Таймлесс. Pov Гидеон

— Рафаэль, ты опоздаешь на самолет, — выкрикнул я, постучав в комнату брата. За дверью послышался недовольный стон, а я прошел на кухню. — И чего тебе не спится в субботу? — ворчал Раф, усаживаясь за стол. — Время шесть утра, у меня такси только через полчаса, вещи собраны. Я мог бы за десять минут всё успеть. — Хватит брюзжать, как старикан, — я поставил перед ним кофе. — Вот поэтому ты и любишь Антиб. Чтобы греть свои косточки на солнце как дед, — потрепал его по волосам и подошел к окну. Рафаэль встал рядом, прихлебывая из чашки. — Дед — не дед, а я рад улететь сегодня. Такая унылая серость за окном. Я поджал губы, потому что он был прав. Вот надо было быть нескольким солнечным дням подряд для того, чтобы сегодня небо хмурилось плотными облаками! — Кажется, по прогнозу не обещают дождя, — сказал я больше себе, потому что успел продумать свидание, и подбирать из-за погоды другой вариант не хотелось. — Какие планы на день? — брат отвернулся от окна и внимательно посмотрел на меня. — Элапсация, — я пожал плечами, — потом… Он перебил меня: — Не забудь зайти в магазин, я завтра вечером тащиться за продуктами не собираюсь. В холодильнике пусто, а я и так кормил тебя всю неделю ужинами. — Личная кухарка, — я толкнул его локтем в бок и ухмыльнулся, — это удобно. Подарить тебе фартук? — Что-то ты сегодня много язвишь, — нахмурился он. — Вот не вернусь завтра, и помрёшь от голода. — Вернёшься, — улыбнулся я миролюбиво. — Я и сам это знаю. Почему-то уверен в том, что смогу убедить отчима, — он поставил кружку в раковину и вышел из кухни. Через пятнадцать минут мы оба стояли в прихожей, надевая куртки. — Ты сейчас серьезно поедешь в Темпл в такую рань?! — изогнул брат брови. — Я думал, тебе просто не спится. Я вздохнул, открывая входную дверь, а потом решил раскрыть карты: — У нас с Гвен сегодня свидание. Хочу успеть подготовить ей сюрприз. Она приедет в Ложу к полудню, и мне нужно управиться до этого времени, а потом, пока она будет в прошлом, хочу заехать еще кое-куда, и домой надо будет заскочить. Я говорил как-то очень уж сумбурно, ощущая волнение. Это ведь будет первое наше свидание, не считая той странной вечеринки. — Отлично, — Рафаэль расплылся в улыбке и быстро посмотрел на часы. — Такси уже ждет, — я начал спускаться по лестнице, когда он спросил: — Сможешь его задержать? Я забыл одну вещь, — и он влетел обратно в квартиру. Я хмыкнул, не понимая, что он мог такого забыть для двухдневного пребывания во Франции, но продолжил идти. Весело насвистывая, я шел по коридорам здания Ложи и крутил в руках летний зонтик, с которым только что вернулся из 1912-го. Использовать вчерашний костюм, оплатить в магазинчике покупку оставшимися подходящими деньгами, которые с большим запасом дал Фальк, появиться во всё том же 18-м августа между собственными прыжками и по пути изучить еще один проход в туннеле, ведущий к внутреннему двору собора Святого Павла — идеальное преступление нарушение правил. Четыре часа без спешки и возможность сбросить груз невыполненного дела, образовавшийся из-за моего трусливого отказа воплотить идею в жизнь в прошлый раз. Вдруг с винтовой лестницы послышались голоса. — Господа, как видите… — Фальк запнулся, заметив меня. Следом за ним спускалась группа людей, с интересом всё рассматривавших. Они замерли в нерешительности, беря пример с дяди. — Добрый день, — поздоровался я, спрятав свою покупку за спину. Фальк изогнул брови, заметив зонтик, который я, к сожалению, не успел сложить. — Можете сами убедиться, как работает наш костюмер на примере достоверного костюма для 1912-го, — на его лице так и сквозило осуждение, хотя голос был дружелюбным. — И подлинного зонтика, судя по всему, того же года. Я пожал одним плечом, стараясь не рассмеяться. Он проговорил одними губами: «Иди уже», а потом продолжил в полный голос. — Мне кажется, все помещения отлично подойдут… Я не услышал продолжения за шумом собственных и чужих шагов, взбегая вверх по лестнице. Наручные часы показывали без четверти двенадцать. Пятнадцати минут должно хватить, чтобы успеть переодеться, встретить Гвен и извиниться перед ней за то, что совместной элапсации не получится. Я вышел из-за очередного поворота, наткнулся на человека и с шумом втянул воздух сквозь