волшебная кисть и 12 бумажных журавликов

— Чёртов Виктор! Мне бы знать, как ты выглядишь. Я боялся рисовать его каким-то другим, вдруг я нарисую его рыжим, а он окажется брюнетом. Встречу ли я того самого Виктора? Или это уже будет другой? В итоге я долго стоял над пустым холстом и злился. Единственным верным решением для меня было пойти в библиотеку и поискать, как выглядит форма почтальонов. Да, мне не особо нравилось искать все в интернете, я считал информацию в книгах намного ценнее. Спустя час копания информации из недр книг, я все же смог создать образ типичного почтальона. Я нарисовал ему большую кепку, чтобы скрыть цвет волос. Я точно помню, что вместе с ним был пёс. Но какой породы… Ладно, нарисую без, однако, не люблю собак. Пока я нарисовал почти половину картины с почтальоном, который шел рядом со мной и что-то рассказывал, я уже успел испортить несколько тюбиков с краской. Иногда рисование ужасно раздражает. Ближе к полудню картина все же была готова. Мы шли по каштановой алее, под моим зонтом. Я нарисовал его ростом выше. Все, кого я встречал выше меня… Иногда мне ужасно хотелось надеть мамины туфли на каблуках, чтобы смотреть на всех свысока, а не снизу вверх. — Мне стоит выйти с этим зонтом, и ходить как дурак, надеясь, что я его встречу? Спросил я у своего отражения, и все же отправился на прогулку. Погода была ясная, хотя я нарисовал дождь. И я даже не знал, когда я встречу его. Сегодня, завтра, через месяц? А еще, если он правда немой, то как он заговорит со мной? Моё настроение испортилось от этих мыслей, и я почувствовал себя идиотом. Но все равно продолжил прогулку. Остановился я лишь спустя час бесцельного брожения по главным улицам. Это была единственная кофейня, где мне нравилось всё: начиная от теплого интерьера, до официантов, которые меня не раздражали. Там я нашел какой-то сборник со стихами и погрузился в чтение на ближайшие минут сорок. Подперев голову рукой, я быстро поглощал страницы с рифмами, вырисовывая в голове целый сериал. Моё внимание отвлёк гром за окном. — Ну вот уже и гроза началась, а моего почтальона все ещё нет. Я раздражённо выкинул книгу на стол и решил, что пойду домой, пока не начался ливень. Как же я ошибался… когда вышел на улицу и понял, что опоздал. На улице не были ни единой души. Совсем никого. По проезжей части не ездили машины. На остановке не было людей. Я оглянулся назад — кофейня тоже была пустая. Каждый раз, когда мои картины становятся реальностью, мир словно останавливается… и я понадеялся, что сейчас тот самый момент. Снова как идиот я иду вперёд, игнорируя ужасный ветер и крупные капли, от которых не спрятаться за маленьким зонтом. Я просто шел в сторону дома, думая лишь о том, как спрячусь в огромном пледе… Мои руки чуть ли не роняют зонт, когда чья-то рука касается моего плеча. Я оглядываюсь и замираю: на остановке, мимо которой проходил я, стоял почтальон. Одет совсем не по погоде, в летнюю красную форму. Не смотря на ливень и прохладную погоду, его рука на моем плече была такой теплой, что я почувствовал это через пальто. — Что такое? — решил спросить я. Он достал телефон и что-то набрал в нём. Через несколько секунд он протянул мне свой смартфон, в котором был открыт блокнот: — Простите, я стою тут уже около 40 минут. Мне нужно доставить важное письмо в дом, что напротив этой остановки. Но у меня нет зонта, а в моей сумке куча других писем, которые могут намокнуть. Не могли бы Вы провести меня через дорогу? — А… да, пошли. Но в следующий раз бери с собой зонт, вроде не знаешь, в какой стране мы живём. Я поднял руку, чтобы он смог попасть под мой зонт. Мы пошли вперёд медленно, ведь сильный ветер мешал нормально держать зонт. Я все думал, что мне вообще стоит делать? Мы сейчас просто пройдемся и… разойдемся по домам? Зачем я вообще рисовал его, зачем я вообще хотел его встретить? Очередной раз я чувствую себя придурком. Мои мысли обрываются, когда я чувствую как теплая рука ложится сверху моей — и я быстро убраю свою руку. Он просто хотел забрать у меня зонтик, ведь ему удобнее держать… Я отвернулся от него, хотя мне очень хотелось рассмотреть его. Все