***
Был обычный солнечный день. Все жители радовались победе в войне и скорбели о погибших близких. Многие дома уже отстраивали. Заново сажали деревья, как того и требовала пятая хокаге, потому что девушка очень любила красоту Конохи и желала, чтобы та светилась зеленью и днём, и ночью, чтобы оправдала своё имя — таковы были её слова на одном из публичных выступлений. Шестой хокаге, коим стал Хатаке Какаши, по, как ни странно, документу от пятой (она написала его ещё за год до войны, сильно удивив многих). Он полностью поддерживал политику прошлой хокаге и не стал вносить изменений в её проекты, отдав приказ всё восстановить. Стены стали возводить в первую очередь. После окончания Четвёртой Мировой Войны Шиноби многие отступники и бандиты нападали на деревню и её жителей, ослабленных войной. Поэтому первый слой отстроили в первую очередь, чтобы расставить по периметру патрульных АНБУ. В небольшом дворе росло одинокое дерево сакуры. Её ещё зелёные листья сверкали под лучами солнца. Здесь раскинулось небольшое озеро. На кристально-чистой поверхности поблёскивали блики, и казалось, будто в воде находятся бриллианты. На берегу находились двое. Один из них — черноволосый мальчик, который стоял у самой кромки воды. Глаза нефритового цвета лучились раздражением и недовольством, что сильно напоминало его мать, когда та была недовольна. Рядом с ним стояла женщина с русыми волосами, собранными в два низких хвостика, и глазами медового цвета. Она смотрела на мальчика с толикой сожаления и вины. — Ну, и что же ты делаешь? — спросила Цунаде, наблюдая за маленьким проказником, который решил устроить некий бунт, не желая иди кушать… Уже прошла неделя с окончания войны. Совсем скоро, когда Коноху хотя бы немного отстроят, начнут официальные поминки, в том числе и пятой хокаге, Юки Лилит. Сенджу корила себя за то, что не привязала её тогда, хотя Шикаку и Иноичи тоже погибли, и она могла упокоиться вместе с ними. Однако Лилит сделала это оригинальнее — помогла в победе. Цунаде хотела уйти в себя, но именно тогда ей напомнили о маленьком сокровище пятой хокаге — Элиасе. Он выглядел обеспокоенным и часто спрашивал о матери: где она, как она, почему не пишет письма, когда вернётся… Женщина не смогла сказать ему о том, что его мать пожертвовала собой ради мира во всём мире. Внучка Хаширамы стала постоянной нянькой малыша, который постоянно проказничал, тем самым требуя ответов на свои вопросы. Она чувствовала вину, что не смогла защитить Лилит. Как-никак, Цунаде знала о её характере и любви складывать всё на свои плечи, жертвуя собой. Сенджу признавала, что Лилит была замечательным правителем, но не без своих тараканов в голове. — Я хочу к маме! — обиженно воскликнул ребёнок своим милым голосом. Элиас не понимал, почему мама пропала и даже ни разу не написала. Почему она не предупредила его? Почему она извинялась перед ним? Мальчик чувствовал обиду на мать, на ба-чан и на дядю Наруто: никто их них не говорил ему о маме! Все они лгуны! Они не дают ему встретиться с мамой и даже Какаши-сан молчит! Все они плохие! — Когда мама вернётся, я всё ей расскажу! — топнул он ногой. Нефритовые глаза предательски увлажнились, но ребёнок стоически сдерживал слёзы. Впервые он ничего не знал о судьбе матери. Обычно его предупреждали, мама обещала, что привезёт ему подарок или проведёт с ним весь день, а то и два. А сейчас никто ничего не объясняет! Разве что он недавно услышал разговор о каком-то Обито, который скоро должен выписаться и тревожить которого нельзя. Глаза мальчика сверкнули злобой. Он помнил, как взволнованно говорила ба-чан, а значит, просто нужно испортить ей планы, и она со злости расскажет ему о маме! Мальчик хмыкнул и пошёл домой. Он сейчас будет вести себя тихо и примерно, слушаться её, а когда она отлучится — сбежит. С этими мыслями Элиас съел рисовую кашу и уселся за книжку, которую привезла мама. Спустя какое-то время Цунаде всё же ушла, предупредив, что придёт через час, и быстро бросив через порог, чтобы он подождал её. Она торопилась. — Как там мама говорила? Сначала запутай врага, а потом нанеси удар? Хм. — Мальчик спрыгнул с дивана и вышел во