зубы. — Гвендолин… — попытался во второй раз спрятать уже сложенный зонтик, мысленно прикладывая ладонь к лицу. Черт, кажется, сюрприза не получилось, так как Гвен успела заметить моё движение. — Привет, — выдавил я с кривой полуулыбкой. — Привет, — она лучезарно улыбнулась, заглядывая мне за спину. И мне ничего не оставалось делать, как вытащить зонтик обратно. А до свидания придется придумать что-то еще. — Это мне? — восторг, удивление и радость настолько сильно преобразили лицо Гвенни, что я в очередной раз пожалел о решении не осуществлять задумку раньше. — Да, тебе, — сказал я, пока она начала кружиться, подняв раскрытый зонтик над головой. Гвен была одета в джинсы и темно-синий свитер, а волосы были распущены. Она остановилась и с виноватым видом оглядела себя. — Извини, я не знала, куда ты хочешь элапсировать, поэтому пока не переоделась, — Гвен подошла и взяла меня за руку, переплетая наши пальцы. — Эмм, Гвенни, я уже потратил свои часы в прошлом, — произнес я. — А свидание? — её голос зазвучал расстроено. — Ты думала, я хочу вновь прыгать с тобой в какой-то год? — я провел кончиками пальцев по щеке Гвен. — Ты, я, кузина Диванна… Это ведь были твои слова, — послышались колючие интонации. — Я хочу прожить с тобой жизнь в настоящем. Хочу реальное свидание сегодня вечером, как у обычных влюбленных. — Обычных? — хихикнула Гвен. — Кажется, это не про нас. — Если хочешь, возьми мой плеер с собой, познакомишься с моими музыкальными вкусами. Предупреждаю, сплошная эклектика, — я поймал её недоуменный взгляд. — Смешение стилей. Или можешь прыгнуть в пятидесятые к своему дедушке, Вайолет Пурпельплюм, — я коварно улыбнулся и повел Гвенни по коридору к ателье мадам Россини. — Тебе понравится, вот увидишь. — Напомню, что в прошлый раз, когда я вышла из здания в 1956-м, ты предъявлял мне претензии за сигаретный запах, — ответила она, не до конца оттаяв. — Обещаю, что в этот раз не скажу ни слова, — я открыл перед Гвен дверь костюмерной. — Я приду за тобой сразу после элапсации. В четыре? — Давай в этот раз я выберу iPod, — сказала она. — Добрый день, лебедушка, — прощебетала мадам Россини, пока я ждал ответа на свой вопрос. — Мадам Россини? Здравствуйте. Вы сегодня целый день здесь? — удивилась Гвенни. — Да, ваш дядя сделал лучшее из всего, что только мог, — ответила швея и бережно провела рукой по вещам на одной из стоек. — Он подарил всем этим платьям вторую жизнь, — мадам Россини начала напевать французскую песенку, а потом рассмеялась. — Месье де Виллер придумал сдавать их в аренду для съемок фильмов, и, кажется, помещения тоже. И мне даже не страшно за костюмы, потому что благодаря вам, — она сощурила глаза, взглянув на меня, — негодный мальчишка, я привыкла к их «убитому» состоянию. Это что, настоящий зонтик из 1912-го?! — Фальк — хороший делец, — подметил я, понимая, что жизнь в Темпле теперь будет кипеть ещё больше, чем раньше. — Встретимся в пять, — улыбнулась Гвен, отдавая в протянутые руки мадам Россини мой несостоявшийся сюрприз. Оказавшись дома в начале четвертого, я направился в душ, но замер в гостиной около непривычно чистого журнального столика, на котором лежал лист бумаги, исписанный почерком Рафаэля. Наверняка брат специально освободил стол, чтобы я не пропустил его послание.

Гид!

Ты успешно нарушил собственные правила, которые установил для меня в первый день, загибая пальцы. Алкоголь + Вечеринка + Выходка (тарарам в Ложе ведь считается?) + Девушки, которых ты сам пригласил домой + Я искренне желаю тебе нарушить последний запрет и воспользоваться тем, что я оставляю. Прости, не удержался. Ха-ха. На столе еще лежала пачка презервативов. Вот же проходимец! Забыл он кое-что утром, как же. Я достал телефон.

Я же просил не поднимать эту тему!

Спасибо, Рафаэль. Пожалуйста, Гидеон.

Что тебе неясно в слове «никогда»?!

Мог бы и оценить заботу Я закатил глаза, прочитав сообщение. До встречи завтра вечером. Я лично отведу тебя к парикмахеру. Пьер согласился оставить меня в Лондоне.

Я сделал фотографию и отправил её с подписью: «Уже». Вот это оперативность. Я пошёл на встречу к друзьям.

Не загреми снова в полицию

Ты просто не умеешь расслабляться: -Р Я не стал отвечать, потому что препираться в смс-ках мы с Рафом могли бы хоть до завтрашнего утра.

