***
— Ты думаешь, это выйдет? — Я бы сказал, что вероятность высока. В легендах клана это называется Омияноме. Оно наделяет своего владельца способностью ускользать сквозь трещины во времени. По минутам или часам, если израсходовать достаточно чакры. Оно отличается от Изанами тем, что вместо того, чтобы просто создать мощную иллюзию, человек может пробить дыру во времени. — Что опасно, — заключила Сарада. — И поэтому никто об этом не знал? — Совершенно верно. Если бы такая способность была общеизвестной, некоторые члены клана пошли бы на всё, чтобы научиться использовать эту способность. Более того, посторонние могли бы попытаться извлечь из неё выгоду, — говорит Итачи. — Чтобы этого не произошло эту способность держали в тайне. Если кто-то из клана пробудил Мангекьё Шаринган и унаследовал способность проскакивать сквозь время, с ним разобрались быстро и тихо. — Тоесть... — Казнь, — нейтрально подтвердил Итачи. — А если у него были дети, их тоже убивали. — Это ужасно! — Сарада задыхается от спокойного отношения Итачи ко всему этому. Учиха всегда знала, что, будучи членом престижного клана, существуют определенные традиции и обычаи прошлого, которые сейчас считаются бесчеловечными. Она видела это с Хьюгой, где у некоторых представителей старшего поколения всё ещё есть печати на лбу с того времени. Сарада никогда не задумывалась о том, что может повлечь за собой жестокая история её собственного клана. — Да, это было ужасно, — мягко соглашается Итачи, — Но необходимо. Люди не контролируют свои эмоции, и, несомненно, будут склонны изменять прошлое в соответствии со своими собственными целями. Учиха были особенно склонны отдавать предпочтение эмоциям над прагматизмом. Когда один инцидент почти привел чуть ли не к концу всему, совет счел эти казни необходимыми. И они были тщательно исполнялись. Сарада проглотила свое следующее замечание – что решение совета Учиха в конечном итоге окажется бесполезным из-за человека, что стоит перед ней – и заставляет себя сосредоточиться на разговоре. — Так что, если ты не можешь использовать Омианоме, как и мой папа, и всё остальные Учиха, которые могли использовать его, мертвы… — размышляет она а затем резко замолчала. Следуя собственной логике, к Сараде пришла ужасная мысль. — Посто... может быть это я? — девочка не дала Итачи возможности ответить и продолжила. — Может быть, в будущем я пробужу Мангекьё и получу эту способность. А потом что-то поменяю со временем, и это вызывало весь этот беспорядок и-... Итачи поднял руку, тем самым останавил её взволнованный тон. — Вероятность того, что ты приобретешь такой рецессивный ген, меньше одного процента, — уверяет он её. — И даже если бы ты это сделала, шансы на то, что ты когда-нибудь пробудишь Мангекьё Шаринган с самого начала, невелики. — Я не понимаю…почему? — Я знаю своего брата. И из того, что я видел в твоей матери, как вне этого гендзюцу, так и через тебя, я уверен, что твои родители переместят небо и землю, чтобы избавить тебя от этой возможности. — Но ведь... — Даже если бы он у тебя был, ты не кажешься мне человеком, который эгоистично подвергнет риску весь мир, просто чтобы вернуться и изменить свои личные обстоятельства. А вот Сарада была не так уверена в этом. Есть немало моментов в её жизни, которые она бы изменила, если бы могла. Довольно много моментов, которые она не прочь изменить, не только ради себя, но и ради людей, которых она любит. Итачи заметил её неуверенность. — Ответь мне: ты бы рискнула всем, что знаешь и любишь, всем, что у тебя есть сейчас, просто чтобы вернуться и все это изменить? — Может, чтобы кого-то спасти... — честно ответила девочка. — Даже если это будет значить, что человек или несколько человек которые тебе дороги, могут перестать существовать из-за твоих собственных действий? — Сарада открыла рот, чтобы ответить, но обнаружила, что теперь она еще больше неуверенна. Итачи кивнул, как будто ожидал этого. — Совершенно верно. Это риск, на который ты идешь, когда меняешь время. И только тот, кто никогда не испытывал заботы о других, мог бы принять такое решение. Если что-то случится с её родителями или друзьями, Сарада, конечно, воспользуется шансом вернуться и спасти их. Однако, что в её путешествиях заставило её все равно