двор. Он знал, к кому обратиться за помощью. — Хизэши-сан, помоги мне! — капризным тоном позвал Элиас. Перед маленьким мальчиком появился АНБУ. Он встал на одно колено и преклонил голову. На мужчине была стандартная форма АНБУ, разве что маска отличалась наличием кандзи «雪», что означало «снег». Тёмные волосы, бледная кожа, высок и хорошо сложен. Это был Змей, один из личного отряда пятой хокаге. — Вы звали меня, Элиас-оджи (принц)? — издав сухой смешок, спросил он, заставляя ребёнка раздражённо скорчить недовольное личико. — Я хочу в госпиталь, только секретно, ба-чан не должна узнать. — Змей усмехнулся под маской: кое-кого этот мальчишка сейчас напоминал. — Хорошо, Элиас-оджи. — Мужчина взял ребёнка на руки и, привычно применив шуншин, отправился в госпиталь. Юки оглянулся и попросил его отпустить, сказав, что Хизэши свободен. Конечно же АНБУшник не оставит его без присмотра прямо сейчас, когда не стало Лилит-химе, весь отряд следит за маленьким Элиасом и защищает мальчика, ведь Юки просила присматривать за ним… А они приняли его как нового господина, разве что пока мальчик не станет сильнее Змея, он не займёт место капитана отряда. Весь отряд Лилит скорбел, но, как и Цунаде, они помнили об Элиасе и о том, что его нужно защищать. Отряд сосредоточился на ребёнке, не позволяя себе опустить руки из-за потери близкого человека, хотя некоторые действительно впали в сильную депрессию и начали пить, ушли в себя, сидели дома, кто-то шлялся по барам и казино, кто-то — по борделям, но благодаря Змею и Лису все вернулись в строй и переключили всё своё внимание на сына своей госпожи. Элиас использовал технику перевоплощения, удивив некоторых своих наблюдателей и заставив Лиса пустить слезу гордости. Как-никак, он потратил кучу нервов, чтобы отвязаться от маленького проказника. Юки превратился в Атсуши-сана (Лиса) и направился в госпиталь, после чего сказал секретарше-медсестре, что ему нужно к Обито. Та хмуро глянула на посетителя, но всё же провела его к нужной палате. Женщина видела, что в этом АНБУ что-то не так, и подозревала, что это лишь техника перевоплощения, но АНБУ, которые появились позади, дали ей понять, что его можно пустить к секретному пациенту. Отряд Лилит напрягся. Они ожидали чего угодно, но не этого… Неужели он тогда подслушал? Скорее всего, так и было, но никто не стал вмешиваться, считая, что раз так сложилось, то путь они встретятся раньше времени. Его провели к двери под номером «072», после чего секретарша-медсестра ушла. Элиас аккуратно приоткрыл дверь и вошёл, стараясь не шуметь, но его быстро раскрыли. — Кто здесь? — Голос был пустым и заставил мальчика вздрогнуть. Он обернулся и увидел мужчину с повязкой на глазах и заметным шрамом на левой стороне лица и более бледной кожей вокруг. У него были короткие чёрные волосы. — Это я, Лис. — Хм… Ты точно не Атсуши-кун. — На губах пациента появилась усмешка, заставив мальчика волноваться. — Твоя манера речи хоть и схожа, но ты скопировал её недостаточно хорошо, к тому же, Атсуши-кун никогда бы не представился. — Но почему? — вырвался вопрос у любопытного ребёнка. — Сними маскировку и я скажу. — Обито чувствовал, что этот человек ему не враг и что рядом находится весь отряд АНБУ снега. Мелькнула очень глупая мысль, что это может быть его сын. Юки колебался недолго. Он снял превращение, после чего плотно закрыл дверь, чтобы в случае чего успеть сбежать. — Говори! Обито удивился, услышав детский голос. — Э… Элиас? — прошептал он, неосознанно протянув руку вперёд. — Откуда ты знаешь моё имя? Я тебя не знаю! — надулся мальчик, так как на его вопрос не ответили. — Ты обещал! — Да… Потому что я уже знаком с лисом и знаю его голос, — неловко ответил мужчина, чувствуя, как трепетно забилось сердце: отчаянно хотелось увидеть сына. — Скажи, что ты здесь делаешь? Как тебя вообще Цунаде-сан отпустила? — Ты знаешь и ба-чан? — Конечно же, — тепло улыбнулся мужчина. — Она ведь за тобой присматривает. — Ты всё обо мне знаешь? — предположил мальчик, подходя ближе и залезая на стул возле койки. — Можешь взять меня за руку? — попросил Обито, не зная, как ещё «увидеть» сына. Мальчик хмыкнул и, пожав