Возьми мои руки, сожми их сильней

Новый год в «аре» - даже более крупное событие, чем Хэллоуин или рождество. В этот день каждый должен быть с семьей, или же – с любимыми людьми. Но те, у кого нет ни первого, ни второго, идут в такие места, как наш клуб. И, к сожалению, таких людей сейчас все больше и больше. Слишком много одиноких людей – больше девушек, но их, к сожалению (или к счастью), мы не обслуживаем. А вот парней к нам в этот раз должно было прийти, по спискам Мастера, довольно много. Кстати, где Мастер? Разбудил всех – хотя, будил Эли, но по его поручению – а сам исчез в неизвестном направлении. Тем временем наш бармен раздал первые поручения – убрать омелы, большинство красных гирлянд, и все остальное, что могло бы напоминать о празднике Рождества. Тем, кто остался бездельничать (т.е. я, и еще несколько парней), он отдал приказ следовать за ним в подсобку напротив ВЦ, там, где раньше были стулья, и забрать оттуда новогодние украшения, и начинать украшать ими зал. Честно говоря, такое чувство, что самое главное в каждом празднике, который проводится в «аре» - украшение зала. Почти каждую ТМ-субботу мы украшаем зал, на каждый более крупный праздник мы украшаем зал… Я, если честно, начинаю от этого уставать. Благо, Эли вырвал меня из этой суматохи и подозвал к барной стойке. - Хочешь узнать рецепт новогоднего коктейля? - Конечно, хочу! – Господи, Эли, ты просто мой спаситель от этой смертельной скуки! - На самом деле он не настолько новогодний, сколько просто зимний. Я хочу научить тебя готовить один из разновидностей глинтвейна, которых просто видимое и невидимое множество. Пробовал когда-нибудь глинтвейн? - Ну, один раз, в детстве… - я стал смутно воспроизводить картинки из прошлого перед глазами, - мы с родителями ездили зимой отдыхать в Карпаты, и там готовили глинтвейн прямо у горы, и мне купили, чтобы я согревался… - Это не глинтвейн, это его жалкое подобие, - с отвращением на лице и в голосе сказал Эли, будто бы такое приготовление было наибольшим оскорблением не только коктейля, но и самого бармена, - Я научу тебя готовить такой глинтвейн, который не просто согревает, но и так же задает настроение всего вечера, - продолжая говорить, он полез за травками, которые висели пучками на боковых стенках полок. Странно, а я был уверен, что они были просто украшением… - В зависимости от того, какие пряности ты положишь в коктейль, какой букет запахов и вкусов создашь, таким и будет настроение того, кто его попробует. Успокаивающий, согревающий, бодрящий, возбуждающий… Не смотри на меня так, не надо никакого афродизиака, если знаешь, какие травки могут возбуждать и раскрепощать твоего партнера… Итак, - он, наконец, собрал все необходимое для приготовления этого «зимнего возбудителя» и выставил все на стол передо мной. Сначала он взял мандаринку, счистил шкурку и поломал ее на более мелкие кусочки, бросил это все в питчер. За его действиями следовал и я, делая тоже самое. - Теперь подави цедру мадлером, - сказал он, и подал мне этот прибор: удлиненный пестик с неровностями на кончике – идеально для того, чтобы цедра пустила сок. Я немного подавил ее, а потом добавил туда половинку мандарина, и снова раздавил, но теперь уже более основательно. - 150 мл красного сухого вина, у нас оно очень хорошей выдержки – Мастер лично об этом заботится, - сказал Эли, отмерил мне и себе по нужному количеству напитка, и влил в свой питчер, а за ним последовал и я. - А сейчас начинается самое интересное, следи за тем, что я делаю, - и он начал добавлять более мелкие, но, не менее важные ингредиенты: 2 чайные ложки меда, потертую цедру четвертинки лимона – хотя, думаю, он очистил весь лимон от цедры, а брал ее на глаз; пару кончиков какой-то травы, которая оказалась розмарином, три штучки сушеной гвоздики и палочку корицы. - Нагреваем его на невысоком огне, помешиваем, чтобы глинтвейн ни в коем случае не закипел, - сосредоточенным и погруженным в процесс голосом сказал Эли, и