что я успел запомнить — это светлые непослушные волосы и мелкие веснушки под глазами. Я отчётливо чувствовал лёгкий румянец на своих щеках, и все ещё теплое касание на своей руке. Я подождал, пока он занёс письмо. Виктор, если его действительно так зовут, удивился тому, что я все ещё стоял и ждал его. Он снова достал свой телефон что бы напечатать и протянуть мне. — Спасибо огромное, Вы добрый человек. Простите, что потратил Ваше время. — Я прощу, если скажешь как тебя зовут? — Виктор. — Я сказал, что СКАЖЕШЬ. — Извините, но я немой! Нервный вдох и я все же не понимаю, что я нарисовал не так, что он действительно оказался немым. Ведь я хотел подарить человеку голос, почему же у меня не получилось? На этом полномочия «волшебной» кисточки всё? — Ага, а я глухой. Ладно. Ты далеко живёшь? — Да… на другом конце города. Я нахмурился, а он неловко опустил глаза. — Полагаю, вызвать такси у тебя нет денег? Блондин неловко кивнул в ответ. — Тогда можем переждать дождь в кофейне. У меня все равно нет желания ждать такси на улице. Он ничего не ответил и просто пошел следом за мной. Сквозь грохот каплей о ткань зонтика и гул ветра, я все же услышал, как Виктор что-то напевал себе. Напевал… ты солгал мне. — Я закажу тебе тоже самое что и себе? — Не стоит, Вы и так помогли мне. — Во-первых на «ты», а во-вторых неприлично приходить в кофейню и ничего не заказывать. Хотя, откуда тебе знать… Виктор снова виновато опустил глаза и одобрительно кивнул. Теплый имбирный чай с мёдом ему понравился, и он оживился. С интересом, блондин рассматривал кофейню, а я его. — Прости, но я забыл спросить твое имя? — Эдгар. Запомни, а лучше проговори в слух. Виктор нахмурился и обиженно посмотрел на меня. Он не понимал, откуда я знаю, что он может говорить. А я не понимал причину, по которой он притворяется немым. — Если я заговорю с тобой… это может быть опасно для тебя. Хоть мы и знакомы всего лишь час, я не готов подвергать тебя опасности. — Чего? Что за лапшу ты мне на уши вешаешь? Виктор. — Это правда опасно, прости. Он меня раздражает. Вместе с тем, что с ним даже немного уютно… и мне нравится тишина, но его молчание теперь раздражает до предела. Он должен был заговорить только со мной. Кисточка, работай, пожалуйста! Я хочу поговорить с человеком, а не с самим собой, как это делаю обычно. Как же Виктор не понимает, какая честь ему выпала, что сам Эдгар Вальден хочет поговорить с ним. Дождь уже прошел и я решил, что пойду домой пешком. Виктор все хотел провести меня до дома, что бы я не нес мокрый зонт в руках. — Как хочешь, — тихо сказал я, — мне все равно. Он шел сзади меня, громко швыряя камни, которые тонули в ближайших лужах. Это тоже начало раздражать меня и резко повернулся. Он не успел остановиться и врезался в меня. — Чёрт! — услышал я от него и не поверил. — Черта упомянуть можешь, а мое имя нет? Вот твоя благодарность, Виктор? Блондин нервно хихикает и поправляет воротник моего пальто, котрый зацепил. — Я должен быть уверен, что ты не проверка. Возможно, я расскажу тебе об этом, если ты действительно так хочешь. Это все так странно. Откуда ты знал, что я могу говорить? — Я бог, Виктор. — Не смешно… — Правильно, потому что я — бог, а не клоун. Я продолжил идти, пока мы не пришли к моему двору. — Мне так неловко за сегодняшний день. Могу ли я тебя пригласить на выходных и угостить чаем в той же кофейне? — Если только ты назовешь мое имя. — Нет! — Тогда прощай, почтальон Виктор, котрый может говорить, но не со мной — я раздражённо пожал плечами и собрался уйти, — зонт можешь оставить себе, на память. Глупый Эдгар, который просто хотел поговорить с этим глупым почтальоном. Который хотя бы раз хотел пожаловаться, поспорить или выговориться. Человеку. И правда, зачем мне эти чёртовы люди. — Эдгар… Среди тихого шелеста листьев и вечернего ветра, я услышал своё имя. Мне пришлось вернуться к нему и заглянуть в, почему-то, обиженные медового цвета, глаза. — Тогда в субботу, в шесть вечера, я буду ждать тебя в кофейне. Виктор слегка улыбнулся и кивнул. Он все же вручил мне зонт и быстро убежал прочь. — Так и заводят друзей? — спросил я у осенней тишины.