***
Чонгук совершенно не понимает, кто дал ему команду идти на голос Тэхёна, потому что он сам явно предпочёл бы остаться на кухне. Тело на кровати ощутимо потряхивает, глаза подёрнуты дымкой желания, и этот образ застывает перед глазами. Тэхён смотрит на каждым его действием, жадно впитывая малейшее движение. — Я так не смогу, Тэ, тебе нужно заснуть, — голос разума пока ещё занимает главенствующее место в его голове. — Гукки, я… хочу тебя, — тонкие пальчики обхватывают запястья, и омегу прошивает удовольствием даже от простого прикосновения. Хвосты нервно подрагивают, то обвиваясь вокруг чоновских рук, то опуская. Парень выдыхает, честно стараясь отвести взгляд и мысленно оказаться в другом месте, но кожа Тэ обжигает, постоянно возвращая в реальность. Внезапно ощущения под пальцами изменяются, и Чонгук отдёргивает руку, чувствуя неровные края раны. Тэхён хнычет, выгибаясь словно кошка, и тянется своей рукой к метке, начиная раздирать кожу. Слёзы ручьём льются на подушки, пока шея стремительно окрашивается красным. Где-то далеко в лесу серебристый волк рычит от боли, вызванной не принятием пары. Чон в ужасе перехватывает его руки, прижимая омегу к себе. — Тише, маленький, всё закончилось, — юноша доверчиво жмётся к нему, хотя, казалось бы, ближе некуда. Пальцами забирается под толстовку шатена, пачкая чистую кожу кровью, но им обоим сейчас не до этого. Так проходит несколько минут, лис немного притихает, удобно устраиваясь на коленях, но Гук думает о том, что для хорошего сна не хватает кружки чая с травами. К тому же, как бы сознание кицунэ не уплывало сейчас, нужно было узнать как можно больше о том, как помочь ему в этот период. Ким ёрзает, испуганно обхватывая руками шею Чонгука, когда тот поднимает его на руки и шагает на кухню. Из горла рвётся стон, когда омега проезжается задницей по пряжке ремня, но Чон только перехватывает поудобнее, никак не реагируя на это. Электрический чайник закипать отказывается долго. За это время парень стаскивает с себя толстовку, натягивая её на Кима, чтобы лис хоть на секунду выпустил его, и идёт заваривать чай. — Тэ, у тебя когда-нибудь было что-то подобное? — Нет, но… Джун-хён говорил, что это… — В его рассказе было что-то о том, как тебе помочь? — Ты можешь мне помочь — Я не альфа, Тэ, и никогда им не буду. Твоему организму нужен не я, а кто-то, кто сможет подарить тебе детей, — признавать это сложно. Ещё сложнее говорить это вслух. Как бы Чону не хотелось, прямо сейчас он видел доказательство своим словам — Тэхёну нужна была вязка. Хрупкое омежье тело ломало в обратную сторону, и он, создание из другого мира, не мог ничего с этим сделать. В карих глазах отражаются странные чувства, природу которых парень не понимает. Красные уши прижимаются к голове, словно лис чувствует свою вину за что-то или злится, взгляд его проясняется, но всё ещё отдаёт неестественно ярким блеском, губы искусаны. Тэхён обхватывает кружку руками, согреваясь. — Но я не хочу никого другого. Ты спас меня, так или иначе мы связаны, — слова кицунэ ввергают в шок. Связаны? — У меня, можно сказать, перед тобой должок. — Но я могу отпустить тебя. — Я не уйду, — в горле застревает возмущение, потому что лис так легко это говорит, хотя уже нашлось немало трудностей. Понять лиса слишком сложно. Чонгук определённо упускает момент, когда Тэ приближается к нему и садится на бёдра. Омега внутри лиса скулит от ощущения горячего тела так близко, и Ким с удовольствием потирается о него. Чон рычит, сжимая руками дрожащие бёдра юноши, и собственнически впивается в искусанные губы, оттягивая нижнюю. Тэхён ахает и буквально тает в его руках. Это сносит крышу. Пусть Гук почти не разбирается в особенностях лис, но точно уверен, что этот малыш впервые учится всему этому с ним. — Почему ты так сладко пахнешь? — выдыхает Чон, проводя носом по бьющейся жилке