Hozier — Arsonist's Lullabye
Машина стояла возле дома мэра с выключенными фарами, словно голодный зверь, которому не дали закончить охоту и отняли добычу, что была уже в его лапах. С пассажирского сидения тонкой струйкой вытекал наверх дым от сигареты, только почти стихший ветер тёмного вечера развеивал её на ветру, иногда загоняя дым обратно в салон. Юнги стряхнул в очередной раз пепел и, откинувшись на спинку, зевнув, в который раз затянулся. — Ну и какого хуя ты опять сорвался и погнался за младшим? — спросил он водителя. В салоне кроме их двоих больше никого не было, и сейчас можно спокойно поговорить, без лидерских замашек перед компанией или страха упасть в чужих глазах. Намджун потянулся за пачкой в руках старшего, вытягивая оттуда палочку с отравой для лёгких и прикуривая от протянутой бензиновой зажигалки. — Джин, — протянул он кое-как выдавив из себя тошнотворное имя. — Твой братец вернулся? — на чуть кукольных губах появилась ухмылка, делая её обладателя похожим на кота, который гуляет сам по себе. Намджун кивнул. — Эта городская шлюха не просто вернулась, — пепел полетел через водительское окно. — Этот сукин сын теперь будет жить здесь… и учиться тоже. Друг хмыкнул, не понимая важности проблемы. — Тебе не похуй? Он же в выпускном, если мне не изменяет память? — Юнги стал разглядывать лицо младшего. — А то ты не знаешь как я отношусь к этому педику, — лицо Намджуна исказила гримаса отвращения. — Одного вон на город хватает, теперь ещё и эта фифа.***
После того, как Юнги остановил Намджуна и увёл от Тэхёна, они высадили лишних пассажиров на центральной улице, заехали в маркет на окраине за сигаретами, и теперь стояли возле дома Намджуна. Юнги хорошо знал своего друга. И знал, что тот мог сорваться и поехать за своей «грушей для битья» по двум причинам. Что-то произошло дома и тому нужно выпустить пар. Или же, Намджун в очередной раз бесится от того, что Тэхён, некогда лучший друг и милый смешной младшенький, оказался геем, которых Нам терпеть не может. Юнги же было плевать, консерватизм их родного городка его порядком подъзаебал, но и выступать против он не видел смысла. Всё равно свалит отсюда, так пускай хоть потоп, хоть землятресение. Но, состояние лучшего друга всё же волновало старшего. Как никак столько лет бок о бок, Намджун видел в нём отцовско-братскую заботу, которую никогда не получал дома, и Юнги чувствовал ответственность, как старший. — Значит, наша принцесска переселяется сюда… — протянул старший. — И что дальше? Намджун сложил руки на руле и упал на них головой. Повернувшись в сторону друга он сморщил нос. — Его я и пальцем тронуть не смогу, — у него чесались кулаки, хотелось подправить безупречное личико братца. Сводного брата. — Подстилка отца не позволит, если на нём будет хоть пылинка, виноват буду я. — Ммм… — протянул Юнги выкидывая окурок туда, где уже валялась небольшая горстка. — Плюнь на него. Погнали на выходных в город. Вонхо обещал устроить в «Гроте» баттл. Я подал заявку. Идея друга немного развеяла мысли Намджуна. Он коротко кивнул и тут же дёрнулся. Телефон, лежащий на панели машины неприятно завибрировал, а на месте фотографии появилось лицо мэра города. — Иду, — коротко ответил Намджун на звонок и посмотрел на друга. Тот потянулся и открыл дверь машины. — Не наделай глупостей, — кинул он на прощание. — Спишемся. Дверь машины хлопнула, а фигура, чуть пошатываясь от сонного состояния пошла по улице вперёд, освещённая неяркими фонарями. Намджун усмехнулся. Хён ну правда, как кот, гуляющий сам по себе. И пара причин, почему Нам его ещё не послал, как делал со всеми обычно, это их дружба и уважение со стороны Намджуна к старшему. К его рассудительности, спокойствию. А ещё Намджун немного завидовал другу. Ему плевать на всех и вся. Он живёт своей жизнью. Не слушает родителей, которые твердят ему про продолжение отцовского дела в виде небольшого рыболовного магазинчика, пишет себе тексты, вылазит в соседний город на баттлы, и уже копит на переезд в столицу. Намджун не мог так. Не мог быть спокойным из-за своей вспыльчивости, не мог ослушаться отца, став плавцом, а в итоге и капитаном команды. Всё, что он мог, это срываться на бывшем лучшем друге, который когда-то был единственным солнечным зайчиком для него в этом сером городке. Скрипя сиденьем и вылезая из машины, он чувствовал, как злость снова скапливается внутри. Иногда казалось, что им лет по сорок. Настолько иногда заёбывает школа, дом, недодрузья. И единственное спасение, это подобные разговоры ни о чём и по душам с единственным человеком во всём мире, который принимал и понимал.***
U2 — The Troubles (feat. Lykke Li)
Намджун стоял перед дверьми дома, снимая очки он потянул руку, но двери сами распахнулись перед ним. На пороге стоял тот, кого он ненавидел не меньше, а скорее даже больше, чем Тэхёна. Разница в пару-тройку сантиметров позволяла смотреть ему свысока на незваного гостя. Он собирался пройти, задев того плечом, но Джин сделал шаг назад, чуть ехидно улыбаясь. — С возвращением, младший братик, — ухмыляясь произнёс он, вскидывая брови. Кулаки сжимались, смазливая мордашка сама просила врезать ей, а нарочитая раздражающая манерность выводила остатки спокойствия из разума. Намджун прошёл в дом, а двери за ним закрылись. — Джун, ты не поздоровался с братом, и опоздал. Сейчас уже придут гости, — глава семьи и этого города сидел в столовой перед накрытым столом. Намджун внешне больше пошёл в мать, и от этого человека в нём не было почти ничего, кроме чистых карих глаз, в разрезе дракона, которые он прятал под тёмными очками, ненавидя свою внешность. — Я был занят. Короткий ответ сына, вид которого полностью выражал, насколько ему плевать на всех, кто сейчас его окружает, заставляет мэра отложить бумаги, которые тот читал. Намджун, заметив злой взгляд отца, скривился и развернулся в сторону парня, так и стоящего у двери, упершись о стену. — Рад тебя видеть, нет, — произнёс он, стиснув зубы, как и кулаки, и тут же стартуя на второй этаж, хлопая дверью в свою спальню. Грудная клетка вздымалась от глубокого дыхания, Намджун пытался успокоить нервы, чтобы спокойно выйти обратно, нацепив маску «примерного сына мэра». Все думают, что быть в семье главы города, пускай и такого маленького, это круто, это здорово. Вот только все забывают правило о двух сторонах медали. Так, хотел ли Намджун становиться пловцом? Нет. Хотел ли Намджун поступать на юридический в колледж, куда его собирается отослать отец после школы? Нет. Хотел ли Намджун новую маму в виде мачехи, у которой в придачу есть сынок на год старше, да ещё и открытый гей? Нет. Хотел ли он вообще рождаться таким, какой есть, с этими глазами дракона? Нет. Но его не спросили. И единственная отдушина, которая у него осталась, это посиделки с Юнги и издевательства над Тэхёном, что даёт хороший выплеск эмоций после очередной затрещины от отца. И вымещать на человеке свою злость ему нравилось больше всего. Показывать, что он главный. Что он может устанавливать правила. Хотя в издевательствах над Тэхёном больше виноват Джин. Ким Сокджин, сводный брат, сын мачехи, выпускник старшей школы, модель и гей до мозга костей. И Намджун ненавидел его. Тот был вольной птицей, Намджун в клетке, Джин любимчик своей матери, а из-за неё и отец готов прыгать перед ним на носочках, а Намджун просто должен быть образцово-показательным примером, и желательно чтобы не дышал. Джин гей, а Намджун — гомофоб. Вот и всё.***
Klergy — Everything's a Lie (feat. LEXICON etc.)
