Удивлять

— Ну что, ты включаешь? — Да и ты включай.       Совместный просмотр фильмов, обсуждение всего и ничего, и даже минуты спокойного молчания — всё, что делает счастливой, что позволяет хорошо спать и видеть хорошие сны. Но это лишь добрая половина их общения. Вдруг Ляпис стала звонить ей в состоянии полного неадеквата. Летели признания в любви, извращённые фантазии, восхваление Яшмы и тут же нещадная критика. Это поведение очень незнакомое и потому пугающее. Можно напиться до чёртиков, устроить драку, получить переломы. Можно кричать и падать, но это совсем другое. Ляпис вела себя не как пьяная, но вместе с тем и очень похоже. Поток несвязных слов, бредовые фразы ломали голову. Разве можно так пить? В её то восемнадцать. Яшма поднимала трубку, кричала на Лазурит, грозилась вызвать скорую, но за той линией не следовала совесть. Тот же бред, смех и кашель. И женщина просто перестала брать трубку. Она не знала в каком состоянии ей позвонит девушка, но осточертело её поведение.        Яшма не могла принять, что эта сильная, здоровая и адекватная девушка принимает вещества. Такие мысли не допускались. Уж лучше думать, что та алкоголичка, но только не наркоманка. Она никогда не поверит в это. — Ты температуру мерила? — У меня нет температуры, но мне плохо. Яшма, ты можешь…можешь мне помочь? — У тебя жар и ты бредишь. Ещё сопля, чтобы так нажираться! — Яшма повышает тон, терпения хватит, но злость почти переполняет края стакана. — Я отвечаю, Яшма, я не могу выйти отсюда. Меня затягивает в этот омут. Малахитовый омут.       Из всего бреда, что Яшма наслушалась, этот диалог запомнился. Тот же бред, что и до него, но он не остался в потоке всего абсурда, что ею забывается. Понятное дело, что они больше не виделись. Ляпис не ходит в спортзал, а Яшма не поднимает звонки, и ни о каких встречах они договориться не могут. Давно бы человеку сдаться, но та продолжает звонить каждый день в то время, когда они обычно созванивались раньше. Бывает невыносимо трудно сохранять выдержку, ещё один день, и на ещё один день их общение уходит в прошлое. Скучает и всё ещё любит. И потому что любит, не станет присоединяться к игре Ляпис. Пускай понимает сколько теряет, играясь с химией. Ответить — проиграть. И та продолжит убивать себя. Так нельзя. А если поймёт и одумается, то Яшма готова вернуть общение. Не сразу, не на первом и не на втором извинении, с большими доказательствами, но однажды всё-таки примет. Поможет и не допустит, чтобы та вдруг свернула с верного пути. Всё оставлено на судьбу и время. А пока что она настраивается на жизнь без неё. Яшма умеет жить, и жить не прошлым. Как бы не менялись карты, она всегда адаптировалась. Новая школа, за ней университет, за ним работа. Жизнь — движение, подъём вверх, иногда откат назад, но в одну и ту же реку дважды не войти и Яшма хорошо понимает эту аксиому. И вот как прежде: работа, спортзал, магазин и домашние дела. Она идёт сейчас за покупками, чтобы потом прийти домой и заняться домом. Она умеет быть одной, и любит быть одной, а когда придет домой, её встретит голодная и соскучившаяся Кошка.

