскочил с кровати и пошёл собираться. У меня было прекрасное настроение, я насвистывал Hallelujah Бон Джови, гремя посудой на кухне, пока варил кофе и жарил яичницу. — Ты всегда встаёшь в такую рань? — раздался недовольный голос Рафаэля. — И тебе доброе утро, — я улыбнулся брату. Он был сонный, с синяками под глазами, волосы на макушке вихрились. — В последние дни, да, — ответил я на его вопрос. — Кофе будешь? — Да, и покрепче, — он присел за стол и положил голову на руки. — Тебе все равно скоро надо было вставать в школу, — сказал я, ставя чашку горячего напитка на стол рядом с Рафаэлем. — Не напоминай о школе, лучше вообще никогда не говори, — поднял он глаза на меня. — Да ладно. Бьюсь об заклад, там будут симпатичные девчонки, — я усмехнулся. — Мне казалось, ради них ты готов почти на все. — Но не на подъем в половину седьмого утра после почти бессонной ночи на неудобном диване. — Купи кровать и радуйся жизни, — подначил я его. — А я смотрю, у тебя такое настроение, будто ты на свидание намыливаешься, — не остался в долгу Рафаэль. Я промолчал, поедая завтрак. — Серьёзно? — удивился Раф. — Утреннее свидание? — Нет, дневное, — решил ответить я, так как понимал, что он не отстанет. — Как? Когда? Ты же целыми днями в Ложе? — посыпались вопросы. — Да, ты прав, я собираюсь поехать сейчас в Темпл, — ответил я лишь на последний. Он посмотрел, отпивая кофе, а в глазах читался вопрос: «свидание в Темпле?» — Да, мы встретимся там, — сказал я, не в силах сдержать улыбку. Раф поперхнулся. — Похлопать? Он помотал головой и выставил руку, давая понять, чтобы я не подходил. Откашлявшись, Рафаэль изогнул бровь и неуверенно спросил: — Шарлотта? Я думал, что вы просто друзья. Была моя очередь мотать головой из стороны в сторону. — Но как? Туда же не пускают посторонних?! — Ты пропустил последние новости. У меня новая напарница. Лицо Рафаэля вытянулось от изумления. — Мне пора, — сказал я, вставая из-за стола. — Я готовил, так что ты уберешь посуду, — я щёлкнул брата по носу, отчего, наконец, он пришёл в себя. — И не смей прогуливать. Я слежу за тобой, — я двумя пальцами показал на свои глаза, затем перевёл их на Рафа. — И в мыслях не было. Расскажи мне про неё, — попросил он, а потом добавил, — ты даже девушку нормальную завести не можешь. — Поверь, она нормальная, — парировал я. — Ты не расскажешь? — он хитро улыбнулся. — Зачем тебе это? Возможно, вы и так скоро познакомитесь, — в голове пронеслось «например, сегодня в школе», но я промолчал, иначе вопросы грозились посыпаться, как из рога изобилия. Я приехал в Ложу к восьми часам. В коридорах было тихо, хранители, по всей видимости, ещё не были на месте. Я отправился в мужскую костюмерную, но не нашёл там одежды для сегодняшней операции. Я решил отправиться в зал для фехтования, чтобы не терять время зря. В моей голове родилась мысль: «Жаль, что Гвендолин не умеет фехтовать, было бы весело сразиться с ней, не исключено, что и здесь она выдавала бы неожиданные решения». Но потом я представил её с горящими голубыми глазами в белом фехтовальном костюме со шпагой в руках, и быстро отмел эту мысль, так как, скорее всего, не смог бы даже начать поединок, набросившись с поцелуями. Я начал заниматься, пытаясь отвлечься, совершал выпады, разя невидимого противника, и жалел, что не могу сразиться с настоящим. — Не откажешь в удовольствии? — раздался голос. Я повернулся к двери и увидел Фалька. — Проходил мимо, услышал шум, не думал, что ты уже здесь, — объяснился он. — Возьмёшь в напарники? — повторил он свою просьбу. Я махнул шпагой, давая понять, что не против. — Сколько времени выделено на прыжок в 1912-м? — задал я вопрос, пока Фальк переодевался. — Мне кажется, часа должно хватить, — ответил он. — Потом