***

— Твои волосы, — первое, что сказала Гвен, когда мы с ней встретились. Она с грустью посмотрела на мою стрижку и провела по ней рукой. — Они так нравились мне. — Не переживай, отрастут снова, — я пожал плечами и улыбнулся. — Ничего не наконец-то, — возмущенно воскликнула Гвенни. — И никакие это были не патлы, — она злобно посмотрела направо. — Ты с кем разговариваешь? — С Химериусом. Он обещал оставить нас сегодня вечером вдвоем, — с нажимом проговаривая слова, она продолжала смотреть в ту же сторону. Я в это время рассматривал её саму. Гвен была в светло-сером плаще до колен и туфлях на небольшом каблуке, а я, кажется, впервые обратил внимание на её тонкие щиколотки, не прикрытые пышными юбками. Волосы, открывая изящную шею, были собраны в аккуратную прическу. Я перевел взгляд на красивое лицо, словно высеченное из мрамора умелой рукой самого талантливого скульптора. Глубокие сапфировые глаза, губы цвета спелой земляники… — Ты прекрасно выглядишь, — сказал я. Гвенни смущенно посмотрела в ответ, а на её щеках заиграл румянец. — Ты готова? — я протянул руку. — Если ты готов, — подала она в ответ свою. — Куда пойдем? — Честно говоря, кроме того, что тебе нравятся мюзиклы, я ничего не знаю, поэтому считаю, что нам нужно поговорить и узнать друг друга лучше, — мы неспешно пошли по улице. — И я обещал тебе кое-что рассказать. Ты не голодна? — Нет, я пообедала с миссис Дженкинс и мадам Россини. Так что это за история? — Я тут понял, что не извинился перед тобой за предъявление претензий на элапсации, когда мы выясняли отношения, и я обвинил тебя в том, что ты дала себя поцеловать, но никогда не доверяла, — я пристыжено посмотрел на нее. — Извини. Я тогда понял, что ты передала записку своему деду через леди Тилни, и ваша встреча с ним была не случайной. — Как ты это понял? — недоуменно спросила Гвен. — У меня ведь только и был, что порез на запястье. Пока мы шли в сторону моста Миллениум, я рассказал ей все события прошлой недели, начиная со вторника, моего прыжка в документариум 1986-го и порчи хроник. О противостоянии Тимоти и Джонатану, о пятнадцатиминутном прыжке в 1852-й и короткой встрече с леди Тилни в четверг, где было две записки, и, наконец, о разговоре с Полом в переходе перед балом. — И я думала, что это у меня были тяжелые дни, — сказала Гвенни. — А что было в среду? Ты, кажется, пропустил её в своём рассказе, — она внимательно смотрела на меня, пока я подбирал слова. — Элани Бёргли, Опал, умирала от пневмонии, — я вздохнул. — На её руке были порезы от кровопускания. Ты как раз заболела… — Но я вовсе не была больна, — возразила Гвен. — Это я понял только на следующий день. А тогда ты действительно показалась мне заболевшей, и твоя кровь днем раньше… В общем, я словил галлюцинации в XVI веке, когда на миг мне почудился твой цвет волос вместо рыжего, — признался я. — Прости, я не хотела тебя пугать, — она прижалась ко мне, пока мы в молчании переходили на южный берег Темзы. — Смотри-ка, «Глобус». Жаль, что сезон у них начинается в мае. Представляешь, Люси и Пол совершали двойные прыжки, чтобы посмотреть спектакли в 1602-м году. — Мы можем повторить их опыт, — сказал я, заметив живой блеск в её глазах. — Ну, уж нет, — Гвен замотала головой. — Именно тогда они стали свидетелями того, как Сен-Жермен убил первого путешественника во времени. Как его там? — Ланселот де Виллер, — подсказал я и задумался, после чего спросил: — Интересно, а как граф элапсировал? Уитмен при мне ни разу не пользовался хронографом. — После того, как он должен был умереть, прыжки во времени закончились. Он успел рассказать мне сам, — ответила Гвенни. — Слушай, Гвен, ты говоришь столько нового. И мне по-прежнему интересно узнать, сколько раз и когда ты прыгала к своему дедушке. Мы сошли на берег, и я повел её в сторону Саутбанка вдоль набережной. Пусть Гвендолин и не знала, что я уже прошёл этим маршрутом без неё, терзаясь сомнениями, но считал необходимым побывать здесь вместе с ней. Как доказательство моей безоговорочной капитуляции перед ней. Как ответ на тот важный вопрос: кому я могу доверять? «Я доверяю тебе, Гвен. Полностью». — Я даже не знаю с чего начать, — закусила губу Гвенни. — Начни с начала, — предложил я. — С твоих