Возьми мои руки, сожми их сильней

Отец сегодня возвращается домой раньше. Интересно, что он сделает в этот раз? Напьется в одиночку и изобьет меня?.. Или пригласит друзей и предложит им порезвиться с моим телом, как пожелают? Сгораю от нетерпения. *** Это началось около двух лет назад, когда его бросила очередная девица. Он ушел глубоко в запой, где-то на неделю или две, точно не помню, и после этого он видел во мне ее. А, может быть, у него от одиночества мозги расплавились настолько, что ему в голову пришла такая безумная идея, как избивать, связывать и трахать своего сына. Я любил своего отца с детства. Я обожал его. Он был моим кумиром, примером для подражания. Богом. Он помогал мне во всем, я делился всеми своими секретами и переживаниями с ним. Да и больше было не с кем – свою мать я не знал, она, кажется, уже давно замужем за другим, мой отец же был просто развлечением, а я – лишним грузом, который она, не выносив меня все девять месяцев, родила и сразу же передала отцу на попечение. Я никогда не пытался ее искать. Не было желания и причин – любовь к отцу я не смог бы разделить еще и на мать, которая, ко всему прочему, ни капельки не давала бы мне взамен. Так вот, в день, когда он практически оправился от того количества спиртного, что он влил в себя за все это время, я попался ему в одном полотенце после душа. Наверное, ему что-то померещилось – может быть, он увидел ту девицу вместо меня, не знаю. У нас, как он говаривал иногда, были похожие глаза – серо-лиловые. Он подошел ко мне и осмотрел, а потом, молча, схватил за руку и поволок в комнату. Сначала я не понял, что происходит, и просто пошел за ним, в надежде, что он хочет извиниться за то время, что провел в обществе бутылок с водкой или чем-то еще. Но он повалил меня на кровать и сорвал с меня полотенце, от чего я совсем растерялся. Я попробовал прикрыться, но он, с каким-то диким, звериным рыком сгреб мои руки и привязал их галстуком к быльцу кровати. Быстро так привязал, умело и ловко, как будто бы уже много раз такое проделывал. А, может быть, и проделывал? Я еще пытался выбраться, стараясь все-таки не думать о том, что он собирается со мной сделать, но в голову неумолимо закрадывалось осознание ситуации. Он вошел в меня резко, быстро, без всякой смазки или подготовки (я понял, что она нужна, уже потом), чем вызвал дикую боль, и, естественно, крики с моей стороны. Я не понимал, что происходит, я задыхался, судорожно хватал воздух ртом, натер кисти рук тканью до крови, стараясь выпутаться, брыкался, извивался, но ничего не помогало – он все равно был сильнее. Он кончил в меня, заполняя задний проход горячей спермой. А потом чертыхнулся и пошел в душ – видите ли, что это я такой слабенький, упал в обморок после первых трех-пяти минут процесса. Так, сука, и оставил меня лежать там, в крови и его собственной жидкости. Потом развязал меня – спать же ему надо было где-то – и бросил меня на кровать в моей комнате, где я утром и проснулся. Встать я не мог до следующего дня. Хотелось только умереть – от стыда, униженности, боли, и разочарования – в отце. А еще я не знал, как посмотрю ему в глаза. И буду ли смотреть вообще? Когда я смог выйти из комнаты, я сразу заперся в ванной. Господи, как я ужасно выглядел! Тело как-то осунулось, побледнело, ослабло. Под глазами появились синяки, а сами глаза – покраснели и опухли от слез. Губы были все в ранках – конечно, учитывая, как я искусал их за эти сутки. Волосы слиплись и ползли по плечам жирными прядями. Шея была покусана – отцом. На бедрах – синяки, на запястьях – ссадины с запекшейся кровью. Ну и видок у меня тогда был! Мне стоило большого труда залезть в душ и помыться, не упав и не разбив себе еще что-нибудь. На этот раз я был более предусмотрителен, и оделся, как полагается – не в одно полотенце, а в джемпер, водолазку и брюки. На запястья пришлось надеть напульсники, а шею прикрыть волосами и воротом. Тихонько выглянув из ванной и осмотрев территорию на предмет присутствия отца, и заметив, что его нет, я побросал самое важное в сумку и бросился наутек из квартиры. Какая там школа? Туда я точно не собирался – если ему что-то в голове встрянет, он легко сможет меня там найти. Поэтому я пошел в мою любимую, никем обычно не замечаемую пиццерию, позавтракал там, и посидел еще немного, собираясь с мыслями. Итак, я, что ли, решил сбежать? Интересное кино.