их потерять? — Хорошо. Думаю, это имеет смысл, — медленно уступает она. — Но это возвращает нас к моему предыдущему вопросу: кто это сделал? Если это не кто-то из нас, и любой Учиха со способностью уже убит… — Во всяком случае, любой, кого записал клан. — Хорошо, любой, кого … подожди. Что это должно значить? — Есть только один человек, чья судьба никогда не была объяснена, — мрачно ответил Учиха, — Но это невозможно, потому что этот человек не мог выжить. — Не выжил, когда ты...? Сараде трудно и больно повторять эти слова снова. — Нет. Я имею в виду, он не выжил потому что, как говорят, он существовал столетия назад. — Я не понимаю... — Омияноме произошло от женщины из клана Учиха. Тейсо Учиха. — Сарада ожидала, что имя будет ей незнакомым. — Она была гением, согласно рассказам, которые передавались из поколения в поколение. Могущественная, сильная и гордость своего клана. — И это она придумала, как путешествовать во времени? — Да. Когда было обнаружено, что она может двигаться во времени, Учиха поверили, что они родили своего спасителя. Она станет матриархом нового поколения, женщиной, которая родит воинов, которые сделают Учиха самым могущественным кланом в мире. — Так что же случилось? Если бы она была так важна, почему о ней не упомянули в учебниках истории? — Не было смысла. Что неудивительно, учитывая то, что сказал Итачи. Сарада достаточно знакома с войнами между Сенджу и Учиха ещё со времен её пребывания в Академии, но не до такой степени... — Популярная история о том, что она заболела, — говорит Итачи. — Она выжила, но оказалась бесплодной. Не имея возможности иметь детей, которые могли бы унаследовать её особые навыки, её ценность в клане упала. — Но это несправедливо! Она что, заболела специально?! И, очевидно, были и другие люди, которые обладали такими же способностями, даже если у них не было детей! Я имею в виду, ты сказал раньше, что они продолжали рождаться в клане! — Да. Были и те, кто разделял её способность ускользать во времени, но она была единственной, кто полностью овладел ею. Вместо минут или часов она могла путешествовать на несколько дней назад. На недели. Некоторые говорят, что месяцы. Клан хотел размножиться на своих потомков, но не всё так гладко было. — Подожди, — скривила своё лицо Сарада. — Им нужны были люди, которые могли изменить время? Я думала, ты раньше говорил, что эта способность слишком опасна. — Обстоятельства меняются. В разгар войны между Учиха и Сенджу такое качество было желательно. В мирное время, каким бы слабым оно не было, любой, кто мог использовать Омианоме, представлял угрозу. — Верно…— ответила девочка, обдумывая всё это. — Так вот почему они убили её...Потому что она потенциально могла изменить прошлое? — Не совсем. Она сбежала из клана, и больше никто её не видел и не слышал. — Но почему? — Одна из её родственниц в тот момент открыла секрет пробуждения Вечного Мангекьё Шарингана и попыталась украсть её глаза. — Что пробудить? Итачи склонил голову набок, хмурясь. — Твой отец не объяснил тебе. — Папа объяснил, что такое Мангекьё Шаринган, а не то, что ты только что сказал, — ответила Сарада. — Он рассказал мне все об этом после того, как я пробудила Шаринган. Я хотела знать, почему он выглядит иначе. Папа ответил, что его более продвинутый, но за это пришлось заплатить огромную цену. А потом, раньше он, ну, его младшая версия сказала, что, чтобы получить это, ему придется ... он должен убить человека, которого он ... подождите... С каждым слогом Сарада обнаруживает, что приходит к очень тревожной теории. Теории, которая становится ещё более правдивой, когда она увидела выражение лица своего дяди. Итачи не выглядит удивленным или даже смирившимся, скорее, её слова именно то, чего он ожидал. — Нет, — ошарашенно прошептала она. — Он должен убить меня, — спокойно подтвердил Итачи, безумно невозмутимый этой новостью. — Полагаю, это небольшое утешение. — Как это утешение? — Сарада задыхается от этих слов. — Я убил свою семью, — без эмоционально напомнил ей Итачи. — Смерть – наименьшее из наказаний, которые я заслуживаю. Смерть от рук Саске вполне уместна. — Похоже, ты используешь его для самоубийства, — говорит ему Сарада, чувствуя себя плохо. Когда Итачи ничего не ответил, её глаза