неконтролируемых прыжков. У меня был только один, и тот в пустой зал дракона ночью. — У меня было три, — охотно отозвалась она. — Честно говоря, сейчас я могу сказать, что первый был очень даже обычным, но тогда это было полнейшим потрясением. Я прыгнула на улице перед собственным домом, мимо проехал ретро-автомобиль, а когда я решила постучать в дверь, то вернулась в настоящее. Второй раз меня приняли за воровку, и мне пришлось убегать и прятаться. В собственном доме, — она усмехнулась. — За мной гнался какой-то мужчина в ночном колпаке и сорочке. Столько шуму было. А третий… — Гвен запнулась. — Ты точно это хочешь услышать? — У тебя были настоящие приключения, — ответил я. — Конечно, хочу. Так что было в третий раз? — Я прыгнула в школе, — Гвен ненадолго замолчала, а потом добавила. — На бал. В золотистую комнату, — интонации её голоса становились всё более неуверенными. — Спряталась там за портьерой и видела наш поцелуй, — она виновато вжала голову в плечи. Я остановился, переваривая услышанное. — Это была ты, у окна? Ты отвлекала меня от самой себя? Она робко кивнула. — Ну, я же уже видела тот поцелуй, поэтому не могла поступить иначе. Черт, а у меня чуть сердце тогда не разорвалось от испытываемых эмоций. Я покачал головой из стороны в сторону, начиная идти дальше. — То есть, когда ты говорила, что не понимаешь, как я могу тебя сначала целовать, а потом презирать, для тебя это был уже второй раз подобного отношения с моей стороны? — Да, — согласилась Гвенни. — Вёл ты себя, конечно, не ахти со мной. — Извини, я был грубым идиотом. А что было дальше? — После нашей встречи с Люси и Полом, меня отправили на элапсацию в 1948-й, где я столкнулась с дедушкой в первый раз, и он показал мне записку. Мы тогда совсем ничего не поняли и договорились встретиться еще раз. — Поэтому ты отбрыкивалась от совместной элапсации, когда я предложил помощь с менуэтом, — констатировал я. — Да, поэтому. Но та элапсация одна из моих любимых, — проговорила она и слегка покраснела. — В пятницу, как тебе известно, я оказалась в 1956-м. Именно тогда Лукас рассказал про двойные прыжки Люси и Пола и убийцу-графа, но поговорить нам не дал его начальник. Очередной де Виллер, — Гвенни рассмеялась. — Это, видимо, заложено во всех представителях твоего рода — вставлять мне палки в колёса. — Вообще-то, это и твой род тоже, — я приподнял одну бровь. — Да, точно, — Гвен задумалась на секунду. — А дальше я прыгнула в тот же день 1956-го уже во вторник, после разговора с тобой… Не важно. Тогда-то я и побывала у леди Тилни и передала ей записку. А в понедельник Рафаэль и Лесли определили координаты тайника в моём доме, где был спрятан хронограф, и потом я была дважды у дедушки, совершая прыжки ночью. Еще раз в 1956-м и в 1993-м, когда мне пришлось возвращаться в свою запертую изнутри комнату по карнизу. Было, ммм, страшновато, — она улыбнулась. — Кажется, всё. — Так много встреч, — изумился я. — Ты отчаянно смелая. Мы как раз подошли к скверику недалеко от башни Оксо, где снова выступало уже знакомое мне трио. В этот раз они исполняли музыку без слов. — Поужинать? — спросил я, так как мы гуляли уже не меньше полутора часов. — С удовольствием. Мы зашли в ресторан внутри башни. Я помог Гвен снять плащ, и на мгновение у меня перехватило дыхание. На ней было голубое платье на тонких бретельках, пересекающих выступающие ключицы. Она казалась такой нежной и хрупкой в нем. Платье не было броским и пышным, как наряды эпохи рококо, но одно понимание, что она надела его специально для свидания, для меня, заставляло воспринимать его по-особому. Мы сели за столик и я понял, что совершенно забыл об одной вещи, лежащей в нагрудном кармане моей рубашки. Я вытащил футляр и достал оттуда подвеску, вставая и подходя к Гвенни сзади. — Позволишь? — шепнул я ей на ухо, уже застёгивая цепочку. — Сюрприза с зонтиком не получилось, поэтому… Я сел на место, с удовлетворением смотря на двенадцатиконечную звезду, идеально вписавшуюся чуть ниже ямочки между ключицами. — Спасибо. Кажется, всё-таки уроки тайноведения повлияли на тебя очень сильно. Звезда, как в пророчествах? — спросила Гвен, трогая украшение. — Почему тогда сапфир, а не рубин? — Что? — я нахмурил брови. — Пророчества