Актёрское мастерство

***

В школе Колдовства и Демонизма «Хексайд» начинается новый прекрасный день: солнце ярко сияет в небе, вороны-демоны каркают на деревьях, что усеяны по всему кампусу, а звонки в коридоре хранят молчание, не спеша созывать учеников на уроки. Эмити Блайт, к сожалению, пребывала совсем не в том настроении, чтобы насладиться столь безмятежным утром. Она спала всего лишь пару часов, посвятив ночь подготовке к сегодняшнему зачёту по Мерзостям. Заслужив значок «Лучшей Ученицы», юная ведьма была готова на всё, лишь бы сохранить свой титул. Эмити всегда получала самые высокие оценки за тесты по этому предмету, и хотя материал оказался сложнее, чем ожидалось, она не собиралась опускать руки. На входе в школу Эмити всё ещё бормочет под нос заученные заклинания, чувствуя непередаваемую усталость от недосыпа. Чуть не столкнувшись с учеником с факультета зельеварения, она замечает огромную толпу, преграждающую путь к её шкафчику. Эмити глубоко вздыхает, подавляя желание приказать этим кретинам расступиться и дать ей пройти — как-никак, она старается стать чуть менее заносчивой. До её ушей доносятся приглушённые голоса окружающих: в равной степени с нотками волнения и опасения. Эмити потирает глаза в попытке прогнать сонливость, дабы понять, из-за чего весь этот сыр-бор. Оглядевшись по сторонам, она замечает красочные плакаты на стенах школы с логотипом театрального кружка. — Только не это… — бурчит Эмити. Школа «Хексайд» знаменита на всю округу по многим причинам: своей непобедимой командой по Грэджби, соперническим духом и (относительно) низким уровнем смертности учеников — всё это делает её самым престижным учебным заведением на Кипящих Островах. Вопреки вышеперечисленным достижениям, театральный кружок заручился весьма скверной репутацией. Учитывая то, какой трагедией оборачивались предыдущие выступления, недаром многие старшеклассники считают его проклятым. В прошлом году Эмити посетила один из школьных спектаклей, в котором её старший брат исполнял главную роль. Опыт этот стал, мягко говоря, незабываемым: пиротехника вышла из-под контроля, в результате чего на сцене разгорелся пожар. Она ещё долго гадала, когда у Эдрика заново отрастут волосы после того случая. Похоже, школа полна решимости и дальше искушать судьбу воистину «взрывными» спектаклями, и теперь выбор пал на классическую историю любви «Ромеро и Гульетта». На плакатах даже крупным шрифтом уверяют: за участие в пьесе ученики будут вознаграждены дополнительными баллами. «Не верится, что хоть кто-то в здравом уме рискнёт жизнью ради этого разочарования», — думает Эмити. Никакие дополнительные баллы не стоят того, чтобы заживо сгореть. …Возможно. — Хэй, Эмити! — зовёт знакомый голос. Эмити оборачивается, краснея до самых кончиков ушей. Из другого конца коридора с весёлой ухмылкой и сияющими глазами к ней мчится единственная ученица школы, являющаяся человеком. — Привет, Луз, — здоровается Эмити, стараясь избегать прямого зрительного контакта. Она уже давно пришла к выводу, что так ей намного проще общаться с подругой. Иначе поддерживать разговор не выходит: Эмити то и дело запинается или несёт полный бред, похожий на обрывки случайных фраз, но никак не на полноценные предложения. — Уже слышала о той крутой пьесе, которую ставит школа? — спрашивает Луз, не скрывая безудержной радости и интереса к этой теме. — Буквально пару минут назад узнала, — отвечает Эмити. — Я уже записалась на прослушивание! Всегда хотела выступать на сцене; мне, скажем так… не очень хорошо давалось это в мире людей, — признаётся Луз. — Правда? — Ага, у меня всегда со всеми возникали творческие разногласия из-за использования сомнительных спецэффектов. — Каких? — интересуется Эмити, улыбаясь уголком губ. — Ну, может, «творческие разногласия» — это ещё слабо сказано. Но я всё равно не понимаю, зачем надо было эвакуировать зрителей из-за связки сосисок. Я даже не успела задействовать пакеты с поддельной кровью, представляешь? Эмити вопросительно выгибает бровь, пытаясь уловить суть рассказа, но Луз, видимо, решает не вдаваться в подробности. — Что ж, надеюсь, здесь тебе больше повезёт с твоей актёрской карьерой, — воодушевляюще произносит Эмити. — Уверена, хуже не станет, — с робкой ухмылкой отвечает Луз. — Придёшь посмотреть, как я выступлю на прослушивании? — Конечно! — радостно соглашается Эмити. — Я буду в центре первого ряда или за пределами взрывной зоны. — Взрывной зоны? — уточняет Луз. — Долгая история, — отмахнувшись, говорит Эмити. — Было бы здорово, болей за меня кто-то из зала. Играть перед толпой незнакомцев в романтической постановке всё же сложновато. «Ох, точно… в этом году пьеса о любовной истории», — вспоминает Эмити. — «Значит, если Луз получит роль, она будет выступать на сцене и цитировать романтические стишки кому-то другому, пока я буду сидеть в зале, не имея возможности помешать им. Ох, Титан, а вдруг между ними вспыхнет искра? Что, если Луз втрескается в своего партнёра после кучи совместных репетиций? Вдруг они начнут встречаться из-за одной грёбаной школьной пьесы??». — А знаешь… Пожалуй, я тоже запишусь на прослушивание! — с гордостью заявляет Эмити. Луз расплывается в широченной улыбке, восклицая: — Серьёзно?! Так даже лучше! — Да? — спрашивает она, чувствуя, как сердце пропускает удар. — Абсолютно! Если мы будем выступать вместе, я точно не облажаюсь — к тому же, с друзьями всегда веселее, — подмигнув, добавляет Луз. Не дав Эмити что-либо сказать, она ступает вперёд, заключает её в костеломные объятия и прижимается щекой к щеке подруги. — Это будет просто улётно! Ты тоже в предвкушении? — спрашивает Луз, качая Эмити туда-сюда, тем самым вынуждая снующих мимо учеников обходить их. — Агась, у меня сердце вот-вот из груди выпрыгнет, — с полной честностью отвечает Эмити, заливаясь багровым румянцем. Внезапно раздаётся пронзительный визг звонков, объявляющих о начале первого урока. Луз отпускает подругу, виновато поправляя её форму. — Мне пора бежать, так что увидимся позже на прослушивании! — махнув на прощание, она мигом скрывается в толпе других учеников. Эмити поднимает руку и вяло машет в ответ. Покачав головой, она с ужасом осознаёт, что позабыла все заклинания, которые усердно повторяла по дороге в школу. «Ну вот, вся ночь зубрёжки коту под хвост», — смирившись, мысленно заключает Эмити. Сейчас Эмити может думать лишь о тёплых объятиях Луз… и страхе неизвестности перед тем, во что она себя втянула.