никогда, редко, иногда, всегда

— алло, мам. двадцать минут шестого. в спальне вону тихо. он сидит на письменном столе у окна, припадает к холодному стеклу лбом. на улице только начинает светать — тридцатое ноября. фонари заливают асфальт оранжевым светом поверх бледно-голубых сумерек. — вону-я? — голос матери звучит близко даже с другой стороны провода; даже из другой страны. — восемь часов разницы. у тебя разве не пять утра сейчас? почему ты не спишь? всё в порядке, милый? — вону мычит что-то неопределённое ей в ответ. — я так рада тебя слышать, вону-я. — прости, что не звонил так долго, — голос вону едва заметно дрожит. — вы, наверное, думаете, что я умер. — вовсе нет, милый, — вону не видит свою маму, но уверен, что она улыбается; готовит обед на кухне в их просторной чистой квартире в чханвоне. — сунён-щи звонит мне каждую пятницу и рассказывает, как у тебя дела. я знаю, что ты не умер. — сунён-щи? — растерянно переспрашивает вону. — ты знакома с сунёном? — да, — мама тепло смеётся. на сковородке на другой стороне провода шипят токпокки. — такой приятный молодой человек. я рада, что у тебя такие хорошие друзья, — вону гадает, откуда у сунёна номер его матери, потому что уверен, что ему его не давал. образ сунёна — того, кто всё ещё может оказаться наёмным убийцей, — разговаривающего по телефону с его матерью, заставляет мурашки пробежать по спине. — так, почему ты не спишь, милый? у тебя проблемы со сном? — нет, всё в порядке, мама, — вону улыбается и надеется, что она это слышит — чувствует. — минхао и мингю уезжают в орлеан сегодня. поезд в девять утра. я поеду их провожать. — как это интересно, — она говорит с восклицательной интонацией — с такой, которая бывает только у матерей; только в разговорах по телефону — и уходит с кухни. на её стороне провода становится тише. — кажется, сунён-щи говорил об этом когда-то. у минхао-щи работа? — да, — вону меняет положение у окна. — они вернутся к новому году, — он едва не роняет с края стола стопку эссе. — как у папы дела? — всё хорошо. он чувствует себя бодрым. много гуляет, много работает, много спит. мы начали ходить на долгие пешие прогулки вдвоём по вечерам. очень оздоровительно, — на улице погасают фонари. в водной глади залива эско отражаются медленно потухающие далёкие крупные белые звёзды, холодные, похожие на тающие ледяные кристаллы. — ты хотел о чём-то поговорить, милый? ты звучишь обеспокоенным. вону хочет поговорить. вону хочет поговорить, потому что он много думает последний месяц — больше, чем обычно. в основном, из-за джуна, потому что, чтобы джуна понимать, нужно много думать, много размышлять и много анализировать, замечать, читать между строк, расшифровывать, разгадывать, угадывать, путаться и ошибаться. джун всегда прощает вону ошибки. вону учится прощать себя вслед за ним. — я хотел сказать кое-что важное, мам. — я тебя слушаю, вону-я, — и вону знает, что она его по-настоящему слушает, но всё равно боится до дрожи в пальцах; в коленях; до смятого края растянутой футболки из масс-маркета со странным и никому не понятным рисунком — вону не помнит, кому она принадлежит изначально: ему или джуну; до искусанных обветренных губ; до бессонных ночей; до рассветов над застывшей, почти зимней шельдой. — я, — вону собирается с мыслями и делает глубокий вдох. — я влюблён в кое-кого. — ну, — мама снова улыбается. — это замечательно, вону-я. вону кусает губы. на них остаётся привкус апельсиновой цедры — джун пользуется гелем для душа из рождественской коллекции, который ему на новый год подарил кто-то из его друзей, — ментоловых сигарет, которые джун курит чуть реже, чем раньше, и ванильного бальзама для губ, который минхао подарил вону, когда заметил, что его губы начали кровоточить чаще обычного. — это мужчина. дороги за окном пустые. вону натягивает край футболки на колени — так обычно делает джун, но вону успел перенять эту привычку. за месяц он многое успел перенять: «хао», рис со сливочным маслом, ставить один будильник вместо нескольких через каждые пятнадцать минут, больше ходить пешком, теплее одеваться. — расскажешь о нём? — голос матери звучит спокойно и