За столом сидела вся семья мэра вместе с семьёй Паков. Из разговоров Намджун понял, новые соседи приехали из города, крупные бизнесмены, владеющие несколькими суднами по ловле рыбы, собираются возобновить работу местного порта, чтобы выстроить собственный склад, а заодно принести жизнь в этот городок. Ничего интересного. Просто, человек способный купить весь этот город, и хозяин этого городка на переговорах. Прямо напротив сидел сынок гостей, Чимин. Намджун осматривал его, откинувшись на спинку стула, подмечая лицо эдакого ангелочка, под стать, чтобы дружить с таким как Ким Тэхён. А Намджун их видел в школе. Да и их же одноклассники быстро всё рассказали, у главного пидора школы появилась парочка. Богатенькая однако парочка. Намджун вскинул бровь, разглядывая часы на руке парня напротив и серьги в ушах. Он бы и отвернулся в итоге, да взгляд, поднявшийся на него не дал. А вот и истинная сущность. Взгляд, человека, который недавно мило улыбался, здороваясь за руку, был наполнен презрением, злобой, ненавистью. Этот взгляд может и убить, хотя девки обычно текут от подобного. — А я всегда знал, что у Тэхён~и хороший вкус, — тихо процедил Намджун, чтобы кроме их края стола, где сидел он сам, Чимин и Джин, их больше никто не услышал. — Ну что, сучка, добро пожаловать в наш городок, порадуешь завтра нас дуэтом с ТэТэ? Джин, отпивая из бокала вино, которое ему налил сам мэр, тихо хмыкнул, тут же наигранно улыбаясь и громко восторгаясь вкусом гостей, которые и принесли алкоголь. — Заткни свой ротик, братик, дерьмом воняет, — процедил он сразу, не снимая улыбочки. Тут же поворачиваясь к Чимину. — Рад тебя видеть, Минни, значит ты теперь дружишь с ТэТэ? Быстро вы нашли общий язык, хотя я рад. — Инста? — уточнил Чимин, припоминая, что сегодня выкладывал много фотографий, и среди них были фотографии и с Тэхёном. — Ты тоже с ним знаком? Намджун немного злился, что на его фразу не отреагировали, а ещё и Джин вмешался. Отодвигаясь от стола, он встал. — Прошу прощения, — сделав небольшой поклон головой, парень двинулся в сторону кухни, где была дверь на задний двор. Курить хотелось неимоверно. А ещё позвонить Юнги. эта компания его достала, а так, хоть отвлечься можно. Звёзды уже сложились в созвездия, почти полная луна отражала свет планеты. Поздний вечер плавно перетекал в ночь. Городок давно спал, разве что, у заправки может сколько-то пьяниц околачивается возле дверей магазина. Маяк светился своей поблёкшей белой краской, периодически мигая тусклым светом. Закурив, Намджун резко выпустил дым, переработанный лёгкими, осевший никотином на их стенках. Он только немного расслабился и набрал предпоследний вызов, как тут же вздрогнул. — Значит мне не почудился запах табака, — к нему, почти вплотную, сзади подошёл Джин. Он дышал прямо в стриженный затылок, намереваясь обхватить стоящего перед ним руками со спины, но Намджун резко поворачивается, делая шаг в сторону. — Чего тебе? — даже в темноте можно было разглядеть взгляд полный ненависти. — А знаешь, я даже рад, что перевёлся в вашу школу, — Джин насмехался, тоже доставая сигарету и закуривая её в ухмылке. — Теперь у меня будет возможность любоваться такой сладкой задницей в плавках на каждых тренировках и соревнованиях. Разве не прелесть? — Сука! — Намджун замахнулся, но его кулак остановила не менее крепкая хватка старшего. — Забываешься, Джун, — Сокджин приблизился к его лицу, продолжая держать кулак в своей руке. — Если на мне будет хоть один маленький синячок, и это не засос или любовный укус, то тебе же и пиздец. В этот момент к ним скользнула третья фигура, более низкого роста. — Джин? — Чимин застал братьев с сигаретами в руках, и кулаком одного в руке другого. Он уже наслышан о Намджуне. Джин же, его друг, они познакомились в городе, когда Чимина пригласили попробовать себя в качестве модели. Намджун всё же вырвал свою руку, отходя от них. — Посмотрим, что будет в школе, где нет твоей мамочки, — процедил он, сплёвывая под ноги старшего. — Вам двоим, не жить. После этих слов, Джун выбросил окурок в кусты и резким шагом вернулся обратно, исчезая с глаз. — Так, что там с ТэТэ? — Джин как ни в чём не бывало продолжил курить свою сигарету. — Я даже рад буду, если вы действительно подружитесь. Вы одногодки, в отличие от него и Хосока. Ещё и в одном классе. Чимин улыбнулся. — Что насчёт городка? Ты же уже бывал тут? Джин кивнул. — Райское местечка для таких как я, или как ТэТэ, — улыбка исчезла с его лица. — Надеюсь, Тэхён протянет ещё один год, тем более, теперь ты будешь рядом. — Меня уже в охранники записали? Не забывай, мне ещё потом учиться три года, — Чимин тоже перестал улыбаться, ситуация, о которой он узнал, о доведении до попытки суицида, и только потому что, парень просто гей, это нагоняло жути в двадцать первом веке, особенно для парня, у которого половина знакомых геи, как, например, Джин. — Не думаю, что твоя семья тут задержится, — Джин посмотрел на море, на пляж к которому и выходил задний двор. — Стоит твоим предкам только развернуться, как начнётся какая-нибудь хуита. — Опять легенды? — спросил Чимин, возвращая улыбку и блеск в глазах. — Видимо, я ещё не всё услышал. Джин швырнул окурок туда же, куда до этого кидал свой Намджун, и рукой пригласил прогуляться младшего. Они спустились со двора на песок, немного утопая в нём, и пошли вдоль пляжа. — Порт закрылся шестьдесят девять лет назад, и с тех пор, не работает, — Джин сунул руки в карманы брюк, подставляя лицо ветру.***
Florence + the Machine — Various Storms & Saints
В ночь, когда шторм обрушился на городок погибло много людей. Огромная буря, в центр которой все попали, закручивала чёрные облака, озаряя частыми белыми вспышками молний, ударяя по редким деревьям на скалах, встречаясь с самыми высокими захлёстами волн, которые, словно сам кракен пробудился, утаскивали рыболовные корабли на дно. Море, словно оживший зверь, бросалось на дома, стоящие вдоль берегов, пенными руками утаскивало людей, мирно гуляющих по пляжам. Снимало цветы со склонов скал. Брызги долетали до маяка, грозясь снести скалу, с которой прыгнул тот, кто призвал Посейдона, чьё тело попало на камни и прямиком во внутрь адских ворот, оставляя лишь ноги, которые волны вернули земле, по которой он бежал, заменяя их на хвост, словно у рыбы, покрытый чёрно-жемчужной чешуёй, чтобы переливалась в свете луны, вдыхая воду в лёгкие, заместо воздуха, открывая прорези за ушами, снимая пелену мертвеца с чёрных заплаканных глаз, впуская в них новое пламя — пламя воды, вручая во власть всё побережье, тому, кто и обрушил гнев на презирающих чистые чувства, обрекая страдать лишь одного, кто испытал страх в чувствах, а вместе с ним и те тысячи, которые гнали, которые запугали, которые убили двоих, делая одного монстром, а второго живым мертвецом, без возможности вновь обрести друг друга. А корабли тонули, один за другим, дно приветствовало их, с годами обволакивая жизнью моря, жизнью ярких красок собственных цветов и жителей. Ночь прошла, оставляя разрушения, размытый берег, который больше никогда не стал прежним, и который обживали заново. Но моряки ещё видели чёрно-жемчужный хвост, от которого слышался всплеск воды, и тот пропадал за волной, что шла на новый корабль под светом полной луны. Один раз, новый