Магазинчик "Милая безделушка"

Строгая и очень грозная медсестра в белом халате вошла в палату и окинула взглядом находившихся в ней мужчин. –Чистяков! — словно скомандовала она. — На процедуры! Живо! Худощавый молодой человек в серой полосатой пижаме быстро соскользнул с кровати, жалобно скрипнувшей железными пружинами, и, как приговорённый, опустив голову, поплёлся за медсестрой. — Где я? — подал из-под одеяла голос новенький. — И какой сегодня день? — А! Очухался? Ты, браток, там же, где и мы все — в больничке. — Как я тут оказался? — мужчина сел на кровати и огляделся вокруг. — Странный вопрос, — отозвался тот, что лежал у окна. — Доставили. Во время острого кризиса. Ты в бреду всё какую-то Фиму поминал. Жена, что ли? — Нет… Яков Аркадьевич растерянно сидел на кровати и с ужасом вспоминал события, предшествующие сегодняшнему утру. Всё плыло, как в тумане. Голова кружилась, и хотелось пить. Яков хорошо понимал, в какой именно больнице он находится, а также знал — тому, что он может рассказать, здесь никто не поверит. Да и какой нормальный человек примет всерьёз страшную историю о том, что его преследует кукла. «Нормальный… вот оно! Нормальный не поверит. Но ведь здесь должны быть те, с кем происходило нечто подобное. Должен быть тот, кто меня поймёт и примет всерьёз. Но как найти такого человека, которому можно было бы открыться?» Доктор Ромашов смотрел на нового пациента слегка настороженно и разговаривал с ним наигранно-ласково, как разговаривают с маленькими детьми. Яков, стиснув зубы, отвечал на наиглупейшие вопросы, хорошо понимая, что настоящая правда тут никому не нужна. А так у него хотя бы появится шанс выбраться отсюда и по возможности избавиться от этой дьявольской куклы. Поначалу он ещё надеялся, что больница будет ему укрытием от кошмаров. Но Ада доставала его и здесь. Каждую ночь он кричал от страшных снов, в которых зловещая кукла просилась домой. Но на этом она останавливаться не желала. Дальше к Якову стали приходить все те, у кого он в блокадном Ленинграде за три куска сахара скупал золото, картины, фамильные ценности. В его кошмарах они все мёрзли и просили есть. Потом у него начались видения. Ему уже чудилось, что среди пациентов больницы он видит знакомые лица блокадников. Ему казалось, что по ночам они ходят по больничным коридорам и ищут его. Яков со страху забирался под кровать и лежал там всю ночь. Ему казалось, что там его никто не сможет найти. — Вижу, тебе совсем худо? — как-то поинтересовался его сосед по палате. — Ты здесь уже почти месяц, а всё прячешься и скрываешься от своих преследователей? — Ты понимаешь, — Яков говорил тихо и озираясь, чтобы никто не услышал, — если я скажу правду, то мне никто не поверит. Меня просто сочтут сумасшедшим и заколют уколами, а я их очень боюсь, понимаешь? — Конечно. Кому же, как не мне, тебя понять, — здоровый рослый мужчина сидел на кровати, скрестив ноги по-турецки, и смотрел в одну точку. — Да? У тебя тоже было нечто похожее? Ты знаешь, я так напуган, а мне даже поделиться не с кем. Но ты, я вижу, человек понимающий. Может, поможем друг другу? Я тебя выслушаю, а ты меня. — Ну что же… раз тебе это интересно… меня зовут Миша. Михаил Веретейников. Перед самой войной я окончил Ленинградский архитектурно-строительный институт. Хотел работать по специальности, но тут началась война, и меня призвали в армию… — Ну что же, Михаил Иванович! Вижу, образование у вас подходящее. Вы фронтовик, знаете воинскую дисциплину… но за четыре года, наверное, многое подзабыли, да и практики у вас пока что маловато. Но у меня к вам есть интересное предложение. На окраине Ленинграда нам поручено восстановить один старый особняк. Там прелюбопытнейшая история! Сначала он строился для какого-то графа, который скоропостижно умер от неизлечимой