ласково. вону боится, что заплачет, как бывало в детстве, когда он делал что-то необыкновенно и по-мальчишески глупое, а мама прощала его, гладила по голове и улыбалась, а ему было стыдно, и он был благодарен за то, что она не кричит и понимает его. — как его зовут? — джунхуэй, — вону произносит его имя как название звезды, литературного произведения, которым он зачитывается, — «дневник писателя» достоевского, который ему дарит херфст, нашедшая издание в твёрдой гравированной обложке на корейском языке где-то в азиатском районе в брюсселе, когда ездила туда с подругами на выходные, — как молитву, как проклятие. — прости. — за что ты извиняешься, милый? — за то, что я, — вону запинается и смотрит на свои дрожащие руки. на ногте его мизинца блестит красный лак — джун позволил ему выбрать между розовым, красным и голубым. — не тот, кем ты хотела бы, чтобы я был. — я хотела бы, чтобы ты был собой, милый, — голос матери кутает вону в тёплое одеяло, гладит по голове нежными ладонями, целует в лоб и щёки. — и чтобы ты был счастлив. если ты счастлив, то я счастлива тоже, вону-я, — вону шмыгает носом. над крышами многоэтажных домов гента появляется полоса сливочно-жёлтого солнечного света. — расскажи мне о нём, милый. откуда он? — из китая, — вону проводит по обветренным губам языком. — он, — на воде в заливе появляются искрящиеся мазки рассветного солнца. — он «такой», — пугающий. сложный. нежный. смеющийся. дарящий. отбирающий. настоящий. — он замечательный. он очень умный. он знает корейский, китайский, голландский, немецкий и французский. он заботится обо мне. он следит за тем, чтобы я тепло одевался и не забывал поесть. он смешной. он, — вону думает о том, как джун реагирует на комплименты — он совершенно не умеет их принимать. вону пытается его этому научить. это похоже на учёбу во всех смыслах — на то, в чём вону по-настоящему хорош. он учится находить подход к джуну как к дикому животному, аккуратно, чтобы не спугнуть его — а джун ищет подход к нему. вону требуется время для того, чтобы понять, что он оказывает на джуна то же влияние, что и джун оказывает на него. — он очень красивый, мама. и очень заботливый. я, — вону смотрит за тем, как солнце медленно выползает из-за крыш многоэтажных зданий и цепляется за шпили соборов. — я люблю его, кажется. — я рада, что кто-то заботится о тебе, пока я не могу, милый, — она смеётся, добро и умиротворённо. — спасибо, что рассказал, вону-я, — вону кивает, хотя знает, что мама его не видит — верит, что она его чувствует. он обнимает себя за колени и всхлипывает. не плачет — давится любовью. — ты приедешь к нам на новогодние праздники? — приеду. — джунхуэй тоже приглашён, — добавляет она. — если он согласится, конечно. я хочу взглянуть на безумца, который полюбил тебя в ответ. вону думает, что джун и правда безумец: ночует в квартире вону через день, чем очень радует минхао, потому что он может устраивать spa-дни без лишних глаз и ушей; помогает вону проверять студенческие работы и делает это до нелепого быстро и искусно; читает вону вслух, когда у него болят глаза; совершенно случайно знакомится с херфст, когда встречает вону после университета, и быстро находит с ней общий язык; вытаскивает его за город на выходные, чтобы подышать свежим воздухом; водит его в кино на ночные сеансы и берёт билеты на места на последнем ряду; знакомит его со своими друзьями — один из них, американец, обсуждает с вону поэзию карла филлипса и признается, что понимает её ещё меньше вону, хотя английский — его родной язык; стрижёт чёлку вону ножницами для бумаги и смеётся в поцелуи — безумец. — я спрошу у него. — хорошо, милый, — она возвращается на кухню и ахает. — у меня тут всё сгорело, — вону знает, что она гиперболизирует, и смеётся. она смеётся тоже. — я люблю тебя, родной. помни об этом, пожалуйста. — я тебя тоже люблю. вону любит тоже. до вокзала они едут впятером, на малиновом бьюике сунёна, в восемь тридцать утра. минхао бесцеремонно занимает переднее пассажирское сидение, и вону приходится сидеть между мингю и джуном, которые то и дело толкают его в рёбра локтями. минхао роется в бардачке, вздыхает, критикует