***
— Искорка, — обращается он к Эрзе, — какой тебе хот-дог? — Горячий, — со смехом отвечает она, бегая за котом. До сих пор наотрез отказывается называть его Альфредом и пытается придумать новую кличку. Мы расположились на заднем дворе Акно. Я потягиваю бутылку лёгкого горячительного — первую за многие годы, — Эрза носится туда-сюда, а Акно занят готовкой. Если прикрыть глаза, то я почти могу представить, что это — моя настоящая жизнь. Я так долго стремилась к этому и не могла получить. Думать в подобном ключе опасно, но я позволяю себе немного расслабиться. Когда чего-то очень сильно хочется, трудно устоять перед соблазном. Небо темнеет, придавая медленно плывущим облакам розовато-фиолетовый оттенок. Истинная красота на фоне высоток. Поскольку находимся мы в центре города, я полагала, что тут будет шумно, однако ошиблась. Здесь мы как будто сформировали свой миниатюрный мир. Где нас ничто не касается, никто не помешает и не вторгнется в мои запутанные мысли. — Ирен, а тебе? Какой будешь бургер? На несколько мгновений я возвращаюсь в воспоминания о том времени, когда была замужем. По какой-то причине вопрос Акнологии напомнил мне именно о том ужасном вечере. — Ирен, прекрати есть как дикарка. Нам придётся перестать посещать дорогие рестораны, если ты и дальше будешь заказывать сильную прожарку. Это дурной тон. Пристально смотрю на супруга. Он прекрасно знает, где я выросла. Он в курсе, что моё воспитание не дотягивает до его высоких стандартов, но продолжает ставить меня в неловкие ситуации. Меняться я не намерена. И так уже отказалась от второго пирсинга в ухе, второй татуировки, которую планировала добавить к имеющейся, и, что куда важнее, от карьеры дизайнера, о которой мечтала. Я просто хочу съесть мясо, из которого не сочится кровь. — Ей среднюю прожарку, — говорит он официанту. — Сильную, пожалуйста, — поправляю я как можно увереннее, надеясь, что меня послушают. Но понимаю, что право голоса здесь имеет только тот, у кого есть деньги. — Ей среднюю прожарку, — повторяет муж, — и бокал шато хот-брион восемьдесят девятого года. Терпеть не могу вино. Принесите пиво, бурбон или стопку текилы, в конце концов. Вино для слабаков. Но ведь я так люблю своего мужа, несмотря на особенности его характера, и думаю, что меня он тоже любит. И хочет дать мне всё самое лучшее. Я напоминаю себе об этом каждый день. Но всё ещё сомневаюсь, знает ли он меня настоящую. — Эй, — Акнология щёлкает пальцами перед моим лицом. — Ты в порядке? — Да, извини, — качаю головой, чтобы избавиться от остатков нахлынувших воспоминаний о браке, в котором я никогда не была до конца уверена. Было так больно, когда Сёта бросил меня, я чувствовала себя опустошённой. Но чем больше времени я провожу вдали от него, тем чаще думаю о том, что причина моей боли заключается вовсе не в любви, а в нежелании быть под чьим-то контролем. На досуге это стоит хорошенько обдумать. — Мне сильную прожарку. Никакого осуждения, никаких вопросов, уверена ли я. Услышав мой ответ, Акно вернулся к приготовлению еды на гриле. Я вздыхаю с облегчением и делаю очередной глоток. Я справлюсь. Добьюсь успеха в этом суровом мире и не сломаюсь. Покажу Сёте, от чего он так легко отказался.***