тебе ещё нужно элапсировать четыре часа с Гвендолин. Джордано уже успел нажаловаться мне, что она, по его мнению, безнадёжна. — С менуэтом она вчера справилась, — защитил я её. — Думаю, и с остальным не будет больших проблем. — Неужели ты прислушался к моему совету и стал терпимее? — выходя в центр зала, спросил с недоверием Фальк. — Ты же знаешь, я умею признавать свои ошибки, — уклончиво сказал я. — Или дело в чем-то другом? — он лукаво улыбнулся. — Я помню все твои предостережения, дядя, — остановил я его и подумал: «Но ничего не могу с собой поделать». — Давай начнём, — я надел маску и принял стойку. После получасовой дуэли, Фальк получил укол в очередной раз и отбросил шпагу. — Наверное, я уже слишком стар для этого, — сказал он, сняв маску и отдышавшись. — Или я слишком хорош, — заметил я. — Ах, ты, щенок, — выругался в сердцах дядя, а потом рассмеялся, — наверное, ты прав. Пожалуй, скромность не к лицу мужчине. Рад, что ты в хорошей форме и можешь постоять за себя и Гвендолин. А теперь давай отправим тебя в прошлое, — и мы вместе пошли переодеваться. После нехитрых манипуляций с костюмом для 1912-го, который на этот раз уже ждал меня, я пошёл в кабинет Фалька, куда он попросил меня зайти, как я буду готов. Идя по коридору, я размышлял о том, как Люси и Пол могли прийти к заключению, что период Первой мировой войны — отличное время для жизни. Ведь не исключено, что они и до Второй могут дожить. Без сомнения, они бежали туда в надежде на помощь леди Тилни, которую, как теперь известно, и получили. Но сама эпоха… Хорошо, хоть избавили себя и меня от неудобства в одежде. Иногда необходимость в достоверности раздражала: расшитые камзолы, плиссированные воротники, кружевные рубашки, и самое противное — яркие чулки. Но сегодня это были удобные темно-серые брюки, жилетка и пиджак в тон, белая рубашка с воротником стойкой, под которым красовалась бабочка. Котелок и трость я все же оставил в костюмерной. Одежда и так смотрелась, на мой взгляд, слишком пафосно для простого перехода из подвала Темпла наверх здания. Интересно, как бы выглядела Гвендолин, отправь её хранители со мной? И тут в мой разум закралась совершенно сумасбродная идея, которую, однако, мне захотелось воплотить в жизнь. План тут же созрел. — А вот и ты, — сказал дядя, вставая из-за стола. — Хорош, подлец, — оценил он мой внешний вид. Я шумно вздохнул. — Не обижайся, тебе, и правда, идёт. Вот письмо для Магистра, — он протянул конверт. — Я как раз хотел уточнить по этому поводу, — сказал я, начиная осуществлять свой план. — Ты уверен, что мне хватит часа? Магистр может не оказаться на месте, не все же днюют и ночуют в Ложе, как ты. — Отдашь письмо кому-то из Хранителей, в крайнем случае, адепту. В любом случае, ты сможешь встретить одного из членов Ордена. — Подумай о леди Тилни, — возразил я. — У неё должны быть сообщники, иначе как объяснить отсутствие экипажа, который должен был отвезти нас с Гвендолин на место. Лучше всего передать магистру лично в руки. Отправьте меня на два часа, я дождусь его, отправив посыльного к нему в дом. — Хорошо, согласен с тобой. Так и сделаем. Пойдём вниз, хронограф должен быть уже настроен, — положил мне дядя руку на плечо и направил к двери. Меня отправили в 3-е августа, аргументировав это тем, что Пол и Люси уже успели наверняка расслабиться после нашего визита в июле и не могут подозревать о чем-либо. Я должен был передать конверт лично в руки Магистру, в чем убедил Фальк мистера Джорджа и доктора Уайта, а те не стали спорить. Но цель, которую я преследовал, увеличивая время путешествия, была в другом. Сейчас я стоял в одном из подземных ходов под зданием и пинал ботинком мелкие камни, пытаясь заключить сделку с собственной