***
— Свадьба состоится через четыре дня, без каких-либо громких празднований. Вы не против, принцесса? – сладко спрашивает Акайо-сан. — Не против. Мори хмурится и переводит взгляд в свою тарелку. Они ужинали вдвоем, не считая прислугу, что носилась туда-сюда, поднося все новые угощения. Акайо решил показать свое отношение к своей невесте на высшем уровне. Все было слишком шикарно. От комнат до еды. Ей даже выдали прекрасное кимоно из дорогих тканей. Но девушка тоскливо смотрела в завораживающие глаза будущего мужа и понимала, что хотела-то она совсем другой жизни. Да вот только выбора у нее не было. Она так решила. И принятие окончательного решения в этот раз выглядело как гражданская война внутри себя. Поместье Сато Акайо было на окраине деревни Камня. Оно было не в традиционном стиле, а массивным и многоуровневым зданием. На каждом этаже стояли шиноби-охранники. Мори отметила про себя, что при желании Акайо-сан мог бы захватить любую близлежащую деревушку только лишь своей небольшой армией. Она пыталась сосчитать всех ниндзя в здании, но ощущения путались, будто вспоминая слова Цунаде: «Ты ошиблась, Мори». Много. Шиноби здесь было просто очень много. Сбежать не получится. Стоп! О чем она вообще думает? Что за глупости? Тобирама бы не одобрил таких действий. Юная Сенджу сама не понимала, с какого момента стала согласовывать свои решения со Вторым Хокаге, что жил в ее голове на основе нескольких воспоминаний, снов и информации из архивов Конохи. Но одно она знала точно – он был примером для нее. И некими рамками, чтоб не наделать глупостей и держать свой разум в холоде. — Прошу, Мори-сан. – вежливо подает свою руку Акайо, когда ужин был закончен. Девушка не хочет принимать его жест и вообще как-либо касаться его. Он чужак. Но он не должен ничего понять, поэтому Мори собирая всю волю в кулак, подает ему руку и чувствует его сухую ладонь. Мужчина помог ей подняться и заботливо поправил подол многослойной шелковой одежды. Затем легонько положил руку на ее талию и с мягкой улыбкой повел ее на улицу. Он был намного выше куноичи, что по логике вещей должно было дарить чувство безопасности, но спокойно Мори могла себя ощущать рядом лишь с одним человеком. — Хочу показать вам кое-что занятное. – говорит Акайо-сан. – Надеюсь, это заставит вас подарить мне свою красивую улыбку. Мори поражается его отношению к ней. Он делает все, чтоб расположить ее к себе. Но она не может открыть свое сердце как бы ни старалась. Наверное, потому что сердце ее сейчас у другого человека. Отдано на пожизненное сохранение, так сказать. Акайо вывел куноичи в огромный сад, что было само по себе редкостью в Ивагакуре. Раскидистые деревья, кустарники и цветы, что начинали увядать из-за прохладного воздуха. Где-то вдалеке она всеми чакроканалами ощутила ручей и сразу же поспешила к нему. Девушка быстро скинула обувь и зашла по щиколотку в воду, не думая о том, что намочит края кимоно. Ох уж эти Сенджу, с улыбкой думает Акайо-сан, они связаны с природой больше, чем кто-либо, и хотят ощущать ее близость всеми возможными способами. Мори не обращала внимая на то, как мерзнут ноги, она лишь пыталась привести эмоции в порядок, чтоб не дать своему жениху повода для беспокойства. — Мори-сан, могу я задать вам вопрос? — Конечно. – спокойно говорит она, не поворачивая головы. — Что для вас есть любовь? Сердце пропустило удар. Мори замерла на несколько секунд, но вскоре самообладание вернулось к ней. Она вышла из воды и встала лицом к мужчине. — Хотеть касаться. Акайо грустно выдохнул. — Тогда… как вы считаете, сможем ли мы полюбить друг друга? Мори усмехнулась. — У вас разве не было возлюбленной? Вы достаточно привлекательны и сильны. — Мне интересны только вы. – не стесняясь говорит он. — Наш брак – это вынужденная мера. Неужели вам важно такое высокое чувство? Она пошла дальше по тропинке, ощущая ступнями прохладный травяной ковер. Акайо сложил кисти рук за спиной и последовал за ней. — Если для вас любовь есть прикосновения, то без этого чувства вы не сможете родить мне наследника. — Вот как? Не волнуйтесь. С этим проблем не будет. – холодно отвечает Мори. Она уже думала об этом. И решила, что как только родит ему ребенка, то ее существование в этом мире подойдет к концу. Смертоубийство страшная вещь, но она не сможет жить дальше, когда ее тело будет испачкано этим мужчиной. Они подошли к дереву, на котором еще держались мелкие белые цветы, излучая фруктовый аромат на весь сад. Османтус. Красивое дерево. В Конохе таких полно, а здесь оно, вероятно, было в дефиците. — Видите эти камни? – спросил Акайо, показывая на камушки разного размера и формы у дерева. – Здесь вы можете загадать желание, и оно непременно сбудется. Нужно лишь построить небольшую пирамиду из камней. Мори ухмыльнулась. Интересно. Она присела и стала складывать камни один на другой, думая лишь о том, чтоб Какаши смог справиться с ее решением и продолжал жить счастливо. «Какаши… надеюсь, ты сможешь простить