порт — новая луна, нет порта. Второй раз, новый порт — новая луна, нет порта. После некоторого раза, спустя пару лет или тридцать, попытки возобновить некогда рыбацкий городок, прекратились. И только одинокие рыбаки, да полупьяные кучки друзей, выходили на моторных лодках в море, чтобы принести что-то семье на ужин. Но не в полнолуние. Все помнят правило — пришла луна, и русал, чьё имя Оушен, некогда живший здесь молодой юноша, умерший от своей неправильной любви, отбросивший человеческое обличье, не знавший страха, появляется в воде, взмахивая своим хвостом, вместо ног, спрыгивая с камней, что под маяком, где маленький скрытый пляж, куда никто и не ходит из страха утонуть, разбиться о камни при резких волнах. — Говорят, были ещё приезжие, вроде твоих предков, но каждый раз всё повторялось, то корабли тонули, то сети были порезаны, — Джин достал новую сигарету, подводя друга обратно к дому, но её у него тут же выхватили. Намджун вернулся к ним. Он прикурил отобранную сигарету и хмыкнул. — Пидр рассказывает легенды о пидоре? — спросил он, кривясь. Но Джин только снова улыбнулся. Реакция младшего на ухмылку радовала, интересно было его бесить и выводить, зная, что тот ничего не сможет сделать. — Ты же и сам веришь в легенды, разве я не прав? — он склонился к Чимину. - Знаешь почему он ещё бесится на Тэ? Он верит, что раз пловец, а теперь ещё и капитан команды, а Тэхён, его, теперь уже, бывший лучший друг, некогда бывший ботан и считавшийся самым красивым, парочка, что должна соединиться сердцами и телами, дабы освободить этот городок от проклятия. Чимин прыснул. — Они то? Да я скорее поверю, что сам пловец, — его смех становился громче и он стал немного сгибаться. — И ты только поэтому избиваешь Тэхёна? Его взгляд быстро прояснился и вернулся к тому, что был за столом. Улыбка исчезла, а губы чуть поджались. — Или, может это из-за… — Джин только начал говорить предположение, которое и являлось на самом деле основной проблемой Намджуна, однако его прервал голос из дома. Их звали обратно, семья Паков покидала дом мэра. Они зашли, немного злобно переглядываясь, оставляя почти полную луну и дальше освещать городок сильнее, чем тусклые редкие фонари.***
Evanescence — Together Again (Piano Cover By Aldy32)
Даже неполной луны хватало, чтобы пробираться серебристым светом сквозь оставленное распахнутым окно. Светлые тонкие шторы невесомо шевелились от малейшего дуновения, а колыбельная морских волн разлеталась от камней и песка, долетая до ушей, свернувшегося калачиком и обнимающего подушку, Тэхёна. Так и уснув в одежде, он вцепился в единственное, что казалось, связывало его ещё с этим миром, перебирая иногда во сне, словно пальцами по клавишам белого рояля, наволочку. Залетавший свежий воздух невесомыми поцелуями щекотал щёки и шею, а чуть растрёпанная чёлка отлегла назад, открывая закрытые глаза с длинными пушистыми ресницами. На его лице периодически проскальзывали эмоции, которые выражались им во сне…***
Синева вокруг, уходящая в бесконечную мглу, куда даже днём солнечный свет не пробирается. Синева, что обволакивает, заставляя парить в невесомости, забывая, что такое вес собственного тела, и как это, когда тебя держат собственные ноги. Когда есть ты, есть солёная на вкус вода вокруг, и бескрайний космос, падающий звёздами, которые ловит лёгкая рябь поверхности моря. Он плывёт. Он свободен. Тело не болит и дышать так легко, что даже грудная клетка не вздымается. Ноги не устают, а оглянувшись назад, их и не видно. Фиолетовый, отливающий чем-то пурпурным, с тёмным оттенком, хвост вместо них рассекает синеву. И чувствуется собственная улыбка, особенно когда руки, не уступающие ширине собственных обхватывают лицо. Глаза в глаза, и он пропадает в глубине чёрного цвета, того, кто смотрит так любя, так нежно, кажется, даже забывая моргать. Улыбка, обнажающая передние зубы, такая мягкая и по-детски невинная. Чёрные волосы, рассеивающиеся от жизненного движения внутри толщи воды. Они вдвоём, в объятиях друг друга, и это так правильно. И пусть мир замирает, а мгновение останавливается, вода замёрзнет, сохранив их такими, какие они сейчас. Счастливые, влюблённые, без страха и без ненависти мира. Только вдвоём, снова… Снова вместе. В своём собственном мире. «Мир, где любовь, и сон, и тьма, — всё сталкивается»***
На глазах выступают слёзы, одна сразу скатывается к носу, продолжая бежать к губам, чувствуя солоноватый привкус, Тэхён выдыхает. Море солёное. А он умеет дышать в этом мире, пускай и во сне, а он и спит, не понимая, что дышит ночным воздухом, в собственной комнате, свернувшись калачиком на своей постели, обнимая подушку, будто это его якорь, чтобы не оторваться от берегов реальности навсегда. Даже прикосновение чужой руки и то, как проседает старый матрац, он не чувствует. Не слышит тяжёлого вздоха, как тихо прикрывают двери, стараясь не заскрипеть, как по дому чужие шаги, как за окном слышен всплеск воды. А та, что натекла с мокрых волос, высохнет под утро, так и оставшись незамеченной.***
Petula Clark — Downtown
Утренний звонок не просто разбудил Тэхёна, который, отрывая голову от подушки и тут же забывая, что вообще снилось, пытался осознать кто он и что он, и почему он. Этот звонок вдохнул в него новый глоток воздуха вместе с утренними лучами солнца. Подхватывая одежду, топая так, словно слон бегущий на водопой, Ким проносится в ванную, где, под струями окончательно бодрящей воды, бесконечно напевает мелодию песни. Даже противная заканчивающаяся паста не раздражает, не бесит лицо в отражении зеркала, не мучительно выбирать серьги и кольца, и не грустно смотреть на заранее известную записку на обеденном столе. Деньги, лежащие там же, быстро скрываются в кармане чёрных удлинённых шорт, подброшенное и виртуозно словленное яблоко теряет кусочек себя, становясь похожим на всемирно известный бренд, а велосипед быстро выгоняется за калитку. Тэхён выезжает раньше обычного и сразу устремляется к своей Ба. — Медвежонок, чего это ты? — старушка удивилась раннему гостю. Тэхён сразу схватил протянутый пирожок, оставшийся из вчерашних, откусывая половину. — Завтра суббота, и я с Чимином и Хо едем в город! Втроём! — его глаза светились, от того, что произошло после разлуки с новым другом не было и следа ни в настроении, ни в теле. — Родители оставили больше денег, их не будет до понедельника, написали, чтобы купил себе одежды новой. Тэхён всегда делился всем со старушкой, даже такими новостями, которые вычитал в записке, где помимо знакомых слов, было дополнительное предложение, а вместо парочки мелких купюр — несколько и покрупнее. — Ох, внучёк ты мой, Медовый Мишка, — бабушка заулыбалась, даря улыбку за двоих, себя и своей подруги, которая по её уверенности, тоже радовалась, наблюдая за их, таким счастливым, мальчиком с неба. — Мне так радостно, когда ты так счастлив. Морщинистые руки, такие же родные, как и те, что в детстве поглаживали по груди усыпляя, обхватили довольную мордашку парня, где тут же появилась прямоугольная улыбка. — Сегодня мы хотим искупаться ночью, чтобы посвятить Чимина в наш тайный кружок, — Тэхён дожёвывал пирожок и уже стоял в дверях. — Хо зайдёт к тебе после работы! И солнце светит ярче, и крики чаек милее, чем обычно. Новый день, второе сентября, пятница, и то ли полнолуние влияет на Тэхёна, то ли обычный звонок от нового друга, который будет ждать его в центре, то ли он просто выспался, но парень ехал на велосипеде, ослепляя улыбкой, подпевая песни в наушниках, которая заела ещё с утра и сейчас была на повторе. Листва, с каждым днём становящаяся всё разноцветнее, сменяя зелёный окрас, начинала красить центр городка в осень. Ещё тёплый, но уже с запахом тыкв и подсолнухов, ветер ерошил высветленные волосы. И люди, всё также здоровающиеся друг с другом, передавая новости, иногда коверкая их своими предположениями, новый день наступил, и Тэхён чуть сильнее надавливал на педали, приближаясь к самому центру их городка, где уже виднелась знакомая фигура юноши, похожего на ангела.***