на шее омеги. Юноша только отворачивается, предоставляя полный доступ к чувствительной коже. — Тэхён, — приходится прикусить, чтобы привлечь его внимание. — Отвечай. — Ч-чем я пахну? — голос предательски дрожит, когда пальцы проходятся по основанию хвостов, где шерсть спуталась из-за выделяющейся смазки. Чонгук подаётся вперёд, прижимая к себе почти до боли, и мажет языком по его шее. Будь он в здравом рассудке, точно посчитал бы себя ненормальным, но сейчас тэхёновский запах оседает в воздухе вместо кислорода, такой густой и насыщенный, что кажется, будто его можно попробовать на вкус. — Ваниль, — сильнее вдыхает, надеясь окончательно отравить лёгкие этим запахом. — И немного жасмин, как если бы шёл дождь. Ким смотрит вдруг слишком осознанно, выражая шок: — Ты не должен… Чон и без слов понимает — люди не должны чувствовать запахи лис и волков. — Мне кажется, мы вообще не должны были встретиться, но мы встретились, Тэ, и это определённо что-то значит, — голова кружится, как после нескольких бокалов вина, но вместо ощущения свинца, воздушная лёгкость и невероятное желание прижать к себе омегу и целовать везде, куда только выйдет дотянуться. Лис чувствует, как из-за смазки намокают штаны, и задушенно шипит, проезжаясь задницей по чужому возбуждению. Чонгук рычит так, что омега принимает его за альфу, подчиняясь и показывая готовность к соитию. Тэ хнычет, чувствуя, как мышцы резко сокращаются. Внезапно Ким приподнимается с него, разворачиваясь спиной. Пальчики поднимаются вверх по шее, и лис шепчет едва различимо: — Гукки, я… хочу твой укус здесь. Воздух, до этого наполняющий лёгкие шатена, в один момент улетучивается. Взгляд цепляет чужую метку на загривке лиса и запёкшуюся кровь, которую он слизывает, ощущая впившиеся в кожу ногти Кима. Чонгук думает, что у них всё пошло неправильно с того момента, как он оставил Тэ одного дома, да даже тогда, когда они только встретились, но всё равно смыкает зубы на бледной коже. Омежье тело, отзывающееся на малейшее прикосновение, выгибается до хруста позвоночника, и Тэхён кончает, стоит Чону сильнее сжать зубы. Его словно выбивает из реальности. Картинка перед глазами расплывается, мышцы ноют, как после трёхчасового бега по лесу, голова впервые за последние часы не ощущается тяжёлой. Он будто сильно болел, а теперь ему, наконец, дали долгожданное лекарство. На губах омеги цветёт улыбка, и Чонгук невольно её зеркалит. Вот только собственное возбуждение становится болезненным, и он коротко стонет, приподнимая лиса на руки, и идёт к просторной кровати. Тэхён пугается, плохо соображая после оргазма, из-за чего жалобно скулит, прося покоя. — Сейчас станет легче, Тэ, обещаю, только помоги мне, — собственный голос звучит намного ниже обычного, но Чон обещает себе удивиться этому позже. Оказываясь на кровати, Ким видит своё гнездо, и на его щеках появляется румянец. Чонгук быстро отвлекает его от раздумий, стаскивая промокшие насквозь штаны, заставив судорожно натянуть футболку ниже. Тёплая ладонь касается его руки, и Чон сжимает её в своей, а затем тянет к поясу своих брюк, сцеловывая вздох с податливых губ. Тэхён несмело тянется к застёжке, воззрившись на то, как член выпирает из-под молнии брюк. — Давай, — парень подгоняет, расправляясь с одеждой самостоятельно, направляя его руку. Пальчики аккуратно сжимаются около ствола, и Чон думает, что покинет этот мир молодым, если на этом Ким остановится. Лис трётся носом о его шею, вдыхая усилившийся запах, и ведёт пальцами вверх, зажимая головку. Чонгук шипит, но берёт себя в руки, стараясь не мешать Тэхёну. Юноша пачкает руки в предсемени, на секунду отрываясь от своего занятия, чтобы, высунув язычок, собрать белёсую жидкость с ладони. Шатен и вовсе перестаёт дышать, наблюдая за тем, как искусанные губы обхватывают палец, а юркий язычок собирает остатки семени. Чон