Странная сказка

Однажды Ева почувствовала себя плохо. Просто ей целый день было не по себе. Пока парни писали песни, работали над сведением, девушка свернулась в кресле на кухне и не могла понять, чем она могла отравиться. Тошнило и мутило. Джоанна сегодня не приехала. Ева расстроилась, так как не к кому было обратиться со своей проблемой. Лена уехала на работу. Почему Ева искала именно женщину, чтобы поделиться этой проблемой? Девушка подумала, что ее беспокоит какая-то гинекологическая болячка, но ее тщательно обследовали перед путешествием. Что могло произойти? Она решила потерпеть, пока можно было, а вдруг пройдет. Ева подошла к Леше и стала внимательно наблюдать за его действиями. Он сначала просто курил и двигал свои язычки на пульте, а потом повернулся и сказал: - Вот, смотри. На этой машинке, конечно, не просто шип убрать, но это вполне возможно. Тут и здесь надо чуть-чуть сместить, на этом все и держится. На, попробуй. - Да она нам сейчас все попортит! – возмутился Юрик. Девушка только хихикнула и отодвинула ручку ровно на столько, на сколько показал Леша Вишня. Тот возликовал: - Ну вот! А я говорил, что она вам еще всем покажет. Что такое?.. В этот момент Ева резко согнулась пополам и помчалась со всех ног в туалет. Там ее вырвало. Она сидела в коридоре, тряслась и не могла подняться. Лихорадка, которая тревожила утром лишь слабыми отголосками, ударила по девушку со всем своим коварством. Резко заколол правый бок внизу живота. Ева набрала в легкие побольше воздуха, чтобы не закричать от боли. Только схватилась покрепче за живот, так как на мгновение ей показалось, что у нее сейчас вывалятся все внутренности. В коридор на шум вышел Вишня. Он бросил окурок в ближайшую кружку и подлетел к Еве, которая корчилась под стеной. - Парни, Еве плохо! Скорую вызывайте! В коридор выскочил Витя, Юрик уже стучал телефоном по тумбочке. Вишня помчался за полотенцем в ванную, так как лицо девушки уже покрылось испариной. Цой сел на пол рядом с ней и обнял за плечи: - Что у тебя болит? - Здесь… - выдавила Ева, показывая взглядом на область аппендикса, которую она прижимала рукой. - Где врачи? – крикнул Вишня, натягивая халат поверх своей футболки. – Я встречать пошел, сидите! В комнатных тапочках он помчался в подъезд, громко шлепая по полу. Юрик нервно постукивал ногой по дверному косяку, Витя крепко держал девушку за плечи и не давал ей упасть на пол. Эти минуты показались для Евы вечностью. Боль, которая не прекращалась ни на минуту, лихорадка и тошнота превратили это короткое время в ад. И Только Виктор Цой просматривался во всем этом хаосе слишком четко. Даже испытывая невероятную боль, девушка не могла поверить в то, что рядом с ней сидит будущая легенда, звезда, герой… Дверь резко распахнулась, в квартиру ворвались люди с носилками, что-то громко рассказывающий Вишня. Ева разрыдалась, когда ее попросили встать и пройти в лифт. Еще больше крика было, когда ее попытались уложить на носилки, ведь лечь – значит распрямиться и позволить боли охватить всю брюшную полость. - Встречайте внизу, - спокойно сказал Цой, взял девушку на руки и пошел в лифт. Запыхавшиеся врачи пошли с ним. Все они спокойно оказались во дворе. Там Еву усадили в дежурку, Леша снова выбежал на улицу с курткой девушки. - Ева, есть там документы? – спросил он? Та только кивнула. - Я не смогу сейчас поехать, - виновато пробормотал Виктор. – Леше работать надо, а мы еще не закончили. Я приеду, обязательно. Но Ева не слушала. Она была всецело поглощена болью, которая пожирала ее, медленно и мучительно. Из приемного отделения – на операционный стол. Острый аппендицит. Прооперировали нормально, врачи попались хорошие, да и наркоз – что надо, отрубило на раз. Очнулась Ева уже в палате. Помещение было большое, просторное, но перегороженное множеством штор. Именно они выделяли каждому пациенту свое личное пространство. Девушке досталось место у окна. Она повернула голову и уныло посмотрела