плечами, дотронулся до руки дяди. — Да, я знаю о тебе и твоей маме всё. — Где моя мама? — мгновенно спохватился ребёнок, чьи нефритовые глаза загорелись надеждой. — Я скажу тебе позже. — Обито, полагаясь на свои чувства, смог найти макушку Эли и погладил его по волосам. — Когда?! Мне никто не говорит, где мама! — надулся ребёнок, чувствуя, что сейчас заплачет. — Если хочешь плакать, плачь, — произнёс Учиха, слыша, как дрогнул детский голос. От прямых слов о слезах мальчик захныкал, всё ещё стараясь сдержаться. — Я… хн… не буду плакать… Хн… — всхлипывая, упрямо произнёс он, стирая бегущие по щекам слёзы. Обито почувствовал острую боль, услышав такой грустный голос сына. Хотя они только встретились, их узы уже были прочнее некуда: Обито его Элиаса, а малыш — его сын, ребёнок от любимой женщины… Как бы то ни было, оба почувствовали друг в друге что-то родное. Обито — отголоски своего прошлого. Элиасу многое передалось от матери. Учиха просто не мог этого не заметить. Он надеялся, что его сын похож на Лилит больше, чем на него, на преступника, которого защитила пятая хокаге. Учиха, слегка привстав, повернулся к ребёнку и порывисто обнял его. — Знаешь, твоя мама говорила, что если выплакаться, станет легче. — Хоть и говорила это при ужасных обстоятельствах. Ребёнок горько зарыдал, шепча, что боится за маму, что грудь сжимает отвратительное чувство и сердце бешено стучит, когда кто-то говорит о его маме. Так прошло полчаса. Эли заснул. Дверь в палату отворилась, пропуская Цунаде Сенджу, которая при виде сына покойной каге удивлённо застыла на месте, как и её помощницы — Шизуне и Сакура. — Тс-с, он спит, — прошептал Обито, осторожно погладив ребёнка по голове. — Я сам скажу ему о Лилит… — принял решение папаша. — Змей, отведи его обратно в дом! — шёпотом воскликнула Цунаде, испытывая смешанные чувстваа. Цуна не думала, что из этого Учихи выйдет нормальный отец, как и мать малыша, у которой тоже были проблемы. Однако увидев, как заботливо Обито присматривал за ним, несмотря на повязку, успокоилась — опытный шиноби. Он уложил мальчика рядом с собой и укрыл одеялом, поглаживая по волосам, а когда пришли она и помощницы, попросил быть тише, чтобы не разбудить Элиаса. — На кого он похож? — спросил Обито, позволяя забрать Эли, хоть и с болью в сердце. — Узнаешь, — загадочно усмехнулся Змей. Он ушёл, а с ним и весь отряд снега. — Какие же они странные… — протянула Сакура, прищурив свои зелёные глаза. — Итак, твою повязку пора снимать. — Все трое приблизились к нему. Обито пересадили новые глаза, с шаринганом. Лилит будто предвидела всё: новый хокаге, война, муж, миссия Саске, а также глаза для сына и мужа. Она всё просчитала заранее, словно готовилась годами. Но на деле девушка подготовила почти всё незадолго до войны, кроме заявления о новом хокаге и миссии Саске, которая началась с момента его ухода. Клан Учиха относился к Элиасу хорошо, даже с неким почтением, ведь его мать спасла их от гибели, а вот к Обито — кто-то нейтрально, кто-то ненавидел его, но глаза отдали, как и просила Лилит.***
— Итак, Элиас, сейчас придёт твой отец, — быстро проговорила Цунаде, чувствуя себя немного напряжённо. — Папа? Откуда он взялся? — Цунаде чертыхнулась и со странным выражением лица посмотрела на ребёнка, чьи нефритовые глаза выглядели совершенно невинно. — Он был у тебя всегда. — Да? Не помню. — Сенжду глубоко вздохнула, вспоминая, как мучилась с его матерью, и это было только ради того, чтобы загнать её в госпиталь! Похоже, гены очень хорошие… очень… Обито привели к красивому дому. Сопровождавшие его АНБУ снега спрятались в тени, как и всегда. Учиха глубоко вздохнул, поправил маску, скрывающую половину лица, и постучал в двери. Открыла ему Цунаде с весьма странным видом. — Проходи… — Её голос звучал взволнованно и немного устало, кажется, перед приходом Обито она принимала саке. Учиха неловко улыбнулся женщине и прошёл в дом. Как он знал, это было новое поместье Лилит. Обито привели в гостиную, где он увидел мальчика… Чёрные короткие волосы, бледная кожа, круглое лицо, розовые щёчки, большие глаза нефритового цвета. Он был похож на него цветом волос и