***
Во всем этом гаме Миста едва ли мог в полной мере следить за ситуацией, но даже так он, что до разговора с полицейским, что после, ловил на себе слишком уж любопытные взгляды откуда-то из теней, в толпе и даже из-за прилавков. Гвидо не мог похвастаться особой проницательностью, но уж отличить мимолетный взгляд случайного зеваки от целенаправленного прожигания его спины он мог. А потому он не удивился, когда на подходе к городской конюшне к нему подбежал какой-то мальчишка в оборванной одежде, с неподдельным страхом в круглых голубых глазах и с дрожащим голосом. — Дяденька, помогите! — закричал он, мертвой хваткой вцепившись в подол сине-красного камзола, — моя матушка… Она упала замертво! Я не знаю, что делать! — Эй, пацан, тут полицейские ходят, к ним иди! — попытался вырваться Миста, понимая, что что-то тут не чисто. Но мальчик продолжал тянуть его куда-то в сторону узкого переулка, вход в который было едва заметно между массивных бетонных зданий. Люди начали оглядываться, но никто не подошел поинтересоваться, в чем же дело, а молодой парень в форме и со значком Скотленд Ярда лишь натянул фуражку пониже и ускорил шаг. Гвидо выругался сквозь зубы и, незаметно пощупав пояс, крикнул мальчишке: — Эй, успокойся! Веди давай, да поживее. Мальчик посмотрел на него со странной смесью сожаления, отчаяния и облегчения, после чего кивнул и, продолжая держать камердинера, словно на поводке, повел его вглубь переулка. Едва Миста пересек границу между оживленной улицей и неприметным глазу закоулком, как все человеческие звуки, крики торговцев, доносящиеся с рынка, гул толпы, лошадиное ржание, собачий лай, все это начало стихать, пока за считанные секунды Гвидо с мальчиком не погрузились в абсолютную, наполненную лишь их быстрыми шагами, тишину. Казалось, будто нет и никогда не было никакого центра Лондона, никакого базара, лишь эта узкая дорога меж серых стен, засыпанная мусором, пахнущая размокшим табаком, мочой и кошачьим пометом. В какой-то момент Мисте стало столь тошно, что он даже и не заметил, как переулок внезапно начал расширяться, пока не привел к тупику, размером примерно пять квадратных метров, осыпанному бутылками и осколками камня со старой кирпичной стены. Мальчик остановился и, отпустив Мисту, испуганно глянул куда-то за его спину, что вызвало у камердинера лишь немного разочарованный вздох. — Ну да, а на что я, собственно, рассчитывал?.. — Эй, ты что-то сказал? — послышался со стороны проулка хрипловатый смех, — повтори-ка, мы не расслышали… Гвидо закатил глаза и медленно обернулся. Сзади, в паре шагов от него и мальчика, пошатываясь, стояло четверо мужчин, не то чтобы они были крупнее Мисты, но их жилистые, покрытые мозолями руки не были пусты: один помахивал короткой дубиной, у другого было что-то вроде палки, обитой ржавыми гвоздями, третий крутил «розочкой» из-под бутылки дрянного вина, а из-за пазухи последнего коротко сверкнул кривой зазубренный нож. Оружие Гвидо не сильно заинтересовало, куда больше его напугали лица нападающих: впалые щеки, опухшие лиловые синяки под глазами и у каждого абсолютно дикий голодный взгляд. Так же, их объединяла еще одна деталь — едва они ввалились в тупичок, как до носа Мисты донесся приторный горьковато-сладкий запах, узнать который можно было даже единожды заглянув в курильню. — Эй, гляньте, — воскликнул один из них, щербато улыбаясь, — походу не боится нас. Или просто храбрится? Так это не поможет, хе-хех! — Ты, — зыркнул другой на подскочившего в испуге мальчика, — свободен. Пока что! Но знай — следующий долг мы так просто не спустим с рук! Мальчик кивнул и, бросив на Мисту извиняющийся взгляд, кинулся в узкий просвет между бродягами. Те сначала подставили плечи, не пуская его, но