KALEO — Hot Blood
Уже идя вместе по территории школы, Чимин и Тэхён заметили небольшое столпотворение на лужайке у столовой. — Кажется я знаю кто там, — Чимин повернулся к другу. — Я вчера писал про него, но, кажется вы знакомы. Подходя ближе, они заметили ученика, сидящего одного за столом. — Джин… — тихо проговорил Тэхён. Ким Сокджин, перевёлся ещё вчера, но не появился в первый учебный день в стенах школы. Сейчас он сидел, опираясь спиной на стол, вытянув длинные ноги перед собой и откинув голову назад. Лучи солнца ласкали правильные черты лица, отражаясь от светлой голубоватой рубашки, словно софиты, направленные на главную звезду сцены. Все вокруг перешёптывались, девушки с интересом поглядывали на нового красавчика-ученика, так сильно похожего на айдола. Кто-то резко взвизгнул с криком «Нашла!», и теперь общественность была в курсе, что новенький — модель. Никак не реагируя на пристальное внимание, Джин поднял голову, от чего чёрные волосы немного колыхнулись, сильнее падая на глаза. Делая реверанс рукой и снимая очки, он сразу устремил взгляд в сторону, где стояли Чимин и Тэхён. На мягких губах появилась небольшая улыбка, и Джин встал, закидывая сумку на плечо, явно ожидая, когда к нему подойдут. Чимин подался вперёд, но тут же развернулся, понимая, что Тэхён и не шевельнулся. — Идём? — спросил он. — Ты иди, я, — Тэхён поправил рюкзак, его лицо было довольно мрачное, будто он встретил того, кого видеть совсем не хотел, но и не настолько озлобленное, как при виде Намджуна, скорее обиженное. — Я пойду в класс, скоро урок. Не опаздывай. Тэхён резко двинулся в сторону входа в школу, чуть приподнимая и отворачивая голову от следящих за ним джиновских глаз. — Я думал вы хорошо знакомы, — произнёс Чимин, пожимая протянутую руку старшего. — Так и есть, — Джин провёл пальцем по кончику чёлки, чуть отодвигая её с глаз. — Просто, я должно быть, обидел его немного при прошлой встрече. Окружающие их ученики стали сильнее перешёптываться. Вчера один новенький, который тут же сдружился с главным изгоем школы. Сегодня другой, модель, из семьи мэра. — У нас тут что, объявили пидорскую зону? — голос парня исходил от одной из многочисленных кучек учеников, которые столпились вокруг. Чимин закатил глаза, он второй день в этом грёбанном забытом временем менталитета городке, а его уже начинали подбешивать окружающие. — А ты решил уточнить информацию, чтобы присоединиться? — Джин усмехнулся. — Прости, парень, но мы принимаем только красавчиков, а тем, кто похож на человека после схватки с… дикобразом, просьба идти мимо также, как мимо тебя проходят девушки. Небольшой смешок прокатился по толпе, образуя волнистое колебание, развевающееся на ветерке. А кричавший стал багроветь от злости. Шрамы от многочисленных прыщиков проявились ещё сильнее и те, кто стоял рядом, засмеялся громче, смотря на лицо парня. Из-за перенаправленного внимания, все даже не сразу поняли, что тех, кого обсуждали, скрылись за дверьми, заходя в здание. В коридорах всё больше появлялось людей, все спешили успеть до звонка, однако Джин не торопился в свой класс, который находился на самом верхнем этаже. — Так, что произошло между тобой и Тэ? — остановился Чимин, не доходя до нужных ему дверей и виляя ближе к стене, чтобы не стоять по середине коридора. — Я думал он будет рад твоему приезду, раз вы знакомы и с одними «интересами». Немного наклоняя голову и кладя руку на затылок, Джин посмотрел на младшего так, словно думал, стоит ли говорить новенькому человеку о прошлом, будто бы сканируя, насколько он может доверять. Но, всё же, слегка выдыхая и опуская руку, произносит, приподнимая взгляд вверх. — Спроси у Мин Юнги. — Мин Юнги? — переспрашивает Чимин, пытаясь припомнить когда слышал это имя. — Лучший друг Джуна, — Джин сделал шаг вперёд, намереваясь двигаться в свой класс. — У меня, Тэ и Нама, у каждого своя сторона, каждый видел ситуацию по своему. Но, если и есть тот, кто мог увидеть всё иначе, то это наш зоркий и наблюдательный Мин Юнги. Чуть загадочно улыбаясь, он добавил. — Завтра суббота, значит в клубе «Скала» будет баттл, там всё и сможешь узнать. После его слов прозвенел звонок и Чимину пришлось войти в класс. Пройдя до последней парты у окна он обнаружил Тэхёна в наушниках и спящим. Он сидел на месте друга, почти полностью накрывая парту. Сразу Чимин и не заметил, пока не дотронулся до него, а тот не повёл рукой. В одном углу парты кто-то что-то написал, и, видимо Тэхён это пытался стереть, но в итоге просто закрасил какими-то незамысловатыми узорами в виде водорослей и кораллов с морскими звёздами да ракушками. А затем, чтобы парту друга не тронули, попросту развалился на ней. Чимин тихонько улыбнулся. Такой поступок, пускай и малозначительный, но отозвался в его сердце мягко выжигая, с болью, как от парной татуировки, имя Тэхён с подписью — лучший друг/родственная душа.***
polnalyubvi — Я рисовала море
Не став будить друга, пока не пришёл учитель, Чимин сел за его парту. Он стал бегать глазами по словам, которые там были написаны, по фразам, по рисункам. Тэхён рассказывал ему, что им не меняли парты с прошлого года, и их никто не пересаживал. Местами было заметно, как чёрным маркером пытались дельфинами закрыть бесконечные надписи «ПИДР», как поверх мазали белым, словно морская пена, корректором, а затем цветным вырисовывали кораллы. Как закрашивали дешёвой краской для дерева, а по ней кто-то вырезал «СДОХНИ МРАЗЬ». Чимин повернул голову, смотря на спящего друга. Сон того был явно крепким и спокойным. По нему и не видно, что на самом деле, незадолго до прихода одноклассника, Тэхёну поставили подножку, когда он побежал отрывать от парты писавшего что-то обидное в адрес Чимина. Кроме разве что небольшой ссадины на щеке от падения и задевания соседней парты. Не видно, что его толкали, пару раз стукнули кулаком куда попали, а попали по спине. Не видно, что в уши, в которых музыка умиротворяющего голоса под струны гитары, опять лилась грязь. Маты, оскорбления, унижения. Не видно, как он отвечал им. Дерзко, с поднятой головой, толкая в ответ. Только сейчас Чимин замечает набитые костяшки у красивых утончённых рук, которые свидетельствовали, Ким Тэхён всегда стоит за себя. Немного усмехаясь про себя, Чимин думает, что если бы хоть кто-то вышел с ним один на один, его друг победил бы. Но люди жестоки, они хуже зверей. Они целым миром против юноши, ресницы которого слегка подрагивают от увиденного во сне, а взъерошенная светлая чёлка смешно стоит торчком. Пока немного прищуренные