Firestarter

Ему казалось, что в этой жизни все настроено против него. Даже родители и друзья. Даже соулмейт отказался от него, недовольный своей судьбой. Прокаженный. Неправильный. Незаслуживающий жизни. Эти слова полностью описывали его. Ким Тэхен. Мальчик без семьи. Без любви, ласки. Что из него выросло, уже не исправить. Все равно шансы выжить у него были, честно говоря, плачевными. Он вновь смотрит в окно. Скоро операция. Надежда ускользает с каждой минутой. В глубине души маленький Тэ надеялся, что сейчас откроется дверь, Чонгук крепко обнимет его и скажет: — Ты жив, — руки вокруг похудевшего тела сжимаются все сильнее, но стараются не причинять боли. Чонгук прислоняет лоб к его шее, а красноволосый будто просыпается от сна, когда чувствует слезы на своих щеках. До этого он не верил своим глазам. Сердце забилось как сумасшедшее, и, стараясь не нарушать тишины, Тэхен тихонько всхлипывает дрожащими губами. Чон осторожно приподнимает голову и бегает взглядом по его лицу, всклокоченным волосам, такого же цвета щекам, боится посмотреть ему в глаза. Боится осуждения. Ослабевшей рукою Тэхен сам приподнимает его подбородок, заставляет тем самым посмотреть в глубину его души сквозь глаза. В них только нежность. — Почему? — шепчет Чонгук. — Я много думал. Практически все время, — он хмыкает, на что темноволосый хмурится. — И кое-что понял. Мы — полные противоположности. Но нас словно тянет друг к другу. Тогда зачем таить обиду за один единственный проступок? — парень не верит услышанным словам. Он благодарен ему. Слабо улыбается на слегка искривленную улыбку и приближает лицо к смущенному Тэхену. — Спасибо. За шанс, — выдыхает Чонгук. — Не… за что, — хочет сказать первокурсник, но его прерывают прикосновением чужих губ к своим. Он наслаждении закрывает глаза и слепо шарит рукой по постели, пока не находит ладонь Чонгука и крепко сжимает ее. Лицо начинает гореть. Старшекурсник никуда не торопится, лишь гладит младшего по волосам, касается языком нёба и чувствует, как по телу проходит заряд тока. А затем тепло. Тэхен улыбается сквозь поцелуй, горячие губы обжигают, почти приносят боль, но при этом ласковые прикосновения ладоней затмевают все. Он никогда в этой жизни не чувствовал себя настолько нужным. Внутри него будто всё перевернулось. И чем он думал, когда ударил этого маленького птенчика? Вот же он. Распластанный на кровати, смущенный, счастливый, родной. И жили они долго и счастливо, пока… — Чонгук, встань с моей ноги, блять, я не чувствую ее! — парень, опираясь на вторую ногу соулмейта, встает с кровати, а Тэхен взвизгивает и пихает его конечностью. — У меня с тобой и живого места на теле не останется. Медведь! Взгляд Чона тяжелеет. Становится темным, а голос грубеет. — Как ты меня назвал? У Кима замирает дыхание. — Медведь. Чонгук наклоняется над его лицом. Щурится, смотрит в эти полные страха, не привыкшие к нежности глаза и быстрым движением чмокает в нос. — Тогда ты Мишка-Тэ!

***

— Может, скажем им? — Намджун касается губами ушной раковины Чимина, отчего у него по всему телу бегут мурашки. — О чем? — журналист обнимает его со спины. — Что ты без моего ведома порвал на мне футболку и узнал, что я — твой соулмейт? — мурлычет Пак и оборачивается на посмеивающегося Кима. — Твои губы сразили меня наповал, — хмыкает парень и ловко крадет у него поцелуй, не замечая, что на них обращены два взгляда. Один наполненный радостью, а второй — удивлением. — Я так и знал!