затем, рассмеявшись, пропустили и, гоготом проводив удирающего что есть мочи мальчишку, снова повернулись к слуге, смотрящему на них все тем же скучающим взглядом из-под опущенных густых бровей. — Слышь ты, подстилка дворянская, — обратился к нему тип с «розочкой», — у тебя, вон, тряпки наглажены, башмаки блестят, так чего ты в таком неблагородном месте забыл, а? — Вы о чем? Когда это рынок стал злачным местом? — У тебя ответа не просили! — взвизгнул другой бродяга, тыча дубиной Гвидо в грудь, — говори, о чем ты с белым хвостиком болтал? — Как? — засмеялся Миста, — «Белый хвостик»? Вы о том полицейском, что ли? Ну да, если подумать, прическа у него необычная… — Ты чего ржёшь, выродок, брыкалка офранцуженный, иди с мамошками шлындайся, а не с вяжихвосткой базарь, — взвился третий, с палкой и самым безумным взглядом, — мы тебя тут уроем, шваль, ползти к своим буслаям будешь! Едва ли Миста знал значение хотя бы половины этих слов, но даже тех знаний, что у него имелись, хватало, чтобы понять — они были настроены явно не дружелюбно. — Что вам от меня-то нужно? Если господин полицейский вам чем-то не угодил, от чего я-то страдать должен? — Ищейку так просто не убить, они все на учете стоят, — пояснил тип с ножом, который, судя по всему, был самым адекватным в шайке и смотрел на Гвидо даже с долей сочувствия, — он пытается копать под нас, но это, ей Богу, смешно. Однако, если он смог договориться с богачами, а мы знаем, чьим слугой ты являешься, то тут уже другой разговор. Не переживай, он будет следующим. Договорив, он кивнул остальным и те, не торопясь и переваливаясь с ноги на ногу, начали окружать не двинувшегося камердинера. Мгновение и один из бродяг, любитель крепкой брани, брызжа слюной, размахнулся палкой и, что есть силы, ударил, целясь прямо в голову Гвидо, однако, для того все это действие было будто в замедленной съёмке, он видел каждое неуклюжее движение мужчины, а потому вовремя присел и, оперев ладони о землю, подсек неповоротливое тело. Неудачливый грабитель, нелепо взмахнув руками, начал падать на товарища, попутно задев другого криво торчащими гвоздями на его самодельном оружии. Четвертый, тип с ножом, не растерялся и попер на на Мисту, крепко сжимая тесак обеими руками. Гвидо отдернулся и, в мгновение ока оказавшись у того сбоку, не раздумывая, схватил бродягу за запястья и, наваливаясь всем весом, заставил того по инерции пролететь еще пару метров, держа перед собой нож. Гвидо был сильнее, многие годы он тренировался в поместье, а потому не сумевший сбросить его хватку мужчина, с остекленевшими, распахнутыми от ужаса глазами, наблюдал, как лезвие практически беспрепятственно погружается в тело его товарища, распарывая сначала плотную ткань, а затем и плоть. Дубина выпала из разжавшихся рук, а вслед за ней на землю мешком упало и безжизненное тело, с торчащей из-под ребер деревянной рукоятью. Грабитель осел на землю, со смертельным испугом на перекошенном лице глядя на содеянное. — Ты…т-ты что наделал, гнида?! — завопил любитель брани, — я в этом не участвую. Слышите?! Не надо мне такого! Едва выкрикнув последнее слово, он развернулся и попытался бегством скрыться в проулке, но Гвидо был быстрее. Распахнув подол камзола, он схватил прикрепленный к поясу револьвер и, щелчком сняв полностью заряженное оружие с предохранителя, не раздумывая, выстрелил в поспешно удаляющуюся спину. Второй бандит испустил последний вздох и упал замертво. Убедившись в его неподвижности, Миста обернулся к владельцу «розочки». Тот, дрожа и сжимая рукой глаз, по которому всего минуту назад прошлись шипами из гвоздей, сидел на коленях и с мольбой смотрел на поднимающего револьвер камердинера. — Я… Я больше никогда, — бормотал он, — я н-не