глаза рассматривали спящего, тот слегка пошевелился. Чимин отвёл взгляд, смотря теперь в раскрытые окно, рядом с которым они сидели. Ветерок загонял воздух, пропитанный морем, оседая лугами с бесконечными полевыми цветами со скал, ведя жизнью маленького городка. Этот ветер наполнял здесь всё. Класс за классом, вместе с лучами солнца, он проникал в кабинеты выпускников, где Джин одиноко сидел на первой парте, аккуратно конспектируя всё то, что говорил учитель, игнорируя, или не замечая, как за его спиной идут шептания. Немного трепая страницы раскрытого исписанного блокнота, через двери раздевалки, ветер залетал в бассейн школы. Намджун проплывал неизвестный по счёту круг, выплёскивая энергию и пытаясь напомнить себе о том, что должен любить воду и быть в ней, словно рыба. А Юнги, склонившись над этим самым блокнотом, не обращая внимания на звуки ожившей от движения в ней, воды, немного прикусывал то, что осталось от кончиков коротких ногтей, цепляя кожицу вокруг и, снова хватая ручку, добавлял записи. Этот же ветер пролетал через весь городок, который был полуостровом, омываемым с трёх сторон морем, но так похожим на остров. Наполняясь сильнее запахами цветов, он очерчивал острые скалы, где стоял маяк. Слегка цепляя песчинки, невесомо проносился через пляжи улицы, где стоял дом мэра. По дорогам, то обгоняя редкие автомобили, то придавая немного скорости тем, кто ехал на велосипеде в магазин за очередной порцией еды на вечер и новыми новостями о приезжей семье богатеньких, о приезде сына жены главы города и, конечно же, о том, что мясо опять подорожало. Залетая с очередным вошедшем посетителем, ветер залетал на заправку, где у кассы, поправляя волосы под кепкой, одетой козырьком вперёд, стоял Хосок, рассчитывая, сколько ещё ему смен нужно отработать, чтобы были деньги на первое время съёма, хотя бы небольшой комнатки для него и Тэхёна, когда они уедут в город, пока найдут работу… Даже днём, с игривым ветерком, забытым летними ночами, городок был сонным. Чимин ещё раз посмотрел на Тэхёна, умиляясь лёгкости и беззаботности, тем, как он, словно только что нарисовал целое море, под этот лёгкий ветерок с нотками бриза, и казалось, даже брызгами небольших волн, доносящихся на криках чаек, спит, плавая в своих снах, в очередной раз, с фиолетовым хвостом вместо ног и за руку с любимым, чьи глаза, как жемчужина на его шее… Бодрое утро, новые старые лица, предвкушение ночи с двумя друзьями, мирный сон, всё когда-то прерывается, особенно, когда наконец приходит опоздавший учитель. Приходится разлепить глаза, тут же винить в своей слепоте ярко улыбающегося, прямо до закрытых глаз, друга. Пересаживаться с ним, доставать ручку, тетрадку, начинать занятия. И бесконечные рисунки моря на полях тетради во время всех уроков, между переговорами с Чимином, до звонка, оповещающего об окончании уроков на сегодня, пока не закончилась ручка, так и не дорисовав лицо русала…***
— Слушай, Тэ, а, если мы опять идём на то же место, надеюсь сегодня никакие сумасшедшие на нас кидаться не будут? — после школы друзья заехали к Чимину, а затем к Тэхёну за вещами, и вернулись на конец улицы, где жил Ким, чтобы зайти к любимой старушке за едой. Та наготовила, узнав от почти внука, что у ребят будет, можно сказать, первый мальчишник, этакое посвящение Чимина в их маленький, из двух людей, кружок. — Какие сумасшедшие? — встрепенулась бабушка, укладывая в корзинку хорошую порцию бутербродов. — Тэхён? Парень оторвался от рассматривания фотографий двух бабушек. - Да это про ту цыганку, Ба, - он подошёл к столу, возле которого и шла суета. - Которая пловца любила. - Что? - Чимин сразу округлил глаза. Маленький городок на краю мира у берегов моря был полон легенд, за эти полтора дня он уже много услышал от нового друга, но в легенде про пловца, который стал русалом, упоминаний того, что его любила какая-то девушка-цыганка - не было. - Расскажите ему сегодня с Хо, - бабушка похлопала их двоих по щекам, слегка поглаживая большими пальцами. - Как же я рада, что у Тэ-Тэ теперь такой друг. Спасибо Минни, теперь у меня есть Медвежонок, Бельчонок и милый милый Птенчик. Потрепав их ещё и по головам, она, упомянув про полнолуние ночью, передала их в руки Хосока, который зашёл за ними после работы.***
Muse - Something Human (Acoustic Version)
- Так не честно, у меня груз! - Тэхён со смехом стал сильнее давить на педали, слушая смешливые полу-ворчания Чимина позади, что Пак лёгкий как пёрышко, а кому-то надо больше есть мяса и качаться. Проезжая по просёлочной дороге, которая вела в сторону маяка и минуя дом Тэхёна, они втроём ехали на велосипедах. Хосок забрал корзинку с едой, взгромоздив её на багажник, а Чимин устроился у Тэхёна, уже так привычно обхватывая довольно тонкую талию руками. Тени, отбрасываемые от косых лучей опускающегося солнца скользили по траве, мелькая от крутящихся колёс и перебирания ног. Встречный ветер, приглашающий быстрее добраться до пока ещё тёплого сентябрьского моря, сильнее раздувал волосы парней, обветривая губы и оглаживая загоревшую кожу Хосока и Тэхёна, а заодно касаясь нежной кожи приезжего Чимина. Соревнуясь, выходя по одному вперёд, они смеялись, разнося свои голоса по округе, отчего те хозяйки домов, что вели огородики и вышли полить на ночь грядки, оглядывались и смотрели через низкие деревянные заборчики. Из портативной колонки Хосока звучала музыка, и они, втроём забыли уже, что на календаре второе сентября, учебный год только начался, а завтра обычные выходные, а не новые каникулы. Чимин смешливо подпевал словам, немного подёргивая ногами и иногда отпуская руки, всё повышая и повышая голос. Тэхён присоединился, и Хосок, ехавший теперь чуть позади, умилялся с картины двух лучших друзей. Он думает, что хоть слезу пускай. Подмигивает повернувшемуся Чимину, который смеётся ещё громче, и сильнее давит на педали, снова обгоняя парочку. Доезжая до маяка и бросая велосипеды, двое остаются на улице дождаться Хосока, чтобы тот переоделся с работы. Затем, привычным маршрутом, по вытоптанной тропинке посреди высокой травы с красными цветами - вниз, где слышен шелест камешков, где их ждут, куда зовёт сердце, где настоящий дом, вне зависимости от берега - к морю. - Ну что, стелемся и вперёд? - Хосок кладёт руку на плечо Чимина и тот немного цепенеет. - Смелее. -Вы возможно подзабыли, - Чимин нервно сглотнул. - Я плавать не умею от слова совсем. Хосок и Тэхён затряслись от смеха. - Научим!***
Mike Perry - The Ocean (feat. Shy Martin)
