Странная сказка

Последние два года Ева не могла назвать счастливыми. Хотя для Виктора это было именно так. Он искренне радовался, когда мог приехать к ней хотя бы на несколько часов. Девушка же не понимала, как ему удается работать и не вызывать подозрений. Но однажды Наташа сказала ей: - Представляешь, что он придумал! Витя берет меня везде с собой, чтобы все думали, будто он с тобой никак не связан. - Но зачем это ему? – Ева не смогла сдержать слез. Когда осознаешь, что зашла слишком далеко и не можешь остановиться, жизнь просто переворачивается с ног на голову. Все крутится вокруг тебя, все меняются у тебя на глазах, а ты прекрасно понимаешь, что не должна это видеть. Девушка и так была крайне расстроена, что Густав становился все больше алчным, жадным, каким-то ненасытным, порой злым и нечестным. Он заражал этим других парней, и Ева ничего не могла сделать… - Ева, он любит тебя и хочет, чтобы никто не знал, что вы вместе. Он сам мне это сказал. По секрету. Ева начинает тихо плакать. Наташа обескуражено посмотрела на нее и обняла. - Наташа, я хочу уехать… - прошептала Ева. – Я не могу быть такой особенной, не должна была вообще… На моем месте должна быть ты… - Не придумывай, - Наталья потрепала девчонку за плечо и сказала: - Я сделаю тебе кофе. - Спасибо… Летом 1990 года все было максимально гротескно. Виктор стремился окружить себя самыми дорогими людьми. На отдых в Латвию поехали он, Саша, Наталья и Ева на его новом «Москвиче». Дача девушке понравилась, особенно ее поразило буйство зелени и море неподалеку. Они спрятались ото всех, и только Юрик Каспарян приезжал работать над альбомом. Пока парни что-то пытались записывать, Ева убегала к морю. Ей иногда было немного совестно за то, что она оставляет Сашу на попечение Наташи, но та сама справедливо отметила, что Ева еще и сама – ребенок, за которым глаз да глаз. Море было довольно холодным, купаться не очень-то хотелось. Но сосны на берегу ее манили, так манили… И я знаю, что мне Недолго осталось ждать, Чтобы снова увидеть Сосны на морском берегу… Ева чувствовала, что ком подкатывает к ее горлу. Цой придет сюда, пройдется по берегу и напишет эту и много других замечательных песен. Она бродила по пустынному пляжу часами, глядя на волны и слушая шум воды и сосен. Вечером, за закате, она обернулась и увидела, как Витя бродит по кромке берега, засунув руки в карманы. Он глядел на воду и изредка поднимал взгляд на девушку вдалеке. Когда ты знаешь, что через неделю этому человеку суждено умереть, смотришь на него и на весь мир по-другому. Цой шел к ней и улыбался, Ева едва выдавила из себя улыбку. Как она попрощается с ним в тот день? Что скажет? Он обнял ее и поцеловал. - Я тебя люблю. - Я тоже тебя люблю, - сказала девушка, и это была чистая правда. Она прижалась к нему, закрыла глаза и мысленно перенеслась в восемьдесят пятый. Попыталась представить стеснительного романтичного мальчишку, но сейчас этот образ практически стерся. Для миллионов поклонников он так и останется Последним героем, который борется и побеждает. Ева в одно прекрасное утро просто сперла его черный кулон, который он носил практически постоянно. Теперь она носит его в своем кармане. Он будто согревал ее, но в то же время давал понять, что прежнего Цоя больше нет. Девушка даже начала задаваться вопросом: любит ли она этого Цоя? Она любила его любого, потому что характер и сущность такого человека как он изменить практически невозможно. И он всегда старался оставаться самим собой. Ожидание смерти хуже самой смерти. Ева тщательно готовилась, даже купила платье в городе. Самое белое, которое только смогла найти. Утром она проснулась еще раньше, чем Цой, часа в три утра. Приоделась дрожащими руками, уложила волосы, собрала небольшой рюкзак, чтобы потом не терять время. Накануне вечером она сказал Наташе, что ей срочно нужно будет в Ленинград, поэтому все знали о ее предстоящем отъезде. Там она будет ждать, когда тело привезут в морг. Утром Цой проснулся и обнаружил готовый завтрак и сидящую за столом Еву. Он сразу отметил, что на ней лица нет. - Наверное, надо обратиться к врачу, - прошептала девушка. Виктор сел за стол, немного поел и внимательно присмотрелся к ней: - С тобой точно все хорошо? Может, мне разбудить Наташу? - Да нет, не надо… - выдавила Ева, хотя ее действительно сильно мутило. «Наверное, от волнения», - подумала она. Цой собрал свои удочки, авоськи и прочий хлам в машину, закрыл багажник и сказал: - Ждите ближе к обеду, ухи наварим… В этот миг в тишине послышался тихий звон. Затем еще и еще. Цой сначала не понял, откуда доносится сей звук, а потом сообразил заглянуть в салон машины. На зеркальце висели два маленьких колокольчика на ленточке. В полнейшем спокойствии они тихонько звякали. Эти колокольчики Цою дал старый кореец, который объяснил ему, что их звон – предвестник беды. И Ева прекрасно знала эту историю. Она вздрогнула и сказала: - Может, не поедешь? Они ведь никогда не звенели… - Суеверия все это. Вот, себе оставь, - Витя снял колокольчики с зеркала заднего вида и передал девушке. Перед тем, как они легли ей в ладонь, они очень громко и звонко звякнули. В последний раз… Парень садился в машину, на миг замер, выпрямился и пристально посмотрел Еве прямо в глаза: - Я очень тебя люблю. Спасибо, что ты есть. Сердце девушки разрывалось. Она знала все, они – ничего. Она сейчас видит его в последний раз, и этот факт не хотелось осознавать… Она собрала свою волю в кулак и сказала: - Тебе спасибо, Вить… Так ты пошел? Он задумался на минуту, а затем тихо, едва слышно сказал: - Никто не уйдет навсегда. Еве осталось только кивнуть ему. Когда Цой садился в ту злосчастную машину, она в последний момент бросилась к нему и обняла его за шею со всей силы. Последний рубеж не выдержал и рухнул в пропасть. Она разрыдалась. Виктор молчал с каким-то скорбящим лицом. Смотрел прямо перед собой, положив руку девушке на голову. - Но ты должен уйти сейчас, Витя, - прошептала Ева, отстраняясь. Она вытерла слезы и посмотрела в глаза Вите. Улыбнулась и спокойно сказала: - Ждем тебя к обеду, Вить. До свидания. - Счасливо! – Цой улыбнулся ей и даже помахал рукой в окошко. Машина тронулась и поехала по дороге навстречу смерти… Ева смотрела, как он навсегда отдаляется от нее, рухнула на колени, испачкав платье о траву. Не было сил плакать. Да и смысл? Он знает, что пришла пора. И тут уж кричи не кричи… Ева подхватила рюкзак, который стоял у входа в домик и пошла по дороге. Наскоро разодрала подкладку рюкзака руками и достала смартфон. Позвонила и сказала три слова: - Машину до Ленинграда. Через двадцать минут она уже ехала в город с ветерком. На квартире у Густава она начала поспешно собирать вещи. Гурьянов, который, удивительно, оказался дома, спросил: - Уезжаешь? - Да, матери в Италии плохо, просят срочно приехать, - сказала девушка. Парень поверил, так как она выглядела крайне взволновано. Она сложила в старый дипломат конверты с фотографиями, запихнула джинсовку, бас-гитару упаковала в чехол. - А ты еще вернешься? – тихо спросил Гурьянов. Ева посмотрела на него и сказала так же тихо: - Мы еще обязательно увидимся. Я обещаю. Как она узнала, что тело Цоя доставили в Ленинградский морг? Ей позвонила Наталья. Ева не хотела ехать, но ноги сами несли ее туда. Она петляла по коридору, пока не наткнулась на Марианну. На ней не было лица, она вся выглядела ужасно. Наташа тоже была сама не своя. Но она-то как раз изучала Еву, которая едва стояла на ногах. Когда их завели в комнату, где лежало тело, девушку чуть не хватил удар. Она бы и не удивилась, если такое бы случилось. Тело лежит на столе, накрытое до половины белой простыней. Чем дольше она смотрела на него, тем страшнее ей становилось. Конечно, Ева видела всякого Цоя, но эта картина еще долго снилась ей в кошмарах. Лежит весь поломанный и разорванный, синюшный, будто больной. Почему-то Еве на мгновение показалось, что он усмехнулся и подмигнул ей, как он обычно делал в хорошем расположении духа. Девушка прекрасно осознавала, где находится, но не смогла сдержать рыданий. Она сделала шаг к столу, еще шаг, опустилась на колени и взяла его за руку, такую холодную, одубевшую… - Девушка, отойдите от стола! – вскричал санитар и стал обходить стол, чтобы оттащить Еву, которая уже ничего не слышала из-за собственных рыданий. - Стой там, где стоишь, сукин ты сын! – резко взревела Марианна. Она взяла Еву за руку и отвела от стола, ласково уговаривая, хотя у самой стоял ком в горле. А потом они с Наташей накрыли лицо Вити черной тряпкой… Когда они втроем вышли на улицу, Ева сказала: - Я уезжаю сегодня, матери нездоровится. Наташа молчала, склонив голову, Марианна долго смотрела на девушку и сказала наконец: - Прости меня, девочка… Он правда любил тебя. - И ты прости. Будь с тем, кого любишь, Марианна. Берегите Сашу, - беззвучно сказала Ева и пошла вперед. За углом ее ждала черная «Волга». Сейчас она заедет домой