расширились. — Вот и всё, да? Ты знал, что то, что ты делаешь, было ужасно, и что ты должен быть за это наказан. Но единственный, кто был в состоянии сделать это, был мой отец, — Она сжала кулак. — Но если ты знал, что это неправильно, зачем тогдa вообще это сделал?! Учиха сжал челюсть и покачал головой, явно отказываясь отвечать. Сараде хочется кричать от отчаяния. Итачи Учиха – ходячее противоречие, полностью скрытое в одно мгновение, но с душой, которая когда-то была чистой. Он явно чувствует сожаление и даже боль по поводу своих прошлых поступков, но в то же время отказывается извиняться за них или даже уточнять. Даже её отец, несмотря на свою сдержанность, способен выразить сожаление по поводу своих прошлых поступков. Поступков, которые не были такими ужасными, как убийство всей семьи. Сарада опять сжала кулак на здоровой руке, сделав глубокий вдох и борется с бесконечным морем неуместных вопросов, которые грозят вырваться наружу. Вместо этого она сосредоточилась на вещах, на которые он должен ответить. — Что такое Вечный Мангекьё Шаринган? — после долгого молчания спросила Сарада. — И не говори, что мне нужно ждать, пока папа скажет мне. Итачи мрачно кивнул головой. — Ты слышала о Мангекьё Шарингане и знаешь его немедленную цену, да? — Да. Нужно убить человека, который дорог вам. — Да, это, или же стать свидетелем смерти этого человека, — подтвердил Итачи, и на мгновение отвёл взгляд, как будто он вспомнил о чем-то давно прошедшем. — Но в долгосрочной перспективе есть другая цена: чем больше пользоваться Мангекьё Шаринганом, тем быстрее потеряете зрение. Сарада вспала в ступор, и в шоке взглянула на Итачи, изучая его черты. Внезапно странное косоглазие, которое она заметила ранее, обрело смысл. — Ты имеешь в виду ... ты ...? — Если мне повезет, я сохраню зрение ещё на год. Возможно, два, — ответил он. — Папа… твой Саске знает? — Нет, по крайней мере, в этот раз. Однако я так понимаю, что он знает об этом в будущем. — Откуда...ты знаешь? — Твой отец слепой? — Чего? Нет, конечно. — Значит, он получил Вечный Мангекьё Шаринган, что можно сделать, только взять глаза другого, связанного с кровью пользователя Мангекьё Шарингана, и пересадив их. — И единственный человек, который пользуется Мангекьё Шарингана в мире… нет... Сарада в ужасе посмотрела на дядю. Мысли проносятся в её мозгу в быстрой последовательности, её наблюдения ранее, что глаза отца казались странными. Сарада считала, что это произошло потому, что младшая версия не обладает Риннеганом, но теперь, когда она подумала об этом, реальная разница заключалась в самих глазах. Юная Учиха вспомнила как впервые за долгое время встретила отца. На обратном пути в Коноху она продолжала украдкой поглядывать, запоминая всё о нем, и вспомнила, что думала, что их глаза были другими, и не только потому, что она носит очки. С её только что пробужденным Шаринганом она заметила, что цвет не был полностью идентичным. В то время она отказалась от этого, как от чего-то, что изменилось с возрастом. Глаза юного Саске Учиха холодные, жесткие и непреклонные черные, но глаза не отца... в цвете есть что-то другое, что-то теплое, чего она не может определить. — У него твои глаза, — выдохнула она. — Да. — Он знает, что это должно произойти? — Я так не думаю. Если он это сделает, он не упомянул об этом во время нашей последней встречи. — И вы не поговорили про это? — Мы были…не в лучших обстоятельствах. Сарада решила, что это разговор, который она не хотела бы вести с ним. Фактически, информация распространяется на территорию, от которой у нее дрожат колени. — Я хотела знать... — упрекает она себя, решив, что, возможно, её родители были правы, не отвечая на её вопросы, когда она была младше. — Итак… значит, эта женщина, Тейсо, — тихо бормочет она, меняя тему разговора, — У неё был Мангекьё Шаринган. И кто-то хотел украсть его, чтобы стать сильнее? — Эта практика была очень распространена в прошлые века. — Неудивительно, что она сбежала, — пробормотала Сарада. В частном порядке она думала, что если бы клан Учиха был таким, то лучше бы его уничтожили. Однако через несколько секунд после этой мысли она почувствовала себя виноватой и смутилась за то, что думает об этом. И снова Итачи угадал её настроение. — Не