здесь ни при чем, — покачал головой. — Наш семейный девиз: «Прикрепи свою карету к звезде». Ты — моя звезда, — я улыбнулся и накрыл её ладонь, лежащую на столе, своей рукой. — И я просто люблю цвет твоих глаз, а не какие-то дурацкие символы, придуманные графом. Гвен широко улыбнулась в ответ, смотря на меня с любовью. — Добрый вечер, — к нам подошла официантка, протягивая меню, и я узнал её. — Добрый вечер, Анна, — поздоровался я. — Вижу, всё наладилось, — она, очевидно, также узнав меня, подмигнула. — Подойду позже за заказом. Гвен уткнулась в меню, закусывая губу, явно начиная нервничать. — Гвендолин? — позвал я. — Она флиртует с тобой, — Гвен поджала губы. — Вовсе нет. Она же видит, что я с тобой. К тому же, Гвенни, я ведь тебе ни разу и слова не сказал про парня из кофейни, с которым флиртовала ты, — я заметил её вопросительный взгляд и румянец на щеках. — Рафаэль сказал. Он просто хотел мне помочь, — я подался немного вперед. — Я люблю тебя. И нам нужно определиться с заказом, потому что мы должны успеть ещё в одно место не позднее девяти. — Скажи, что это то, о чем я думаю, — глаза Гвен загорелись. — Пожалуйста, скажи, что мы пойдем на колесо обозрения! — Да, мы пойдём на Лондонский глаз, — я улыбнулся её реакции. — Я купил билеты ещё днем. С твоей крыши, конечно, чудесный вид, но мне показалось, что с колеса будет лучше. — Пожалуйста, давай послушаем их, — попросила Гвендолин, когда мы вновь оказались в скверике рядом с музыкантами. На улице стало гораздо теплее, и теперь мы оба шли в плаще и куртке нараспашку. — Я хотела предложить ещё до ужина. Мы успеем, правда. — Не могу тебе отказать, — прошептал я, останавливаясь под деревом и обнимая её сзади. Вечерний Лондон приветливо встречал всех горожан и туристов ровным светом фонарей, отражавшихся множеством световых осколков в речных волнах. Тут и там стояли или шли парочки, а романтический настрой витал в воздухе. Зазвучали аккорды на гитаре и вокалист начал петь. Love me tender, Love me sweet, Never let me go. You have made my life complete, And I love you so. (Люби меня нежно, Люби меня, милая, И никогда меня не отпускай. Ты сделала мою жизнь полной, И я так тебя люблю) Я обнял Гвен крепче, еще ближе притягивая её к себе, и начал нашёптывать слова песни, повторяя их за певцом: Люби меня нежно, Люби по-настоящему, Все мои мечты сбылись. Потому что я люблю тебя, дорогая, И всегда буду любить. Я начал легко целовать её в шею, а потом не выдержал и развернул к себе лицом, срывая долгожданный поцелуй с губ, наплевав на толпу. Гвен запустила руки в мои волосы, отвечая на мой порыв. Мы целовались, сладко и томно, потому что безумно соскучились друг по другу за последние дни, а песня продолжала звучать. Люби меня нежно, Люби долго, Носи меня в своём сердце, Потому что туда просится моя душа, И мы никогда не расстанемся… Я отстранился, прекращая безумие, распространявшееся внутри меня, и, наверное, пьяно посмотрел на Гвен. Моё сердце билось гулко и быстро, пока невысказанное признание звучало из уст певца: Скажи мне, что ты моя. Я буду твоим все время, До конца жизни. — Я люблю тебя, — произнесла Гвен. — Но, кажется, мы опаздываем. — Черт, вот это очередь, — выдохнул я, когда мы подошли к колесу обозрения, ярко подсвеченному голубым и синим, ставшими моими любимыми цветами. — Не переживай, она быстро проходит, — уверила Гвенни. — Мы катались однажды с мамой, Ником и Кэролайн. Правда, уже давно. Вид из кабинки был потрясающий, но я не мог оторвать свой взгляд от Гвендолин, стоявшей рядом. В какой-то момент она посмотрела на меня, приподняв брови, а потом указала глазами на вечерний город, словно спрашивая, почему я не смотрю. Я послушно отвел взгляд на пейзаж снаружи, но через пару минут снова вернулся к Гвен. Склонился над ней и прошептал, замечая мурашки на любимой шее: — Je veux t’embrasser. Но всё же решил подождать с поцелуями, потому что круг уже заканчивался. Мы продолжали гулять, также как и за ужином разговаривая обо всем на свете. О любимых местах, книгах, фильмах, театрах. Рассказывая друг другу забавные, нелепые, смешные истории из детства и юности. Это был, определенно, лучший вечер, плавно перетекающий в ночь. Хотя я даже не задумывался об этом, ноги несли