Лёд

      Они какое-то время лежали в тишине. Локи молчал, и Сигюн по его напряженно-отчужденной позе поняла, что он хотел остаться один. Она поднялась, надела свое смятое платье и вежливо распрощалась. Локи не стал задерживать, но на прощание пообещал присоединиться к ней за завтраком.       Стоило ей выйти, как за дверью раздался свистящий звук, легкий звон и негромкое шипение. Видно, Локи с размаху запустил свой кубок с остатками вина в камин.       Лежавший за дверью Фенрир при ее появлении вскочил на ноги. Сигюн вздохнула и положила руку на его холодную спину. Волк довольно заурчал.       Вернувшись в свои покои, она первым делом отправилась в купальню. Вода в бассейне была упоительно горячей. Сигюн расслаблено выдохнула и прикрыла глаза, усилием воли усмиряя водоворот из собственных мыслей.       Какая-то трудно-определимая эмоция мешала окончательно расслабиться. Сигюн сосредоточилась на ней. Это был гнев. Она злилась. На Одина, который превратил ее мужа в монстра. На Тора, который… поспособствовал. Ей — впервые в жизни — хотелось причинить боль. Заставить страдать. Разрушительное чувство. Болезненное, острое. Оно царапало грудную клетку, ища выход. И не находя его.       Сигюн погрузилась под воду и не дышала до тех пор, пока легкие не начали гореть огнем, а жажда жизни не выдавила из ее сознания все остальные чувства. И только тогда позволила себе вынырнуть на поверхность, делая долгожданный вдох. Полегчало.       Закончив отмокать, она вытерлась пушистым полотенцем и завернулась в мягкий халат. Одеваться было лень. Хотелось спать.       Выйдя из купальни она обнаружила накрытый на столике завтрак. И своего мужа, который расслабленно развалился в одном из кресел. Вот уж кого она не ожидала увидеть так скоро. По правде говоря, она вообще сомневалась в том, что он придет.       Сигюн подошла и опустилась в соседнее кресло, отчего-то чувствуя себя неловко. Обращенный к ней взгляд Локи потеплел.       — Я же обещал, — улыбнулся он. У Сигюн в который раз возникло неприятное подозрение, что он мог при желании читать мысли. — Теперь твоя очередь.       — Моя? — тупо переспросила она.       — Твоя очередь рассказывать, — пояснил Локи, все так же приятно улыбаясь. — О твоей жизни до меня. Мне интересно.       Сигюн почувствовала, что краснеет. Ее жизнь в Альвхейме была простой и, в сравнении с его, до приторности счастливой. Ее воспоминания были до известной степени омрачены лишь Вторжением муспелей. Да и то настоящих ужасов войны ей так и не пришлось пережить. Лишь страх и определенные лишения.       Локи ждал, заинтересовано глядя на нее. И Сигюн ничего не оставалось, кроме как начать рассказ, упорно подавляя желание хоть немного сгустить краски, чтобы не казаться наивной и холеной неженкой. Это было бы нечестно.       Она рассказала о своем детстве, которое было отравлено лишь ранней и нелепой гибелью матери в когтях химеры. Сигюн почти ее не помнила, а потому не могла по-настоящему горевать. Отец, оставшись вдовцом, сделал все, чтобы дочь была счастлива. Он так и не взял больше жены (хотя советники настаивали), посвятив свою жизнь Альвхейму и ее воспитанию.       Она росла в окружении любящих и заботливых нянек и исполнительных слуг, у нее были подруги и друзья как среди самих альвов, так и среди альвхеймской фауны. Сигюн любила проводить время в лесах и у моря. Она усердно училась и рано стала помогать отцу, который всегда ценил ее разумность и не по годам развитое здравомыслие. И часто обращался к ней за помощью и советом.       Чем дольше Сигюн говорила, тем глупее себя чувствовала. Разве можно было заинтересовать Локи подобной историей?       Закончив свой не слишком длинный рассказ неуклюжими словами «ну, а дальше ты и сам знаешь», она наконец набралась смелости посмотреть на него, ожидая увидеть на его лице нетерпение или скуку.       