Акнология Хотел бы я знать, о чём задумалась Ирен, когда я спросил у неё про бургер. Её взгляд стал затуманенным, дыхание поверхностным, а на лице отразился гнев, смешанный с сожалением и, может быть, небольшим отвращением. Однажды она доверится мне настолько, что обо всём расскажет. Я помогу ей довериться, чтобы она смогла поделиться. — Всё готово, дамы. Несколько месяцев назад я разместил на заднем дворе стол. Пока я готовил, Ирен решила заняться сервировкой, словно мы были одной командой. Всё-таки приятно ощущать себя частью команды. Раньше мне не доводилось испытывать ничего подобного. Я ставлю на стол тарелку с бургерами и хот-догами. Беру Эрзу на руки и помогаю удобнее устроиться за столом, поскольку сама она до тарелки вряд ли дотянется. — Будешь ещё? — смотрю на опустевшую бутылку в руках Ирен. — Наверное, нет. Было бы здорово, но я за рулём. Какая-то часть меня требует предложить ей остаться тут. Рядом со мной Ирен будет в безопасности и сможет отдохнуть. Расслабиться хотя бы на одну ночь. Я вижу весь тот груз, который лежит на её плечах, бесконечная усталость исходит от неё, а она этого даже не замечает. Хотел бы я подарить ей ночь, когда она сможет не беспокоиться ни о ком, кроме себя. — Умираю с голоду, — тянусь к бургеру, чтобы заправить его соусом, и наблюдаю за тем, как Ирен возится с хот-догом Эрзы. — У тебя есть релиш? — Ирен поднимает взгляд, и внутри меня всё холодеет. Её глаза такие тёмные. Задумываюсь над тем, что я мог сказать или сделать не так. — Есть, — нервно сглатываю, — в холодильнике, на дверце. Встаю, чтобы принести соус, но Ирен меня опережает. — Ты всё приготовил. Я схожу сама. — Извини, Искорка, я не знал, что ты у нас гурман, — да уж, Акно, лучше извиняйся и почаще даже за то, чего не мог знать: мамочка может быть очень свирепой, если потребности её дитя не будут удовлетворены в полной мере. Тыльной стороной ладони вытираю пот со лба. — Мама обожала релиш, когда я была у неё в животике. Эрза такая милая, не могу сдержать улыбку. — Релиш хорошо сочетается с хот-догами. Если когда-нибудь мы сходим на матч, я угощу тебя настоящим хот-догом. Знаешь, какой он? С релишем, горчицей и кетчупом. Её глаза широко раскрыты, а я тем временем думаю, какого чёрта вообще говорю о том, чего никогда не произойдёт. Я завершу часы отработки, и они сразу отвернутся от меня. — Нашла, — слышу голос Ирен, спускающейся по лестнице. Поворачиваюсь, чтобы понаблюдать за тем, как она грациозно перемещается по немного нестандартным ступенькам — у меня большой шаг, поэтому лестницу я строил, опираясь на свои параметры. Её грудь подпрыгивает под тканью футболки при каждом шаге, и мне становится интересно, как смотрелись бы эти формы, если бы Ирен оседлала меня. Чёрт возьми, я должен прекратить размышления о ней в таком ключе. Я всегда был из тех парней, которые хотят того, что им недоступно. А Ирен для меня чертовски недоступна.***
— И как ты собираешься их делать? — Ты серьёзно никогда не готовила сморы и даже не пробовала их? Ирен, и чему ты научишь свою дочь? — с доброй усмешкой смотрю на обеих. Наконец стало достаточно темно, а температура упала примерно на десять градусов. Теперь можно разжечь костёр. Мы не замёрзнем, но и от жары страдать не будем. Идеально. Я обожаю сморы, поэтому все ингредиенты для них у меня имеются. — Тому, что мир устроен не так, как его видит Единственный и Неповторимый Акнология, — поддразнивает Ирен, мягко улыбаясь. — Но если вам интересен мой мир, тогда придётся многому научиться. Бояться не стоит, учитель из меня отличный. — Потому я и боюсь, — тихо произносит Ирен. Делаю вид, будто не услышал её. Мы оба играем с огнём, и рано или поздно кто-то из нас обожжётся. Это неизбежно. Я вижу, как она смотрит на меня, а она замечает мои взгляды. Сквозь ткань футболки Ирен видны торчащие соски, и я уверен, что окружающая прохлада тут не при чём. Если бы она присмотрелась, то увидела бы, что и я внизу не менее твёрд. Запретное всегда возбуждает. — Ладно, — аккуратно насаживаю зефир на палку Эрзы. — Держи его над пламенем, чтобы хорошо поджарить. Когда он