***
Футболки полетели на расстеленный на песке коврик. Чтобы его не сдувало ветром, парни кинули по углам свои рюкзаки, а в одном углу поставили корзинку с продуктами. Произнося что-то про то, что Хосок "Учитель года", Тэхён подходит к воде. Море блестит от яркого солнца, которое ещё не опустилось настолько сильно, чтобы дарить разноцветные краски. Лаская, вода обволакивала ноги по щиколотку, когда ветер игрался с прядками чёлки. Тэхён стоял боком, и Чимин, собиравшийся тоже скинуть футболку замер. Его нереальная красота, взгляд, устремлённый куда-то за горизонт. Было чувство, словно вода - его заряд, и он напитывается какой-то мистической энергией, становясь ещё прекрасней от подсветки солнечных бликов. - Да, Тэ у нас красавчик, ему бы в модели, - Хосок улыбался, возвращая Чимина обратно в реальность своими словами. - Мне самому стянуть с тебя футболку, или сам разденешься? И внимание Чимина перехватили. Хосок был чуть выше. Сейчас, солнце играло красками его красно-рыжих волос, переливаясь в этих прядях, словно купаясь в них. Лучезарная широкая улыбка, которая так и заряжала неведомой солнечной энергией. Загорелая кожа, с этими очерченными мышцами. Хосок был утончённым. Если Тэхёна можно назвать аристократичным, ведь одни его руки чего стоили, а сам он, не смотря на серьги в ушах, высветленные волосы, походил на человека совершившего скачок во времени, прыгая из конца XIX века, то Хосок был утончённым. Его движения резкие, но присущи слову "тонкость". Чимин, стягивая через голову футболку, хватая ткань руками на спине, поймал себя на мысли - этим телом хочется любоваться. Точнее, с каких это пор он, Пак Чимин, любуется чужим телом, когда, первое - его тело не хуже, светлая кожа, идеальные кубики пресса, руки, ноги, его мышцы были отточены, заработаны тяжёлым трудом; второе - он что, сейчас любуется чужим мужским телом? Улыбкой, от которой не менее горячо, чем от солнца. Глазами, слегка прищуренными от яркости чистого неба. Чимин любовался живым воплощением солнца. Такой вердикт он вынес сам себе, тут же чуть не запнувшись о собственную ногу, когда его начинают тянуть, схватив крепко за руку. - Давай, это не страшно, - Хосок улыбался бесконечно. Он подбадривал, слегка толкая ближе к воде, глубже, чем просто по щиколотку. - Холодная, - взвизгнул Чимин, пытаясь отскочить, но чужая хватка его за руку, ладонь в ладонь, не давала это сделать, притягивая обратно к воде. - Так только кажется, - Хосок усмехнулся. - Смотри, постой просто немного. Решив послушать того, кто вырос, каждый день заходя в это море, Чимин послушно встал рядом, морщась от того, как вода пронизывала кожу на выступающих косточках, как ступни проваливаются в холодный мокрый песок. - Разница температур, - Хосок следил глазами за Тэхёном, чья макушка то скрывалась под водой, то снова появлялась. - Сейчас, ты разогрет солнцем. Температура воды всё таки ниже воздуха, отсюда и такой контраст и кажется, что она холодная. Нужно чтобы тело остыло, и будет уже привычнее. Обычно мы заходим с разбегу или прыгая с тех скал, так тело быстрее охлаждается и привыкает к новой температуре. Чимин выглянул из-за него, смотря куда протягивается рука. - Но, ты не умеешь плавать, так что, будем заходить постепенно и придётся немного потерпеть, - он оглядел Чимина с ног до головы. - А то, ты у нас парень горячий, городской. - Ааайщщ, - Чимин чуть повёл головой. - Давай с разбегу. - Уверен? - Просто иди вперёд и вылови, если начну всплывать к верху брюхом, - Чимин отпустил горячую руку, кожа которой, на его взгляд, так красиво сочеталась с его. Хосок отошёл на пару шагов назад, и с сильного толчка просто залетел в воду, прыгая чуть ли не от берега, целиком погружаясь, оставляя только брызги. Он сразу же выныривает, вставая так, что вода достигает его груди, предоставляя солнечному свету купаться в его тонких ключицах. - Ну, иди сюда, рисовая булочка, - Хосок раскинул руки, посмеиваясь от собственных слов и того, как это может выглядеть со стороны. Повторяя все действия за своим "учителем", Чимин сделал два шага назад и, оттолкнувшись побежал, прыгая в воду. Секундный холод сковал его тело, вода норовила пробраться в нос, глаза было страшно и неприятно открывать. Чимин чувствовал себя лягушкой, которая просто прыгнула вперёд, растопыривая свои маленькие лапки. Барахтаясь, он попытался встать, ища ногами дно. Чувствуя малейшую опору он выныривает, а руки друга ему помогают. Вода попавшая в нос требует откашляться, глаза слегка горят, и он трёт их. Но есть ещё одно чувство. Незнакомое. Странное. Чимин почувствовал это когда только холод ушёл, погружённый в синеву. Всего на долю секунды. - Ну, как ощущения? Такое чувство, что ты и в бассейнах не бывал, - Хосок провёл ладонью по светлым волосам, убирая их с лица. Чимин тяжеловато дышал от перевозбуждения. Бывая на пляжах, в крытых бассейнах, он никогда не купался вот так. И уж тем более не погружался в воду целиком. С волос ещё капало, маленькие струйки морской воды лились по лицу, а пухлые, розоватые губы, напоминающие Хосоку блядские лепестки роз, были приоткрыты. Он поднял взгляд, смотря на улыбку перед собой. Дикий, возбуждённый, взгляд в предвкушении, что дальше. Хосок учил его. Терпеливо, пристально наблюдая и всегда придерживая. Сначала нужно было научиться держаться на воде. Чимину только и приходилось, что расслабляться, "ложиться" на воду, а затем, когда тело в очередной раз камнем тащило ко дну, резко вставать и по новой. - Расслабься! Как будто в постель ложишься! - всё время повторял Хосок. Находясь долгое время на довольно мелкой глубине он подзамёрз, море звало туда, где Тэхён уже успел выловить крабика, плавая среди камней, виляя ногами так, что действительно складывалось ощущение, что там хвост, а не ноги человека. Через время, Чимин вдруг не провалился, он действительно лежал на воде. От осознания, что под тобой нет ничего твёрдого, что кроме невесомости ты ничего не ощущаешь, немного кружилась голова. Чуть дёрнувшись, ему показалось, что вода снова стала захлёстывать его, но руки, которые он ощутил лопатками и в районе бедра, не дали ему тонуть. он повернул голову, видя Хосока над собой. Серьёзно смотрящего за чуть напрягшимся телом, готовый действительно поймать на свои руки. - Расслабься, уже получается, - его голос был не такой мягкий. Такой же сосредоточенный, словно это он пытается улежать на том, на чём по сути невозможно это сделать. Попытки продолжались. Чимин то и дело ощущал руки Хосока на своём теле, которые придерживали его, а заодно давали уверенности. Его даже не смутил момент, когда он резко снова стал пропадать в воде и почувствовал чужую ладонь на своей заднице, которая крепко схватило его за ягодицу. Но вскоре, стало получатся. Ещё пара попыток, и Чимин распластавшись морской звездой спокойно дрейфовал на поверхности воды. Лежать на животе было уже проще. А дальше, дальше Хосок сказал ему двигаться. Он показывал как нужно правильно двигать руками, как ногами. Как воду можно разрезать, как от неё отталкиваться, пропуская сквозь пальцы. - Но ты можешь попробовать и сам, - сказал он посреди всего этого. - Главное, доверься воде. Не бойся. Она сама подскажет, как тебе нужно двигаться. Чимин смотрел на Тэхёна вдалеке и до него стали доходить слова Хосока. - Знаешь, почему Тэ не в команде по плаванию? - спросил рыжеволосый, когда Чимин снова к нему неуклюже, почти как щенок, подплывал, пытаясь дотянуться пальцами до его протянутых навстречу рук. - Намджун? - спросил блондин, всё же касаясь не рук, а пресса, по которому так красиво стекали капли морской воды. Касание было невесомым, словно невзначай, но тепло тела, которое было довольно горячим не смотря на долгое пребывание в воде, завораживало вдвойне. - Не только, - Хосок отошёл чуть дальше, и на самом деле уже не стоял, а просто зависал вертикально в воде, чтобы выманить Чимина к себе, ему приходилось максимально аккуратно шевелить ногами, так, чтобы это не было заметно в прозрачной воде, которая открывает вид на пять метров вниз, до самых камней