Спокойной ночи

Во сне ты скинул подушку на пол. Простыня едва прикрывает срам, впалый живот поднимается и опускается в такт дыханию. Одна рука вытянута поперек матраса, так что я вынуждена либо улечься на нее, на твое плечо, уткнувшись носом в завитки зеленоватых волос за ухом, либо свернуться так, чтобы тебя не побеспокоить. Я еще не решила. Вторая рука свесилась с кровати, расслабленные пальцы чуть согнуты. Выпуклые вены голубоватыми змеями обвивают предплечье и вплетаются в четкий рисунок суставов и сухожилий на внешней стороне кисти. Эти руки так красивы, что хочется писать этюды. Если бы я умела рисовать. На лбу поблескивают микроскопические капельки пота, у самых корней волос – следы белого грима. Лицо так расслаблено, что, если не всматриваться, сейчас тебе можно дать лет семнадцать. Рот чуть приоткрыт, и губы кажутся такими мягкими. На самом деле они совсем не мягкие. На самом деле они жесткие, сухие и постоянно трескаются, как и хрупкая кожа поверх тех росчерков безумия, что украшают твои щеки. Ты прекрасен. Ты столько раз потчевал свои жертвы рассказами о том, откуда у тебя эти шрамы, что их хватит на целую книгу. Как знать, может, среди этих историй и затесалась одна правдивая. Ты никогда мне не говорил. Ты лжец, каких поискать, и все же болезненно честен. Ты всегда выполняешь свои обещания. Мне ты никогда и ничего не обещал. Я тоже твоя жертва. Кто-то, может быть даже ты сам, изуродовал твое лицо, а ты изуродовал мою душу. Я ненавижу тебя за то, что ты со мной сделал. Я умру за тебя. Я убью ради тебя. Я умру, если ты скажешь мне – умри. Я убью, если ты скажешь мне – убей. Каждую секунду я готова с наслаждением валяться у тебя в ногах, и за это ненавижу и тебя, и себя. За твое безразличие, за твою холодность, за то, что мне вечно приходится добиваться малейших крох твоего внимания. Каждую секунду я мечтаю воткнуть тебе в спину один из твоих собственных ножей, с размаху двинуть тяжелым ботинком по твоей самодовольной вечно ухмыляющейся роже, одним движением вспороть твое тощее брюхо и видеть, как, сунувшись на колени, ты будешь удивленно цепляться слабеющими руками за свои горячие скользкие внутренности. А может быть, ты даже и не удивишься. Во всяком случае, я знаю, что никогда не увижу в твоих глазах страха. Как не увижу ничего похожего на любовь. Только бездну. Я люблю тебя, потому что ты и есть эта бездна, потому что ты это ты. И я мучительно гадаю, как устроиться рядом с тобой так, чтобы не вызвать твоего недовольства. Я ненавижу тебя за то, что люблю, за свою безответную нежность, за трепет, за то, что не могу без тебя. За то, что ты ни разу мне не улыбнулся.