Локи, подавшись вперед, внимательно всматривался в нее. Вид у него, к ее величайшему изумлению, был совершенно очарованный.       — Чудесно, — с подкупавшей улыбкой прокомментировал он, — я, признаться, даже немного завидую тебе.       Смеялся над ней? Сигюн с подозрением покосилась на него.       — Возможно, если бы у меня была такая же юность, я стал бы кем-то совершенно другим, — с легкой грустью произнес Локи. Без тени насмешки. — Иди ко мне.       Она послушно подошла и уселась к нему на колени. Локи одной рукой обвил ее талию, а второй протянул ей маленький круглый пирожок.       — Поешь, вид у тебя заморенный, — Сигюн послушно взяла угощение и откусила кусочек, стараясь не сыпать крошками на его атласную рубашку. Вкусно. Ёрм как всегда молодец. Локи между тем негромко сказал ей, — не стоит обесценивать свой опыт. Поверь мне, гораздо лучше и вовсе не иметь плохих воспоминаний. Они не закаляют характер, не делают сильнее. Они лишь разрушают разум, разъедают душу.       Сигюн подумала о том, что Локи скорее всего был прав. К тому же она уже успела получить свою порцию кошмаров, когда вышла замуж. Иронично. Она не удержалась от улыбки. Крошки все-таки посыпались. Сигюн торопливо запихала остатки пирожка в рот.       — Догадываюсь, о чем ты думаешь, — понимающе кивнул Локи.       Ну разумеется. Знаток чужих душ. Или это она настолько проста?       — Не догадываешься, — вдруг захотелось доказать, что он был не так уж и проницателен. Откуда в ней только берется это глупое упрямство? Правду говорят поэты: от любви теряют разум.       — Вот как? — Локи ухмыльнулся. Ну конечно, он ей не верил. — Ну давай, удиви меня.       — Я думала о том, с кем ты разговаривал вчера. В лаборатории, — выпалив эту фразу, Сигюн замолкла, не зная, похвалить себя за смелость или поругать за опрометчивость.       — Спросила и сама не рада, — констатировал Локи. Он смотрел уже без улыбки. Оценивающе. Цепко.       — Так с кем? — Сигюн не отвела взгляда.       — Если скажу, что с другом — поверишь? — Сигюн покачала головой. — Так и думал. Это мой союзник. Тебе не стоит тревожиться на ее счет.       — На ее? — и правда, голос-то был женский. Она почему-то даже не подумала об этом.       — Не ревнуй, — прошептал Локи с кошачьей улыбкой, потянув пояс халата в явной попытке переключить ее внимание, — я только твой.       От его слов по телу прошла дрожь. Чтобы продолжить разговор Сигюн пришлось сделать над собой громадное усилие.       — У нее есть имя? — спросила она настойчиво.       — Есть, — отозвался Локи, несколько разочарованный ее упорством, — но тебе не нужно его знать.       — Она… — Сигюн никак не могла подобрать правильное слово. Чудовище? Монстр? В присутствии Локи эти слова были непозволительными. — Опасная. Злая.       — О, я в курсе, — серьезно ответил он. — Но отчаянные времена требуют отчаянных решений.       — Ты надеешься с ее помощью… — произносить это вслух было страшно даже здесь, под надежной защитой стен дворца и его магии. Впрочем, Локи и так прекрасно ее понял.       — Возможно, — ответил он и, поразмыслив, добавил, — надеюсь, ты понимаешь, что это тайна? Если Тор узнает, ты рискуешь остаться вдовой. А я с некоторых пор тешу себя надеждой на то, что ты этого не хочешь.       Локи даже не угрожал ей. Не заставлял приносить клятвы. Он просто совершенно беспечно доверял ей свою жизнь.       Сразу вспомнились предупреждения Ёрма. Сигюн затрясло. Она непроизвольно вцепилась руками в ткань его рубахи, скомкав ее у него на груди.       — Не делай этого, прошу тебя, — заговорила она с жаром. Она знала, что не вправе требовать, не после того, что Локи ей поведал. Но просто не могла. Одна мысль о том, что будет с ним, если Тор узнает о его кознях, приводила ее ужас. — Ты погубишь себя.       