… Куда? Ладно, сбежать, это отличная, и, по идее, наиболее верная для меня сейчас идея. Пойти в полицию? Неет, ни в коем случае. Поэтому я и выбрал первое. Было еще не так холодно, поэтому вечером я сидел в парке, согревая похолодевшие пальцы и горло какао из автомата. Я уже договорился с другом, что переночую у него, и решил, что вскоре я забуду это ужасное происшествие и, я надеюсь, отца. Но моим мечтам не суждено было сбыться. Он нашел меня еще до того, как какао успело остыть. Подбежал, схватил за руку и, молча, потащил к машине. «Папа! Куда ты меня тащишь?! Мне больно!» - кричал я, стараясь вырваться из его железной хватки. Наконец, он стащил напульсник, и я упал на плитку, стараясь сразу же отодвинуться от отца как можно дальше. Но не тут-то было! Ругнувшись себе под нос, он рывком поднял меня за локоть и потащил снова, но теперь вырваться было уже невозможно. Забросив меня в машину, он тут же закрыл дверь и сел за руль рядом. Наступила минута молчания, когда он просто сидел и смотрел на меня, а я не знал, куда себя деть. И тут, вдруг, он отвесил мне звонкую пощечину, а потом сразу же стал целовать меня, не только и не столько в губы – в шею, плечи, ключицы, потом начал стаскивать с меня свитер… Я плакал. Я не хотел верить, что он, трезво и осознанно осмысливая ситуацию, продолжает делать то же самое, что вытворял со мной, будучи в стельку пьяным. Он трахнул меня прямо в машине, на переднем сидении, все так же, не заботясь о том, что мне может быть больно, а потом, пока ехал домой, орал, что я заляпал кровью обивку. А меня трясла лихорадка. Я сидел, свернувшись в позу эмбриона, голый, с вытекающей из разорванного, не успевшего зажить после первого раза ануса, спермой. Глаза опухли, кожа на щеках покраснела и слегка пощипывала от соленых слез. Домой он занес меня на руках, но бросил прямо на пол, как только мы вошли в квартиру. На столе стоял немного остывший ужин, который явно ждал меня. Отец ушел в душ, а я, стараясь успеть до того, как он выйдет, съел рис с кусочками тушеной курицы. Все-таки в готовке ему не было равных. А потом я привык. Человек вообще такое существо, которое легко приспосабливается к любым условиям. Он приходил с работы, молча заходил в комнату и трахал меня. Перед сном он забирал меня к себе в спальню и трахал там. Сначала он разрывал одежду на мне, а, поскольку мне еще нужно было иногда выходить из дому, я привык ходить по дому сначала в одних боксерах, а потом и полностью обнаженным. Когда у него что-то не получалось на работе, он избивал меня, связывал, и жестко, долго ебал. Зато он баловал меня ужинами и обедами – все всегда было очень вкусно и сытно. Как будто бы этим он мог искупить хотя бы сотую часть его грехов… Кстати, о выходах на улицу: отец перевел меня на домашнее обучение. Я брал учебники, список тем, которые должен был знать, а в конце каждой недели я сдавал тесты онлайн, и сдавал их, не смотря ни на что, на отлично. Отец мог нагнуть меня где угодно, когда угодно и вставить мне – я не имел права сопротивляться. А потом стали приходить его друзья. Сначала они прифигели, заприметив меня, бродящего голым по квартире, с засосами, ссадинами и синяками практически по всему телу. А отец заставил меня отсосать ему при всех. После этого они все, по очереди, испробовали меня, дали мне испробовать их. Им понравилось, и они стали приходить чаще и повторять тоже самое, что и отец вытворял со мной каждый день. А я рос. Взрослел. Из малыша превращался в парня, сильного и красивого, не смотря на то, как они постоянно истязали мое тело. Мне было шестнадцать, когда мне надоело. Я собрал вещи, скопившиеся на карточках отца деньги в небольшую сумку, и стал ждать отца. В моем сердце кипела ненависть, злоба и отвращение, скопившееся за это время. Такое состояние называют «как наемник перед делом». И я действительно так себя чувствовал. Как только отец вошел, я шарахнул его по голове битой, и, в таком полусознательном состоянии, дотащил до спальни. Пришло время отомстить за все злодеяния. Как он привык делать это, я привязал его руки к кровати, раздев перед этим. Я подождал, когда он проснется и осознает, в каком он положении. У меня стояк был уже только от осознания, того что он, тот, кто испортил мне жизнь, лежал сейчас передо мной, абсолютно беспомощный и беззащитный. О, он брыкался. Сильно. Орал, посылал, проклинал, рычал, извивался – почти как я в нашу первую с ним ночь. Он был узкий, очень узкий, и мой член немел от того, как он сжимал меня, не давая продвинуться глубже. О, кровь оказалась прекрасной смазкой! А его слезы и мольбы остановиться разожгли меня еще больше. Я кончил, как только он потерял сознание от боли, выпустив в него всю сперму. Так и оставил его лежать - голым, истерзанным. Я пошел в душ, потом оделся и ушел из этого дома навсегда. Я стал довольно популярен, как ритм-гитарист, в одном рок-кафе, но с группой отношения не складывались. Меня заметил Орфео, который и дал мне это прозвище – Ласт, объяснив это тем, что я излучал ее, возбуждая одним только взглядом. Он пригласил меня в свою группу, где я, наконец, почувствовал себя в своей тарелке. Позже, я познакомился с Каллисто, Эли, Мастером, Тоней.… И мы создали «ару» - клуб, который стал моим новым домом. Мне надоело быть пассивом, поэтому, когда меня спросили, кем я буду, я выбрал активную роль. Мои клиенты любили меня, но я никогда не смог бы полюбить их. Я вел себя с ними так, как отец со мной – сначала дарил им якобы любовь и удовольствие, но в самом конце показывал свое истинное отношение к ним – а это было ничего, кроме отвращения. Честно говоря, я хотел бы еще раз увидеть отца. Искал ли он меня? Хотел ли увидеть снова? Нашел ли он какую-то подстилку для себя или сам стал такой для какого-то мужлана?.. А, может быть, он нашел кого-то, похожего на меня… Наверное, отец стал моей первой любовью. Человеком, которого я никогда не смогу ни забыть, ни простить.