Jean-Marc Staehle — Memories of Atlantis
С каждым новым шагом буря стихала. Та, что волнами своими буйствует, нервируя поверхность бескрайнего моря с его глубинами, переливаясь от тёмно-синего к серому, подсвечиваясь голубым неоном, взявшимся с тёмных глубин той магией, что таит в себе только лишь море под кружевом белой пены. В душах людей бури не стихают никогда… Одна волна больше другой, точно так же как шторм уходит от берега в обратном порядке, усмиряя свой пыл. Море сдерживать не нужно. Оно лучше людей знает когда нужно успокоиться. И только его нервозность трудно скрыть под всё ещё недовольное ворчание прибрежных волн. Метр за метром, вслед движению двух машин, волны, одна за другой, забирали с собой обратно всё то, что выплеснули в этот вечер, не оставив и следа о том, что был шторм. Что зверь сегодня рвал и метал, разрушая чужие оковы, освобождая брата своего меньшего. Даже водоросли, что потом чистят местные дворники с пляжей, ругаясь себе под нос, и те за собой уволокло. Всё подчистило море, как лучший преступник, не давая возможности здешним сплетникам пускать слухи. Море оставило лишь одно — разрушенный участок Шерифа, затопив подвальные помещения до потолков и вымыв из него все возможные бумаги с папками документов. И компьютер не пригоден больше. А с ним и в морской пучине затерялась неотправленная информация на большую землю. Чон Хосок словно и не попадал сюда. Да и за решёткой так называемой камеры — пусто. Ни тела, ни единого следа, кроме разве что, внизу, на стене в углу, где лежит матрац, несколько царапин, складывающихся в буквы чужого языка, буквы забытого этим городком иностранного имени того, кто к луне уходил в воду и на зов любимого возвращался.***
1951-й год — Оушен, — Сан сидел собрав ноги и обхватив руками колени, утопая стопами в песке маленького пляжа. — А как ты понял, что именно влюблён в Рокка? До этого друзья ни разу не спрашивали влюблённых в друг друга юношей о подобном. А, если и были вопросы, то они скорее о беспокойстве, о переживаниях дальнейшей жизни в мире столь неправильном, как сам мир говорит о людях называя их и чувства таковыми. — Трудно сказать… — Оушен сверкнул чёрными глазами, бросая взгляд на притихшего друга. — Как-то же люди понимают, что они влюбляются… Просто… Я полюбил парня, а он меня. Не думаю, что смогу объяснить лучше. Пловец улыбнулся, вырисовывая образ Рокка перед глазами. Их первый день личного знакомства, как они обсуждали помощь друг другу и как впервые не могли отвести глаз со взгляда напротив, не обращая внимания на весь мир вокруг, как бы тот не старался своими яркими красками отвлечь тех, что навсегда утонули для остальных. Растворились посреди синей бездны моря.По сей день и до конца времён мира будут тонуть. Они уверены. Ведь они рядом…
— Ты просто будь рядом, если тебе этого достаточно, — снова заговорил Оушен. — А, если поймёшь, что готов признаться в своих чувствах, то расскажи Далю о них. Ты лучше нас всех его знаешь, даже лучше Рокка. Он часто крутится где-то рядом с тобой, наблюдает со стороны. Может, он боится тебе сказать о том же самом? — Что? — удивился Сан. Он совсем не замечал Даля в те моменты, пока его друг напрямую не покажется перед ним, поздоровается, заговорит. Казалось, Даль хоть и его лучший друг, всегда где-то далеко от него и смотрит уж точно не на Сана… — А если он… — начал Сан, но его тут же перебили. — А если Даль отвергнет твои чувства? — догадался Оушен. — И что? Лучше признаться и получить свой ответ. Он может сначала испугаться, а может и вправду не поймёт этого. Но и мучать себя не нужно. Получи ответ и живи дальше. Может и ты ошибаешься? Может вы оба? Чувства до сложного просты. Парень задумался. Рыжие волосы трепал ветер, наполняя просторы летним настроением посреди холодов. И ведь