меня по направлению к Челси, а Гвен следовала рядом, и мне не хотелось заканчивать свидание, прощаться с ней. На улице становилось всё теплее, не ощущалось ни одного порыва даже самого легкого ветерка. Гвенни, весело смеясь, прошла на пару шагов вперед и обхватила рукой фонарный столб, медленно кружась вокруг него. — Спасибо за волшебный вечер, — сказала она и начала напевать «Memory». Midnight… Not a sound from the pavement (Полночь… С тротуара — ни звука…) Я протянул правую руку, приглашая на танец. Гвен ненадолго замешкалась, но потом подала свою ладонь, продолжая тихо петь без слов. Мы танцевали в свете фонаря, словно затерянные на улицах города, счастливо проживая момент. — Я давно хотел спросить… — Я пела тогда для тебя. Мы произнесли это одновременно, а внутри меня всё перевернулось от радости. Мне не показалось. Черт возьми, мне тогда не показалось! — Что ты хотел спросить? — Гвенни подняла голову. — Уже ничего, — ответил я, прижимаясь щекой к её волосам. Мы стояли в тишине ещё некоторое время, обнявшись, а мне так не хотелось отпускать её, что я решился тихо спросить: — Пойдём ко мне? На мгновение мне подумалось, что я всё испортил, что надо было проводить её домой, ведь ответа не было, а Гвен точно слышала вопрос, замирая после него. — Вообще-то, я думаю, что вопрос не уместен, — тихо ответила она, слегка отстраняясь и заглядывая в мои глаза. — Пойдем, потому что я уже сказала маме, что буду ночевать сегодня у Лесли, — и вдруг крупная капля упала мне на нос. А потом еще, и еще. Одна за одной. — Тогда бежим, — весело крикнул я, перекрывая шум начавшегося весеннего ливня. Пока мы добрались до моей квартиры, то успели вымокнуть до нитки, особенно Гвен, чей плащ не был пригоден для пробежек под дождём, в отличие от моей кожаной куртки. Я выдал ей свою футболку и отправил в душ, а сам пошел заваривать горячий чай. С ума сойти. Мы с Гвен. Вдвоем. В моей квартире. Я произнес это вслух, рассеянно пытаясь найти хоть что-то из еды. По нулям, не считая почти каменного багета, просроченного молока и сморщенных яблок. Я прищёлкнул языком от досады. Рафаэль был прав, жаль, что я не успел в магазин, закрутившись с покупкой билетов, парикмахерской, ювелирным и быстрым обедом в кафе. — Гидеон, ванная свободна, — позвала Гвенни. Я нервно сглотнул, поставив чашку с чаем на пустой столик в гостиной, а затем прошёл мимо неё, начиная расстегивать рубашку, которая успела намокнуть спереди, пока мы бежали. Черт, вид Гвендолин в моей футболке — это потрясающе, — подумал я, закрывая дверь в ванную. Крышесносно, сводяще с ума, фантастически. Когда я вернулся из душа, Гвен спала, устроившись на диване, поджав под себя ноги. Она устала после нашей многочасовой прогулки. Я принес одеяло из спальни и укрыл её, присаживаясь рядом с диваном на корточки. Не решаясь нарушить её сон поцелуями, погасил свет, ушёл на кухню, чтобы выпить свой чай. А через пару минут услышал звук босых шагов. Гвенни остановилась в дверном проеме и сонно посмотрела на меня. — Я думала, ты ушел, — немного жалобно проговорила она. Скользя взглядом снизу вверх по стройным ногам, почти полностью открытым, я не спеша подошёл ближе и взял за руку. — Куда же я уйду, это ведь моя квартира? — поднёс её ладонь к губам и легко поцеловал. — Да, — Гвен улыбнулась одними уголками губ. — Точно. Прости, что уснула. — Ты просто устала, — я погладил её по волосам и оставил поцелуй на краю милой улыбки. Гвендолин обвила руки вокруг моей шеи, целуя в ответ. Такая теплая после сна, околдовывающая своим запахом и мягкими губами, что уже через несколько секунд я, не выдерживая, прижал её к стене, крепко обхватывая ладонями талию. Её пальцы блуждали по моей спине, сминая футболку, а я страстно начал целовать Гвен в шею. Подхватил легко на руки, продолжая поцелуи, и понес в спальню. Сгорая от подожженной разлитой канистры бензина внутри, распадаясь на атомы, растворяясь без остатка. Я опустил её на кровать, нависая сверху, желая большего. Прямо здесь и сейчас. Всегда и вечно. Мои руки сдвигали ткань футболки всё выше, а обнаженная кожа на животе Гвен обжигала больше раскаленных углей, её пальцы в моих волосах будто проникали под кожу, в голову. Оставляя дорожку от поцелуев на ключице, я