совестью. Письмо было уже у адепта в руках и он заверил меня, что оно найдёт адресата. По пути в кабинет Фалька, когда я подумал, в каком платье была бы Гвендолин, подсознание решило выдать мне сон с зонтиком. Я захотел сделать девушке сюрприз, пойдя на поводу у собственной глупости, и именно поэтому уговорил Хранителей отправить меня на два часа. Но теперь я отчётливо понимал всю несостоятельность своей затеи. Денег, соответствующих эпохе, у меня с собой не было, с перстнем расставаться определённо не стоило, в крайнем случае, я мог украсть этот зонтик. Взять предмет из прошлого для перемещения в будущее значило нарушить одно из Двенадцати правил. Но и это меня сейчас не так беспокоило. Предвкушение реакции Гвендолин, возможность увидеть радость на её лице, совершить безумство ради неё — все это затмевало любые правила для меня. Оставалась одна загвоздка: в подвале 2011-го обязательно будут члены внутреннего круга. Я видел, что доктор Уайт принёс с собой медицинский чемоданчик для оказания неотложной помощи. Мужчины явно переживали за успех миссии после происшествий последних дней. Если в моих руках или даже под пиджаком будет любой предмет из прошлого, они, мягко говоря, не поймут. Тем более зонтик и не спрячешь под тканью пиджака, которая довольно плотно прилегала к телу. Стукнув кулаком по каменной кладке и дав себе обещание придумать что-то другое до элапсации, я двинулся в сторону бывшей алхимической лаборатории. Мне не оставалось ничего, кроме как вернуться в подвал и дождаться истечения двух часов. Вдруг в другом конце тоннеля я заметил свет электрического фонарика. Я готов был поклясться и дать голову на отсечение, что обладатель достал фонарик явно не в 1912-м. Свет был белый и яркий, покрывал большое расстояние. Я двинулся навстречу неизвестности. На меня из-за поворота вышел человек и я остолбенел от изумления. — Гвендолин? — недоверчиво спросил я, не веря собственным глазам. Может, это очередная игра моего воображения, мираж, который я отчаянно хотел увидеть? Я ведь только что думал о ней. Но Гвендолин и не собиралась исчезать. Она стояла в своей обычной одежде и смотрела на меня не менее удивлённо. Девушка не изменилась, только вот глаза горели ярче, словно кто-то зажёг их. — Ты как здесь очутилась? — спросил я. Судя по её внешнему виду, отправилась она сюда не под руководством Хранителей. Или все-таки она стала марионеткой в руках предателя? — Э… объяснить это немного сложновато, — улыбнулась она. — И всё-таки объясни! — потребовал я и подошёл поближе. — Погоди, я сейчас, — ответила она снова на улыбке. — Мне нужно кое-что быстренько выяснить. Я скоро вернусь. «Да что здесь происходит?! Гвендолин собралась водить меня за нос? Не на того напала» — подумал я и пошёл за ней, желая остановить. — Гидеон, ты жив? — кажется, голос доктора Уайта. Два тёплых пальца на моей шее, вздох, — все в порядке. Шипение рации. — Я нашёл его, у него рана на голове, — теперь я был уверен, что это был голос доктора. — Доктор Уайт, — хрипло произнёс я и попытался сесть. Он остановил меня рукой: — Без резких движений. Дай провести осмотр. Тебя, похоже, приложили чем-то по голове. Тошнота, головокружение? — он светил фонариком мне в глаза, проверяя зрачки. Шипение рации. «Сможете дойти в лабораторию? Сейчас всех направлю туда». Кажется, голос дяди. — Нет, просто боль. Сколько времени, как давно я здесь? Доктор Уайт поднёс рацию к лицу: «Думаю, да. Скоро будем». — Рана не глубокая, но нужна дезинфекция, — продолжил он, отложив аппарат. — Возможно сотрясение, необходимо поехать в больницу и сделать мрт. Попробуй встать, я тебе помогу, — проигнорировал мой вопрос доктор. — Можешь идти? — он подставил плечо. — Я в порядке. Что происходит? — Ты не