на серое небо Ленинграда. Но плохая погода и ноющая боль везде не так сильно расстраивало ее. К ней никто не пришел. Ее никто не ждал. Она никому не нужна? Девушка всхлипнула и закрыла глаза. И так жутко хотелось пить, а тут еще слезы. Нет, нельзя плакать. Они приедут потом… За занавеской послышалось шарканье ботинок. Затем белое полотно отодвинулось, и в свободное пространство просунулась растрепанная голова. Густав стоял с маленьким букетиком желтеньких цветочков и рыжим медведем в руках: - Доброе утро. Ты знаешь, я с утра ждал, думал, слишком рано приехал, а оно в самый раз оказалось. Это тебе вот цветы и медведь. - Цветы и медведь… - прошептала Ева, попытавшись улыбнуться. Она действительно была счастлива видеть здесь Густава. Ей казалось, будто она не видела его тысячу лет, хоть они и живут в одной квартире. Парень постоянно пропадал на тусовках, приходил домой поздно. Но Ева понимала его, не пыталась поучать, даже старалась никогда не дуться. - Ну, как она – жизнь без аппендикса? – ухмыльнулся он и сел на край кровати. - Пить хочу, - едва слышно выдавила Ева, глядя на парня, его выглаженную рубашку. Она жадно вдыхала запах его одеколона, ей казалось, что он со временем стал еще привлекательнее. Не только как мужчина, но и как деятель искусства. Густав старался расти, постоянно придумывал что-то новое, начал собирать музыкальное оборудование поновее. Девушка наблюдала за его юношеской страстью к искусству, любви и прекрасному, и наблюдать за этим хотелось больше, чем за водой, огнем и всем прочим… Вот он подносит к ее губам граненый стакан с водопроводной водой, она жадно делает пару глотков и откидывается на подушку. - А теперь смотри, - сказал Гурьянов, аккуратно запихивая букетик в стакан с водой. – Медведя надо с тобой уложить. Ночью-то гостей выгонят, а тебе не так одиноко будет. Парень положил этого небольшого рыжего мишку на подушку. Ева улыбнулась и сказала: - Спасибо, что пришел. - Как я мог не прийти. Нимфа, которая поселилась в моей квартире, оказалась в больнице. Я приехал утром, мне позвонил Юра и сказал, что тебя увезли с аппендицитом. Вот я здесь. Они говорили, пока не пришла медсестра. Увидев угнетенную Еву, она сказала, что девушке нужно поспать. - Молодой человек, она после операции, ей нужно отдыхать, - укоризненно сказала она Густаву. – С вашими разговорами она не скоро оправится. Но, повернув голову в сторону девушки, она увидела, что та уже мирно спала, сжав лапу мишки. Повернувшись обратно, женщина не увидела и Гурьянова. Только штора покачивалась из стороны в сторону. - Вот молодежь… - проворчала она, бросив взгляд на букетик в стакане. На следующий день Ева проснулась, съела скромный завтрак, предписанный диетой, и стала смотреть в окошко, теребя в руке медведя. В коридоре послышались шаги медсестры, слышно было, что она кого-то прогоняла: - Молодой человек! У нее уже были! Это вам не проходной двор, здесь медицинское учреждение! - Я ее брат, - послышался спокойный раскатистый бас. Судя по продолжительной молчанке, медсестра слегка опешила. Конечно, ведь Ева и Витя были совсем не похожи. Он вошел в палату с белым халатом на плечах и с пакетом печенья. - Доброе утро. - Ну, привет, братец, - улыбнулась Ева. Теперь ее состояние было намного лучше, чем вчера, она могла понемногу есть и пить, хотя временами ее немного мутило. Парень прошел к окну и посмотрел на букетик цветов от Густава: - Кто-то еще приходил? - Да, Густав приезжал вчера, - сказала девушка. Витя кивнул и попытался улыбнуться. Но, видимо, эта новость слегка испортила его настрой. - Ты пойми, я у него живу, и он очень удивился, когда не обнаружил меня, ну, и, конечно же, ужина, - мягко заметила она. Витя улыбнулся в ответ и развернул пакет. - Что это ты мне принес? – поинтересовалась девушка, пытаясь заглянуть внутрь свертка. - Печенье. - Здорово, еще теплые… - девушка не удержалась и выхватила одно печеньице из пакета и поднесла к лицу. – У Марианны