за вещами и еще кое-куда. 19 июля 2013 года. Ева вышла из машины и попросила человека в шляпе подождать. Поднялась в квартиру и открыла дверь ключом, который вручил ей этот человек. Она шла по коридору, завешанном картинами. Картины были везде. «Да, Густав потрудился на славу», - подумала она, заглядывая в спальню. На кровати лежал худой человек. Он смотрел на нее своими огромными впавшими глазами. Череп плотно обтягивала пожелтевшая кожа, мужчина тяжело дышал. - Ну, здравствуй, Густав, - сказала Ева, разглядывая все, что осталось от красивейшего молодого человека. Больше такого не будет, никогда. - Ты приехала… - прохрипел он и попытался подняться. Девушка тут же подскочила к нему и сказала: - Ты лежи, лежи. Я же просто тебе снюсь, просто спи. Он послушно откинулся на подушки. По его глазам было видно, что он любуется ею так же, как любовался почти тридцать лет назад. - Спасибо, что был со мной, Густав, - тихо продолжала Ева. Она уже не плакала, сердце просто болело. Она не могла заставить себя посмотреть на облысевшего от химиотерапии человека, который сейчас был больше похож на скелет. Она просто представила красивого парня, который так нежно брал ее за руку, и с которым у них так и не срослось. Взяла за руку больного умирающего мужчину и сказала: - Поверь, смерть стоит того, чтобы жить. Ты прожил достойную жизнь. Я люблю тебя, Густав. Ева поцеловала его в лоб. Мужчина заворожено смотрел на нее, не в силах произнести и звука. Девушка попросила его закрыть глаза, пошла к выходу из комнаты. В дверях обернулась и сказала: - Спокойного сна… В парадной она столкнулась с женщиной, которая несла два пакета с лекарствами. Та открыла дверь квартиры Густава и скрылась там. «Завтра и он умрет. Даже верить не хочется…» Ева села в машину, обняв добытые вещи и отправилась обратно в настоящее, где ее с нетерпением ждала Ира.

***

Ира зашла, чтобы полить цветы и столкнулась в коридоре с Евой, которая вешала свое пальто в шкаф. - Боже, ты приехала… - Ирина даже не знала, с чего начать, так как Ева выглядела мягко говоря странно. Девушка села в кресло, обхватив колени руками. На полу перед нею лежала гитара в чехле и раскрытый дипломат. - Приехала. – прошептала Ева. – Когда начинать рассказывать? - Да сейчас и начинай, - Ира села перед дипломатом на пол. – Можно посмотреть? - Да, конечно, - кивнула Ева и начала свой удивительный рассказ. Ира-то думала, что Ева просто весело потусила на концертах, а она вон, с целым чемоданом фоток и гитарой приехала! Девушка доставала из конверта те фотографии, которые сделал Густав, а также те, что остались от Джоанны. Вот Ева ест суп, сидя на коленях у Каспаряна, Вот Цой прикуривает свою сигарету от ее. А здесь Ева с Джоанной поют под елкой. Было много веселых фотографий, которые совсем не вязались с печальным рассказом Евы. Она говорила до поздней ночи. Ира просто лежала рядом на полу и заливалась слезами, не в силах комментировать. Она рыдала не потому, что поездка Евы оказалась более продуктивной, нежели ее. Ира предполагала, как страдает ее подруга и соглашалась с тем, что просто не в силах понять эту боль… Через два месяца Ира по своему обыкновению вломилась в квартиру Евы и увидела странную картину. Девушка стояла посреди гостиной, разглядывая какие-то документы. На ее лице была светлая улыбка, будто она тут только что с богом пообщалась, и он ее просветил. - А в чем дело? – Ира несмело подошла к подруге и та вручила ей снимок УЗИ и еще пачку документов. Несколько минут поизучав бумаги, Ира выдохнула: - Ты чего… Того?... Беременна? - Не просто беременна, - улыбнулась Ева, садясь в кресло. – У меня двойня. - ЧЕГО?! – завопила Ира. Она не знала, радоваться ей или плакать. Ноги просто подкашивались от такой неожиданной новости. - И… Кто отец? – выдавила она. – Когда ты успела вообще?! - Ты никогда его не увидишь, - сказала Ева. – Он умер в девяностом. Так как у Иры было все плохо с математикой, она с минуту стояла, и с глупым выражением проводила известные только ей вычисления. «Эх, эти блондинки… Дать ей подсказку или нет?» - Та-ак… - Она на секунду замерла, а затем разразилась тирадой: - ЧЕГО, БЛЯТЬ?! Ты серьезно, что ли? Это что… Сам ВИКТОР ЦОЙ?! Ева кивнула. Ира просто заорала на всю квартиру, а потом спокойно спросила: - И ты так спокойно говоришь об этом? - У меня дети в брюхе, конечно, я должна быть спокойной, - заметила та. - Ну, если что, я никому… - пообещала ей подруга. - Я знаю, - улыбнулась Ева.