переставил свой кувшин на небольшую электрическую плиту, которая стояла тут же, рядом. Когда коктейли нагрелись, мы разлили их в бокалы (получилось немного больше, поэтому мы принесли еще один бокал) – они должны быть специальными, называются «бокалы для ирландского кофе». Или просто – для глинтвейна. Украсили коктейль кружком мандарина и веточкой розмарина. - А кому третий бокал? – немного удивленным голосом спросил я, наслаждаясь запахом и вкусом чудесного коктейля собственного приготовления – Эли был прав, он должен быть не просто вином, подогретым какой-то дамочкой, которая даже не знает, сухое оно или сладкое. Этот коктейль смакует только с этим самым полным букетом трав и специй – и меда, безусловно, которые мы в него добавили. - А Мастер должен подойти с минуты на минуту, - небрежно сказал Эли, тем не менее, как-то чересчур коварно улыбаясь – как будто бы, зная что-то, но, не желая до поры до времени выдавать этот секрет. Мастер действительно появился через пару секунд после ответа бармена. Но… Стоп, это и, правда, Мастер?! Говорят, что самое ужасное, что делают мужчины в своей жизни – это стригутся. Так вот – к Мастеру это не относилось. Все его длинные ранее волосы исчезли, а им на смену пришла небрежная, средней длины, торчащая во все стороны, но, тем не менее, создающая идеальную гармонию, почти дизайнерская стрижка. Теперь я мог сравнить Мастера «до» и «после», и понимал, что старый хвост очень старил его, а теперь он выглядел не только моложе лет на десять, но и намного живее и привлекательнее. - Вааа! – захлопали в ладоши близнецы от удивления, а Джесси подошел ближе, разглядывая Мастера с недовольным видом – кажется, ему все-таки больше нравилась старая версия нашего «шефа». А еще навстречу Мастеру вышел Каллисто. Волосы были небрежно подобраны сзади, а еще.… А еще я впервые увидел Каллисто в брюках! Тонкие, облегающие, пепельного цвета джинсы удивительно выделяли его длинные, красивые ноги. Свободная белоснежная кофта с вырезом-лодочкой, открывала его ключицы, а вот руки, наоборот, были прикрыты рукавами до самых костяшек пальцев. Он подошел ближе к Мастеру, улыбнулся удивительно теплой, счастливой улыбкой, и потрепал его волосы. - Я же сказал, что тебе пойдет, А…Мастер, - интересно, что он хотел сказать? Назвать его по имени? Скорее всего, только вот вовремя остановился. Видимо, это та часть жизни, о которой не стоит никому знать. Оглянувшись на удивленные лица остальных моделей, Каллисто вернул себе свое прежнее надменное выражение лица, и, сказав, что у него есть некоторые дела в своей «опочивальне», поспешил удалиться. Каждому клиенту, который заходил сегодня в бар, полагался бокал шипящего шампанского, в честь праздника. Паша, вошедший сразу, как только наш охранник повернул ключ в замке входной двери, от бокала отказался. Он уже говорил мне раньше, что даже глоток чего-либо алкогольного с ним происходит нечто странное – сначала его ужасно раскрепощает на час с лишним, потом он резко засыпает, а после того, как проспится, не помнит ничего абсолютно. Он заказал нам обоим теплый чай с любимым его пирожным «Эстерхази». Это немного странно – хоть мы и оба шоколадоманы, но от этого пирожного с заварным кремом, миндалем и кокосовой стружкой отказаться просто не в силах. - Слушай, а почему ваш бар так рано закрывается? – неожиданно спросил Паша. Нет, мы, конечно, пытались обсуждать эту тему и ранее, но, по правде сказать, я старался увиливать от ответа. В этот раз, кажется, не получится… - Ну.