действительно… Сколько людей терзают себя недосказанностью, разрушая то, что не успело даже начаться, предаваясь собственной мнимой гордости. «Я не буду подходить первая…» «Я не буду бегать за ней…» «Мы так и не поговорили, и я не знаю, что он/он думает о нас…» До сложного просто. Сложно, потому что только кажется, что если ты подойдёшь к человеку первым, значит ты сломаешь себя. Какие глупые стереотипы. Подойди, поговори. Всё верно. В конце концов, всегда лучше точно знать ответ. Что люди теряют от разговоров? От простого предложения с вопросом? Ничего. Они только наконец-то могут поставить для себя какой-то знак препинания в отношениях, будь это точка с отказом, являющаяся освобождением от собственных тягостных дум, или же целое многоточие для перевёрнутой страницы с новой главой… Сан всё смотрел вперёд, туда, где шёпотом волн сказаны все простые истины, усложнённые людьми неизвестно для чьей прихоти от скучной жизни. Юноше и невдомёк, что спустя десятилетия люди научатся ещё большему страху. Вместо подойти — написать простое сообщение… До сложного просто. — А ты? Ты бы смог без Рокка? Оушен покачал головой. — Вот и я о том же… А вдруг он моя судьба? — не унимался рыжеволосый, упуская все мысли непереводимых чаек и немых рыб о лёгкости души после простого предложения вслух. — Ну, а если это судьба… — Оушен чуть нахмурился, стараясь быть серьёзным. — То, если вам не суждено быть парой в этой жизни только потому что, между вами стоит проблема одного пола, то значит в следующей точно будете. Мне очень нравится ваш знак фиолетового света маяка… Он всегда на него возвращается к тебе. Ты главное не забывай об этом и в следующей жизни позови его. Оушен тоже не читает мысли рыб, но сердце отданное человеку на дне морском вырвало и клочок души, навсегда запрятав его у подножия Адских ворот родных земель. И кто знает как давно оно отдано, это сердце. Парень улыбается, прикрывая глаза, поддаваясь ласкам ветру. У них тут свой мир, спрятанный от чужих глаз. У них тут скалы укрывают от всего мира, а море одеялом укрывает ноги, щекоча лёгкой пеной. Там наверху степи, вечные маки и поля. Одно маленькое дерево прямо на скале у тропинки, что ведёт на этот пляж и время, сменяющее эпохи, обрастающее легендами. Чёрные глаза блеснули на лучах солнца, как блестели в его прошлых жизнях и как будут ещё не раз блестеть после перерождений. 2020-й год Местные скажут — «утоп». А чайки своими криками не смогут перевести, что сколько бы не летали, уворачиваясь от бакланов, так и не нашли чем поживиться в тот день. Ни трупом, ни рыбёшкой мелкой. И только подводный мир продолжает в своих песках скрывать тайны, песчинки на дне перебирая, да так и не находя пропавшей месяц назад жемчужины, не видя её в отражении волн на знакомой шее болтающейся. Русал на сушу вышел и весь мир из забытья легенд поднял. Рассёк, как водную гладь, туманы, обнажая новые ужасы и страхи жителей. Здесь не игра и не ужастик, тут не сбегают просто так из-за решёток и не тонут в море от неумения плавать. Старики не поверят — «сбежал» — скажут, пряча под подушку от собственных же внуков свою пенсию. А в глазах Юнги фиолетовый луч, зовущий прийти как можно скорее.***
Ветер, до этого норовивший вырвать деревья с корнем и унести за собой крыши домов, стал наполнителем для парусов, отправляя как можно скорее вперёд, к лучшему другу, если бы вместо машин были корабли. Дождь больше не размывает вид перед глазами, а весь город словно где-то позади, два автомобиля и не через него едут вовсе. Люди, ужаснувшись грядущей бури всё сидят по своим домам, и, кажется никто кроме смотрящих вперёд глаз и идущих на зов, как рыбак бы спешил вернуться к другу, не видит фиолетовый луч взывающего к себе маяка. Даже в слух говорить не надо, у всех в голове одно: «Хосок» У