приготовится, мы вставим его между шоколадом и печеньем. Она оглядывается на маму в поисках одобрения. — Всё хорошо, — успокаивает её Ирен. — Тебе понравится, милая, обещаю. Я сжимаю детскую ладонь своей, чтобы помочь удержать палку. Сосредоточенный взгляд Эрзы напоминает мне Ирен, отчего я не могу сдержать улыбку. — Слегка поджарим или лучше запечь? — Запечь. Как хот-дог. — Что ж, тогда нужно опустить зефир пониже и позволить ему загореться. — Загореться?! — Эрза бросает на свою мать испуганный взгляд. Хотелось бы, чтобы это дитя и мне доверяло не меньше. — Всё будет хорошо, сладкая, — улыбается Ирен. — Мама тоже такое любит. Помогаю Эрзе опустить палку чуть ниже, и мы держим зефир над открытым пламенем достаточно долго. — Готово, — он определённо запёкся. Эрза восторженно смеётся. — Подуй на него. Она дует изо всех сил, но этого недостаточно, поэтому я прихожу на помощь. — Теперь нам нужен шоколад и печенье. — Кусай осторожно, будет горячо. Эрза откусывает крохотный кусочек, прислушиваясь к предупреждению матери. Медленно жуя и проглатывая, она смотрит на меня широко раскрытыми глазами. — Вкуснотища! И это счастливое восклицание врезается мне прямо в сердце. Я так хотел, чтобы ей понравилось, хотел подарить частичку себя — того, чем мне нравится заниматься, — и ей это нравится. — Да! — протягиваю ей руку, чтобы дать пять. Когда Эрза отвечает на этот жест, я притягиваю её к себе и обнимаю. Она обхватывает меня за шею тонкими ручками, и мне плевать, что кусочки липкого зефира попадают мне в волосы. Этот момент бесценен.***
Ирен несёт Эрзу к машине, а я не хочу, чтобы они уходили. Если бы мог, то оставил бы их у себя до утра. Успел бы узнать всё о жизни Ирен до того, как мы познакомились. — Я действительно хорошо провёл время. Жаль, что она уснула. Наблюдаю за тем, как Ирен поглаживает дочь по спине. Эта спящая кроха такая милая и невинная. — А мне — нет, — смеётся Ирен. — Теперь я смогу работать всю ночь, не волнуясь о том, что бросила дочку. Надеюсь, она выспится. — Напиши мне, когда доберётесь до дома, — придерживаю дверь автомобиля, чтобы Ирен могла посадить дочь в детское кресло и пристегнуть. Заканчивая, она выбирается из машины и выпрямляется, оказываясь ко мне так близко, что хочется прижать к себе, вдыхая аромат её духов. Ирен подаётся вперёд, как будто сама стремится ко мне. Я не буду против, если она проявит инициативу. Лишь раскину руки и приглашу её в свои объятия. Я почти одержим желанием узнать, как будут ощущаться её мягкие изгибы по сравнению с твёрдыми плоскостями моего тела. Она делает глубокий вдох, а затем пристально смотрит на меня. — Напишу, — с придыханием говорит она, и мне интересно, что происходит в её голове. Всё бы отдал за то, чтобы узнать. Галантно открываю ей дверь со стороны водителя и на несколько секунд задумываюсь о поцелуе, который хотел подарить ей на протяжении всего дня. В конце концов отказываюсь от этой идеи — уж слишком от неё веет какой-то неправильностью. — Увидимся, — говорит она. — В четверг? У меня назначено заседание по вопросу условно-досрочного освобождения, а потом я свободен. Стоит отдать ей должное — она даже не кривится при упоминании УДО. — Конечно, только дай нам знать, если появятся какие-то планы. Я собираюсь немного поработать, смогу это сделать у тебя, пока ты будешь на заседании? — Да. Приходи пораньше. — Значит, договорились, — Ирен подаётся ближе ко мне. Наши головы едва не касаются друг друга, её взгляд задерживается на моих губах, и я почти могу ощутить вкус её языка, но в последнюю секунду она отстраняется. — До встречи, Акно. Прочищаю горло, пытаясь избавиться от фантомных привкусов. — До встречи.