стыбзил? - Да нет, сам испек, - скромно пробормотал он. На секунду Ева утратила дар речи. Она еще раз посмотрела на эти неказистые шоколадные печеньки, такие мягкие и теплые. Потом девушка перевела взгляд на Виктора, который не знал, что и думать. Молчанка и правда была слишком затянута, но ей было, что сказать ему. - Боже мой, спасибо, Витя… Наверное, не стоило, ты что… Тебе что-то сказала жена? - Да она не видела. Но я на всех испек, - похвастался парень, положив пакет на тумбочку. – Только ешь понемногу, тебе пока нельзя. - Да я только одну… - Ева откусила кусочек душистого печенья и поняла, что это – самое лучшее, что с ней было. - Что, не вкусно, что ли? – напрягся Витя, косясь на пакет. Девчонка засмеялась и легонько толкнула его в плечо. – Ты тоже ешь, я не люблю в одиночестве кушать… Виктор вытащил из пакета совсем маленький кусочек и бросил его в рот. - Это очень вкусно, Витя, спасибо тебе, - Ева села на кровати и обняла Цоя. Тот только улыбнулся и мягко обнял ее за плечи. Казалось, он боится лишний раз к ней притрагиваться. Но почему? Позже он освободится. Поймет, что есть мир, музыка, другое окружение, другие страны, в которых можно дать концерт. Он познает всенародную любовь и станет другим. Сейчас он – настоящий. Робкий, молчаливый, но такой веселый внутри… Улыбка сползла с лица Евы, и она серьезно сказала: - Забери меня. - Ты себя видела? Ты же вся зеленая, - заметил Цой, рассматривая ее. - Я не хочу здесь сидеть, я к вам хочу, - прошептала девушка, чувствуя, что слабеет. Виктор, будучи довольно проницательным, заметил это и уложил Еву обратно на подушки. - Тебе лучше побыть здесь, пока не станет легче. И печенья много не ешь, а то станет хуже. Зависла неловкая молчанка. Ева заметила, что после той прогулки неловкостей между нею и Виктором стало намного больше. Она видела, что он хочет что-то ей сказать, в чем-то признаться, но он упрямо молчит. Девушка вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза: - Если она тебе что-то сказала, то я не шлюха, Витя. Она просто не хочет, чтобы я говорила с тобой, а ты – со мной. Парень будто проснулся ото сна. Такого тяжелого и тягучего, словно осенний туман. Он знал всю правду, ведь он видел тот инцидент своими глазами. Но Марианна упрямо не хотела верить в это и, похоже, промывала мозги своему мужу. Но Виктор знал, и от этого никуда не деться. Он посмотрел на нее совершенно по-другому. Помолчал и сказал: - Я знаю. После этого тяжелого разговора Ева лежала среди белых занавесок и чувствовала себя растением. Она не могла понять, что делает не так, почему эта реплика далась ей так трудно. Девушка посчитала этот разговор бессмысленным. Всему свое время. Но Витя на ее стороне, он с ней. Нет, он не любит ее, и это хорошо. Ева не хотела рушить семью, отношения Марианны и Вити. Какой бы склочной ни была эта женщина, именно она верила в него с самого начала. Она – его какая-никакая поддержка. Пусть немного лживая. Идея раствориться в других отношениях показалась Еве на мгновение не такой уж плохой. И после выписки она поехала на квартиру к Гурьянову. Парень встретил ее. - Какая редкость, что ты в такое время дома, - заметила Ева, улыбнувшись. Густав обнял ее и сказал: - Ты знаешь, я соскучился. Девушка вздрогнула. «Господи, только не говори, что и ты тоже…» Ева вдохнула аромат тела парня, его одеколона, который уже немного выветрился. Этот запах показался ей каким-то особенным. Этот одеколон вперемешку с сигаретами создавал неповторимый букет, который так привлекал девушку по жизни. После больницы она вообще отвыкла от обстановки в квартире художника. Она окинула взглядом бардак и спросила: - Чем занимаешься? Густав хотел было ответить, но взгляд его упал на красную рубашку, которая валялась на крышке пианино. Потом он посмотрел на Еву и сказал: - Я знаю, что мы сейчас сделаем. - Что бы это ни было, я хочу сначала искупаться, - девушка подняла ладони вверх, взяла чистое полотенце и закрылась в ванной.