причёской, но многое мальчик унаследовал от матери. Её устрашающую красоту — так уж точно. Нефритовые глаза смотрели с удивлением и любопытством. Обито тепло улыбнулся, начиная понимать, что же значит быть отцом — видеть своего ребёнка уже было чем-то поистине удивительным, тёплым и дающим желание жить. — Привет, Элиас. — Ты? — Я твой отец. — Обито присел перед сыном на корточки, нежно улыбаясь, и протянул ему руку. — Меня зовут Обито Учиха. — Юки Элиас, — мальчик взял его за руку. Маленькая ладошка выглядела забавно в большой руке отца. — Приятно познакомиться, папа… — Он смущённо отвёл глаза в сторону. — Э-э-э? Ты меня уже папой назвал, да? Повтори! — зажёгся, словно лампочка, новоиспечённый папаша. — Папа… — Элиас на самом деле часто спрашивал про отца, и мама всегда рассказывала, никогда ничего не утаивала… Он мечтал однажды встретиться с отцом и спросить: — Почему ты ушёл от меня и мамы? — Мать всегда говорила, что это потому, что папа сбился с пути. Обито промолчал, вдруг вспомнив, как хотел встретиться с сыном вместе с Лилит, но та сказала ему твёрдое «нет». Мол, если хочет, то может глянуть со стороны, он не более того. — Понимаешь, твой папа… он был плохим человеком, пока мама не вытащила его из пучины тьмы и не рассказала о тебе. — Ты не знал? — Нет. — Учиха покачал головой. — Я никогда бы и не подумал, что у меня есть такой замечательный сын, а самое главное, что он от моей любимой женщины… — Ты знаешь, где мама? — Обито грустно улыбнулся. Он ожидал такого вопрос. Цунаде решила уйти на кухню, не в силах это видеть и слушать. — Элиас, твоя мама… она… — Обито глубоко вздохнул. — Давай так. — Учиха подхватил сына и посадил его на диван, а сам присел перед мальчиком. — Я тебе сейчас рассказываю, а ты ни за что не посчитаешь свою мать глупой, хорошо? — Почему я должен считать её глупой? — оскорблённо надулся ребёнок. — Твоя мама… Она отдала свою жизнь ради тебя и победы в войне, — прошептал Обито, заставляя мальчика замереть, словно каменное изваяние. — Мама… умерла? — Нефритовые глаза в ужасе расширились, когда мальчик в полной мере осознал значение этих слов. — Нет! Мама сильнейшая! Она не могла! Ты врёшь! — Он заплакал, мгновенно оказываясь в объятиях Обито. Спустя час истерики Элиас вымотался и больше не плакал — только тихо всхлипывал, и иногда подрагивали плечи. — Вот почему мне никто не говорил… — Да, они не хотели причинять тебе боль… — Но… — Я рассказал тебе, потому что ты должен это узнать до поминок во всей деревне, ты должен был узнать это от меня, твоего отца, а ни от кого постороннего, — тихо ответил Обито. — Потому что мы семья. — Учиха посмотрел в залитые ярко-алым глаза сына, в которых крутилось по одному томое. Сколько его сын держал шаринган? Когда из этого промежутка времени пробудил? Обито оказался невнимателен, погрузившись в собственные мысли. — Папа, а ты не умрёшь? — Этот вопрос поразил мужчину. Как его сын так легко всё воспринимает? Цунаде тоже застыла в дверном проёме, глядя на отца и сына. Она никак не ожидала, что оба так расстрогаются: у одного глаза опухли, второй до крови сжал руки в кулаки. — Никогда, — пообещал Обито. — Я поклялся Лилит, что никогда не брошу нашего сына, что всегда буду рядом с ним, — улыбнулся мужчина, пытаясь утешить сына, который всё ещё дрожал. Почему Элиас так быстро поверил, что Обито — его отец? Лилит, рассказывая о нём, всегда говорила, что однажды он вернётся в семью. Цунаде-сама сказала, что это его отец, а, зная её, без проверки не обошлось. Да и дядя Наруто знал папу, так что не верить не было смысла. Так произошла первая встреча Учиха Обито и Юки Элиаса. Мальчик вскоре закрылся в себе из-за потери матери, но благодаря поддержке отца, дяди, ба-чан, Какаши-сана и Хаку-ни-сана спустя год он пришёл в себя. Обито следил за сыном ровно так же бдительно, как и отряд снега. Они в последнее время даже решили работать сообща, что было удивительно, учитывая, как отряд относился к мужчине. Вместе они обучали Эли всему, что должен знать шиноби. В этом участвовал даже Саске, который в итоге стал личным сенсеем Элиаса, заработав осуждающие и завистливые взгляды от многих нянек малыша.***