вжимает омегу в кровать, зарычав над ухом, и притирается своими бёдрами к нему. Тэхён изгибается, едва не переставая ласкать его, но Чон накрывает его руки, соединяя оба органа вместе. Движения выходят смазанные, он торопится достичь разрядки и подарить лису спокойный сон. Тэ жалобно мяукнув, изливается в его руку, чуть сильнее сжимая свою на чужом члене, и Чонгук следует за ним, заливая плоский живот спермой. Разморенный Тэхён что-то бурчит, оставляя на его губах лёгкий поцелуй, пока Чонгук вытирает его живот. — Спасибо, Гукки, — юноша прижимается к нему, проваливаясь в сон. Чон думает о том, как ему всё-таки повезло оказаться в тот день в лесу. Ради Тэ он разберётся во всём и решит все проблемы, только бы чувствовать это тепло рядом с собой.***
Ноги быстро двигались по земле, пейзаж едва успевал откладываться в голове. Он словно потерял сознание, только сейчас в него вернувшись. Чонгук заставил себя остановиться, оглядываясь по сторонам. Было довольно странно внезапно очутиться посреди леса. В любой другой раз присутствовал страх, ведь лес казался чужим и опасным, но сейчас Чон только облегчённо вздохнул, оказавшись в лесу. Ощущения в собственном теле казались странными, словно оно вообще не принадлежало ему. Ветер был довольно сильный, но ощущался мягкими поглаживаниями. Он бежит слишком быстро. Эта мысль настигла его также внезапно, как и осознание того, что люди не бегают настолько быстро. За доли секунды он останавливается, не решаясь посмотреть вниз. Что он может увидеть там? Сердце бьётся так, словно ещё пара минут и он отойдёт в мир иной. Тело пробирает крупная дрожь, Чонгук чувствует странную усталость в плечах. Но как, если он ничего не носит на плечах? Когда перед глазами возникают яркие вспышки света, приходится зажмуриться. По полю бегут два волка, один чёрного окраса, а другой чуть светлее. Они явно дурачатся, перекатываясь кубарем по земле, слегка прихватывая загривки зубами, как вдруг чёрный волк взвизгивает, очутившись на лопатках. Чон трясёт головой, просыпаясь, когда встречается взглядом с тем самым зверем. Что за сны? Чёрт. Тэхён ворочается под боком, словно интуитивно чувствуя его пробуждение, на что Чонгук невольно улыбается. — Какой же ты удивительный. Ким, наполовину всё ещё пребывая в полудрёме, придвигается ближе, опаляя дыханием чоновскую шею, заставляя её покрываться мурашками. — Мой лисёнок. В голову приходит совершенно невероятная мысль — он хочет укусить Тэ. Кусать его снова и снова, чтобы увидеть блаженное выражение лица едва сдерживающегося омеги. Щёки пылают несмотря на прошлый вечер, Чон чувствует себя конченным извращенцем, понимая, что у него встал на почти спящего человека. Ну почти человека. Ему остаётся только задержать дыхание, когда Ким, ворочаясь, оголяет свою шею, после чего Гук с рыком впивается в неё зубами. Лиса подбрасывает на кровати, и он протяжно скулит, цепляясь руками за широкие плечи. — Гукки, — за своё имя, произнесённое этими губами, хочется отдать душу. Тэхён подрагивает, его омежья сущность мгновенно реагирует на действия Чона. Это вызывает невероятное восхищение, которое затапливает всё внутри. Чонгук поддаётся порыву и сильнее сжимает челюсти на бледной коже. Тэ вскрикивает, чувствуя, что скоро наступит очередная фаза течки, и всё благодаря Чонгуку, который вызывает такие реакции. Юноша жмётся к горячему телу, чувствуя, как жар разливается по венам. Находиться рядом с Чонгуком опасно, но сущность внутри него хочет только Чона. Это чувство настолько странное, он как будто действительно подстраивается под Гукка всё больше и больше с каждой проведённой вместе минутой. Шатен тоже учится понимать все сигналы, которые выдаёт тело лиса, поэтому через пару секунд умелых движений Ким кончает, подрагивая в сильных руках. Парень обнимает, укрывая одеялом, и они оба снова проваливаются в сон.