Юнги, сидящего за рулём чиминовой машины в голове нескончаемой бегущей строкой: хоть бы он, хоть бы цел, хоть бы он… Тэхён, сидящий позади с Чонгуком, лишь молча смотрит вдаль. Ещё совсем чуть-чуть, они уже заезжают на его улицу, проезжают один дом за другим, прячущиеся за прозрачными заборами из невысоких досок, ещё совсем немного и… Дверцы машин хлопают, выпуская наружу, и, в этой тьме, прямо под маяком, куда не падает его луч, несколько человек уже заходят в старые, еле держащиеся на своих петлях, двери. Одна, две, через ступеньку Тэхён бежит впереди всех, обгоняя кажется само время, что до этого непростительно тянулось, с самого того дня, когда Ким оказался в больнице. Когда в его класс вошёл один за другим новенькие. Когда он, будучи маленьким ребёнком, сказал своему старшему друг, что тот ему нравится. Когда Тэхён родился. Когда неврученная из рук в руки жемчужина, была поднята с земли, закованная в кольцо… Ещё одна дверца, ведущая на самый верх распахивается…***
— Тебе точно не нужно было ехать с ними? — бабушка Мэй наливала очередную кружку чая, капая туда одним из тех бальзамов, что пахнут травами и спиртом. Сиа стояла у окна, наблюдая, как маяк всё продолжает освещать путь своим необычным лучом. Стоило свету измениться на привычный желтоватый оттенок, женщина вернула своё внимание к старикам и хозяйкам дома. На лице заиграла улыбка облегчения, когда сердце матери успокоилось, отпущенное переживаниями за своих сыновей. — Что ворошить свежее прошлое, когда мы и так с самого дна подняли другое? — Он твой старший сын, — покачала головой Бо Ён. — Не я его растила… — Сиа перевела взгляд снова к окну. — Да и Хосоку сейчас лучше оказаться среди тех, кто ему ближе. Всё равно, я ему не смогу помочь. — Но ты уверена, что всё точно хорошо и парень спасён? — мистер Пак принял долгожданный чай и в пару глотков ополовинил кружку. — До меня всё ещё не доходит, как ты вообще остаёшься такой молодой? На вид ты не старше моих дочерей. — Но и вам не по пятьдесят, братик, — женщина ухмыльнулась, по детски выставляя указательный палец вверх, как когда-то делала в совсем юном возрасте, стараясь подчеркнуть свою правоту. — В 1951-м вам было ровно столько же сколько и им сейчас. Значит, на сегодняшний день вам не меньше восьмидесяти пяти. Хё Чжин переглянулась с Бо Ён, под взгляды старших отправляя в мусорку последнюю из всех запасов бутылочку настойки, купленной ещё много лет назад у одной местной цыганки.***
— Хосок! Лампа маяка была окутана непонятной тканью, пока её концы сводил руками человек в старом дождевом плаще. Казалось, для него, как и для всех жителей, буря ещё не прекратилась, и он всё также изо всех сил старается удержать подручный брезент, защищающий старую лампу от возможности разбиться. Стоило имени прозвучать, как на него сразу обернулись. Бледнее больного лихорадкой, что аж все веснушки превратились в яркие крапинки, всё равно что Тэхён в детстве кисточкой с краской на него побрызгал, грязный и промокший насквозь не смотря на плащ, Хосок уставился перед собой. Прямо перед Чоном его лучший друг, его младший, его сокровище во всём злом мире, а он смотрит на него пустыми глазами, как бы и не видя вовсе. За спиной Тэхёна вырастает Намджун, а следом поднимаются друг за другом остальные, но Чон продолжает сжимать в руках фиолетовую ткань. — Хосок, это же мы! — Тэхён уже тряс его за плечи, перекладывая руки к щекам и беря лицо парня в свои широкие ладони, не замечая как самого трясёт от истерики и страха. — Хён… За головами всех поднявшихся мелькнула бордовая макушка…Вернулся… ты <i>вернулся домой…</i>