болезни. Потом его купил один художник, который сошёл с ума и пропал без вести. Затем в нём поселилась немецкая семья кукольников. После революции там была коммуналка, потом хозяйственный склад. В годы войны в особняке организовали госпиталь. А сейчас решено сделать музей. Но нужно сначала привести этот шедевр архитектуры в порядок. Туда отправляется группа реставраторов и рабочих, и вы поезжайте с ними. Заодно вспомните, чему учились, и навыки нужные приобретёте. Старый заброшенный особняк на окраине города представлял собой самые настоящие развалины. Ни оконных рам, ни стёкол, полуразрушенные лестничные пролёты, груды хлама и грязи. К тому же дом изрядно зарос травой и деревьями. Всем пришлось немало потрудиться, вырубая эти заросли и разгребая завалы, прежде чем приступить к реставрации. Но когда здание стало приобретать свой первоначальный облик, работать стало намного увлекательней и интересней. Из руин восстанавливались стены и окна, а под ногами заблестел старинный паркет. Потолок с лепниной и камин приобретали свои первозданные очертания. Старые лестницы с витыми перилами, ведущие на второй этаж, и мраморные колонны в главном зале восхищали своей красотой и изяществом. Для современного советского человека, привыкшего к тесноте коммунальных квартир, этот дом, в котором могла проживать только одна семья, казался настоящим дворцом. Михаилу работа нравилась. Конечно, нельзя было сказать, что этот особняк — шедевр архитектурного строения, но было в нём что-то притягательное. Может, влияло то, что он знал историю этого дома и искал в нём какие-то загадки? Михаил пока и сам до конца не мог понять, что здесь было не так. Но работа его увлекала, днём он забывал обо всех своих странных предчувствиях и просто работал, как одержимый. Однажды вечером в палатке реставраторов он увидел план особняка. Этот чертеж чем-то привлёк его внимание. Михаил взял его в руки и стал внимательно изучать. Ему показалось, что была в этом плане какая-то ошибка. Он всё же был архитектором и хорошо умел читать схемы строений. — Что, Мишань? Не спится? — в палатку зашёл старший группы реставраторов. — Изучаешь план? — Да вот, решил взглянуть… но мне кажется, тут в расчётах есть какая-то неточность. Пока не могу сказать, что именно не так… Илья Ильич, разрешите, я посмотрю, поизучаю? — Смотри, коль охота. Но план верный. Остался еще с двадцать шестого года, когда особняк в коммуналку переделывали. Всю ночь Михаил изучал план особняка. Рано утром, пока все еще спали, он решил сам, лично, пройтись по внутренним помещениям, чтобы убедиться в правильности своей догадки. «Конечно! Всё, как я и предполагал. Вот здесь, между спальней и винтовой лестницей должна быть еще одна комната. Видимо, это было какое-то подсобное помещение или гардеробная, и её замуровали, посчитав ненужной. Интересно, что там в ней такое было? До начала работ еще два часа… я успею». Михаил решил сам, не дожидаясь рабочих и реставраторов, открыть эту комнату. Простукивая стены, он вычислил, где должен быть вход и аккуратно стал разбирать в этом месте стену. Как ни странно, но кирпичная кладка легко поддавалась, и уже через тридцать минут он действительно увидел дверь. Судя по всему, эта комната с самого начала планировалась как потайная. Вход в неё был с боковой винтовой лестницы, которая предусматривалась, как запасная и предполагалось, что по ней будут ходить редко, только в случае крайней необходимости. Да и сама дверь была отделана в тон стены, чтобы не привлекать к ней внимания. Михаил с трудом открыл неподдающуюся дверь и оказался в небольшом тёмном закутке. Тут он увидел много странного хлама, как будто всё, что было ненужного в доме, приносили сюда. Здесь стояли коробки с фарфоровыми безделушками, этюдник, валялись старые куклы и даже был