на дне. - Здесь, мы свободны. Нет правил, как грести, как дышать. Нет рамок в виде стенок, нет дурацких разделителей дорожек. Мы сами выбираем высоту с которой будем прыгать, сами выбираем глубину, на которую будем опускаться. Море живое. Просто почувствуй его. Чимин подплыл к Хосоку, а затем, вместо того чтобы развернуться, как ему объясняли, решил встать. Кончики пальцев не ощутили под собой песка или камня, а на лице появилась паника. Хосок, специально следящий за реакцией, тут же обхватил его за плечи, держа теперь их двоих на воде. - Не паникуй, не бойся, - его голос был чистым, умиротворённым, и расслабляющим. - Вода - не терпит страха. Давай, плывём вместе. Резко развернувшись, Хосок подтолкнул тело Чимина вперёд, махнув рукой Тэхёну, чтобы тот подождал их на месте. Мало ли. Придётся страховать. Паникующий человек на воде - опасность даже для профессионала. Но Чимин, доверившись ещё на берегу в руки молодого смотрителя маяка, работника магазинчика на заправке, их старшего, плыл. Всё также неуклюже, периодически отплёвывая попадающую в рот солёную воду, он плыл, уже видя впереди руки, ожидающего его друга. - Ну вот, ещё один готов, - произнёс Тэхён, как только их ладони соприкоснулись, а пальцы переплелись. - Добро пожаловать в новый мир! Совсем скоро, для тебя откроются следующие двери, туда. Он кивнул головой, указывая на желтовато-зеленоватые камни под собой. Чимин заметил несколько рыбок. Он сам стал сильнее улыбаться, осознавая происходящее и уже предвкушая, как будет нырять с этими двумя, постепенно становясь похожим на третьего дельфина.***
Уставшие, довольные, но голодные, они решили возвращаться на берег по зову желудков, а заодно и насладиться закатом солнца, которое норовило вот вот погрузить пляж во тьму. Замечая чересчур уставшее и тяжёлое дыхание Чимина, Хосок водрузил его руки к себе на плече и сказал держаться крепче. Его спина была не настолько широкой, как у Тэхёна. Но не менее сильной. Наблюдая, как под кожей сокращаются мышцы, Чимин обессиленно положил голову чуть ниже шеи друга, ощущая, как двигается тело парня под ним. Резко, но тонко. Сама утончённость. Протянутое полотенце, смех, обсуждения, разорение продуктовой корзины. Под наступление темноты и треск сухих веток в костре, с запахом жареных сосисок и хлеба, они встречали полную луну, которая постепенно поднималась над гладью. - Слушайте, а что там с цыганкой то? - Чимин жевал второй бутерброд, вспоминая слова Ба. На его плечах было накинуто полотенце, а волосы зачёсаны назад, падая парой прядок по вискам. - И не надоели тебе легенды? - Тэхён сидел на ковре, сложив ноги лотосом. - Легенды появляются не просто так, - Чимин поднял палец вверх. - Если их соединить, то можно найти реальную историю. К тому же, я верю в русалок. Один же сидит тут. Тэхён, немного скривился, понимая, что говорят про него, упоминая мифическое существо, и облокотился на одно колено локтем, подпирая подбородок. - Хорошо, слушай, - Хосок подался чуть вперёд, садясь ближе к этим двоим, чтобы тоже вести рассказ. Полная луна поднималась всё выше, а деревяшки в костре потрескивали, светлячками выпуская маленькие искры, которые переносили на шестьдесят девять лет назад.***
Blackmore's Night - Ocean Gypsy
Ночью у моря своя магия. Тёмное, скрывающее в своей толще разноцветный мир, который днём играет всеми красками там, куда достают солнечные лучи, оно продолжает жить. Дышит более глубоко, пенными поцелуями омывая берег, чтобы с утра удивить пришедших искупаться у новой береговой линии. Оушену нравилось такое море. Именно поэтому, даже по ночам он прибегал на свой любимый, сокрытый от посторонних глаз, небольшой пляж посреди камней и скал у адских ворот. Пока однажды не произошла одна встреча, встреча, сыгравшая свою роль в легендах маленького городка. Овеянная магией и скрытая в сумерках, забытая многими, как забываются брызги волн, но громкая, словно стая голодных чаек. Ещё до того, как к Оушену обратился юноша с просьбой научить его плавать, капитан команды по плаванию познакомился с девушкой. Необычной, как и само море, волнующей сердца и разумы жителей городка. - В тот раз он прибежал, ведомый зовом луны, чтобы как и всегда, окунуться в свой собственный мир, прямо из дома маяка, - Тэхён немного понизил голос, и теперь история казалась ещё более мистической, ещё больше охватывала, и Чимин обнял свои колени, кладя голову на плечо рядом сидящего Хосока, прикрывая глаза и вслушиваясь в бархат исходящих слов. Но пляж его не встретил привычной пустынностью, звуки гитары, разносящиеся на гребнях волн, лёгкий бубен, потрагивающий в руках и голос, голос завораживающий, гипнотизирующий, голос на который ты идёшь, словно моряк на голос сирены. Искры из костра, маленькими салютами разлетались, взвивались вверх, иногда подхватываемые ветром, который заставлял огонь танцевать вместе с танцующей. При голубоватом свете луны развивались длинные чёрные волосы, а руки, по которым солнце не один год оставляло поцелуи, испепеляя кожу, чтобы та стала смуглой, вздымались вверх, ведя кистями, перебирая воздух пальцами, постукивая, щёлкая, обхватывая. Яркая, разноцветная юбка развивалась при кружении, от чего девушка походила на распускающийся цветок. Яркий даже в ночи, в уюте желтоватого свечения костра и бледности луны, она пела, босыми ногами утопая в песках, кружась, пока мать её играла на гитаре. Женщина, сидевшая с инструментом была не менее яркой, с трубкой во рту, от которой исходил щекочущий нос дымок, она перебирала струны, смотря на дочь, что танцевала, поклоняясь луне. Юноша сам вышел к ним. Голос и звуки струн вели его, но и любопытство не слабело. И, хотя было лёгкое непонимание, откуда на его тихом месте люди, ещё и такие странные, всё же, ему было интересно, кто это, откуда они здесь. Почему так поют и танцуют лунной ночью у моря? Увидев его, девушка замерла, подошла к матери, вставая к ней спиной, закрывая её от незнакомца. Между молодыми произошёл разговор, где Оушен спрашивал, а цыганка отвечала. Где выяснилось, что девушка с матерью лишилась дома и они пришли сюда. Что их обвиняли в колдовстве и гнали, гнали, пока они не покинули родной соседний городок. Им больше некуда идти, кроме как остаться здесь. Их разговор был не таким долгим, но луна всё плыла среди звёзд, приближая неминуемый рассвет. Сначала юноша пожимал плечами, не зная как помочь, пока, не предложил грот, где могли отдохнуть мать с дочерью. Он проводил их к нему, ведя по скалам среди ярких красных цветов, которые венком на чёрных волосах смотрелись так правильно... - Ты, словно лето. Яркая, громкая, взбалмошная и прекрасная, - юноша часто навещал их. Постепенно, грот стал походить на жилище, а он там единственный и желанный гость. Плавая вместе, рыбача, и просто читая истории этого городка, пловец, словно стал русалом, пленившим сердце земной колдуньи. Прямо как в сказке, которую он читал ей при свете костра, пока позади женщина, как и всегда, перебирала струны гитары. И девушка поселилась в сердце пловца, но, это не та любовь, к которой все привыкли. Он любил её, ему нравилось быть рядом и хотелось оберегать. Она, словно его личное лето, в ярких красках, такая же весёлая и лёгкая. И, она бы не узнала о его настоящих чувствах, если бы однажды, не