В тёмных глазах появляется крохотный отблеск, а зрачок со стоящего парня позади сдвигается в сторону глаз напротив. Даже в этой тьме, глаза Тэхёна сияют отражая миллионы спрятавшихся за тучи звёзд. — Тэ… То, что на самом деле Тэхён вырос давно и перегнал Хосока в росте, Чон конечно знает. Но сейчас, когда рёбра трещат от узости крепких объятий, он ещё и прочувствовал это. Младший действительно вырос. — Ты живой! Ты тут! С тобой всё хорошо? Что произошло? Шериф отпустил тебя? — Тэхён продолжал держать своего старшего в объятиях, параллельно засыпая вопросами, то крича во весь голос, то шепча тому на ухо, даже не давая возможности обнять друга остальным. — Тэ, ты его задушишь… давайте вернёмся домой к Чимину и там спокойно поговорим, — кто-то стал вытягивать из рук Хосока брезент, убирая его с треснувшей лампы, которую он видимо и защищал этим непонятным куском фиолетовой ткани. Оказалось, это Сокджин. И Намджун, убедившись, что у всех не массовая галлюцинация, и человек, которого обнимает младший Ким действительно друг из детства, стал помогать ему сложить эту ткань. Остальные выдохнули. Хосок цел и невредим. — Вы все здесь… — ещё раз часто моргая, рыжеволосый стал оглядывать, уже успевших перевести дух, друзей. Намджун и Сокджин складывали брезент. Тэхён стоял прямо напротив него, освободив от своей хватки, продолжая, не веря своим собственным глазам, смотреть на старшего. Прямо за Кимом был Чимин, светлые пряди парня намокли и зачёсаны назад, оголяя, и без того обделённое загаром, побледневшее лицо. Следом находился Юнги. Он-то и дёргал Тэхёна за локоть, чтобы тот отпустил наконец Хосока. Тёмно-карие глаза встретились с чёрными. Чонгук стоял в дверях, наблюдая за всеми, обводя взглядом небольшую площадь вокруг фонаря и всех на ней находящихся. На секунду, Хосок заметил, как чонгуков взгляд задержался на тряпице в руках Намджуна и Сокджина, а затем вернулся к Хосоку. И, хотя старший знает черноглазого не так уж и давно, а можно сказать и вовсе не знает, но даже ему этот взгляд показался до рвущей рёбра боли знакомым. Нет, это не как зеркало, это что-то, когда по ту сторону кроются похожие чувства, словно человек напротив уже знает твою боль, сам похожее однажды пережив. И, хотя Чонгук и Хосок выросли совершенно в разных семьях и разных условиях, на миг в глазах напротив отразилась пережитая боль. Казалось бы, незнакомая, но пережитая. Так море отражает степь, а степь море. Внутри каждого одинаковые бури, выраженные по разному, но общающиеся между собой при помощи ветра. Как волны набирают свой размах, так ветер разгоняется по бескрайности пустующих степей своими порывами. — Всё хорошо, — ещё раз повторил Хосок, теребя по волосам Тэхёна. — Я рядом.***
P.O.D. — Youth Of The Nation
Этот маленький городок всегда забывал происходящее в нём, продолжая существовать, слагая новую легенду. Время, пускай и застывшее в мыслях жителей, движется вперёд, и новый день, наступивший посреди развеянных туч, пришедшим листопадом выложил дорожки школьникам в их обитель. Коридоры снова наполнялись учениками и разговорами, обходящими запертый класс, вытекая на парковку, где скапливалось всё больше машин. Но в этот раз, видимо события, красиво называемые трагедиями, не оставили равнодушными, образовывая тишину, стоило двум машинам зашуршать шинами листвой на асфальте территории школы. Одна за другой, машина Чимина и машина Намджуна заехали на парковку, провожаемые взглядами. А когда автомобили ещё и встали рядом на парковочных местах, соседствуя, выражая неизвестную пока что всем, братскую связь, шёпот захлестнул округу. Внешне, будто бы ничего и не изменилось. Намджун, как всегда, стряхивая отросшую чёлку с глаз и убирая её назад, в джинсах цвета хаки и серой футболке под клетчатой рубашкой и джинсовой куртке, сделал шаг вперёд. Он шёл по центру, возвышаясь среди остальных. Однако, рядом, совсем близко, только что за руку не держась, шёл Сокджин, вышедший из машины с пассажирского сиденья следом. Парень