Яркий, но не сильно греющий, лучик солнца пробивается сквозь полупрозрачные шторы на окне в кабинете деканата. Юноша, сидящий там, протяжно зевает, показывая этим всю свою незаинтересованность в словах, которые декан выплевывает, будто яд. И это, собственно, не удивительно — мало кому будет в радость слушать про свою не очень хорошую успеваемость, которая, к тому же, в прошлом году была намного выше. В груди парня мало-помалу начинает нарастать гнев, в купе с необъяснимой тревогой, которая предупреждает его не делать необдуманных поступков — прямо сейчас выйти из кабинета, громко хлопнув дверью. Но он, так или иначе, понимает, что за такое ему грозит, в лучшем случае, простое отчисление.
И поэтому, как только яростный монолог начинает потихоньку утихать, Торд, тихо извинившись за неподобающее отношение к учебе, выходит, тихо скрипнув дверью.
— Как же бесит, — но даже несмотря на это, он не очень-то спешит взять себя в руки и начать усердней работать, — пойду лучше покурю, — он бросает мимолетный взгляд на аудиторию, где, по идее, должен сейчас находится, и направляется в противоположную сторону, к выходу на задний двор здания, где вытаскивает из недр своей худи почти опустевшую пачку, не очень-то хороших, сигарет.
Денег ему, вроде как, хватает — мать, что живет в другой стране, каждый месяц высылает ему вполне достаточную сумму для комфортного проживания. Но даже так, он постоянно экономит на всем, на чем только может, будь то сигареты или же одежда. И это скорее всего лишь потому, что он чувствует ответственность перед своей родительницей, ведь сам он, в общем-то, не работает.
Делая несколько затяжек, парень закрывает глаза, чувствуя, как постепенно успокаивается — гнев с тревогой перерастают в спокойную умиротворенность. Октябрь, на удивление, теплый, и все, что выдает осень, так это разноцветные листья, которые застелили всю землю, будто колючий, пожухлый ковер. В груди уже который день селится чувство какого-то предвкушения, будто что-то вот-вот возьмет свое начало, заставив погрузиться в это что-то с головой. И эти мысли, ужасно интригующие, заставляют еще больше не хотеть идти в это гребанное здание, чтобы хоть как-то исправлять оценки. Но только никто, к сожалению, Торда не спрашивает, поэтому он собирает всю волю в кулак, подходя к нужной аудитории уже под конец пары.
— Приходить на последние пятнадцать минут – было одним из самых глупых твоих решений сейчас, ты в курсе? — Эдд — один из лучших друзей Торда, чиркает что-то на полях в тетради, параллельно стараясь слушать преподавателя, делая небольшие пометки, — он же тебя сожрет после пары за то, что опять не сдал работу вовремя.
— Ой, да ладно, не в первый раз, — парень отнекивается, хотя и сам понимает, что лучше бы он выкурил еще пару сигарет, вместо получения очередного выговора.
Но уже поздно, дорогой мой, поздно. И поэтому, когда пара заканчивается, Торд старается побыстрей свалить, что получается не очень хорошо, ведь он не успевает даже подняться с места, как со стороны преподавателя доносится угрожающее «Ларссон, задержись-ка ненадолго» …
… И только спустя пять минут пустых слов о том, что все долги будут сданы завтра, парень, наконец, выходит из здания университета, надевая наушники и отправляясь на остановку. Из-за музыки он не слышит, как листья под его ногами хрустят, но он точно знает, что это происходит. А еще он знает, что снова сядет в автобус с Томом — с парнем, которым у него максимально напряженные отношения, они не переросли в ненависть только по причине того, что Эдд дружит с ними обоими.
Так получается всегда, так получилось и сегодня. Они вместе заходят в автобус, а затем выходят на одной и той же остановке, только потому что живут через дом друг от друга. Вышло это, как и ожидалось, случайно и узнали они об этом только через полгода, как начали заниматься в одной группе. Идут они рядом, вот только перекидываться словами никогда не спешат — отчасти это лишь потому, что говорить им друг с другом не о чем, и, возможно темы бы нашлись, но искать их ни у кого желания нет.
Самые обычные, кажется даже скучные, студенческие дни. Иногда Торду кажется, что он тратит свою жизнь впустую, и корит себя за то, что выбрал место обучения, скорее, наобум. Сейчас «факультет инженерных и математических наук», кажется не таким привлекательным, как это виделось изначально, но менять что-то сейчас уже совершенно не хотелось.
Ларссон заходит в свою съемную квартиру-студию которую снял сразу, как приехал в Англию на обучение. Благо, эта квартира, спустя более одного года проживания, не разочаровала так, как это случилось с учебой. Парень снимает с себя потрепанные кеды, кидая их куда-то вглубь коридора, и идет к холодильнику, молясь, чтобы там осталось еще хоть какая-то еда, иначе ему придется топать в магазин, чего он делать категорически не хочет.
Эмоциональное «Блять» звучит в унисон с, пришедшим на телефон, сообщением.
— Кому что от меня понадобилось? — грубый тон растворяется в воздухе, так и не дойдя до чьих-то ушей. Торд смотрит на экран телефона, облокотившись на барную стойку, которая заменяет кухонный стол в этой квартире. Сообщение пришло от Эдда, с просьбой вместо него сходить на сдачу крови, ведь сам он боится. Конечно, на эту просьбу Торд шлет его куда подальше, как минимум потому что обман раскроют сразу, а как максимум — Торд сам не очень любит уколы. Он, если так можно выразиться, гемофоб — боится крови и, в общем, всего, что с ней связано. Никто не знает от чего это пошло, но факт остается фактом — он чуть ли не в обморок падать готов, при виде кровотечение у кого-то, а уж тем более у себя.