каждый Учиха был так ограничен или стремился к власти превыше всего. Некоторые сражались и умирали, прежде всего, чтобы защитить своих близких и деревню. Мой друг Шисуи был одним из них. — Но ты все равно его убил. — Нет, — резко и сердито ответил Итачи. — Я не смог бы убить Шисуи также, как не смог убить Саске. Сможешь ли ты убить своего собственного брата? — У меня нет брата. Итачи едва заметно пожал плечами в знак признательности. — Когда-нибудь появится. Для восстановления клана потребуется не только одна талантливая дочь. Покраснев, Сарада скрестила руки. — Не думай, что комплимент заставит меня простить тебя, — с красными щеками предупредила она, хотя в её тоне стало меньше железа, чем раньше. — А то, что ты сейчас говоришь о моих родителях – мерзко. — Полагаю, я был нескромным. — Верно, — согласилась Сарада, твердо кивнув головой, внутренне упрекая себя тоже. — Значит, всё, кто мог обладать способностями, были убиты, и единственный человек, у которого был хоть малейший шанс путешествовать во времени, исчез? — Да. — Ух, — Сарада начала одной рукой тереть висок, пытаясь облегчить надвигающуюся головную боль. Это движение вызвано скорее привычкой, чем настоящим облегчением, поскольку в этом мире гендзюцу её дяди она ничего не чувствует. — Может, она всё ещё могла иметь детей и уехала куда-нибудь, чтобы иметь тайную семью? Это обычный сюжет тех ужасных телешоу, которые Сараду заставляет смотреть ЧоуЧоу. — Если записи верны, её матку удалили. Скорчив лицо, Сарада спросила. — Где всё это написано? — Есть что-то ещё... —… Моему отцу придется сказать мне, — заворчала Сарада. — У тебя же настоящая проблема с прямым ответом на вопросы, да? Готова поспорить, если бы я спросила, какая у тебя любимая еда, ты бы сказал, чтобы я пошла и спросила папу. — Вообще-то, это данго. Сарада открыла рот, чтобы возразить, затем закрыла его и прищурилась. — Хорошо, я этого не ожидала. — В любом случае, учитывая тот факт, что Тейсо была так важна для Учих обнаружение её тела было первостепенной задачей. Это было одной из обязанностей клана в течение нескольких поколений после исчезновения. — Но ты же сам сказал, что она может путешествовать во времени, — отметила Сарада. — Что, если, чтобы убежать от того, кто пытался украсть её глаза, она шагнула сквозь время? Только вместо того, чтобы оказаться на месяц или около того в прошлом или будущем, она оказалась здесь, — Сарада подняла руку, прижав пальцы к подбородку. Мама девочки называет этот жест «позой размышлений». — Это же вызывает стресс, если твоя собственная семья пытается убить вас. Но тогда можно сделать много просчетов со своими способностями и использованием своей чакры. У меня были друзья, которые перенапрягались, и случайно использовали сильные способности и в итоге навредили сами себе. В первый раз, когда Боруто пытался создать теневых клонов, он нокаутировал себя на три дня. — Это будет долгое путешествие, — согласился Итачи, улавливая ход её мыслей. — Это могло ослабить её до такой степени, что даже генин незначительного таланта мог бы победить её. И если рассматриваемый человек, который наткнулся на неё, был Орочимару… —… Который определенно каким-то образом замешан, хотя бы потому, что его безумные эксперименты доставляют неприятности всем... —… Это было бы просто выведением её из строя и проведением своих экспериментов, — заключил Итачи, и, несмотря на мягкость его голоса, в нем звучит опасная нота. Сарада впервые смогла в нем обнаружить гнев. — Этот человек – постоянная неприятность. Я должен был убить его давно. — Ты не можешь этого сделать, — покачала головой Сарада. — Он ... ну, он вроде сенсея моего отца, так что ... его убийство вызовет какой-то парадокс. Итачи не был довольным этой информацией, но решил не зацикливаться на этом. — Как ты думаешь, она пытается вернуться? — Хм? — Тейсо. Как ты думаешь, причина появления пузыря путешествий во времени в том, что она каким-то образом пытается получить достаточно энергии, чтобы вернуться в то время, откуда пришла? Я имею в виду то, что здесь происходит. — Нет другой теории, которая была бы хотя бы наполовину столь правдоподобной, — ответил Итачи. — А что касается её мотивов… это можно только догадываться. Легенды никогда не указывали на