хотел… Я изменюсь! Не надо, прости! — Извиняй, — вздохнул Гвидо, — но если кто-то узнает, что в этом виноват слуга Господина Джорно… Я не могу Его так подставить. Не слушая больше завываний бродяги, он взвел курок. Шум выстрела эхом прокатился по стенам, а дорожная пыль окропилась кровью из дымящейся дыры меж лохматых бровей. Словно все еще сомневаясь в собственной смерти, бандит несколько секунд сидел в той же позе, с поднятой рукой и недоумевающим взглядом, после чего все же упал лицом вниз. Тут же под ним начала собираться рубиново-алая лужа, от которой Миста машинально отошел на шаг, не желая испачкать дорогую обувь. — Меня же ты не отпустишь, да? — безэмоционально спросил его последний мужчина, все так же тупо пялившийся на поспешно остывающий труп товарища. — А ты считаешь, что заслужил это? — Нет, — честно ответил тот, — не ты у нас первый и, как я думал, не ты последний. — Эх-х, значит, пообещать, что ты останешься жив, взамен на пару ответов мне не получится? — Вздохнул Миста, крутя барабан револьвера. — Я все равно ничего не знаю. — Так-то ничего? Ну уж хоть краем уха слышал, откуда в курильнях ваших дурь эта берется? Хотя бы в той, где ты лично бываешь. — Все поставки идут от одного человека, — сказал бродяга, наконец оборачиваясь, — но не спрашивай от кого — я не знаю. Почти никто не знает. Может, хозяева только. — А где найти ваших хозяев? — Притоны наши позакрывали, только несколько осталось, что вовремя подсуетились. А хозяева там же живут, только на верхних этажах, ибо за нами глаз да глаз, — невесело ухмыльнулся он. — Ну хорошо, скажи тогда адрес хоть один. — Огр стрит 12, дом 3. Сбоку дома деревянная дверь в подвал, вот в нее постучаться надо. Три быстрых стука, три с паузами, снова три быстрых. Тебя и пустят. — Если не врешь, то ты, считай, всех своих сдал. Бродяга отмахнулся — Там у меня своих нет. Были свои, да… — он окинул взглядом тупик, — нет их уже… Гвидо кивнул и, приставив дуло оружия ко лбу мужчины, выстрелил.***
Переулок был достаточно длинный, но Гвидо все равно затащил тело неудавшегося беглеца к остальным товарищам и, убедившись, что звуков выстрелов никто не слышал (ну, или сделал вид, что не слышал), он поспешил покинуть злополучное место. — Эй, слуга, ты долго, — крикнул ему конюх, когда Миста наконец пришел за лошадью, — мы договаривались на пол часа, а тебя больше часа не было! Тут еще как минимум полдюжины монет нужно, и то спасибо сказать должен… Гвидо не глядя сунул ему в руки горсть монет и конюх, на взгляд прикинув сумму, поспешил привести коня. Миста вскочил в седло и поспешил к выходу из города, пока никто не поднял шум. Лишь на выезде из Лондона он краем глаза заметил обманувшего его мальчишку. Тот смотрел вслед всаднику с изумлением и страхом, однако Гвидо проскочил его так быстро, что не успел еще что-либо заметить или сделать.***
Джорно ждал его в саду, в маленькой беседке у старой разросшейся яблони. Миста любил это место, оно напоминало ему о тех беззаботных годах, когда они с господином играли здесь в прятки, не подозревая еще, что будет ждать их в будущем. — Что-то ты задержался, — отметил Джорно, откладывая книгу на столик, рядом с пустой чайной чашечкой из ажурного жемчужно-белого стекла. — Я… Ну да, немного пришлось задержаться, простите меня, — тряхнул головой Гвидо и улыбнулся, — но ничего серьезного, не переживайте. Джорно недоверчиво окинул его внимательным взглядом, затем встал и, подойдя практически вплотную, положил ему теплую ладонь на грудь: — Тут какие-то пятна, — он потер это место большим пальцем, — похоже на подсохшую кровь. Ты ранен? — А, ахах, не-а, это не моя. Улыбка начала медленно сползать с его лица, пока Джорно безмолвно сверлил его взглядом и неясно было, зол