музыкальный вкус сунёна и рассказывает что-то про стихотворение сильвии плат, которое недавно услышал от одной из своих подруг. вону и джун переглядываются и улыбаются. в ноябре в генте становится холоднее, но яснее: дожди идут редко, но по утрам на траве появляется иней. сунён оставляет машину на пустой парковке. в воздухе образуется облачко пара, когда он выдыхает. вону греет руки в карманах пальто джуна. они не рассказывают никому о том, что встречаются, — все и так это понимают. но джун не отказывается от идеи перформанса и приглашает минхао и мингю на бранч — почти двойное свидание, если бы за ними не увязался сунён, который решил возместить отсутствие партнёра тем, что выпил всю апельсиновую маргариту, которая была на столе. мингю достаёт чемоданы из багажника. минхао запрокидывает голову назад и смотрит на чистое безоблачное небо, далёкое и холодное. пахнет первым снегом, который ещё не пошёл. джун переплетает свои пальцы с пальцами вону в кармане твидового пальто. вону улыбается. — билеты и документы у тебя? — мингю закрывает багажник бьюика и смотрит на минхао, в новом плаще, который они ходили выбирать впятером в шоу-рум в патерсхоле. минхао кивает. мингю еле заметно улыбается — мимолётно, но достаточно для того, чтобы минхао увидел и так же мимолётно улыбнулся в ответ. вону не уверен, обсуждали ли они статус своих отношений, и есть ли у них отношения вообще — у них есть они; друг у друга — и большего им будто бы и не требуется. мингю переводит взгляд на синхронно мёрзнущих вону, джуна и сунёна. — пойдёмте? на вокзале пусто. джун везёт чемодан минхао по выложенному плиткой перрону, и звук стука колёсиков эхом зависает под потолком мансардных навесов. минхао уверенно ведёт их к нужному поезду, сжимая билеты тонкими обветренными пальцами. сунён идёт вприпрыжку, как ребёнок, впервые оказавшийся на вокзале. вону хочется взять его за руку и купить ему пончик с клубничным джемом. минхао останавливается у одного из вагонов и прячет билеты в кармане плаща. джун отпускает ручку его чемодана. мингю ставит тяжёлые сумки на выложенный плиткой пол. слабый ветер треплет его тёмные волосы. кроме них на станции только несколько мужчин в костюмах, и вону непроизвольно думает о том, как бы они среагировали, если бы он поцеловал джуна прямо сейчас, — привычку эпатировать окружающих он перенимает вместе с привычкой закрывать окна перед тем, как выходить из квартиры, и покупать продукты на неделю вперёд. минхао оттряхивает руки. сунён лезет к нему обниматься первым. — нас не будет всего месяц, mon ami, пожалуйста, успокойся, — минхао смеётся, когда сунён сжимает его в объятиях. — не сходи с ума. — мы будем скучать, — лопочет ему в шею сунён. — очень сильно. — я верю, — минхао целует его в пушистую макушку и встречается с вону взглядом. вону знает, что минхао не врёт и будет скучать тоже. сунён отлипает от него и вихрем подлетает к мингю, почти запрыгивая ему на руки. — тебе будто бы пять лет, mon cher, — с губ минхао срывается смешок. мингю приподнимает сунёна с земли, когда обнимает. — очаровательно. мужчины в строгих костюмах на перроне бросают на них косые взгляды. вону знает, что джун это замечает и этому радуется. минхао подходит к вону сам и отводит его в сторону, цепляясь за рукав его пальто пальцами. от него пахнет миндалём и касторовым маслом. он заглядывает вону в глаза, и вону не моргает. — я уже устраивал этот разговор джунхуэю, — серьёзно говорит минхао и кладёт ладонь вону на плечо. — теперь твоя очередь, — вону не до конца понимает, о каком разговоре идёт речь, но кивает. минхао сжимает его плечо пальцами сквозь ткань пальто и хмурится. — если ты разобьёшь джуну сердце, я не побоюсь разрушить твою жизнь, понял? и мне наплевать, что ты мой лучший друг, — вону пытается скрыть улыбку и снова кивает. — хватит улыбаться. я серьёзно, — наигранно обижается минхао и добавляет чуть мягче. — береги его, ладно? и себя береги. ты знаешь, что я люблю тебя? — знаю. — вот и славно, — на губах минхао расцветает довольная улыбка. он отпускает плечо вону и заботливо поправляет ворот его пальто. — пожалуйста, проследите за