потянулась, чтобы коснуться желанных губ. Тихое "Прости", остановило. Ещё более тихое "Ты мне как сестра" разбило сердце. А "Я люблю другого" отняло душу, вознося её вместе с искрами костра, точно также растворяя в ночи не донося до звёзд. В ту ночь она кричала как никогда. Стуча кулаками по грудной клетке, выкрикивая обидное, слезами умывая собственное лицо, девушка не хотела верить, что её чувства не взаимны. Но, как только последняя фраза дошла до её разума, она остановилась. Резко, отойдя на пару шагов. - Ты сказал "другого"? Пловец только грустно смотрел своими чёрными глазами, наклонив голову, виновато выдыхая. - Другого. И он пытался объяснить, говорил ей, что она единственная кому он вообще рассказывает о своей любви. О своём чувстве, и что, всё его вина, что он не хотел причинить ей боль. - Но причинил, - немного скептически добавил свои слова Хосок. Проведя ладонью по волосам Чимина, чтобы не щекотали так сильно щёку, он сам положил на него свою голову, опираясь руками назад. Тэхён тем временем облюбовал свободное плечо друга, и теперь рассказ повёл Чон, сидевший с засыпающими младшими на своих плечах. Много говорили о цыганке, которая не простила безответность своих чувств. С тех пор Оушен всё свободное время проводил со своим любимым, которого у них и так было немного. В грот больше не заходил желанный гость, а мать с дочкой стали подвергаться новым нападкам от жителей городка. Пришедшие слухи от соседей о магических способностях доводили до оскорблений, не пусканий в магазины, и гонениям с рабочих мест. И никто не знает точно, кому и как девушка поведала об известной ей паре двух любящих друг друга, но любовь юношей стала известна. После пережитых оскорблений и избиений, однажды в грот снова явился долгожданный гость. Вот только явился он совсем не для того, чтобы как и прежде, посидеть под струны гитары и послушать звонкий смех. Он почти кинулся на девушку, обвиняя её в попытке разрушить светлые чувства. Оушен не слышал её крики о том, что она, как и до этого, хранила его секрет. Не слышал, что жители обвиняют её с матерью во всём, что им кажется подозрительным. Не слышал просьб образумится, принять факт неправильности его чувств и быть с ней. Он ушёл, ушёл чтобы больше никогда не возвращаться. Та, что стала словно сестра, такая же отличающаяся ото всех, словно вечное лето, яркая, непредсказуемая как море, стала в его глазах врагом. - Говорят, она любила его настолько сильно, что в ней, от разбитого сердца и несправедливых обвинений, пробудилась магия её крови, - Хосок уже рассказывал легенду морю, которое небольшими волнами стало доставать до протянутых ног, призывая закругляться и идти домой. Кто теперь точно ответит, что тогда произошло? Но то, что девушка не простила пустых обвинений, это точно. Узнав о тайной встрече и о побеге, она сразу, не раздумывая, сообщила об этом родителям юноши, в которого так сильно был влюблён Оушен. В ту ночь, она его встретила прямо здесь, он пришёл на встречу с любимым, а встретил в белоснежных одеяниях девушку. Чёрные волосы как и всегда развивались на ветру, но было в ней что-то, что отличалось. Не звучала больше гитара, не было пения. - Бежим вместе, - смуглая рука тянулась к щеке юноши. - Мы будем счастливы, куда-нибудь далеко далеко. Можно прямо в море... Ракушки слегка звенели на поясе, морская звезда украшала волосы. Девушка, словно собиралась уйти не по земле, а в море, которое так любил пловец. Короткое "Нет" и снова виноватый взгляд. Цыганка, только что потерявшая мать, а вместе с ней и контроль, который был над силами молодой морской ведьмы, бушевала. От её эмоций волны налетали на камни ещё яростнее, а небо сулило огромной грозой. Собирая все крупицы памяти оскорблений, все обиды на людей, она не могла заставить себя ненавидеть только одного человека. Ветром развернувшись, девушка покинула пляж. Но она видела. Видела как подрывается юноша, как бежит через весь город, как теперь ему разбивают сердце, как он, гонимый жителями городка бежит обратно. Она хотела встретить его, чтобы сесть в готовую лодку и отплыть, взявшись за руки, познавшие боль и ненависть. Познавшие разбитые сердца. Но он не вернулся на пляж. Его прыжок застыл в глазах любящей всем сердцем и душой. Не только пловец тогда призывал Посейдона. Проклятие, которое наводят из-за разбитой любви - страшнее всех проклятий на земле. Особенно, когда всё ещё любишь, когда не можешь простить, когда безумны чувства. - Так, в итоге это она превратила его в русала? - Чимин оторвал голову, потирая сонные глаза. - А кто теперь скажет? Она прокляла, или прокляли её? Да только так и живёт в том гроте цыганка, чьи волосы со временем из чёрных стали седыми, а яркие одежды навсегда стали траурными. И так и приходит она на этот берег, призывая море, чтобы явился перед ней тот, кого так любит до сих пор. Хосок потормошил Тэхёна, чтобы тот тоже вышел из сонного забвения, и поднялся на ноги. - Говорят, она так и торгует разными порошками из ракушек, да водорослей, - Чон посмотрел в сторону, где находилась огромная дыра в скале. - Хорошая была бы пара. Та, что владеет магией моря и тот, кто подчиняет это море. - Вот только чувства не обманешь, - как-то грустно вздохнул Тэхён, начиная собирать их вещи. - Она, может и любила, а может не понимала своей привязанности, не различая любовь к человеку и любовь к брату, но он любил, а любил другого человека. И сказал ей об этом. Не верю в невзаимные чувства. - Тебя послушать ты вообще ни во что не веришь, а в другой раз, так наоборот, во всё и сразу, - Хосок помогал Чимину сложить ковёр, встряхивая его от песка. - Так, та женщина, что тогда появилась тут, - Чимин вспоминал, с какой точно стороны она вышла. - И есть та девушка-цыганка? Тэхён чуть пожал плечами, тут же кивая головой. - Да, так и живёт в гроте. Бабушка раньше у неё что-то из водорослей брала, та сама приходила, приносила мази к нам домой, - Тэ начал поливать остатки костра водой, чтобы затушить его. - Помню, как мельком видел её. Чимин снова повернул голову. Истории маленького городка не только захватывали, но и будоражили. Было в них нечто, что кричало о правде всего сказанного. И в голове Чимина это было не только то, что все истории чувств и людей, как таковых, реальны и происходили здесь. Но и мистическая дымка, туманом опускающаяся на воду и скрывающая чёрный хвост, с плеском воды, казались правдой. Друзья уходили с пляжа и уже не слышали, как струны гитары перебирал ветер, залетающий в грот, как старая цыганка толкла свои ракушки, чтобы образовалась пыль. Как вновь и вновь она повторяла тому, кто шестьдесят девять лет назад был долгожданным гостем здесь, а теперь ставший ещё одним жителем этого грота, слова: "Отвергший стал отвергнутым. Проклятие снимет принявший". Не слышно было Тэхёну, как чёрный хвост бьёт о камни, немым криком от тоски и боли, оглушая округу и собственный разум, крича взывает уйти с ним. Никто не слышит шептания о скорой встрече, никто не слышит магических слов, что могут позволить русалу выйти на берег, никто не слышит имя юноши, пришедшего в грот, дабы спастись от недуга.***
- Ну же, дитя, скажи нам своё имя, - проскрипела старая цыганка, приближаясь к молодому человеку. - Чон... - начал неуверенно парень, но затем выпалил. - Чон Чонгук!