… На самом деле, мы не совсем закрываемся, - пытаясь сказать это как можно более мягко, объяснял я. Хотя и сам слабо понимал, что хочу сказать, - Просто после семи здесь перестает работать кафе, мы закрываемся на перерыв, убираем столики, включаем музыку, и… - Аа! Так у вас тут клуб по совместительству, да? – спросил Паша, - А можно я как-нибудь останусь? - Нет! – слишком резко выкрикнул я, и этим, кажется, то ли испугал, то ли обидел моего мальчика. Странно, когда я успел стать собственником? – Просто… Просто до 18ти на эти дискотеки не пускают. А ты же еще не совершеннолетний… - И что? – расстроенным голосом спросил Паша, делая глаза, которым ну просто невозможно отказать, - Ты меня не пропустишь? - К сожалению… На фейс-контроле стоит наш охранник, а он очень тщательно проверяет все документы. Здесь иногда такое твориться, поверь мне… Лучше тебе об этом не знать, - заботливо усмехнулся я, и, так же, как и Каллисто получасом ранее, потрепал Пашу по его темной пушистой шевелюре. - Ну и ладно, - он все равно обиделся. Но, теперь он, хотя бы, больше не будет задавать мне лишние вопросы. Когда я забирал чай и пирожные у барной стойки, рядом с Эли стояли близнецы и о чем-то с ним хихикали, посматривая в мою сторону. Вопросительно глянув на них, я и не надеялся, что они скажут мне, что задумали – а они явно что-то задумали. Как и ожидалось, они лишь покачали головами, но вороватые ухмылочки с их лица не только не исчезли, но и стали еще шире и коварнее, что ли. Чай был, кажется, слишком вкусным. Слишком согревающим, но я не предал этому значения. А зря. Через несколько глотков я заметил, что мне становится как-то по странному жарко. Но не только мне! Паше, кажется, было еще веселее. Он, виновато взглянув на меня, снял свой свитерок, в котором был, оставшись в тонкой, полупрозрачной белой рубашке. Господи, Паша, не искушай меня и судьбу! Через нее же видно твои соски… Как же я хочу к ним прикоснуться… Как-то поздновато я почувствовал эрекцию у себя в брюках. А вот Паша почувствовал ее на минуту раньше, и пытался каким-то нелепым образом прикрыть ее рубашкой. И тут я все понял. Одарив близнецов грозным взглядом, я, нашептывая Паше что-то успокаивающее – мол, сейчас, пойдем со мной, тебе станет легче, вот так, переступай с ноги на ногу, не волочись – я, придерживая его за талию, дотащил нас обоих до кабинки туалета и закрыл за нами двери. Я искренне благодарен Мастеру, что они у нас отдельные – т.е., не видно, сколько пар ног находится за одними дверьми – да еще и в меру широкие, чтобы несколько тел могли не только свободно там поместиться, но и свободно передвигаться по кабинке. Рядом с унитазом был маленький умывальник с бумажными салфетками и зеркалом. И метр пустого пространства, если не чуть больше. То, что надо. Я умоляюще всмотрелся в глаза Паши, стараясь найти там хоть капельку интеллекта и сознания. Не нашел. С одной стороны – это мой шанс, и близнецы, устраивая эту операцию, делали все, исходя из самых благих намерений – сблизить нас хоть как-то, чтобы я перестал изливать им свою душу по ночам, когда те были свободны от клиентов. С другой стороны – это очень подло, так поступать с ним. Да и вдруг он все вспомнит – скорее всего больше никогда не придет… И тут мне в голову пришла гениальная мысль. - Паш. - Мм?.. - Дыхни на меня, - уверенным голосом сказал я, уже ощущая в воздухе легкий запах алкоголя. Вот засранцы, они в чай коньяк подлили! Как я мог сразу-то этого не почувствовать?! Но теперь я, по крайней мере, уверен, что мальчик ничего не вспомнит после крепкого сна. И еще – у меня в запасе примерно час, перед тем, как он окончательно отключится. Не в силах удерживать себя больше, я впился в его губы. Господи! Какие же они сладкие – с привкусом заварного крема и душистого, сладкого чая с остротой коньяка. Удивительное сочетание, отныне сводящее меня с ума лучше всякого глинтвейна и травок, которые в него засунули. Я углубил поцелуй, проникая в его рот, огибая своим языком его – такой горячий, обжигающе горячий, мягкий.