точное настроение женщины. — Если у неё что-то ещё осталось. Я встречала довольно много экспериментов Орочимару и они не совсем представляют идеальную картину здравомыслия, — ответила Сарада, вздрогнув от воспоминаний о Шин Учиха, Мумиё и безымянном призраке, который бросил её. — Мог ли он поиграть с её мозгом чтобы получить контроль над её способностями путешествовать во времени? Или украл её глаза, или клонировал её? — Возможно. Но это не учитывает количество чакры, необходимое для создания окружности этого временного искажения. Если только ему не удастся каким-то образом увеличить его. — Ему удалось воспроизвести Хирайсина Четвёртого Хокаге и запереть под землей армию сумасшедших монстров с проклятой печатью. — Невозмутимо ответила Сарада. — Так каков план? — План? — Исправить все это. — Чтобы остановить это явление, за какую бы технологию или устройство не отвечал Орочимару, необходимо остановить усиление искажения. Как только это будет сделано, источник искажения, если это Тейсо, будет уничтожен. — Так вот что ты собираешься делать? — Нет. Разум Сарады практически остановился при таком неожиданном ответе. — Ч-что? Что ты имеешь в виду, нет?! — Я уже сказал тебе, Сарада. Я не могу быть здесь дольше, чем необходимо. И, учитывая то, что ты упомянул о своем отце и его команде, они, вероятно, продолжат расследование. Я не могу поставить себя в ситуацию, когда Саске и я снова встретимся. Он попытается убить меня, и я снова буду вынужден вывести его из строя. Это последнее, что нужно в данный момент, если есть шанс вернуть мир к нормальному состоянию. — Ты что, шутишь?! То, с чем мы имеем дело, может быть сильнее, чем все мы вместе взятых, а ты должен быть гением! Мои родители так говорят, и нам нужна твоя помощь! Ты хочешь сказать, что не можешь найти способ отложить в сторону ... что угодно ... между тобой и Саске достаточно долго, чтобы спасти этот проклятый мир?! — Я не могу вмешиваться. Не больше, чем я уже сделал. Лучше, если я уйду, как только отпущу тебя. — Но… но ты пришёл сюда специально, чтобы выяснить, что происходит! — А теперь, когда я узнал, я должен уйти. Я не собираюсь вмешиваться в это. — Но почему?! Губы Итачи сжались от досады. Он не привык, чтобы его решения подвергали сомнению. Теперь он определенно похож на её отца. — Из-за осложнений. — Тогда несложно! — Чем дольше я нахожусь в контакте с тобой и тем, что ты представляешь, тем труднее мне будет заставить себя забыть! — огрызнулся Итачи, и его спокойствие внезапно пропадает. Учиха смотрит на Сараду сверху вниз, все его тело излучает разочарование и волнение. Это шокирующее изменение потому, что Сарада думала, что он не из тех, кто повышает голос, даже когда в ярости. — Если бы я пошёл с тобой, и нам каким-то образом удалось найти твоего отца и его команду, и если бы моему брату каким-то образом удалось отбросить свою ненависть ко мне достаточно долго, чтобы работать вместе, чтобы остановить это, и зная то, что я знаю сейчас…— Он остановился, судорожно сглотнул, явно успокаивая себя. — Ты – символ. Последнее, совершенно незаслуженное вознаграждение за совершенные мною дела. Ты – будущее клана, доказательство того, что Саске однажды, наконец, будет счастлив. Более того, чем я ожидал, что ты являешься оказательством того, что однажды я буду прощен. И каждую секунду, когда я здесь с тобой, эта правда становится для меня всё более реальной, более близкой к моему сердцу и более заманчивой, чтобы за неё держаться. И это может рисковать всем. — Но что, если ты должен знать? Что, если ты, о котором говорит мой отец, уже знал всё это с первого раза и сделал всё, что собирался делать, несмотря на все это? — Тогда он был бы лучше, чем я, — мягко ответил Итачи, и неприкрытая боль в его глазах говорила Сараде то, что он сказал, не является преувеличением. Их встреча затронула его больше, чем он себе твердил, даже после этой последней вспышки гнева. И как бы Сарада не хотела прощать ему его прошлые грехи, трудно оставаться совершенно бессердечным перед лицом его признания в своей слабости. — Разве у тебя нет другого способа помочь, не вмешиваясь? — спросила девочка. — Ма-… Сакура и я сейчас в беде. И даже если мы вернемся к остальным, дядя Какаши не знает, что происходит и что нужно