меня» - думала она, сдерживая слезы. За свои годы Мори успела перенести многое, и даже в самые отчаянные моменты она понимала ради чего живет. Но сейчас не было и капли веры в то, что все будет как прежде. И все из-за любви к нему. Гипнотизируя каменную пирамиду своими синими глазами, она понимала, что никогда не испытывала такой боли раньше. Тяжелые ранения, множество суток в плену у врага и даже жестокие пытки Ибики-сенсея не могли сравниться с этой болью. Физические увечья куноичи не могла терпеть и всегда их избегала, но сейчас она бы продала свою душу девятихвостому, лишь бы не ощущать душевных страданий. И правда, лучше умереть. Но лучше уж страдает она, а не целая деревня. — Не сочтите за грубость, принцесса, — тихо проговорил Акайо, подходя к ней почти вплотную, — Но я считаю, что мы идеально подходим друг другу. Вы прекрасны не только внешне. Ваша сила настоящий феномен. Вместе мы сможем достичь огромных высот. Он протянул руку и коснулся ее волос. Мори смотрела в его разноцветные глаза и заставила себя улыбнуться. — Я понимаю вашу тоску по дому. Но спешу заверить, я сделаю все, чтоб вам было комфортно со мной. Он притянул куноичи к себе и Мори ощутила щекой его широкое плечо. Он может ее защитить от любых опасностей, но не спасет ее от тоски по Какаши.***
Поздним вечером Генма зашел в ресторанчик радом с его домом и поразился картине, что предстала его взору. За столом в углу сидел Копирующий ниндзя в окружении нескольких пустых бутылок из-под сакэ. Голова его устало лежала на руках, он непрестанно вздыхал и поднял свой взор только когда заметил, что напротив кто-то сел. — Ты чего это? – спросил Генма. Взгляд у Хатаке был плавающим и немного потухшим. Да нет, не немного. — Тебя не касается. – тихо ответил он и снова склонил голову. — И долго ты тут квасишь? — С утра. — Ох ты ж…- удивился Ширануи. – На тебя это не похоже. Он не понимал, как начать разговор с ним, но чувствовал, что Какаши нуждается в друге. — Слышал новости? – начал Генма тоном, будто говорил о погоде. – Мори покинула деревню. — Я в курсе. – холодно отвечает Какаши. – Ты был там? На переговорах? — Был. — И какого черта ты ничего не сделал? Она же тебе небезразлична. Ехидная ухмылка проглядывалась даже через маску. — Я не мог. Мори, казалось, была готова к такому раскладу. Она и бровью не повела. Сразу согласилась. Не понимаю я этого… — Почему же? – спросил Какаши. — Я знаю, как она к тебе относится. Хатаке хмыкнул: — Видимо не знаешь. И я не знаю. «Она никогда и не любила меня, раз так просто согласилась отдаться другому?» — Знаешь, что самое странное было на собрании? – вдруг стал серьезным Генма. – Они ни разу не спросили меня о нашем сражении с тем ниндзя. Хотя могли узнать, о чем мы говорили. Хатаке встрепенулся. — И правда. Тот мужик ведь хотел ее забрать с собой, да? — Именно. – кивнул Ширануи. – Но им было плевать. Что-то здесь не чисто. — Думаешь они специально предложили брак, чтоб забрать ее не силой, а на официальных основаниях? Генма повертел сенбон в зубах и медленно кивнул: — Не исключено. Какаши обдумал его слова несколько раз, а затем тихо засмеялся. — Ты преувеличиваешь. Хокаге-сама заметила бы что-то неладное. Хатаке подал знак рукой хозяйке заведения, чтоб та принесла ему еще бутылку. Ширануи ухмыльнулся. — Мори, должно быть, очень дорога тебе? — с легким раздражением спрашивает Генма. Хатаке вздыхает: — Да, очень важна. — Нет, она драгоценность. Потому что вещи, которые важны… со временем теряют свою значимость. Но если что-то для тебя драгоценно, то потеря может тебя ранить настолько сильно, что дышать становится трудно. «Ты попал не в бровь, а в глаз, друг». — Возможно ты прав. – отрешенно отвечает Хатаке и стекленным взором смотрит куда-то в сторону. Ему очень хотелось закричать. И убить кого-нибудь. Желательно советника Цучикаге. «От драгоценности так просто не отказываются, Какаши» - мысленно жалеет его Ширануи. — Так и собираешься тут сидеть? — А что мне остается? Цунаде запретила мне покидать деревню. Сказала, что таковы правила, все ради мира. – ответил мужчина, наливая алкоголь в чашу. Он чувствовал, как сознание заволакивает мутная пелена опьянения и горечи. Это заставляло злиться на самого себя за бессилие. Конечно, Мори поступила так, как велел ей долг крови Сенджу, что течет в ее жилах. Какаши потер виски и прикрыл глаза. Он чувствовал себя до невозможности усталым и слабым. После смерти всех его близких, он привязался к этой куноичи, что открыла в нем силы любить. Она такая главная боль, во всех смыслах. Яркая в его сознании, как ее стихия Молнии, и успокаивающая, как стихия Воды. Непредсказуемая и устрашающая в бою. Но такая чистая и притягательная в обыденной жизни. Ширануи вновь с сожалением осмотрел друга. Какаши просто тонул в океане собственной тоски, что уже так привычно наполняла его жизнь. — Правила, говоришь…? Ладно. Можешь сидеть тут сколько захочешь. Я в унынии оставаться не сбираюсь. – бросил Генма, покидая ресторан.