всего на пару сантиметров ниже, также в солнечных очках и с идеальной укладкой, в отличие от Намджуна, привычно легко улыбался. Модельные рубашки сменились на утеплённое огромного размера худи, доходящее до бедра, а классические брюки на джинсы, подчёркивающие своей узостью ровные и длинные ноги. И, возможно, все бы приковали взгляды к другим, идущим в этой же компании, но одно небольшое движение взорвало мысли всех стоящих, заставляя челюсти отпасть и откатиться прямо под ноги. Намджун, не только ощущая, но и видя как все пялятся на них, отличая эти взгляды от прежних, когда все смотрели на него, как Ким мог гонять Тэхёна, дёрнул плечами, подхватывая и крепко сжимая ладонь рядом идущего старшего. В этой ладони в его собственной руке, сила и больше не скрываемые чувства, спокойствие, пришедшее с признанием. Джин, на мгновение растерявшийся и чуть не запнувшийся, улыбнулся ещё шире, обнажая передние зубы. Сжимая ладонь в ответ и давая понять, что он поддерживает любимого, парень прижался плечом к плечу, переплетая их пальцы, свободной рукой накидывая капюшон, чтобы хоть затылок остался цел и без дыр после сверлящих спину взглядов. Поодаль Джина шёл Юнги. Одетый в нечто похожее на чёрную школьную форму из каких-то сериалов, с двойной цепочкой на бедре, он впервые привлекал внимание настолько сильно. Обновлённый бордовый ярко красовался в волосах, выделяя светлую кожу. На шее и одном запястье, призывно болтались широкие цепи, а из заднего кармана торчала бандана. Казалось, парень шёл не в школу, а на новый баттл в «Скалу». Но больше всего особенно ярко выделялось и привлекало внимание, заново взрывая толпу — подведённые чёрным глаза. На Юнги был макияж. Конечно, окружающим невдомёк, что Тэхён потратил пол дня, на то, чтобы научить старшего краситься и подбирая удобный тому карандаш для глаз, однако в совокупности с новыми серёжками в ушах, Мин Юнги станет теперь не просто достоянием обсуждения в стенах школы, про него теперь весть разнесётся на всю округу. Кто-то начал даже фотографировать их со стороны. Шестеро из семерых жителей маленького городка, учеников этой школы, встряхнули целое море. И уж пара учениц, ведущих местную группу новостей внутри школы, обязательно пропишут в посте под фото, что всему виной троица, идущая слева от сына мэра. Чонгук, казалось, в привычно чёрных джинсах с цепью из ракушек, в чёрной рубашке под кожаной курткой, всё же выделялся своими огромными ботинками. Чёрные глаза блеснули в сторону направленных на них телефонов, но тёплая ладонь, лежащая в его руке сразу после выхода из машины Чимина, позволяла сохранять умиротворённое выражение лица. Тэхён, поправивший свою причёску, вернув короткие волосы и оставив только длинную высветленную чёлку, шёл рядом с ним, держа его за руку, сам даже того не осознавая. Это впервые, когда парень не боится идти в школу. Его немного потряхивает, но под огромной футболкой, заправленной спереди в джинсы с дырками, и накинутом сверху бомбере, это совсем не заметно. Большие глаза привычно подведены и лукаво смотрят вперёд. Он с Чонгуком почти одного роста и только подошва чонгуковской обуви уменьшает Кима рядом с ним. На широкой спине болтается закинутый на одно плечо рюкзак с брелком тигрёнка. Чимин шёл возле своего друга. Уж от этих глаз, скрытых прямо как у брата за очками, точно не ускользнули расступающиеся перед ними ошеломлённые взгляды. Его волосы, хоть и были в идеальном блонде, однако тоже отрасли с момента приезда, и сейчас красовались в нарочито неряшливом хвостике, не убирая всех прядей с лица. В серой водолазке, обтягивающей подкаченное тело и заправленной в чёрные джинсы, он всё также выглядел сошедшим с глянцевых журналов. Возникшая тишина сохранялась до самого конца, и только звонок разбудил и заставил вновь оживится всех учеников. Скрываясь, каждый в своём классе, парни переглядывались каждый раз, желая про себя удачи и спокойно отсидеть на уроках. Каждый понимал, что подобное возвращение в школу может привести к чему-то плохому, хотя каждый грел надежду на обратное.***
