Магазинчик "Милая безделушка"

Всё что удалось Михаилу сохранить на память о его Лизоньке — это только старая, полуистлевшая шляпа. Он с трудом уговорил бригадира, чтобы ему отдали этот раритет. Вернувшись домой после восстановления особняка, Миша сам решил найти какого-нибудь реставратора-шляпника, чтобы сберечь хоть какую-то память об этом чудесном наваждении. Ему совсем никому не хотелось рассказывать и с кем-то делиться своей тайной, потому что он продолжал надеяться на то, что когда-нибудь их встреча повторится. Михаил шёл к реставратору, по адресу, который достал для него друг. Погода была ясная и солнечная. Казалось, вся природа улыбалась и радовалась тёплому осеннему дню. Проходя по набережной реки Мойки, он вдруг обратил внимание на знакомую надпись — «Милая безделушка». Да, именно знакомую, он её уже видел на внутренней стороне полей шляпы Лизы. Тогда ещё Михаил подумал, что это название предприятия или торговая марка изготовителя. И вот перед ним магазинчик с точно таким же названием и это не могло быть просто совпадением. Ноги сами понесли его через улицу. — Добрый день! — милая юная девушка приветствовала его улыбкой. — Что бы вы хотели? Михаил огляделся. В глаза бросился странный ассортимент этого магазинчика. Сплошь старинные вещи, которыми советские граждане даже и не знали, как пользоваться. — А здесь у вас очень интересно… — О! Не удивляйтесь. Сначала этот магазинчик действительно торговал разными милыми безделушками и вещичками для модниц и франтов того времени. Шляпы, веера, пудреницы, пепельницы, запонки и прочее. Все эти мелкие и незаметные вещи украшали жизнь. Здесь были и товары для маленьких посетителей — всевозможные наряды и игрушки. А также необходимые в быту вещи, такие, как подставки для самоваров или щипцы для колки сахара. Но со временем всё изменилось. И вот уже никто не восхищается резной рамочкой для фото или шкатулкой для хранения ценных бумаг. Люди стали жить проще и экономнее. А после войны и вовсе начали приносить нам свои старые безделушки за ненадобностью. Поэтому теперь этот магазинчик больше похож на ломбард, или на склад ненужных вещей. А что у вас? Вы, я вижу, тоже что-то принесли? — Да, но я не хотел сдавать, а скорее, проконсультироваться. Посмотрите, пожалуйста, это ваша вещь? Михаил открыл огромную круглую коробку от торта, в которой лежали останки шляпы и аккуратно протянул её девушке. — Там на обратной стороне полей название — «Милая безделушка». Я подумал, что это, может быть, ваша вещь? — Да, да… — девушка внимательно, стараясь не касаться руками, рассматривала шляпу, — очень похоже. Но я сейчас не могу вам сразу точно ответить. Дело в том, что раньше этот магазинчик принадлежал моей тёте. Но, к сожалению, она уже умерла. Мне нужно посмотреть в старых журналах записи и отпускные квитанции. Возможно, что-то и сохранилось. — Буду очень вам благодарен. Как вас зовут? — Ольга. — Очень приятно. Я — Михаил. Ольга, скажите, когда мне к вам зайти? — Дня через два, я думаю, смогу узнать для вас какую-то информацию. Два дня Михаил был как на иголках. Он и сам не понимал, чего именно ждал? Какой информации? Но почему-то, снова идя в этот магазинчик, волновался как мальчишка на первом свидании. — Добрый день, — звук дребезжащего колокольчика, и он с волнением входит внутрь. — А, Михаил, кажется? Здравствуйте, — улыбкой приветствовала его Ольга. — Да, я тут кое-что нашла для вас в тётушкиных журналах. Вот. Даже есть квитанция о том, что по заказу господина… фамилия плохо просматривается… Вы…н…ского, для его супруги была заказана шляпа… сумма… дата не читается. Вообще, все вещи нашего магазинчика маркировались фирменным знаком и надписью «Милая безделушка». Тетушка это придумала, чтобы таким