… Когда я укусил его за губу – осторожно – он застонал, прижимаясь ко мне. Интересно, какие картины сейчас рисовались в его сознании? А вот у меня все было перед глазами… Нет, слишком далеко заходить не стоило, но от его и моей эрекции надо было избавиться. Простите, соски, но вам придется подождать еще немного до того момента, как ваш хозяин предоставит мне возможность поласкать вас. А пока я расстегнул свою ширинку и его, выпуская наши напряженные члены из-под одежды. У него он был небольшой – скорее, просто стандартный, сочащийся… Жутко хотелось попробовать, каков он на вкус. Благо, я еще мог кое-как соображать здраво, и вовремя остановился. Только руки – только хардкор. Я сжал их оба в одной руке – и стал водить по ним рукой вверх и вниз, сжимая чуть-чуть сильнее у основания и слегка оттягивая их вверх. Боже, чувствовать его член рядом с моим, в моей руке, касаться его, целовать.… Даже если он не вспомнит об этом, – какое же это счастье… Он кончил за несколько секунд до меня, и, посмотрев на меня практически сфокусировавшимся взглядом, будто бы узнал меня (что дико возбудило меня, и я кончил сразу же), и обмяк в моих руках, засыпая окончательно. Усмехнувшись и поцеловав его в лоб, я оторвал несколько салфеток, и осторожно почистил его и себя от результатов нашего «возбуждения», если это можно так назвать. Потом одел его, застегнул все пуговицы, и осторожно взял на руки, как обычно принцы берут принцесс во всех сказках. Еще раз, видимо, последний, прикоснулся к его губам – просто коснулся их, чтобы запомнить поярче его тепло и вкус, и прошептал на ухо тихим голосом: - Я люблю тебя, Паша. Усадив его в такси, я, немного успокоившийся, подошел к близнецам, которые довольно хихикали у барной стойки. - Что, чертята, удалась ваша проказа, да? – грозным голосом, на полном серьезе, спросил я, - Вы афродизиак с коньяком в чай подлили? - Подлил Эли, совсем немножко, - хихикнули парни, - но идея, признаемся, была наша. - Правда, Вик, хватит уже терзаться, - поддержал их бармен, - либо признайся ему, либо скажи, чтобы Владислав не пускал его больше в кафе – сам же ему сказал, что сюда до восемнадцати не пускают… - Вы еще и подслушивали… - Нет, просто ты очень громко разговариваешь. - Класс. Признаться ему? Нет, сейчас я не могу. Он просто уйдет, еще и тая на меня обиду и злость – хотя бы за то, что не рассказал ему, что я гей. Станет гомофобом, и, может быть, даже таким же, как этот Клеевский, который не так давно пытался вытащить меня отсюда, а заодно и «прикрыть эту лавочку, распространяющую педикомин и разврат по всей округе». Это мне Мастер уже цитировал – видимо, в детективе умер писатель, пусть и каких-нибудь статеек в желтую прессу. А, может быть, и футуристических стишков. Кто знает?.. Ближе к семи вечера в бар пришел какой-то странный мужчина. Не был он похож на гея, который собирается снять мальчика в нашем баре – лицо осунувшееся от усталости, почти седые волосы, собранные сзади в короткий мышиный хвост. Простой, темно-серый кардиган на серую футболку, черные джинсы, туфли. Ну не похож он был!.. И за столик садиться не стал. Подошел ко мне, и попросил привести сюда.… Не поверите, Ласта! Точнее, он не назвал его имени – он просто описал внешность и примерный возраст, а там уже я догадался и сам. Оповестив Мастера, я спустился за ним, в ту самую комнату №4. Когда Ласт вышел в зал, он остановился, как вкопанный. На его лице менялись разные выражения лица – удивление, испуг, слабая надежда, и, наконец – каменное безразличие. Холодная стена, как та, в которую я уперся после обыска детектива. - Отец… - тихо сказал он, но мужчина его услышал. Ласт подошел ближе, посмотрел на него сверху вниз, все с тем же безразличием в глазах, - Ты изменился. - Время никого не щадит, сынок. Ты тоже – вырос, - сказал он с какой-то ноткой гордости в голосе. И тут же его тон сменился, но определение ему вряд ли подберешь, - Прости меня. Кажется, это было единственное, чего ждал Ласт на протяжении всех его дней пребывания в аре. Я точно не заметил, но в его глазах проблескнули слезы. Он обнял отца, крепко, по-настоящему. А потом одарил стоявшего рядом Мастера умоляющим взглядом. - Возвращайся к утру, - улыбнувшись, сказал он, и те, все так же молча, удалились. Видимо, за ночь они успеют наговориться. Все-таки, иногда хорошо, встречать Новый Год с тем, кто тебе дороже всего.