***

Закупившись, Яшма торопиться домой. Хочется вкусного ужина и простого отдыха, который необходим даже ей. Этим вечером холодно, поэтому люди не желают густо заполнять улицы. Мороз кусает пальцы, нос и щеки. Она не следит за погодой, поэтому и принимает на себя все её отрывы. Тем приятнее будет зайти в тёплую квартиру. Шум машин не помешал услышать крик, доносящийся из переулка. Яшма слышит вместе с тем и оглушающих стук, сопровождаемый звоном бутылок и тяжёлым выдохом человека.       Зрелище не из приятных. Более того, это просто дикий ужас. Подростки валяются без сознания за мусором и на нём. Два парня валяются в неестественных позах, приложившись головой к стене. Плитки и стены испачканы кровью. Звук, что услышала Яшма, это звук удара одного из парней, что грохнулся на мусор со стеклянными бутылками. Скорее всего, он и кричал. Даже здесь слышен отвратительный запах блевотины, режущий глаза. Светловолосая девочка лежала лицом вниз, её окружала блевотина и сама она захлёбывалась в этой дряни. И… Яшма не верит в совпадения и случайности. Всё взаимосвязано и идёт от действия к действию по причинно-следственной связи. И всё же это чистой воды случайность — встретить сейчас её — Ляпис. Скелет, обтянутый кожей. Бледная смерть с редкими чёрными волосами. То, что она видит, человек перед ней, не та, кого знала и помнит. И всё же это она.       Яшма не может пройти мимо. Нужно скорее помочь девочке, что задыхается в своих отходах. Проверить состояние парней. Не дай Бог, чтобы здесь были трупы. Только не дети. Но адекватные мысли к ней приходят потом, сейчас в голову ударил жар и всё вокруг как будто стало нереально. Перед глазами — Ляпис. То, что осталось от неё. Из рук падают пакеты, продукты разбиваются всмятку. Она бежит к той, что сейчас сидит с опущенной головой, не подающей признаки жизни. Женщина трясёт поднимет голову подростка, трясет её тушу, чтобы та хотя бы открыла глаза. Хотя бы стала дышать. Порванная шлейка топа, губы в кровь и кровь носом — вот что представляет собой Ляпис, которую сейчас она видит. Так не может быть, такое просто невозможно. Тормошения, однако, помогают, и Ляпис резко открывает глаза. Она смотрит на Яшму, но вряд ли что-то перед собой видит. Её сознание отдельно от глаз и тела. — ТЫ КАК?! ГОВОРИТЬ МОЖЕШЬ?! — нервничает Яшма и её тон на грани крика. Зрачки Ляпис бегают: она ищет того, кто с ней говорит. — ОТВЕЧАЙ МНЕ! — и следует отрезвляющая пощёчина. Удар помог девушке сориентироваться в пространстве и наконец проанализировать картину мира перед её глазами. — Ты понимаешь кто перед тобой? Видеть картинку может, но анализировать просьбы — нет. На вопросы не отвечает. — Да что же за хуйня… что же ты наделала, боже — порыв отчайния захлёстывает, держать себя в руках выше возможностей человека. Руки застыли, намертво вцепившись в чужие плечи. Перед ней что-то нечеловеческое. И даже не животное. Яшме страшно от того, кто перед ней. Она не чувствует здесь разума, морали, адекватности. Здесь нету личности и как с этим разговаривать она не знает. -Ти… — издаёт звуки Ляпис, на чём Яшма сосредотачивает внимание. Женщина старается не делать резких движений чтобы не спугнуть какие-никакие, но попытки взаимодействие. -Ти… — повторяет Ляпис, в попытках произнести целостное слово. — тии… грица. — что? — не понимает Яшма.