Сама идея изначально пришла в голову к Намджуну. Именно он предложил не просто, как ни в чём не бывало вернутся в школьные стены, а именно вот так, всем вместе, и, в момент его речи взгляд Кима устремился в сторону Юнги, если кто-то хочет заявить о себе что-то новое, то пускай так и будет. Юнги поёжился немного под взглядом младшего. Ему по сути плевать. Они спрятали Хосока на всякий случай у Вонхо, отправив друга к общему приятелю в соседний город. Привезя парня изначально в дом Чимина и познакомив его с матерью Чонгука, в обсуждении со взрослыми было принято именно такое решение. Хосока, как и Тэхёна, не оставляла идея покинуть маленький городок после этого учебного года младшего, но старшему нужно где-то переждать. Хоть, никто кроме жителей городка и не знает о том, что Хосок подозреваемый в убийстве целого класса, ему опасно просто так оставаться дома. На работу ему теперь не вернуться, а в баре он сможет продолжить зарабатывать, помогая другу. Бо Ён предлагала дать другу сына денег или остаться ему у них дома, но Хосок отказался. — Спасибо вам, вам всем спасибо… — рыжеволосый не переставая благодарил, словно заведённый, укутанный, как и все приехавшие с ним, в тёплый плед. — Я не маленький мальчик уже, должен сам справиться. Да и с Вонхо действительно будет весело. А ребята смогут приезжать к нам на выходных. — Ты там смотри только, за задницей своей присматривай, — усмехнулся Намджун, вспоминая, события между ним и Сокджином в баре, о которых знают не все. — Джун! — прикрикнули одновременно Хё Чжин и сам Джин. Парень только развёл руками под раздавшийся общий смех. Спустя столько напряжённого времени, наконец-то все улыбались. И сам Намджун улыбался, счастливо смотря на своего парня перед ним. И Тэхён, который вновь засиял. И бабушка Мэй со своим старым другом. И Юнги, бросив быстрый взгляд на Хосока и Чимина, сидящих рядом, выкидывая из своей души тот раздирающий душу момент с Чимином и собственным признанием, радуясь тому, что сейчас они не вместе. И лучшие друзья, и их родные. Ему тепло здесь, в пледе, на кресле, даже курить так часто не хочется. Сейчас, когда ночь накрывает маленький городок, а все люди так и не поняли, что происходило, испугавшись бури, море за окнами продолжало что-то нашёптывать. Намджун отвёз Хосока к Вонхо, радостно принявшего друга у себя. Старший всё это время был на связи со своими друзьями, и теперь его душа тоже была спокойна. Тэхён, успевший написать родителям, что ночует у друга, поехал с ними, чтобы ещё немного побыть с Чоном. — Джун, — боязливый голос с пассажирского сиденья на обратной дороге немного дрогнул. — Что? Тэхён замялся, начиная теребить край футболки, не решаясь озвучить свой вопрос. После извинений Намджуна в больнице, они нормально так и не говорили, и Тэхён всё ещё продолжал немного побаиваться друга. По крайней мере, когда они оставались одни. — Ну? Что хотел-то, мелкий? Говори уже, — Намджун на время отвлёкся от спокойной дороги, обратив своё внимание младшему. — Давай Тэ-Тэ, не молчи. Услышав собственное имя в ласковой форме в забытой из детства заботливой интонации, Тэхён замер, смотря на сидящего рядом. Щёк коснулся лёгкий румянец, а сам парень воспрял духом, оставляя все сомнения позади. — Ты, ведь, теперь с Джином вместе? — наконец-то спросил младший. — Я ведь уже говорил, да, Тэ-Тэ, мы вместе. — Прям, совсем? — младший сам не ожидал от себя такого глупого вопроса. — Заебёшь… — протянул Намджун, приоткрывая окно и закуривая сигарету на ходу. — Вместе мы, вместе. Прям