мольберт. Тёмные обои придавали маленькому помещению какой-то жутковатый и неуютный вид. А одна стена вообще была завешена бордовой гардиной. Окон здесь не было, только маленькое вентиляционное отверстие в стене. Михаил осмотрелся, освещая комнатку фонариком. «Интересно… наверное, всё это — вещи прежних хозяев. Тут же, вроде, жил художник, а потом семья кукольников. Видимо, всё это принадлежало им. Надо хорошенько посмотреть, что в этих коробках есть ещё. Только не здесь — на свет вынести. Да и ребятам сказать надо, что я тут потайную комнату нашёл…» Он уже хотел было уйти, но что-то его остановило, и он, ещё раз пробежавшись лучом фонарика по комнате, остановил свой взгляд на гардине. А что там, за ней? Михаила обуяло любопытство, и он сдёрнул ткань со стены. Там была картина — портрет неизвестной дамы. Михаил застыл, словно оцепенев. На него совершенно чудесным, живым голубым взглядом смотрела незнакомка из прошлого века. Она мило улыбалась, словно заигрывала. Да, да, он не мог ошибиться. Она смотрела именно на него. И улыбалась именно ему. Её живые глаза смотрели в его сторону. Он подошёл поближе, чтобы прочитать надпись в правом нижнем углу: «Портрет Лизоньки». «Лизонька… Лиза…». Теперь он знал, как её зовут. Она была не просто хороша, а божественно красива. Одни только глаза вызывали бурю эмоций. Он хотел отойти подальше, чтобы ещё раз насладиться прекрасным образом, но тут же вздрогнул, увидев рядом с собой… её! Да, та самая Лизонька с картины стояла рядом. Такая воздушная, прозрачная, нежная. В белом платье и шляпе с огромными полями. — Лиза? — сердце парня застучало очень часто. — Как? Вы здесь? А Лизонька мило улыбалась и кружила его как в танце. Мише даже показалось, что он слышит вдалеке музыку вальса. У неё было очень милое и доброе лицо, глаза светились счастьем, и даже мраморная бледность кожи не могла испортить такой красоты. Но тут послышались голоса и тяжёлые шаги рабочих, которые пришли на смену. Лиза испуганно взглянула на Михаила и приложила палец к его губам в знак молчания. Он отвлёкся от неё, чтобы выглянуть за дверь и посмотреть, не идет ли кто сюда. А когда вернулся обратно, Лиза уже улыбалась ему с портрета и смотрела нежным и ласковым взглядом. Михаил решил пока повременить с обнародованием своей находки. Ему хотелось ещё раз увидеть эту таинственную красавицу Лизу. Уж слишком велик был соблазн познакомиться с ней поближе. Тем более ему показалось, что и сама девушка была не против. Он осторожно выбрался из потайной комнаты и прикрыл вход в неё листом фанеры. Конечно, всё это было более чем странно для взрослого, здравомыслящего человека с высшим образованием. С одной стороны, такого просто не могло быть. Написанные изображения не могут оживать сами собой и бродить по комнатам. Но с другой… всё это было так реалистично. Он же видел её совсем рядом, она стояла к нему так близко, что он мог ощутить присутствие живой женщины. Как было в это не поверить? И Михаил уже начал влюбляться в неё. На следующую ночь молодой человек снова решил навестить свою новую знакомую, и, когда все улеглись спать, он опять отправился в потайную комнату. На этот раз Лиза ждала его, сидя в старом кресле-качалке. — Я понимаю, что такого быть не может, — ночь была тихой, и Михаил говорил шёпотом, чтобы никто не услышал. — Я же нормальный человек и отдаю себе отчёт в том, что так не бывает. Картины не могут оживать, а в привидений я не верю. Но как мне объяснить ваше появление? Как доказать самому себе, что вы всего лишь мираж? Лиза протянула к нему руку и легонько провела ладонью по его щеке. Её рука была словно лёд. Михаил почувствовал, как холодок её пальцев проникает ему под кожу. Он взглянул ей в глаза и увидел, что из небесно-голубых они превратились в ярко-синие. Но от этого Лиза стала