делать. — Я уже сказал тебе, что нужно сделать. Когда я отпущу тебя из этого места, найди способ связаться со своим отцом. Если он может путешествовать по измерениям, он либо будет проинформирован о том, что происходит, либо почувствует сдвиг в измерениях. — А ты? — Когда ты проснешься, я буду без сознания. — Что? В ответ Итачи поднял руку, словно к чему-то тянулся. Красное небо внезапно закружилось, черные фигуры расцветали и начали приближаться. Сарада пискнула и закрыла глаза, когда несколько черных фигур направлялись прямо к ним, точнее, к Итачи. Когда Сарада снова открыла глаза, на плече Итачи сидела большая ворона. Учиха вздрогнула, когда ворона остановила на ней взгляд – глаз, который переливался красным и черным этим самым формировал Мангекьё Шарингана. — Как?...— сделав шаг назад, тихо проговорила Сарада. — Это всего лишь животное, — ответил он ей, — Животное, с кем у меня заключен контракт. Шаринган, имплантированный в этой вороне, может насильственно стереть воспоминания и наложить ложные переживания. Котоамацуками. Когда он используется в полной мере, может заставить человека поверить, что он делает что-то по своей воле, а не по воле врага. К счастью, для моих целей нет необходимости активировать его полностью, и его сила не будет полностью уменьшена. Мне просто нужно забыть, что я наткнулся на тебя и эту розоволосую девочку и уйди подальше от пузыря. — Но разве ты не поймешь, что что-то произошло, когда проснешься? — Время от времени я испытываю затемнения. Это одна из причин, по которой я часто отлучаюсь от своего партнера, чтобы не быть обузой или быть уязвимым перед тем, кто может стать врагом в любой момент. Сарада закусила губу. — Ты болен, если я не ошибаюсь? Это не просто слепота, а что-то ещё.. Итачи поджал губы и отмахнулся от вороны. — Мой настоящий призыв ждет своей очереди в реальном мире. Как только ты с девочкой придёте в себя, он вырубит меня и сотрет память. Отойдите от меня как можно дальше, скройте свои следы. Путешествуйте по воде, чтобы обеспечить это. Сарада вздохнула. Так и знала, что прямого ответа не будет... — Доберитесь до эпицентра явления, — продолжил Итачи. — Вот где будет всё, что является причиной всего этого. Если каким-то образом Тейсо всё ещё жива и функционирует или просто используется, она будет опасна. — Она должна быть убита, верно? — спросила Сарада, которой не очень нравится идея убить кого-то. У неё не было крови на руках, и мысль о том, что её первым убийством будет Учиха, тревожит. И снова Итачи доказал, что, несмотря на то, что он не умеет читать мысли, он может чувствовать её переживания. — Нет, не ты. Твой отец, ну или же Какаши, если Саске не успеет вовремя. Они единственные, у кого есть шанс сделать это. Ты знаешь Катон? — Конечно! — Используйте его, чтобы избавиться от её глаз и тела. Это единственный подходящий метод для Учихи, — Итачи снова активировал свой Шаринган, томоэ превратились в Мангекьё, что значило, что он собирается освободить её из своего гендзюцу. — Подожди! Итачи остановился, и Сарада пришла в панику. Задыхаясь, она сообщила, что это последний раз, когда она сможет поговорить со своим умершим дядей. У Сарады ещё так много вопросов, которые мог бы дать ответ только он. У неё слишком мало времени, чтобы спросить его об этом, и она это знает, но должна попробовать. В конце концов, брюнетка не хочет, чтобы единственное её воспоминание о нем было неприятным, наполненным резкой правдой об их семьё и его собственных делах. Если её папа может найти в этом мужчине что-то приятное, что-то, что запомнило бы его в хорошем свете, Сарада тоже этого хочет. — Ты можешь ... можешь рассказать мне о папе? — предварительно попросила она. — Просто что-то. Всё, что помнишь. Я имею в виду, когда он был маленьким. Не таким, каким он сейчас. Сейчас он неприятен… и не похож на моего папу. Но...