- что тигрица, что ты говоришь? — ты тигрица? — протяжным хриплым голосом, тяжело, но смогла произнести что-то связное Ляпис. Захотелось убить за этот бред. За это предательство и несоответствие ожиданиям. Образ в голове разрушен. Она забрала все самые хорошие представления о себе и за это Яшма готова уничтожить. И всё-таки то, что Ляпис может говорить и позволило Яшме наконец отреагировать на то, что было вокруг. Дети в ужасном состоянии, кругом нет никого, кто им может помочь. Только она. И поэтому Яшма подавила в себе растущую ярость на виноватую перед ней, и направилась к светловолосой девушке, чьё лицо было в луже собственных испражнений. Мерзко. Яшма не станет искать в себе добродейтельницу. Ей откровенно омерзительно от отбросов общества. Она не станет их приводить в порядок. Только убедиться, что все они живы. А их состояние здоровья уже не её забота. Подтиранием сопелек и моральную поддержку пускай оказывают те, кто этого хотят. Она усадила девочку, чтоб она не захлебывалась в своей луже. Не хватало, чтобы она задохнулась. Парни без сознания, но пульс на месте. На улице мороз, поэтому им здесь оставаться было точно нельзя. Она посмотрела Ляпис: жалкое зрелище. В одном топе и шортах она даже не дрожит. За такую халатность она поплатится высокой температурой. Хорошо, если простуда, но не что-то серьёзней. Лишь пару секунд может позволить самой себе посмотреть на Ляпис. Пару секунд, чтобы проснулась жалость, грусть и ненависть с отвращением. Лежит, опустив голову. С обмякшими руками и ногами. Вопрос: зачем? И тут она поднимает взгляд на Яшму. Свой темный безжизненный взгляд. В нём ещё есть маленькая искра, но она такая тусклая, такая слабая, что чувство, будто это уже прощающейся человек. Уходящий по-тихому из этого мира. Она говорит: — Слушай. Слушай. — Яшма, у тебя там так хорошо на кисельном берегу. Так хорошо и безопасно. — Рот заткни! Какого чёрта ты себе позволяешь?! Слушай. — на этом прекрасном берегу. Тебе светит ярко солнце, грея розовый кисель. Там спокойно и пахнет свободой. Слушай. — Я вот зашла далековато. Сама видишь, как я застряла в этом малахитовом омуте. Я хочу к тебе, где ты и свобода. Но я не могу отсюда выйти. Всё моё туловище в нём погрязло. — на её лице улыбка, не смотря на порваную губу. Она втягивает потягивает кровь из носа и это очень больно. — Протяни мне руку, пожалуйста.        Она просит не настойчиво. Не призывает и не рассчитывает на согласие. Она терпеливо ждёт. — Ничтожество. Не смей играться со мной. И больше не смей мне никогда звонить. Яшма вызвала скорую, теперь эти подростки их проблема. А дальше будь что будет. Ей хотелось бы не помогать, пройти мимо, забыть после и об увиденном. Таким не нужно помогать, такие лишь обуза обществу. И всё же она помогла. Придя домой, оставила все дела, что намечала на этот вечер. Сил хватило только снять обувь и сразу в одежде упасть на кровать и сразу крепко крепко заснуть. И теперь всё стало обыденным. Как и должно быть. Ляпис больше не звонит. И они больше не встречались. Яшма удалила её номер, хотя навсегда запомнит цифры. В её сердце нет любви, ни радости, ни тепла. Сил, а у неё, уж поверьте, хватит это всё перетерпеть. Просто она тоже человек, и ей нужно время, а потом всё пройдёт. Когда сотрутся последние следы их отношений. Когда забудется её запах, последние цифры номера, любимые слова, когда уйдёт это имя с губ. Тогда она вернёт свой былой дух и характер. Яшма всё ещё сильная, просто подхватила маленькую слабость, которую нужно устранить. Там бы и убила. Готова была убить, выбить из неё всю дурь, чтобы она вышла вместе с кровью. Чтобы до звёздочек из глаз. Так хотелось достучаться. Чтобы ну хоть через боль она услышала Яшму. Ещё бы чуть-чуть — и она слетела бы с катушек, но не сделала этого. И не в жалости дело. Убить было страшно, ведь теперь это так легко. Её судьба после неизвестна. Она жива и продолжает травить себя. Может и лучшее, но менее вероятное предположение: Ляпис взяла себя в руки и начала стараться. Кто знает. Так лучше, так хочется. Если нужно, то Яшма примет факт, что их дороги не должны больше пересекаться. Но если где-то далеко, а может на соседней улице, у Ляпис всё хорошо, то Яшма услышит это и пожелает ей удачи. Ведь они под одним небом. Кончается осень и город ожидает морозные дни.