Возможно, и Асгард в придачу. Но до Асгарда ей дела, говоря по совести, было немного.       — Нет, Сигюн, — его голос стал льдом. — Я не откажусь от своих планов. Даже ради тебя. Тор не будет мной помыкать, его папаша достаточно меня поимел. С меня хватит.       — Пожалуйста, — это было бесполезно. Она уткнулась ему в грудь. Ей мерещился стоявший за его спиной палач и казалось, что его уже отнимали у нее.       — Сигюн, — Локи смягчился, прижал ее крепче. — Не горюй раньше времени. Не бойся. Забудь обо всем. Здесь и сейчас есть только мы с тобой.       Придерживая ее одной рукой, он развязал пояс ее халата. Обхватил горячими пальцами грудь.       Сигюн раздирали на части противоречивые эмоции. Страх и возбуждение. Это было совершенно дикое сочетание. Она догадывалась, что Локи таким образом пытался закончить разговор и отвлечь ее от горьких мыслей, и изо всех сил пыталась сопротивляться, но была способна только протестующе мычать.       Локи развернул ее лицом к себе и заставил оседлать свои колени. Она нетерпеливо застонала, когда ощутила прикосновение его горячей плоти к своей, скользкой от желания.       — Скажи это, — потребовал он, дразня, но не проникая. Голос его был хриплым, глаза — черными. — Скажи мне.       — Я люблю тебя.       Локи резко дернул ее на себя, выбивая невольный вскрик, и со стоном прижался к ее губам.

*

      Следующие дни Локи, словно позабыв обо всех своих делах и планах, почти не отпускал ее от себя. Ненасытный и неутомимый, он вел себя так, словно пытался насладиться ей впрок. Больше брал, чем отдавал. И каждый раз, укладывая ее на спину, на живот, усаживая на себя или ставя на четвереньки, горячечным шепотом требовал произнести заветные слова. Словно бесконечно нуждался в них, словно упивался ее любовью и преданностью. Услышав признание, он прижимался к ее коже губами и шептал в ответ о том, как она прекрасна, как дорога ему и как сильно он ее желает. Но никогда — что любит. И Сигюн была благодарна ему за это. Она бы не вынесла его лжи.       Сигюн спала урывками, всегда в его объятиях, завела привычку есть на его коленях и принимать с ним ванну. Они лишь раз вышли на свежий воздух. Синее небо, темное море и яркий свет Соль показались ей чем-то ирреальным, странным, чуждым. Сигюн зябко поежилась и запросилась обратно.       Она не навещала Ёрма и Эйка, совершенно позабыв об их существовании. Центром ее мира был Локи. Иногда она ненадолго задумывалась о том, что он с такой самоотдачей играл с ней в любовь, потому что игра эта была новой, занимательной и для него непривычной. И о том, скоро ли эта игра ему надоест. Тогда ее сердце стискивали холодные когти страха. Но быстро сменялись привычным сладостным дурманом.       Ей так и не выпала возможность выяснить, насколько его хватит, и когда он, наконец, начнет изобретать предлоги, чтобы оставить ее в одиночестве.       Тор, несколько раз присылавший воронов с просьбами явиться в Гладсхейм для каких-то государственных дел, и которого Локи самым бессовестным образом игнорировал, в конце концов рассвирепел. Царь Асгарда в качестве последнего предупреждения прислал грозу с ослепительными молниями и чудовищным громом.       Только тогда Локи соизволил подняться с постели и нанести брату визит.       — Дорогая, — Локи нежно поцеловал ее запястье, — будь моя воля, я бы ни за что с тобой не расстался. Но, как видишь, венценосный брат совсем не может без меня обойтись. Постараюсь не задерживаться.       Он ушел, а Сигюн уселась на постели и осмотрелась. Все вокруг казалось непривычным и чужим. Возможно оттого, что она совсем отвыкла фокусировать зрение на чем-либо, кроме Локи.       Она посетила ванну, оделась и вышла из комнаты. Фенрир был на своем посту и радостно застучал по полу тяжелым хвостом. Почти как пес. Сигюн, отбросив брезгливость, погладила его по голове, стараясь не касаться проступавшей на лбу кости.       — Подожди меня здесь, — попросила она как можно ласковей. Волк послушно уложил голову на лапы.       В доме было тихо и пустынно. Ее позабытых — укол совести был почти неощутим — друзей не было в большом зале, и Сигюн спустилась на кухню.       — Сигюн! — с тревогой воскликнул Ёрм, обернувшись на тихий скрип открывшейся двери. — С тобой все в порядке? Я так волновался. Ты совсем прозрачная.       Сигюн отчаянно покраснела. Ёрм своей непосредственной наивностью умел смутить не хуже Локи. Пока она пыталась найти подходящие слова, рядом раздался странный сухой кашель.       Эйк катался по полу, широко раскрыв пасть, и выставив напоказ свои остренькие зубки. Прошло несколько мгновений прежде, чем Сигюн сообразила, что лис просто веселился. За ее счет, разумеется. Эйк пару раз задорно тявкнул, и Ёрм, который до этого с непониманием таращился на него, весь залился краской. Сигюн безо всякого перевода поняла, что лис весьма прямолинейно пояснил ему причину ее бледного вида. Вот ведь подлое животное!       Ситуация стала еще более неловкой.       — Ты, должно быть, голодная, — предположил Ёрм и покраснел еще больше. Хотя, казалось бы, куда уж.       — Соскучилась по чаю, — призналась Сигюн. Чай ей в последнее время отчего-то не подавали.       — Присаживайтесь, моя госпожа, — Ёрм был счастлив ей услужить, — я сейчас.       После чаепития со всякими вкусностями обстановка заметно разрядилась. Они какое-то время поболтали на отвлеченные темы, а потом Ёрм со свойственной ему прямолинейностью задал вопрос:       — Тебе удалось отговорить хозяина от его затей?       — Нет, — ответила Сигюн, думая о том, что не слишком старательно пыталась. Могла бы и лучше, если бы не боялась утратить расположение Локи и утомить его своим нытьем. Обе причины были чудовищно эгоистичными.       — Все, — сокрушенно воскликнул Ёрм, — нам конец.       — Ёрм… — Сигюн попыталась его успокоить, но какой там!       — Господин погубит и себя, и всех нас! — Ёрм пророчествовал не хуже вельвы. — Хотя нет. Тебя они оскорблять не станут, отправят домой. А меня добрые асы точно забьют камнями. И дом наш разрушат.       Эйк демонстративно зевнул.       — А из тебя сделают воротник для какой-нибудь придворной дамы, — мстительно заявил Ёрм, уязвленный его равнодушием.       Эйк и ухом не повел. Он в своем хозяине явно не сомневался.       — Довольно, — Сигюн, рассердившись, хлопнула ладонью по столу. Ёрм испуганно замолк. — Неужели ты думаешь, что я позволю вас обидеть? Царица Сиф благоволит мне. И если все станет совсем плохо, я отправлю вас в Альвхейм, к своему отцу.       — Ты сделаешь это для нас? — изумленно спросил Ёрм.       — Ну разумеется. Мы ведь друзья, — отозвалась Сигюн. Ёрм расцвел улыбкой.       — А ты? — вдруг спохватился он.       — А я останусь со своим мужем, — твердо произнесла она. — Что бы ни случилось.       Она впервые сказала вслух то, что знала уже давно.       Губы у Ёрма как-то подозрительно дрогнули, а глаза увлажнились. Чтобы не смущать его, Сигюн, отговорившись желанием отдохнуть, поспешно покинула кухню.       Она действительно вернулась в спальню и легла в постель с намерением немного вздремнуть. В последние дни ей почти не удавалось выспаться. Вспомнив причину недосыпа, Сигюн невольно улыбнулась. И провалилась в глубокий сон.       Яд в кубке исходил желтой пеной, пах дурманом. Она обвела взглядом свою последнюю обитель. Все прибрано, все готово. Все дела сделаны, хотя сколько их, этих дел. Дверь запереть, да окна.       Взяла в руки кубок, поболтала. Сознание странно раздваивалось. Она готова. Она хочет. И ей страшно. Нет, нет. Только не такая смерть! Грязная, страшная. Кто найдет ее полуистлевший труп? И когда? Мерзко, мерзко.       Она рванулась прочь от кубка и вдруг словно увидела себя со стороны. Остриженные волосы, тусклые глаза, серая кожа с проступающим рисунком голубоватых вен. Боги!       — Кто ты? — спросила она сама себя.       — Сигюн, — эхом ответили они вместе.       — Еще не выпила, а уже грежу. Слабая духом. Стыд-то какой!       — Не пей! Я не хочу умирать!       — Нет, хочу. Он ждет меня там, за последним мостом. Здесь нет для меня ничего. Нет радости, нет жизни. Нет сил терпеть эту боль. Когда-то я была такой. Молодой, красивой, любимой. Все сгорело. Поди прочь, призрак, я не отступлю.       Она подняла кубок.       Сигюн проснулась от своего крика. С трудом уняв нервную дрожь, принялась лихорадочно ощупывать руки, ноги, лицо. Волосы. Все в порядке, она жива. Только сон.       В комнате было сумрачно, за окнами багровели отблески заката. Локи до сих пор не было. Придется справляться самой. Только сон. Нестрашно.       Нет. Не сон. Все было так же, как тогда, с пещерой. От осознания Сигюн прижала руки ко рту. Ее тошнило. Она осторожно сделала несколько мелких вдохов. Стало легче.       Кажется, она только что увидела окончание трагедии из того, чужого мира. В которым Один жестоко казнил Локи, а его жена… Она просто не смогла жить дальше.       А что же сама Сигюн? Ёрм невольно подсказал, что ждет ее в случае, если Локи все же добьется своего. Себе же на погибель. Ее, дочь Айр-Венна, с почестями сопроводят домой. Сигюн знала, что Тор ее не обидит. Она вернется в Альвхейм, там ее встретят с распростертыми объятиями и сделают все, чтобы она забыла о своей жизни в Асгарде.       А по истечении времени найдут нового жениха. На подпорченный, но все еще желанный товар. От одной мысли о том, что ее однажды коснутся чужие руки, стало невыносимо гадко.       Она не может потерять его. Просто не может. А если потеряет… кубок с ядом уже не казался таким уж неприемлемым. Любовь, что владела ей, не была благословением. Она была проклятием.       Она должна предотвратить, должна сделать все, что в ее силах. Остановить его.       А ведь коварный Локи специально делал все, чтобы у нее и мыслей подобных не возникало. Отвлекал, как умел.       Но мысль была. Не мысль даже, идея. Которая в его отсутствие оформилась окончательно.       Сигюн поднялась с постели. Вышла за дверь. Коридор был освещен весьма тускло.       — Фенрир, идем, — позвала она. Волк послушно плелся за ней. — Ляг у входных дверей и как только увидишь, что Локи возвращается, зарычи, как ты умеешь.       По счастью в голове Фенрира не было места для лишних вопросов.       Сигюн рассталась с ним на втором этаже, и отправилась на найденную во время бесконечных прогулок с лисом небольшую террасу, выходившую на заднюю часть двора. Ей было необходимо оказаться на улице, но делать задуманное на балконе было слишком опасно. Если Локи узнает, он… даже подумать было страшно.       Терраса была узкая и длинная. Сигюн подошла к каменным перилам, облокотилась. Соль на ее глазах провалилась в ложбину между горными хребтами.       — Хеймдалль, — настойчиво позвала она, глядя в бледнеющее небо. Только бы сработало. — Услышь меня, Страж моста. Я дерзновенно прошу о встрече с Тором. Но только в отсутствии моего мужа. Это важно. Беспокоить по пустякам я бы не посмела.       Она замолчала, ощущая, как колотится о ребра сердце. Она не знала, услышал ли Хеймдалль, отзовется ли Тор. Но отчаянно на это надеялась.       Сигюн еще долго стояла на террасе. Замерзла, но ответа так и не дождалась. Внизу громко зарычал Фенрир.       — Да как ты смеешь! — раздался в ответ гневный возглас, за которым последовал глухой звук удара. Сигюн про себя порадовалась, что волк не чувствовал боли.       Она встретила Локи в большом зале. Ее муж пребывал в крайней степени раздражения. Впрочем, так было всегда, когда Тор заставлял его служить Асгарду.       