казаться ещё прекрасней. — Я, кажется, влюбился в вас. Вы не такая как все, Лиза… Вдруг Михаил почувствовал какое-то движение воздуха. Это было страшно и непонятно. Откуда в закрытом помещении может быть сквозняк? Он быстро пробежался лучом фонаря по стенам и увидел, что с картины на него, как будто с укором, смотрит мужчина. Михаил, очарованный Лизой, сразу и не заметил, что на картине, за её спиной, был изображён кто-то ещё. Да и надпись была «Портрет Лизоньки». Портрет! Непонятно, откуда взялся этот неизвестный и кем он был юной красавице? Теперь каждую ночь Михаил ходил в эту потайную комнату, чтобы встречаться с Лизой. Он словно попал в западню. С одной стороны, он понимал, что всё это какая-то мистика, и надо, наконец, рассказать о своей находке товарищам. Но с другой — ему не хотелось прерывать это наваждение. Ведь как только он обнародует эту находку, всё её содержимое заберут на реставрацию, и он не сможет больше видеться с Лизой. Каждую ночь, направляясь в особняк, Михаил давал себе слово, что это в последний раз, и завтра он всё расскажет друзьям. Но наутро он давал себе отсрочку ещё на день. Его тянуло к этому портрету. Каждый раз, начиная работу, он не мог дождаться вечера, чтобы снова увидеть Лизу. Друзья стали замечать, что Миша сильно изменился — стал каким-то бледным, в глазах появился нездоровый блеск, а сторожа пару раз видели его ночью, когда он шёл в особняк. Но все попытки поговорить с ним на эту тему заканчивались скупыми отговорками, что с ним всё нормально, просто устал. Но Илья Ильич, старший бригадир реставраторов, решил за ним проследить. Ему совсем не нравилось теперешнее состояние Михаила. Его рассеянность и бледность, его непонятные отлучки по ночам. Зачем он ходит в особняк? Что ему могло там понадобиться? Михаил крадучись пробрался в потайную комнату, где его уже ждала Лиза. — Я не могу. Каждый раз клянусь, что всё расскажу товарищам, но как только представлю, что больше никогда не увижу вас, мне становиться страшно. Лиза молча перевела взгляд на портрет. Оттуда, словно демон, угрожающе и зловеще на них смотрел неизвестный мужчина. На лице незнакомца промелькнула страшная ухмылка, и тут Михаил заметил, что на противоположной стороне картины стали проявляться очертания силуэта ещё одного человека. Но откуда там кто-то ещё? Или он просто не заметил раньше этот полупрозрачный образ? — Я понял… вы хотите, чтобы я ушёл с вами? Скажите, что мне нужно сделать? — С кем это он? — за дверью, притаившись, стоял Илья Ильич. — Вроде никого не слышно, голос только Мишки… — Я уже на всё согласен… я готов… я иду… Илья Ильич решил не дожидаться окончания этого непонятного монолога и заглянул в комнату. То, что он увидел, показалось ему более чем странным. Посередине маленького тёмного закутка, в тусклом свете фонарика, на коленях сидел Михаил и разговаривал с креслом-качалкой. — Миша, — хрипло и очень глухо выдавил из себя бригадир, — что с тобой? — Илья Ильич, — Михаил вскочил с колен и встал, заслоняя собой кресло, — я тут… а как ты меня нашёл? Ты следил за мной? — Да, я переживал. Что с тобой происходит? Что там у тебя? Он было направился к креслу, но Михаил перегородил ему дорогу. — Нет, не надо, ты понимаешь, она тут ни при чём… совсем ни при чём. Я сам. Это было моё решение. Только не надо её трогать и во всем винить… — О чём ты говоришь? Кто она? Здесь никого нет! Михаил посмотрел на кресло. Там никого уже не было. Только лежала старинная дамская шляпа, вся грязная, изъеденная молью и в пыли. Он беспомощно посмотрел на бригадира, потом перевёл взгляд на картину. Лиза на ней была уже без шляпы и не улыбалась, а смотрела с какой-то грустью и болью в глазах. Взгляд спутника за её спиной стал враждебным. А силуэт неизвестного молодого человека на заднем плане исчез.