поднимался губами всё выше, жадно вдыхая любимый аромат, а затем прошептал: — Я хочу тебя, — и тут же почувствовал, как Гвен резко напряглась подо мной, подобралась, сжалась. «Бью этим вечером все рекорды по откровенности. Излишне, черт возьми. Я ведь у неё первый» — пронеслось в голове, пока откидывался на подушку. Проклятье, я был слишком напорист и нетерпелив. Гвен присела на кровати, свесив ноги, пряча от меня лицо. — Не уходи, пожалуйста, — попросил я, приподнимаясь на локте, второй рукой дотрагиваясь до её спины. — Прости, я просто никогда не… — она не договорила. Я присел и подвинулся ближе. — Всё в порядке, Гвенни. Тебе не о чем переживать. Я подожду. Я просто хочу, чтобы ты была рядом. Я лёг обратно и притянул её ближе к себе, заключая в объятья, кладя голову к себе на грудь. Мы лежали в тишине. — Тебя не пугает вечность впереди? — заговорила Гвен через некоторое время. Я пожал одним плечом. — Не знаю. Я размышлял об этом. И у меня даже есть одно предположение. — Какое? — Бессмертие графа кончилось, когда родилась ты — дочь двух путешественников во времени, — я перебирал её волосы. — Наши дети ведь тоже будут детьми двух путешественников во времени, и, возможно, мы станем смертными. — Дети? — Гвенни снова села, скрестив ноги. — Я как-то не думала об этом. — А я думал, — выдохнул я, устраиваясь рядом. — Но даже если это не сработает, мы можем повторить судьбу Ромео и Джульетты. И, — она обернулась, и я серьезно посмотрел на нее, задавая вопрос, который мучил меня уже неделю, — разве тебя не устраивает вечно и счастливо вместе со мной? — С таким напыщенным, высокомерным, самовлюбленным задавакой? Мой рот сам открылся от изумления. Произнесенные слова были как удар под дых. Я откинулся на изголовье кровати, закинув руки за голову, вытянув ноги. — Конечно, устраивает, — улыбнулась Гвен, сократив расстояние между нами, ведя пальцем от моего виска к подбородку. — Честно говоря, я так люблю смотреть, когда всё идет вопреки твоим ожиданиям, как ты становишься растерянным и не таким всемогущим. Не мистером совершенство. Как тогда, после моего вопроса о расческе на суаре, — она прыснула от смеха. — Тебе единственной удаётся выбить почву из-под моих ног, — признался я. — Не злоупотребляй этим. — Не буду, — прошептала она в мои губы, разрушая все мои сомнения в себе самом и в нашей будущей жизни, даря уверенность, что всё сделано правильно. Я выпрямился и сел, обнимая Гвенни, целуя в ответ. Она перебралась на мои бедра, обхватывая моё лицо руками. И теперь напористым был не я, а Гвен, которая перевела свои руки мне за спину, стягивая с меня футболку. Я нашел её губы, осторожно дотрагиваясь кончиками пальцев её шеи, ключиц. — Гвен… — я отстранился, тяжело дыша. — Ты не должна… Правда. — Я, — она поцеловала меня в скулу, — люблю, — продолжила целовать уже шею, — тебя. И, — перешла на ключицу, — хочу, — опалила горячим дыханием из приоткрытых губ плечо, — тебя, — всё это время мучительно-медленно спускаясь ладонями по моей груди, все ниже, к животу. Не в силах что-то поделать с собой, не в состоянии удивиться хоть на секунду развязно-страстному шёпоту из её уст, отметающему все эмоции, кроме самых сильных, накрывающих с головой, подобно цунами, я протянул руки и снял с неё футболку. — Сводишь с ума, — прошептал, практически впиваясь поцелуем в припухшие губы. Остановился, чтобы посмотреть на совершенное тело. — Ты такая красивая, — произнёс, убирая волосы Гвен назад, открывая точёные плечи. — Я буду… — не стал продолжать, потому что два слова отражали всю суть. Я буду. Нежным. Касание губами в ямочку за мочкой уха. Любящим. Влажный след на бьющейся венке на шее. Заботливым. Поцелуй в плечо. Тем, кто будет рядом всегда. Я приподнял Гвен, беря инициативу на себя, меняя наше положение. Целовать и касаться её там, где хочется, позволяя себе многое и даже больше, но чувствовать её желания острее, чем свои. Сдерживаться, контролировать себя как никогда в жизни, замирая, а затем двигаясь медленно, давая привыкнуть, когда больше всего хочется сорваться. Сорваться от взгляда глаза в глаза, от того, что я тонул на дне её черных зрачков. А потом все-таки терять голову от её нежного «Гидеон», от выдохов в шею, от полустонов-полувздохов, которые