Убедившись, что ее сердце уже не стучит заполошной птицей, Сигюн подошла к нему, обвила руками, уткнулась в сталь доспехов. Почти почувствовала клокотавшую внутри него ярость, которую ему с трудом удавалось смирить.       Локи постоял неподвижно какое-то время, потом отмер, обнял в ответ.       — Не спится? — спросил ласково.       — Выспалась днем, — ответила Сигюн.       Локи кивнул, выпустил ее из объятий и прошел к столу, на ходу меняя доспехи на удобные штаны и рубаху.       — Принеси вина, — приказал коротко, и тут же из ниоткуда появилась тень с кувшином и кубками. — Посиди со мной.       Сигюн подошла к столу, опустилась в заботливо отодвинутое магией тяжелое кресло. Локи пригубил вино.       — Все хорошо? — спросила Сигюн, протягивая к нему руки, согревая своим теплом его холодные пальцы.       — О да. Надеюсь, что в ближайшее время Тор не станет нас беспокоить, — с усмешкой отозвался Локи, плотоядно глядя на нее. — Ты скучала по мне?       — Да, — призналась Сигюн, слегка потупившись.       — Все так же обольстительно невинна, — произнес Локи с невесомой усмешкой.       Они просидели в зале до поздней ночи. Сперва за столом, а после — на мягком диване у очага. Дрова прогорели, и Сигюн смотрела на рубиновые угли, ласково перебирая волосы Локи, который уже наполовину дремал, умостив голову на ее колени. Ей было необычайно хорошо и спокойно. Глядя на яркую звезду, которая подмигивала ей из-за заоконной ночи, Сигюн про себя загадала желание, чтобы так было всегда.       В тот же миг через незапертые двери балкона в зал влетел громадный черный ворон. Хлопая тяжелыми крыльями, он бесцеремонно уселся на спинку дивана. Локи тут же открыл глаза. Ворон протянул ему лапу с привязанной к ней запиской.       — Ну что еще… — пробормотал Локи, пробегая глазами по строчкам. И мгновенно переходя из благодушного состояния в дичайшую ярость. — Совсем ополоумел, братец? Я тебе не мальчик на побегушках!       Ворон нагло каркнул ему в лицо и протянул вторую лапу. К которой тоже была привязана записка. Прочитав ее, Локи окончательно рассвирепел.       — Ах так! Ты об этом пожалеешь, Тор, — прошипел он. И рявкнул на ворона, — убирайся, пока цел!       Ворон возмущенно взмахнул крыльями и, уже взлетев, прокаркал что-то явно оскорбительного толка.       — Ах ты тварь! — в руках у вскочившего Локи появился шар зеленоватого огня, который он тут же метко запустил в заметавшегося было ворона. Раздалось возмущенное карканье и ворон, растеряв добрую треть перьев, поспешил убраться прочь.       — Локи, что случилось? — Сигюн, у которой от пугающего подозрения душа в пятки ушла, прижалась к нему, успокоительно погладила по плечам. И почти насильно усадила обратно на диван. — Чего от тебя хочет Тор?       — О, ничего особенного, — зло проговорил Локи, дрожавшими руками прижимая ее к себе, — просто мой бессердечный брат решил в очередной раз меня унизить. Он посылает меня в Норнхейм по мелкому, недостойному моего времени делу. И он об этом пожалеет.       Резко отстранившись от Сигюн, он поднялся и, на ходу сменив одежду на доспехи, вышел на балкон, где его, словно повинуясь мысленному приказу, уже дожидалась серебристая ладья.       — Вернусь через пару дней, — бросил он, и, не обняв ее на прощание — так был зол, серебряной вспышкой умчался за горизонт.       Сигюн же осталась стоять на балконе с осознанием чудовищного промаха. Она не знала наверняка было ли это совпадением, или Тор ее все-таки услышал. И вместо того, чтобы как-нибудь невзначай отозвать Локи в Гладсхейм, отправил его по надуманному делу в другой мир. Чтобы уж наверняка.       И если Тор подверг Локи очередному унижению из-за ее просьбы, то именно Сигюн являлась причиной, по которой ее муж озлобился еще больше.       Зябко передернув плечами, она, поручив Фенриру доложить ей о появлении возможного гостя, отправилась к себе. Нужно было собраться с мыслями и еще раз все обдумать.