образом сделать себе рекламу. Ну что? Помогла я вам? — Да, конечно. Огромное спасибо. Знаете, я архитектор. Недавно мы реставрировали один особняк и, как выяснилось, он принадлежал художнику Вышневскому и его супруге. Эту шляпу я нашёл там. — По-видимому, это и есть та шляпа, которую художник заказывал жене. А хотите, я попрошу своего знакомого, и он отреставрирует её для вас? Вы не думайте, он хороший мастер. К нам приносили много вещей в очень плохом состоянии, и он всё восстановил. Стояла уже глубокая осень. Дожди сменились мокрыми снегопадами, а небо всё чаще затягивало свинцовыми серыми тучами. Это был особый для Михаила день. Почти месяц он ждал, когда ему отреставрируют драгоценный головной убор. Шляпа оказалась в очень плохом состоянии, так как много лет пролежала в сыром и неотапливаемом помещении. Но мастер оказался действительно хорошим профессионалом и восстановил её почти в первозданном виде. И вот сегодня Михаил шёл в музей-особняк, чтобы вернуть Елизавете её вещь. Он всё очень хорошо продумал. За несколько месяцев работы в старом особняке он досконально изучил весь план строения, знал все скрытые лестницы и потайные комнаты. Ему очень хотелось снова оказаться наедине с предметом своего обожания. Почти час он гулял по знакомому дому, делая вид, что рассматривает картины и вещи, выставленные в экспозиции. А за пять минут до закрытия незаметно свернул на боковую винтовую лестницу, которую приспособили под пожарный выход, впоследствии благополучно забыв о ней, и спрятался там. В этом укрытии он простоял минут тридцать, пока всё успокоилось и сотрудники музея, закрыв помещения, разошлись по домам. Миша видел, что портрет Лизы был вывешен в малом зале. Он достал из кармана пальто маленький фонарик и, освещая себе дорогу, пошёл на встречу с ней. Малый зал был переделан из бывшей столовой особняка. Поэтому в центре зала стоял большой овальный стол, сервированный старинной фарфоровой посудой и столовым серебром. В углах находились манекены в платьях дореволюционного времени. Центральную же стену украшал портрет, внизу которого была табличка с указанием: «НХ. Портрет Лизоньки». Но Михаил точно знал, что этот «НХ» — неизвестный художник — и есть Модест Вышневский. И что размытая фигура за спиной Лизы — это именно он. Миша хорошо понимал, что вся бесовщина, которая с ним происходила, со стороны могла показаться полным сумасшествием. Но он ничего не мог с собой поделать. Его снова тянуло к этому портрету, как тогда, во время реставрации особняка. Вокруг было темно, в окна пробивался лишь бледный свет холодной луны. Михаил пробежался лучом фонаря по залу и остановился на картине. Она была пуста. — Лиза… — шёпотом позвал Михаил. По полу ледяной струйкой пробежался ветерок. Миша точно знал, что это она. И она где-то здесь, совсем рядом. Это был её холод. Её ледяное дыхание. Он ещё раз прошёлся фонарём по комнате и увидел её за столом. Лиза была прекрасна. Утонченная, нежная, неземная. Она рукой пригласила его сесть рядом. Михаил послушно выбрал стул. — Вот. Я принёс вам вашу вещь… Лиза надела шляпу и взгляд её как будто потеплел. Она улыбнулась Мише очень ласково, как тогда, в их первую встречу, и ему показалось, что мир поплыл вокруг. Голова слегка закружилась, по залу разлилось мерцание свечей, а где-то вдалеке послышалась легкая музыка вальса. Манекены, стоявшие по углам комнаты, медленно вышли из темноты и стали рассаживаться за столом. Это был настоящий званый ужин. Лакеи в ливреях и белых перчатках бесшумно кружили вокруг гостей, подливая в бокалы вино. Дамы и джентльмены вполголоса вели между собой светские беседы, и иногда раздавался чей-то негромкий смех. Всё вокруг закружилось в разноцветных огнях, а Лиза, улыбнувшись, протянула