тем, чтобы сунён никого не убил, пока нас не будет. — я не собираюсь никого убивать, — встревает в диалог оскорблённый сунён, пытающийся выпутаться из объятий мингю. — ага, — фыркает минхао и притягивает к себе стоящего в стороне джуна, обвивая его шею руками. — не подпускайте его к колюще-режущим предметам, ладно? сунён показывает минхао язык, и минхао улыбается. мингю обнимает вону долго и крепко, и вону почти плачет, когда утыкается ему в грудь лицом и чувствует на щеках колючую ткань красного рождественского свитера. прощания всегда получаются горько-сладкими, как леденцы из перечной мяты, поэтому вону их не любит. он не любит прощаться, но любит прощать. поезд трогается через десять минут. — мы ждём фотографий, — напоминает джун, когда минхао и мингю поднимаются в вагон по выдвижной лестнице. — и с показов, и просто так. мингю смеётся и обещает, что будет делать ежедневную рассылку. джун цепляется за ладонь минхао и несильно сжимает его пальцы, тонкое кольцо на безымянном, запястье, чтобы оставить отпечаток своего прикосновения на его коже. женщина-контроллёр в чистой тёмно-зелёной форме, впустившая минхао и мингю в поезд, улыбается, когда сунён подпрыгивает на месте, чтобы дотянуться до рук мингю. вону улыбается тоже. они стоят на краю перрона, прямо у пропасти высотой в два метра, на дне которой лежат холодные рельсы, машут и смотрят вслед уходящему поезду, пока он не скрывается за поворотом. вону думает о том, что мингю обязательно уснёт у минхао на плече во время поездки, и, скорее всего, минхао будет перебирать его волосы и улыбаться. в воздухе пахнет апельсиновой цедрой. джун берёт вону за руку. они выходят на пустую парковку перед вокзалом, и сунён спрашивает, нужно ли вону и джуна куда-то подвезти. вону качает головой. сунён хмыкает и достаёт ключи от бьюика из кармана. сухой асфальт крошится под подошвами ботинок. на проводах, тянущихся от столбов к крышам жилых домов, сидят голуби. — до завтра, — сунён открывает дверь у водительского сидения и подмигивает вону. — наш обед у родителей мингю без присутствия самого мингю ведь всё ещё в силе? — вону кивает и старается не улыбаться. — замечательно. не опаздывайте только. а то мне будет неловко. — тебе в любом случае будет неловко, — закатывает глаза джун и тянет вону за рукав пальто. — но мы постараемся. до завтра. они бредут вдоль вокзала вдвоём, когда малиновый бьюик проезжает мимо них, и сунён сигналит — ребёнок, получивший права. вону вздрагивает, но смеётся следом. джун сжимает его холодную руку своей сильной и тёплой. — я говорил с матерью, — вдруг говорит вону. — ого, — джун вскидывает бровь и впечатлённо присвистывает. — сколько времени вы не говорили до этого? месяц? два? — два, — кивает вону, и из его рта вырывается облачко пара. — я рассказал ей, — он запинается и останавливается посреди тротуара. джун останавливается тоже и заглядывает вону в глаза. только тогда вону замечает, что на джуне его огромный кашемировый шарф, который вону, как он сам думал, забыл в университете. — я рассказал ей про тебя. — ого, — повторяет джун и часто моргает. — это, — он замолкает и растерянно оглядывает вону с вьющихся тёмных прядей, выпавших на лоб, до носков ботинок. — это смело, — вону мягко улыбается. — и что она сказала? — пригласила тебя в чханвон на новогодние праздники, — вону тянется, чтобы поправить свой шарф на шее джуна, так, чтобы ни один порыв холодного ноябрьского ветра не мог коснуться оголённых участков его кожи. — сказала, что ты безумец. — пригласила в чханвон? — переспрашивает джун. вону кивает. — к тебе домой? — вону кивает снова. джун закусывает щёку изнутри. — и ты хотел бы, чтобы я поехал? — конечно. — ого, — джун прячет руки в карманах пальто. — ого, — с губ вону срывается смешок. джун — драгоценный. и то, что вону его любит, — драгоценно тоже. — ладно. — ладно, — вону аккуратно берёт джуна под локоть и ведёт дальше по тротуару. — я люблю тебя. легко. просто. как поцелуй в лоб. как прочитать любимое стихотворение по памяти. как заварить чай. — я тоже тебя люблю. когда они выходят на пустой проспект, улыбающиеся и замёрзшие, в генте идёт первый снег.