он же не всегда был таким? Итачи долго рассматривал её и на этот раз улыбнулся. — Раньше он был очень неуклюжим, — тихо говорит он. — Всегда торопился. Всегда спотыкался о свои же ноги. Мне приходилось таскать его повсюду. Я почти уверен, что он подделал половину этих случаев, просто чтобы я обратил на него внимание. Слёзы затуманили глаза Сарады, и она почувствовала ком в горле. — Он очень похож на нашего отца. Ему трудно выражать свои чувства – не как наша мать и не как та девушка. Полагаю, мне следует называть её своей невесткой? Воодушевленной. — Итачи тихо засмеялся. — Она ему подходит. Хороший баланс. Даже если бы я никогда не… — его улыбка исчезла, и возвращается печаль. Теперь он смотрит на Сараду извиняющимся взглядом. — Саске моего времени должен быть таким, как ты его сейчас описала. Это единственный способ, которым будущее произойдет так, как нужно. Он может никогда не объяснить тебе почему, да и я надеюсь, что он этого не сделает, но если всё-таки расскажет, я могу только надеяться, что ты сможешь найти время, чтобы понять. И если ты чувствуешь необходимость судить меня сурово даже тогда, это не больше, чем я заслуживаю. Комок в горле Сарады становится всё больше и больше, а по щекам текут слёзы. Шмыгая, Сарада на мгновение задумалась, а затем приняла решение. Девочка осторожно сделала несколько шагов вперёд, пока не оказалась в нескольких дюймах от Итачи. — Ты причинил боль моему папе, — прямо сказала она. — Много боли. — Я знаю. — Но я бы хотела, чтобы он был тем, кто видел тебя сегодня, — тихо сказала Сарада. — Чтобы он знал, что сказать и что делать. Итачи кивнул. — Я хотел бы знать, кем он станет однажды. И узнать тебя получше. Сарада опять прикусила губу, пытаясь сохранить спокойствие. Затем она обняла его за талию и спрятала лицо в плащ. Тело в её руках замерло и через несколько долгих секунд очень медленно брюнетка почувствовала, как тонкие, но сильные руки обняли её сзади. — Это не значит, что я тебя простила, — бормочет она, хотя слова приглушены плотной тканью его плаща. — Я и не ожидал другого ответа, — мягко ответил он. — Вот как, — прохрипела Сарада. Затем Итачи заерзал, и Сарада ослабила хватку. Он медленно опустился на колени, пока не оказался на уровне ее глаз, и Сарада вздрогнула, когда почувствовала руку на затылке, которая чуть надавила вперёд пока их лбы не соприкаснулись. Так близко, она может видеть морщинки на его лице: морщинки, которых не должгы быть у молодого человека. — Тебе не нужно меня прощать, — ответил Итачи. — Что бы ты не решила делать с этого момента, я твой дядя. Я всегда буду любить тебя и гордиться тобой. — Отступая, его Мангекьё Шаринган закружился, и он в последний раз тыкнул её в лоб. — Защити своего отца для меня. — Обязательно, — обещала она, пока мир кружился. Красные и черные цвета исчезли, возвращая её в реальный мир. Сарада невольно подумала, что если бы не всё это, она бы очень хорошо ладила со своим дядей. Теперь, когда Сакура свободна, она борется с замешательством. Харуно чувствует себя истощенной, взвинченной, и её голова пульсирует, и такое ощущение будто она целую ночь читала книги и учила их содержимое. Сердце бешено колотится, как-будто она участвовала в гонке. Оказавшись в ловушке огромного леса, Сакура вспоминила, как отчаянно пыталась догнать своих товарищей по команде. Саске и Наруто, как обычно, опередили её; розоволасая могла видеть только их спины, когда они уходили все дальше и дальше. Сколько бы она не бежала, Харуно никак не могла сравнится с ними. Это её самый большой страх, который трудно преодолеть в действительно плохой день. Но сегодня день не был обычным. Его даже нельзя назвать нормальным. — Моя мама – талантливый воин и медик… она сделала это сама… так что если хочешь стать сильнее, сделай это для себя... Сакура почти уверена, что если бы она не встретила Сараду – если бы она не слышала слов, сказанных о ней своим будущим ребёнком, – она, возможно, не смогла бы сохранить осознание того, что это было гендзюцу. Не то, чтобы знание облегчило побег. В конце концов, Итачи Учиха – гений гендзюцу, и создать многослойную иллюзию с таким простым предметом вполне возможно. Но, вспомнив слова Сарады, ещё важнее было сбежать, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Розоволосая не знает, что ожидает увидеть, когда сядет, но дело не в этом. Сарада и Итачи сталкнулись друг с другом на расстоянии нескольких футов, оба их Шарингана активированы. Ни один из них не двигается. Прежде чем Сакура смогла встать – всё, что ей нужно сделать, это вывести Сараду из любой иллюзии, в которой она оказалась — это заставило её почувствовать боль и Учихи