он, разочарован или же просто сухо оценивает серьезность ситуации. Как бы то ни было, спустя несколько мгновений Джорно вздохнул и крепко обнял слугу, прикрыв глаза. Миста несколько растерялся, но затем одной рукой приобнял его в ответ, а вторую положил на золотистые локоны и мягко их погладил кончиками пальцев. — Ладно, хорошо, если не твоя, — подытожил Джорно, все еще не отпуская камердинера, — можешь не рассказывать мне подробностей, но скажи только, о чем ты узнал. А, еще… — ? — От тебя плохо пахнет. Смени одежду. На том они отправились в поместье и по пути Гвидо коротко рассказал об их с полицейским встрече на рынке и сказал, что совершенно случайно узнал адрес, который мог заинтересовать Джорно. Он не прогадал — Джорно действительно оживился и пробормотал что-то о том, что следовало бы наведаться туда. — Вы же не пойдете в столь злачное место, Господин? — с беспокойством спросил Миста, пока они подходили к лестнице, ведущей на этаж с комнатой Джорно. — У тебя есть другие варианты? — вскинул бровь Джорно, — разумеется, придется попытаться скрыть свою личность, и так же, само собой, ты отправишься со мной. Или ты хочешь отказаться? — Я бы никогда не пустил Вас туда в одиночку! — воскликнул Миста, после чего внезапно ухмыльнулся, — Вы ведь даже нужную улицу не найдете — заблудитесь. Джорно толкнул его в бок, чем только сильнее рассмешил слугу. Они не долго спорили, ведь оба знали — все будет так, как скажет Джостар младший, не иначе. Миста не стал подниматься вместе с господином, ведь даже он сам чувствовал, что весь тот смрад заброшенного закоулка будто пропитал его до самых костей. А к запахам мусора и сырости, ко всему прочему, примешивались куда более пугающие ароматы — пороха и крови. Их сложно было спутать с чем-то другим, и Гвидо был уверен, что Джорно узнал их. Как никак, это не первый раз, когда ему приходилось действовать подобным образом. Не первый и далеко не последний. Заплутав в своих размышлениях по пути к каморке слуг, Миста не заметил, как чуть не столкнулся с Дио, несущимся куда-то по коридору со своим вечно недовольным высокомерным взглядом. Обычно, его приближение можно было отследить по гулким шагам, обутым в высокие сапоги с железными каблуками, но, к неудаче камердинера, полы этого коридора были застелены мягким ковролином, а потому избежать неприятной встречи не удалось. — Эй ты, — крикнул пытающемуся пройти незамеченным Мисте Дио, — где ты был сегодня в обед? — Юный господин доверил мне небольшое поручение в городе, а потому пришлось ненадолго отъехать, — пустился в объяснения Гвидо. — У нас есть правила и одно из них: слуги должны отлучаться из поместья только в оговоренные дни или в качестве сопровождения господ. Даже я не позволяю себе… — Я живу здесь уже вторую декаду лет и прекрасно знаю правила, — перебил его Миста, — а так же я знаю, что обязан выполнять все поручения Юного господина, независимо от вашего или чьего-либо еще мнения. — Не смей. Спорить. Со мной. Отребье, — сквозь зубы процедил Дио, прожигая Гвидо не по-человечески ледяным, полным презрения взглядом. Какое-то время они стояли друг напротив друга, пока Дио не отвернулся и, чертыхаясь, не прорычал, — когда-нибудь тебя вышвырнут на свалку вместе с прочим мусором, помяни мое слово. Выплюнув последнее слово, он развернулся и пошел дальше, всем своим видом показывая, как неприятно ему находиться близ слуги. — Кажется, — под нос себе фыркнул Миста, — последние дни господин Джостар предпочитал оставаться в спальне супруги, а не в спальне нашего достопочтенного господина Брандо. Он проводил взглядом поспешно удаляющегося мужчину, после чего лишь помотал головой и с усталым вздохом, продолжил путь в собственную, пустую и холодную комнату.