совсем вместе. — То есть… вы признались друг другу, что любите? — смотреть на Тэхёна сейчас, как получить когнитивный диссонанс. Довольно взрослый парень. Девятый класс заканчивает. Красивый, такие сами во всю встречаются, а этот — ребёнок пятилетний, не старше. — Блять, Тэхён, он трахнул меня, я ему дал, куда уж больше признание? — хоть Намджун и ругался, но говорил это скорее с улыбкой, нежели со злобой. И сейчас старший ожидал чего угодно, новых вопросов, удивления, восторга, но точно не присвистывания. А Тэхён именно присвистнул на его слова. — Что? — спросил теперь уже Намджун. — Не ожидал, что я буду в роли пассива? — Да Джин вроде говорил, что он… просто… да не ожидал… Намджун усмехнулся. — Думаешь, рассчитывать тебе на то, что Чонгук как или нет? Неожиданный вопрос вновь ввёл Тэхёна в ступор. — Я не… — начал младший. — Конечно, Чонгука я ещё особо не знаю, что он, что Чимин всё-таки новые люди для нас, да и Чонгук иногда кажется каким-то мутным, — перебил его Намджун, рассуждая вслух. — Но, если между вами что-то есть, то, наверное, вы же можете обсудить это, так? В ответ последовал тихий кивок. — Меня тянет к нему… я не знаю как это объяснить. И мне кажется, что и его тянет ко мне. Ещё с нашей первой встречи. Мы близки, но я словно боюсь… Машина уже несколько минут стояла возле дома Чимина, но они продолжали сидеть внутри. — Боишься отказа? Или чего? — Намджун внимательно разглядывал лицо напротив. Черты Тэхёна кажутся необычайно красивыми. Он с самого детства такой. И, хотя они сидят и просто спокойно разговаривают, внутри Намджуна всё обрывается, рушится вновь и вновь образуя огромные полосы, за то, как он поступал со своим другом детства. Ни один удар не испортил эту красоту. И Намджун готов благодарить самого Посейдона за это. Конечно, это сейчас он задумывается о том, что не простил бы себе, да и не простит. Шрамы на запястье, спрятанные под повязкой, навсегда будут напоминанием о том, что он сотворил с обычным мальчишкой. — Я тебе так скажу, Тэ-Тэ, — продолжил говорить старший. — Я мог бы оставаться последним куском дерьма, продолжая так ужасно поступать с тобой. Даже не смей перебивать. Джин мог бы никогда сюда не вернуться. Чимин и Чонгук могли не приехать. Ебать, Юнги бы мог никогда не признать того, что он гей и даже не предполагать об этом. В конце концов, ты мог бы никогда этого не признавать. Но всё это уже случилось, верно? Так, пускай случится что-то ещё. Будете вместе — замечательно. Этот город и дальше будет гнить, ну и ладно. Потоп? Ну, выплывем. Тэхён кивал каждому слову, даже не понимая к чему ведёт Намджун, а тот всё продолжал говорить уже и сам сбиваясь с собственной мысли, то снова извиняясь, то рассуждая про отношения людей и конец света. — Я боюсь проклятия! — всё-таки выпалил Тэхён. — Проклятие моего деда… — Что ещё за проклятие? — спросил окончательно сбитый с толку Намджун. — Я всегда слышал, нет, я знал, что похож на него… на дедушку Рокка… — Тэхён опустил солнцезащитный козырёк перед собой, смотря в зеркало, вглядываясь в собственные черты, насколько позволял свет в машине. — Отвергнувший, станет отвергнутым… В машине воцарилась тишина. В этом городке всегда ходило слишком много легенд. И только один человек знал всю правдивую историю, рассказывая её сказками своему внуку. Даже друзья могли всего не знать. Но бабушка Тэхёна мертва, сохранив часть нерассказанной истории. Но был ещё один, кто мог всё рассказать, хоть и со своей стороны истории, тот, что сейчас затаился, отражаясь отблеском редких ночных фонарей в глазах, вышедшего на порог дома к давно приехавшим Тэхёну и Намжуну. — Долго вы там ещё сидеть будете? Нам завтра в школу с утра, а вы всё болтаете, идёмте, Чимин и Юнги уже спят давно, — Чонгук помахал им, зевая после столь длинного дня.