Банальность

      Сакура уже не помнит, как и когда ее детская влюбленность, наверняка основанная на одном только стадном чувстве — все увлекаются, и я не в стороне, — переросла в настоящую, но невзаимную и оттого изматывающую, болезненную любовь.       Когда он нарочно больно толкнул ее в младшей школе? Вряд ли.       Когда бросал уничижительное «дура», прекрасно зная, что услышит? Тоже сомнительно.       Когда снова и снова высмеивал любые увлечения и успехи? И снова мимо.       Но теперь держаться на ногах помогает один кофе и его давнишняя неискренняя улыбка. Как непоследовательно, правда?..       Ино, давно эту глупость переросшая, качается на офисном стуле, наматывает на палец арбузную жвачку и как мантру тянет приевшуюся фразу:       — Сакура, он типичный абьюзер. Сакура, он придурок. Сакура, ты достойна лучшего.       И она чертовски права, разумеется.       Но… Саскесаскесаске. Везде и всюду Саске. Сегодня и завтра Саске. Утром и вечером Саске. Это похоже на героиновую зависимость, иглу, с которой просто так не соскочить.       Сакура последний раз пшикает из пульверизатора на свой фикус в горшочке и тяжело вздыхает, искоса глядя на источник своих страданий. Приходит сообщение, и Сакура возвращается в суровую реальность, смахивая экран блокировки.       «Ты в нем дыру сейчас прожжешь. Харе пялиться, Лобастая.»       И вот дать бы Ино в ее миленький носик, чтоб не лезла куда не просят, но она снова права. И чего вообще на менеджмент пошла? Ей же прямая дорога в психологи. Лечила бы людей одной жизненной мудростью, рассказывая, чего им никогда делать не стоит.       — Может, тебе полегчает, если ты его трахнешь? — Яманака подпирает голову рукой и заливисто ржет от вида краснеющей Сакуры. — Мне помогло.       — Я не настолько озабоченная, как ты.       — А стоило бы. Все проблемы кажутся такой мелочью после хорошего секса.       — Может, тебе тогда с нашим дизайнером переспать? — Харуно цепляется за эту спасительную ниточку и торжествует, когда Ино корчит рожу. — Вы два года друг к другу цепляетесь по каждому пустяку.       — Вот именно. Хватит и того, что он мне весь мозг вытрахал. И вообще, если у тебя много свободного времени, отнеси это Какаши-сану.       Сакура брызгает холодной водой на подругу и под ее визг кидается к лифту с документами наперевес. Ино весьма поэтично разглагольствует на весь офис, как будет добиваться справедливости, а в конце громко добавляет:       — Можешь и его попросить тебя трахнуть!       Как раз в этот момент двери лифта распахиваются, и согласно закону подлости там оказывается Учиха собственной персоной. На фразу Яманаки он многозначительно хмыкает и возвращается к экрану телефона. Сакура сдерживает желание рассадить голову о стенку.       — Так кого ты там трахнуть просишь? — интересуется Саске.       — Я не прошу… — блеет она и пулей вылетает из шайтан-машины. Этаж не ее — но это безразлично.       — Ох, какие люди до нас снизошли! — Хидан вцепляется в хрупкие плечи Сакуры и гаденько усмехается. — Решила передумать?       — Фу, какой ты мерзкий, — Дейдара выпускает сизый дым в окно, игнорируя табличку «Не курить», и тушит сигарету о подошву своих туфель. Харуно понимает, что попала в отдел к натуральным гиенам, и теряется. Еще и Учиха масла в огонь подливает.       — Киса, — Хидан в привычной ему манере переводит взгляд на коллегу, — когда я закончу с бедными овечками из отдела аналитики, примусь за тебя, будь уверен.       — Хидан, отцепись от нее, — Саске, как в самом клишированном кино, скидывает руку наглеца с женского плеча и встает между ними, прикрывая Сакуру собой. — Если тебе так сильно хочется кому-нибудь присунуть, найди жертву посвободнее.       — А-а, — тянет Хидан и поднимает руки в примирительном жесте, — сорри, брат, не знал, что цыпа занята.       Вместо ответа Саске хмыкает, сжимает руку застывшей Сакуры и снова ведет в сторону лифта, бормоча что-то про отсутствие инстинкта самосохранения. Харуно на ватных ногах плетется следом, крепко прижимая к груди серую папку с бумагами.       — На кой черт тебя вынесло на этаж к маркетологам? — Учиха несколько раз нервно нажимает на кнопку вызова и скрещивает руки на груди. — Я знал, конечно, что ты недалекая, но не думал, что настолько.       — Я бы и сама справилась, — буркает Сакура и в последний раз оглядывается на ругающихся между собой мужчин.       — Что?       — Спасибо, говорю.       — Теперь ты мне должна, — Саске ждет, когда закроются двери лифта, и поворачивается к ней. — Придержу этот долг до лучших времен.       — Я признаюсь ему! — Сакура в порыве чувств бросает ложку на стол, и Хината, сидящая рядом, вздрагивает от неожиданности. — Вот прямо сегодня. После работы.       — Бант не забудь на себя налепить, — Ино скалится, но не отговаривает. Исход этой истории очевиден для всех, кроме самой Сакуры. — А я пока столик в баре зарезервирую.       — Зачем?       — Ну, либо праздновать твои отношения, либо запивать отказ. Дышите, если вам кажется, что вероятнее второе.       — Иди ты, Яманака, в пешее эротическое.       — Совсем не веришь в нее? — Тен-Тен наклоняется поближе, когда Сакура, тряхнув волосами, гордо уходит за второй порцией десерта. — Я вот как вспомню все ее успехи в рукопашном, желание спорить само пропадает.       — В Сакуру я очень даже верю. Я не верю в эти отношения. Даже в самую маленькую их возможность.       — А в какие тогда веришь?       — Даже мы с Саем, прости Господи, сошлись бы успешнее, чем эти двое. Помяните мое слово, он ей еще и наговорит чего-нибудь.       — Жестокая ты. А Сай классный парень, вы бы и правда…       — Такахаши, — Ино кладет свою руку на ее ладонь, — прежде чем закончить эту мысль, подумай дважды, пожалуйста. Просчитай все возможности.       — Привет, курочки, — Хидан, проходя мимо, присвистывает. — Как настроение?       — До встречи с тобой было замечательно, — Яманака адресует ему средний палец, но Хидан только усмехается. — О, Какузу-сан, заберите его, пожалуйста.       — Я бы с радостью оставил его тут.       Вернувшаяся Сакура за шкирку оттаскивает Хидана от столика и толкает в сторону коллег, словно это не здоровенный — раза в два больше нее самой — мужик, а собачонка, которая путается под ногами.       — Цыпа, думаешь, раз Учиха защищает, можно носом передо мной крутить? — тот, не ожидая отпора от хрупкой на вид девушки, наклоняется поближе.       — Свали в закат, пока я тебе косточки не пересчитала, — рыкает Харуно и сжимает кулак. Баночка с колой прощально трещит.       Оскорбленный и в глубине души напуганный таким отношением Хидан, громко матерясь, уходит в сторону курилки, по пути подхватив вальяжно устроившегося на стуле Шикамару.       — Как мне его выцепить? И где? Домой к нему подъехать? — Сакура открывает пирожное и берет ложечкой небольшой кусок. Ино вслух начинает подсчитывать калории.       — Только не забудь табличку с надписью «Свободная касса», — говорит Тен-Тен, наблюдая за перепалкой двух подруг. — Унижайся до последнего.       — Да что вы тогда предлагаете?       — Просто назначь ему встречу где-нибудь на нейтральной территории. Точно не у его дома. В отличие от Ино я не вижу ничего такого в признании. Нужно просто настроиться на плохой исход.       — Вы прямо фонтанируете оптимизмом, — надувается Харуно. — Мало того, что помощи от вас никакой, так еще и оскорбляете.       — Ничего страшного, тебе полезно иногда мозги промыть, — Ино переводит взгляд на Хинату. — А ты чего весь день молчишь? Что случилось?       — Н-ничего, — Хината опускает голову еще ниже, и волосы завесой падают на лицо.       — Так, ну-ка перестань так делать! — Яманака тормошит девушку и заправляет ей поникшие пряди за уши. — Ни дать ни взять Садако. Мордашка красивая, а ты ее за космами прячешь.       — Отстань ты от нее, — Сакура хочет добавить, что сама Ино выглядит ничуть не лучше, прикрывая свою неуверенность напускным самолюбием, но внутренний радар ловит Саске, и Харуно без всяких объяснений пускается за ним.       — Не бегай по коридорам! — кричит вслед чуть не сбитый с ног Котетсу.       — Извини! — Сакура даже не оглядывается. Выбегает на улицу и осматривается. Саске точно где-то тут. Не мог ведь испариться.       — Кого ищешь? — с нахальной ухмылкой шепчет Саске прямо ей в ухо, и бархатный голос пробирает до глубины наивное сердце.       — Тебя, — выпаливает она и густо краснеет. Даже волосы Карин меркнут по сравнению с ее лицом. Нашла, но что собралась говорить? ...Черт, надо было все продумать, а не доверяться моменту...       — И зачем? — Саске хватает ее под локоть и притягивает к себе, когда мимо проезжает машина. Сакура носом врезается ему в грудь и рассыпается в извинениях. — Забудь. Так в чем дело?       Вся уверенность разбивается в пух и прах, стоит ей посмотреть в бездонно-черные учиховские глаза. Сакура давно пытается подобрать им хоть сколько-нибудь подходящее сравнение, но и вся красота драгоценных камней здесь бессильна.       — У тебя глаза как гагаты, — решается она и замолкает, понимая, какую несусветную глупость сморозила. Лицо Саске вытягивается от удивления.       — Что?       — Гагаты, — дрожащий голос так тих, что ему приходится чуть наклониться. — Камушки такие. Черные.       — Ну ты и дуреха, — он негромко смеется, и Сакура снова рдеет. Но улыбка держится на лице Учихи недолго. — Только я все равно не понял, к чему это было.       — А если я скажу, что ты мне нравишься? — Сакура тщетно пытается увидеть хоть намек на взаимность в привычно надменном взгляде.       — А если я скажу, что ты мне нет? — холодно роняет Саске. — Перестань маяться дурью, Сакура.       Потом он просто проходит мимо, и от легкого касания плечо охватывает холодная ноющая боль. Внутри, под ненадежной броней, что-то рвется. И отмирает.       — Я ведь предупреждала, — Ино заботливо накидывает на нее пальто и прижимает к груди. Сакура, сначала всхлипнув, понимает, что слез совсем нет. Выплакала за столько лет.       — Фиолетовый.       — Чего?       — Цвет этого фиаско — фиолетовый, — Сакура трясущимися руками хватается за тонкую талию подруги и жмется к родному теплу — сейчас ее не оттолкнут.       — А почему не серый или черный?       — Ненавижу фиолетовый.       — Ну, ты можешь шутить. Это хороший знак, — Ино гладит ее по спине и некстати хихикает. — Сегодня же собираем девочек и идем пить. Нужно похоронить твою безответную любовь. Одеваемся во все черное.       — Фиолетовое.       — Как скажешь. Фиолетовое так фиолетовое.