Я хочу увидеть яблони в цвету...

— Лань Чжань…       Темноволосый юноша в ужасе склонился, вглядываясь в мертвенно-бледное лицо с пропитавшейся кровью повязкой на глазах. Вэй Ин сам наложил ее, скрывая от чужого (в том числе и от своего) взора багровое месиво в теперь пустых глазницах. Голова друга лежала на его коленях: одной рукой Вэй Ин пытался стереть кровь с лица Лань Чжаня, второй зажимал рану на левом боку юноши.       До последнего Вэй Усянь надеялся, что слова его осведомителя из клана Вэнь были неправдой. Разве могли вэньские псы ранить, выколоть глаза и оставить умирать сильного и неуязвимого Ханьгуан-цзюня? Есть ли в этом и вина Вэй Ина? Он был обязан находиться рядом со своим другом и господином, защищать его даже ценой собственной жизни. Все клятвы, данные Вэй Ином Лань Чжаню, разбились о полуживое тело, которое он нашел в овраге недалеко от леса, разделявшего владения Лань и Вэнь. — Я отомщу, — прошептал Вэй Ин, склонившись над едва дышащим другом, борясь с желанием заплакать. — Слышишь? Я обещаю. Но и тебя не отпущу просто так. Потерпи… немного.       Со стороны леса послышался топот копыт. Вэй Ин, продолжая сидеть на коленях, вытащил из ножен меч: никто из врагов больше не посмеет подойти к его господину — он разрубит каждого на куски. Через мгновение всадники выскочили из-за деревьев, и юноша вздохнул с неким, если это было возможно в сложившейся ситуации, облегчением: на плащах воинов он разглядел облака — символ их с Ванцзи ордена. Адепты спрыгнули на землю и в растерянности остановились возле двух молодых мужчин, чьи одежды пропитались красной жидкостью: один истекал собственной кровью, второй был перепачкан чужой. — Найдите, из чего можно соорудить носилки. Здесь недалеко есть хижина, нужно отнести его туда. В ней живет человек, единственный, который способен нам помочь, — быстро раздал приказы Вэй Усянь, хотя не имел на это никакого права: в Ордене он не занимал какой-либо существенной должности, лишь значился личным учеником и помощником Лань Ванцзи — родного брата главы Облачных Глубин. На удивление никто из адептов и не подумал ему возражать новоявленному командиру. Действовали воины слаженно: пока одни искали в лесу подходящие ветки, вторые связывали из собственных плащей полотно для переноса раненого. Вэй Ин никакого участия в этом не принимал, лишь покрепче обхватил Ванцзи за плечи, укачивая последнего, как малое дитя. Лань Чжань внезапно дернулся на коленях юноши и хрипло, с запинкой, произнес: — В...Ин... — Не говори, Лань Чжань, умоляю! Береги силы. Вэнь Цин что-нибудь придумает, ты же знаешь, какая она молодец. Только не сдавайся, дыши, дыши, чтобы я ощущал это, — Вэй Ин положил ладонь на еле вздымающуюся грудь раненого. Да, непозволительная близость для слуги и господина, неподобающее обращение по первому имени, но Вэй Усяня и в лучшие времена такое мало заботило, не то, что сейчас.       Но Лань Ванцзи уже впал в полубессознательное состояние. Лишь на одно мгновение вынырнув из забытья, дрожащими пальцами он ухватился за край накидки Вэй Усяня, потянул, заставив последнего склониться к своим губам. Повязка на глазах, сделанная из оторванного рукава нижней рубахи, полностью окрасилась в бордовый; легкий аромат сандала, всегда исходивший от Ванцзи, сменился на тяжелый запах железа. И слова, сказанные Лань Чжанем, чуть не заставили Вэй Ина взвыть от отчаяния: — Я хочу увидеть яблони в цвету…