появился в подвале спустя два часа, из Темпла ты выходить не мог, поэтому мы с адептами и стражей бросились искать тебя по всему зданию. Я мысленно поблагодарил себя за решение отменить исполнение плана с сюрпризом. И воспоминание прорезало болью голову. Она предаст меня в будущем. Я простонал и поморщился. — Гидеон? — забеспокоился доктор Уайт. — Я в норме. Просто попытался вспомнить, как оказался здесь. — Что произошло? — Я возвращался и увидел свет фонарика в тоннеле. Я решил проверить, что там, и в итоге поплатился собственной головой. — Ты помнишь нападавших? — Я не видел, кто нанёс удар, — технически это была правда. Вряд ли Гвендолин способна была меня повалить, кроме фонарика у неё в руках больше ничего не было. Мысли накатили большой волной, разбиваясь в мелкие брызги о черепную коробку. Что она там делала? Кто её послал? Меня ли она караулила? Для неё вчерашний день ничего не значил? Она готова в скором будущем устроить мне ловушку? Может, у неё тоже было задание влюбить меня в себя? Миллион вопросов и только один ответ: я купился и повёл себя как последний дурак, готовый нарушить 12 Золотых правил. Дверь в подвал была открыта, я увидел обеспокоенные лица Хранителей. Фальк подставил мне плечо с другой стороны. — Пойдёмте в медицинский кабинет, — сказал доктор Уайт, — надо осмотреть Гидеона на предмет укола. — Что произошло? — выкрикнул дядя. — Пожалуйста, можно потише, у меня разламывается голова, — попросил я. — После проверки я вколю тебе обезболивающее, — уверил меня доктор. Не дожидаясь, пока Фальк вновь начнёт кричать мне в ухо, я сказал: — Я возвращался после передачи письма в подвал и попал в ловушку. Кто-то поджидал меня. Лиц нападавших я не видел. — Но никто не знал о нашем намерении отправить тебя в тот день и в тот год, — услышал я за спиной голос запыхавшегося мистера Джорджа. — Скорее это был какой-то разбойник. Раньше здесь могло ошиваться полно подозрительных личностей. Подземные ходы вели в разные части города. — Это могли быть Люси и Пол, которые имеют в своём распоряжении хронограф, они могли каким-то образом узнать о прыжке Гидеона и попасть туда из, ну, например, 4-го августа, — строил предположения Фальк на ходу. — Давайте проверим это. Если Люси и Пол оказались там, они не смогли бы не воспользоваться случаем и не взять кровь Гидеона, — сказал доктор Уайт, отпуская меня и открывая дверь кабинета. Осмотр не выявил следы от уколов, и, несмотря на мои уверения, что я в полном порядке, меня отправили в больницу на томмографию мозга в компании мистера Джорджа. — Сегодня, я думаю, тебе не стоит напрягаться и взваливать на себя обучение Гвендолин, — завёл знакомую песню старичок. — Я и не думал. Несмотря на обезболивающее, голова продолжает болеть и я просто хочу поспать, — успокоил я его. — И вообще, Джордано с Шарлоттой вполне справятся с её обучением, танцевала она вчера неплохо. К тому же вчера я проспал больше трех часов на элапсации. — Вот как? — мистер Джордж поднял брови, а затем улыбнулся, удовлетвореный, видимо, моим ответом. — А Гвендолин не так проста, как кажется, не правда ли? — спросил он, смотря куда-то вдаль. — Не то слово, мистер Джордж, — согласился я, продолжая искать ответы на вопросы о девушке, которые продолжали вертеться в моей голове. — Мне кажется, она и сама сможет о себе позаботиться, без Вашего участия. — Гидеон… — недоуменно посмотрел на меня хранитель. — Будто я не понимаю, что Вы видите во мне лавеласа, готового покуситься на честь девушки. Разве я давал повод? — решился я на откровенность. — Нет, но… — мистер Джордж замялся. — Но? — не отступал я. После минутного молчания он все же ответил: — Я видел, как изменилась Шарлотта за последний месяц. Мне всегда казалось, что ты