бокал с игристым вином Михаилу. Он сделал лишь глоток как почувствовал необыкновенную лёгкость в теле. Ему показалось, что он умеет летать, что стоит лишь посильнее оттолкнуться ногами, и он поднимется над землёй. Михаила накрыла волна непонятного счастья и радости. Ему вдруг захотелось танцевать. Но стоило только подумать об этом, как музыка зазвучала громче, и все гости стали в пары. Стены словно раздвинулись сами собой, зал стал огромным, а под высоким потолком зажглась люстра в сто свечей, ярко освещая все помещение. Пары закружились в танце. Рука Лизы лежала на плече Михаила, голова была отведена чуть в сторону, глаза опущены. Казалось, что они не скользят по паркету, а парят над ним, потому как не было слышно даже шуршания шагов. Когда музыка стихла, Лиза взяла Михаила за руку, и они побежали по комнатам дома. Он вдруг осознал, что находится не в музее, а именно в том самом особняке, в той обстановке, которая была при жизни прежних хозяев. Они остановились, и Михаил словно увидел кадры немого кино. Вот полупрозрачные фигуры Модеста и Лизы со счастливыми лицами расположились в кресле у камина. Пройдя через комнату, Лиза и Михаил оказались в мастерской, где Модест вдохновенно писал портрет своей жены. Затем Лиза повела его в спальню, где бледная и больная лежала она сама. И, наконец, главный зал, где уставший и изможденный художник уверенным шагом уходит в портрет. По старинному паркету пробежался ветерок, закружив обрывки бумаги и сухие листья. Комната стала холодной, пустой и неуютной. Через неё проходили тени каких-то людей. Революционеры с винтовками, военные, медсёстры в белых окровавленных халатах, на железных кроватях лежали раненые, бегали маленькие дети, и хозяйки в цветных фартуках готовили еду на керосинках… Но только когда зал пустел и все расходились по своим делам, из маленькой потайной комнатки выходили двое с портрета, и гуляли по дому. Только тогда Михаил понял, что, несмотря на все перестановки, ремонты и перестройки, этот дом принадлежал им — Модесту и Лизе. Они здесь были полноправными хозяевами, даже находясь в своем заточении, в потайной комнате. Это был их дом. Они слишком мало в нём пожили и не успели насладиться своим счастьем в мирской жизни. Поэтому их души не желали уходить отсюда, и находились здесь до сих пор. Но с приходом реставраторов и строителей этот дом у них отобрали, а из маленького уединённого уголка их перевесили на всеобщее обозрение. Внезапно появился Модест. Он смотрел очень сурово, глаза его были наполнены гневом. Михаилу показалось, что все окна в особняке открылись, и в помещение ворвался ледяной ветер с дождём. Лиза вдруг засмеялась каким-то страшным зловещим смехом, и они с мужем, взявшись за руки, поднялись вверх, к горящей люстре, и стали кружиться там, под потолком. Михаил тоже хотел взлететь, но почувствовал ужасную тяжесть в теле, словно что-то держало его за ноги. И тут он понял, что это был прощальный бал. Что сейчас они уйдут отсюда навсегда. Михаила охватила паника. Он, с трудом передвигая ноги, стал ходить по залу, крича в высоту: — Лиза! Не уходи! Пожалуйста! Возьми меня с собой! Я не хочу оставаться тут… без тебя! Лиза и Модест медленно спустились на подоконник, последний раз взглянули на Михаила и, держась за руки, шагнули в пустоту окна. А за ними медленно потянулись и все присутствующие на этом последнем балу «гости». Миша видел, как тёмное пространство улицы разрезал бледный столб света, тянувшийся откуда-то с неба. И по этому лучу полупрозрачные силуэты душ поднимались вверх. — Нет! Михаил в ярости кричал, понимая, что это была последняя встреча, и он больше никогда не увидится с Лизой. Холодный ветер метался по залу, переворачивая стулья, роняя