Как только диалог с Гулдом прерывается севшим телефоном, Торд снова обувается, выходя на улицу прямиком к магазину, в который раз обещая себе, что купит нормальную еду, а не кучу полуфабрикатов, как это бывает обычно. И лишь когда он уже стоит в ближайшем супермаркете, понимает, что и сегодня не судьба ему начать питаться нормально, так что он тянется к быстро заварной лапше, а дальше замороженная пицца, какие-то непонятные котлеты, которые нужно лишь положить в микроволновку… Пакет оказался довольно тяжелый, отчего Ларссон был не в восторге, но до дома все же, вроде как, его дотащил.
Пока он шел до нужного ему подъезда, он строил планы о том, что все-таки начнет делать долги, и как только оказывается в квартире, реально садится за ноутбук, кладя рядом недоеденный обед, который, как обычно, будет лежать на этом столе, пока не начнет вонять. Торд никогда не был чистоплюем.
В беседе группы шли бурные обсуждения какого-то проекта, который Торд, само собой, задолжает, поэтому он даже не старался вчитаться в эти диалоги его одногруппников. Единственное на чем он задержал взгляд, так это на фотографии Тома, которую он увидел на страничке, на которую, он в свою очередь зашел, случайно задев телефон локтем. В этом не было чего-то необычного, просто Торда вот уже который раз посещает смутное ощущение того, что он мог знать этого парня до поступления в универ — лицо его казалось уж больно знакомым, будто он и не должен был его забывать, вот только память парня всегда того подводила, от чего он не помнит важных событий настоящего, что тут говорить про его прошлое, а возможно даже и детство.
***
— Слушай, Торд, почему ты такой безответственный? — Два парня стоят на остановке в ожидании нужного автобуса, и чуть подрагивают от утренней прохлады.
— Какое тебе дело? — он сердито косится на своего собеседника, — я не безответственный, просто не хочу я заниматься в этом месте.
Том поворачивает голову в сторону Торда, приподнимая одну бровь в немом вопросе, который, как и ожидалось, понят не был, из-за чего в его сторону летит такой же вопросительный взгляд.
— Почему ты тогда не отчислишься и, — Риджуэлл проводит глазами округу, кажется, задумавшись о чем-то, — не поступишь в другое, более перспективное для тебя, заведение?
— А вот я не знаю куда поступать, — у Торда совершенно невозмутимое лицо, — если я просто так заберу документы, то мне придется вернуться в Норвегию к матери, а в Лондоне мне пока нравится больше.
— О, вот как оно получается, — Том улыбается, чуть с издевкой, — будешь мучать себя, только чтобы не уезжать отсюда? — во взгляде так и читается противное «ты такой жалкий».
— Надо мучать себя – значит буду, — парень с медными волосами чуть задирает подбородок, показывая, что ему совершенно плевать на эти глупые недо-издевки, но выглядит скорее так, будто всерьез обиделся и старается этого не показывать, дабы не выглядеть глупо. Том на это лишь хмыкает, отворачиваясь в телефон, и больше не говорит ни слова.
На самом деле, Торд и вправду не безответственный. Он довольно целеустремлён, внимателен и серьезен в делах, которые ему максимально интересны, или к которым у него лежит душа. Именно поэтому, после этого разговора с Томом, Ларссон кажется всерьез задумается о том, чтобы поступить уже куда-то в другое место.
— Сегодня я схожу к Мэтту, проверю как он, — Эдд стоит, облокотившись о стену коридора, попивая какой-то дешевый кофе из автомата, — его уже скоро должны выписать.
— Как он вообще умудрился подхватить пневмонию в такую теплую погоду, — Торд которую неделю негодует по этому поводу, ведь сделать это и вправду казалось довольно сложным.
Эдд лишь пожимает плечами, погружаясь в свои мысли. Погода за окном все такая же хорошая.
— У меня какое-то странное предчувствие, — Ларссон облокачивается о ту же стену рядом с Эддом, хмуря лицо, — кажется, будто я сам себя загоню в какую-нибудь поебень, — он трет глаза, стараясь не думать ни о чем таком.
— У тебя постоянно такое предчувствие, — Парень в болотной рубашке косится на Торда, не отрываясь от своего кофе, — тебе бы сходить провериться. Ну, знаешь, у психолога там…
— Спасибо, очень хороший совет, — Торд чуть приподнимает уголки губ, толкая друга в плечо, — я как-нибудь сам.
Толпы студентов, ходящих туда-сюда по коридорам университета, заполняли собой все пространство, что периодически задумываешься о том, куда именно ты попал. В образовательное учреждение или все-таки базар? Такие фразу любят говорить токсичные учителя в школах, но сейчас об этом думает именно Торд, а не та классная руководительница, что была у него в средней школе, которая до сих пор вызывает неприятные мурашки, от того насколько она была неприятной личностью…
***
Торд стоит у открытого окна, своей квартиры, делая уже, кажется, пятидесятую затяжку. Фонари на улицах давно включены, и многие готовятся к здоровому сну, но Ларссону далеко не до этого. У него на столе стопка долгов, недопитый энергетик и свои загоны в голове. Октябрь и вправду обещает быть теплым. Теплым и очень интригующим.
Через некоторое время начнется все самое интересное…