Гвен пыталась скрыть, закусив губу. — Не сдерживайся, — я просил, почти умолял, ощущая её жаркие прикосновения на своей коже. — Гидеон… — разрывающее тело, душу, всего меня, когда я уже не боялся причинить ей боль, подстегиваемый ответными движениями. — Люблю тебя, — накрыл губы в требовательном поцелуе, переплёл наши пальцы, срывая стоны и вторя в ответ, вызывая дрожь в любимом теле. Незабываемо. Головокружительно. Невероятно. Теряя счет времени, чувство реальности, себя. Шумно выдыхая в её волосы, я приподнялся на локтях, улыбаясь, а затем перекатился на простыни, освобождая Гвен от своего веса. — Спасибо, — прошептала Гвенни, а после неуверенно спросила. — Тебе… понравилось? — Лучшее, что может быть в мире, — это любить тебя, — легко чмокнул в нос. — Во всех смыслах. Нежась после сна, я медленно потянулся на кровати, открывая глаза. Солнечные лучи пробивались сквозь неплотно-задернутые шторы, оставляя косой след на постели. Новые карбоновые часы на тумбочке показывали половину десятого. Гвен рядом не было. Я встал и вышел из спальни. Обошёл квартиру в поисках Гвенни, но не обнаружил её нигде. Неужели ушла, даже не попрощавшись? Я прикрыл глаза. Чёрт, это гораздо больнее. Это не просто задаваться вопросом, почему она меня отталкивает при первых поцелуях. Это даже раняще. Так, надо выяснить всё сейчас же. Я быстро умылся, натянул джинсы и рубашку, в твердом намерении поехать к ней и поговорить. Взял телефон и пошёл в прихожую. Я остановился еще в дверном проеме гостиной, потому что колени сами собой начали подкашиваться. Плащ Гвен светлым пятном выделялся среди прочих вещей. Все страхи недельной давности мгновенно ожили во мне, ледяной волной проходясь по позвоночнику. Что с ней? Похищение? Я не уберег?! Я набрал номер Гвен, судорожно пытаясь впихнуть ногу в ботинок, и через несколько секунд услышал звук её телефона за входной дверью. Подлетел, рывком дернул за ручку и резко выдохнул. На лестничной площадке в моей куртке стояла Гвендолин, перекладывающая ключи из руки в карман, пытаясь выудить оттуда телефон, второй рукой держа бумажный пакет. — Гвендолин! — крикнул я, затягивая её в квартиру. — Ты с ума сошла? — Что? — она испуганно смотрела на меня. — Я просто ходила за булочками в ближайшую пекарню. У тебя нет еды, — оправдывалась Гвенни. — Ты воздухом что ли питаешься? — Прости, я не успел вчера в магазин, — я крепко обнял её. — Пожалуйста, не делай так больше, я так испугался за тебя. — Да, мамочка, — фыркнула она мне в шею. — Гвенни, это не шутки, — с упреком произнес я. — Я ведь дважды терял тебя, когда Алестер и граф совершали убийство. Я не прошу тебя отчитываться о каждом шаге, просто не пропадай так неожиданно. А тут еще и оставшийся плащ сыграл со мной злую шутку, — я отстранился и посмотрел на неё. Гвен уткнулась носом в воротник куртки. — Просто она здорово пахнет. Тобой, — она посмотрела на меня из-под полуопущенных ресниц. — Опять ты накидываешься на меня. Гвенни казалась ещё более беззащитной, чем обычно, в голубом платье, женственность которого сильнее подчеркивалась на контрасте с моей курткой. — Извини. Иди ко мне, — я притянул её ближе, осторожно целуя в висок. — Не хочешь провести день вместе? Можно проверить, вдруг нам тоже не нужны элапсации после пережитой смерти? — Было бы здорово, — согласилась она. Наши губы встретились, и я, отметая все переживания, делая небольшие шаги, утягивал Гвен в гостиную. Запустил руки в её волосы, постепенно начиная спускаться ниже, забираясь ладонями под куртку, обнажая плечи. Одной рукой перехватил бумажный пакет из рук Гвенни и, не глядя, бросил на диван. — Кхм-кхм, доброе утро, — раздался голос Рафаэля. Мы с Гвен отпрянули друг от друга, и я увидел, что брат прячет широкую улыбку в кулак. — Вы продолжайте, — весело сказал он. — Я скоро уйду. — Ты же должен был прилететь вечером? — смог выдавить из себя я, кладя руку на талию Гвен, притягивая её обратно. Скрываться от брата не было никакого смысла, он и так всё понял. — Поменял билеты. Вчера решил пригласить Лесли на свидание, и она согласилась, — просиял Раф. — Забежал, чтобы оставить вещи. Сейчас только кофе выпью и пойду. — У нас есть булочки, — смущённо проговорила Гвенни, прижимаясь ко мне.