посуду, ломая и круша всё на своем пути. Громкий крик и грохот привлекли внимание сторожей и пришедших утром на работу сотрудников. Когда они вбежали в зал, всё уже было кончено. В открытые настежь окна музея летел мокрый снег, старинная посуда и мебель были перевёрнуты и разбиты, а за окнами, на земле, лежали разбросанные манекены. На полу, над упавшей с центральной стены картиной, сидел, обхватив голову руками, Михаил и мычал что-то нечленораздельное. Сама картина была безнадёжно испорчена. Уже было не понять, что именно изображено на ней. Краски настолько размылись, что теперь образовывали одно большое грязное пятно. Лишь сохранилась надпись: «НХ. Портрет Лизоньки». — Потрясение было слишком сильным. Я же видел, как она уходила от меня. И сейчас мне кажется, что я мог её остановить, удержать. Или уйти вместе с ней. А я стоял, как абсолютный дурак, и смотрел, как улетает моё счастье. Конечно, мне никто не поверил, что не я натворил весь этот беспорядок в музее. Я пытался всё им объяснить, но в итоге оказался здесь. — Как я вас понимаю, Миша, дорогой! Вы себе не представляете! Мне тоже никто не верит… не верит, что эта дьявольская кукла меня преследует. Эта чертовка не только приходит ко мне сама, — тут Яков перешёл на очень тихий шёпот, — но еще приводит с собой мертвецов, и они изводят меня. Как они меня изводят, Миша! Этот разговор немного помог Якову в определении дальнейших действий. Он тоже несколько раз слышал от соседки Марии Францевны это название — «Милая безделушка». Сначала он думал, что речь шла просто о какой-то маленькой незначительной вещичке, потому как тётушка рассказывала любимой племяннице историю, связанную с её семьей. Но теперь он точно знал, что это название магазинчика, в который ему надо попасть, ибо других зацепок у него не было. Яков Аркадьевич целый месяц вел себя очень примерно. Пил все лекарства, слушался старшую медсестру отделения и неукоснительно выполнял все указания врача, вследствие чего и был отпущен на долечивание домой. Первым делом, войдя в квартиру, он бросился к кукле. Она всё так же стояла на комоде возле зеркала. Фарфоровое неподвижное изваяние. — Теперь я знаю, куда тебя надо отнести! Упаковав Аду в большую коробку, Яков направился по адресу, который узнал от Михаила. Его встретила очаровательной улыбкой действительно очень милая девушка. — Добрый день. Что вас интересует? — Вот, — Яков поспешно достал куклу и установил её на стекло прилавка. — Боже! Какая красота! — девушка с удивлением рассматривала принесённую незнакомцем игрушку. — Вы хотите её оставить у нас? — Да. Вы могли бы её оставить здесь? Деньги меня не интересуют. Считайте, что это просто подарок вашему милому магазинчику. — Мне даже как-то неудобно принимать такой подарок. Ведь эта кукла очень дорогая. Ручная работа. Посмотрите, каждая деталь, каждая мелочь проработана досконально. Она же как живая! И вы ничего не хотите за этот шедевр? — Нет. Дело в том, что это… это кукла моей покойной племянницы, погибшей в годы блокады. И теперь, сами понимаете, с ней у меня связаны негативные воспоминания… Ой! Я, кажется, порезался о какой-то гвоздь в вашем прилавке! — Странно, там никогда не было никаких гвоздей… Яков тогда даже не понял, что это снова Ада предупреждает его. — Ну, так вы её возьмете? — Да, конечно! Такую красоту нельзя выбрасывать… — Спасибо. Огромное спасибо. До свидания. Нет. Прощайте. Раскланиваясь, Яков быстро вышел за дверь и облегченно вздохнул, что, наконец, избавился от этого дьявольского кошмара. Но не успел он сделать и шагу на дорогу, как был сбит проезжающей машиной. Визг тормозов, толпа случайных прохожих, крики и свист постового милиционера… Но последнее, что он услышал — это зловещий смех Адолуолфы…