относишься к ней как другу, и я уважал тебя за то, что ты не даёшь ей повода сомневаться. Однако, я не слепой и также видел, что Шарлотта стала проявлять чувства, которые все замечали, кроме тебя. Не сомневаюсь, она сделала это с твоей подачи. А в итоге, я не замечаю никакой ответной реакции с твоей стороны. Потом появляется Гвендолин, и ты начинаешь, ммм, «обрабатывать» её. Я не знаю, как складывается твоя жизнь за пределами Ложи, но будь добр, оставь девушек в покое. Складывается впечатление, что тебя забавляет наблюдать за тем, какую власть ты можешь иметь над влюблённой личностью. Я опешил от этой тирады. — Мистер Джордж, вы глубоко ошибаетесь, — сказал я твёрдо. — Я совершил ошибку и мне совершенно не доставляет удовольствия чувствовать себя виноватым за то, что дал ложные надежды Шарлотте. Затем я тихо добавил: — Вы не знаете меня. Он внимательно посмотрел на меня своими добрыми голубыми глазами, и мне казалось, что он не поверил ни единому моему слову. А я не знаю Гвендолин. Не имею ни малейшего представления, что творится в её голове, и почему она в скором будущем будет готова подставить меня под удар, заманив своей искренней улыбкой и сияющими глазами. После возвращения в Темпл, я пошёл обедать. Как я и предполагал, МРТ не показало сотрясения мозга. Я недоумевал, с чего хранители вообще взяли, что студент-медик может не выявить у себя характерные симптомы. С другой стороны, Фальк и доктор Уайт, настоявшие на обследовании, поступили так из лучших, практически отцовских, побуждений. Дядя мне фактически заменил отца, а доктор Уайт потерял сына 18 лет назад, после чего, как я слышал, и стал таким мрачным, при этом я часто замечал в нем проявления нерастраченной родительской любви. Пусть и весьма своеобразной. По крайней мере, забота о питании туда не входила. Я усмехнулся, вспомнив, как мужчины дружно прогнали миссис Дженкинс, которая хотела нас с Гвендолин накормить в среду вечером. Аррр, опять эта Гвендолин. «Наверное, она уже здесь» — подумал я и сердце забилось чаще. Я с остервенением принялся доедать отбивную с картошкой и салатом, пытаясь не думать о девушке. Но мою попытку пресек на корню Фальк своим сообщением: «Прошу тебя отдохнуть. Если надо, попроси у Джейка лекарства. Будешь элапсировать после Гвендолин в шесть часов вечера». Я резко встал из-за стола, чуть не опрокинув стул, и пошёл в одну из спальных комнат. Несмотря на тупую головную боль, я довольно скоро смог уснуть, провалившись в черноту без сновидений. Проснувшись от дикой головной боли, я пошёл к доктору Уайту за очередной порцией болеутоляющего. Мысли о Гвендолин вернулись, с устрашающей силой атакуя снова мой мозг. — Хорошо, что ты уже встал, — поприветствовал меня доктор. — Скоро на элапсацию, хотя я против перемещений в таком состоянии. Вижу, лучше после сна тебе не стало. Видок ужасный. — Не жалейте меня, дайте-ка викодин, и побольше, — хриплым голосом после сна проговорил я. — Ты же знаешь, что это запрещённый препарат с опиоидом в составе. — Знаю и хочу забыться на время. Я же не прошу морфий, — я попробовал уговорить его. Он внимательно посмотрел на меня из-под очков. — Ну что вы все так смотрите на меня?! Будто у меня на лбу появилось пророчество, раскрывающее тайну, — прокричал я, сорвавшись. И добавил спокойнее: — Вколите хотя бы ибупрофен, пожалуйста. — Ты изменился, Гидеон. Я отмахнулся и развернулся, чтобы уйти. — Не дури, — остановил меня доктор. — В 1953-м никто не будет ждать тебя с аптечкой. Давай руку. Я послушался. — Что это? — я посмотрел на шприц с надеждой, подставляя руку. — Смесь ибупрофена и парацетамола. Все, что могу, — ответил доктор Уайт, вводя иглу. После этого мы пошли с ним к хронографу, где нас уже ждали Фальк и мистер Джордж.