вздрогнули. Они быстро заморгали, как будто просыпались от сна, и когда к Итачи возвращается сознание, его взгляд переводится на Сакуру. Она увидела кивок, который не имеел для неё никакого смысла, а затем его внимание привлекло что-то сзади неё. Все его тело внезапно стало как статуя, а затем, вопреки всей логике, его глаза закатываются, и он упал на землю. — В чем дело? — в шоке спросила Сакура а её глаза практически вылезли на лоб при виде преступника S-ранга, лежащего на спине на расстоянии вытянутой руки. — Что только что произошло?! Дрожащий вздох Сарады – единственный ответ, который она получила, и Сакура увидела, как слёзы текут по её щекам. Вопросы: что, как и почему Итачи лежит без сознания отошли на второй план как только Харуно увидела в каком состоянии сейчас Сарада. — Ты в порядке? — обеспокоено спросила розоволосая, встав на ноги немного шатаясь. — Что он сделал с тобой? Он… он поместил тебя в гендзюцу? Сарада медленно покачала головой, как будто она в каком-то пространстве и не слышит Сакуру, и сделав неуверенный шаг вперед, её рука протянулась как бы подтверждая, что он без сознания и никакой угрозы не представляет. — Он брат моего папы, — тихо шепчет Сарада. — Он мой… Грустное и растерянное выражение лица Сарады заставляет желудок Сакуры скрутиться, и в нем осело неприятное ощущение. Это почти также, если бы она вторглась во что-то личное, что не имеет никакого смысла, учитывая, что Итачи известный убийца. Сакура моргнула, внезапно приходя в себя. Правильно. Убийца. Сейчас без сознания. Вместо того, чтобы позволить Сараде подойти к Итачи, Сакура бросилась к ней. — Мы должны уходить, — приказала Сакура, одной рукой хватая их сохнущую одежду, а другой хватая за здоровую руку Сарады. Им нужно уйти. И уйти далеко-далеко. — Река… — Сакура услышала ошеломленное бормотание Сарады, как будто она повторяет то, что сказал кто-то другой: — Мы должны пройти через реку… наши следы…! Сакура сразу всё поняла и направилась к воде; она бросила осторожный взгляд через плечо, чтобы убедиться, что Итачи Учиха не собирается преследовать их. Он остался неподвижным на земле, а черный ворон кружит над ним. Отвернувшись, Харуно задалась вопросом: У этого ворона и вправду глаз красного цвета с необычным узором, который был окрашен в черный? Или это у неё воображение разыгралось? Держа всё ещё влажную одежду над головами, Сарада и Сакура переходят мелководье реки, следуя по ней к её истокам. Девочки не шли по землей пока не достигли линии деревьев. Оказавшись там, они прыгнули на деревья и исчезли в листве. Надеюсь, теперь никто не подумает следовать за нами. Сакура бросала взгляды на свою спутницу каждые несколько секунд, желая убедиться, что с ней всё в порядке. Морально Сарада выглядит немного растерянной, но физически не отстает. На самом деле она кажется более энергичной, чем раньше. Сакуре теперь не нужно удерживать её или вести. Около получаса они носятся по лесу. Время от времени Сакура ведет ложный след, боясь, что в любой момент она поднимет взгляд и снова увидит эти ужасные глаза красного цвета. Однако, девочки вынуждены остановиться. Холодные и запыхавшиеся, Харуно нашла клочок заросших кустов, и потянула вниз Сараду, чтобы присесть под ним. Это единственное безопасное место в лесу, учитывая, что где-то поблизости преступник S-класса уже, наверное, проснулся и возможно преследует их. — Ты в порядке? — спросила Сакура, когда её тяжелое дыхание пришло в норму. Сарада кивнула. — Хорошо, — Сакура сглотнула, а затем пристально посмотрела на Учиху. — Что бы не случилось, не говори Саске-куну. Сарада уставилась на Харуно и приподняла бровь. — Почему? — спросила она удивленно и в то же время немного настороженно. Сакура это прекрасно понимает. Меньше всего Сарада хочет лгать Саске и скрывать от него всё. — Он бы хотел знать. — Это не имеет значения. Ему нельзя. — Он все равно всё это забудет. Если, конечно, мы выживем. — Ты не можешь ему сказать, — нахмурив брови, твердо настаивает Сакура. — Он бросит всё и попытается найти своего брата, и если он это сделает… я… я не хочу его терять. Сакура сглотнула, борясь с желанием заплакать. Тяжелое давление в её голове не исчезло. Сарада пораженно проговорила. — Он тоже так сказал... — Кто? — Итачи. Сакура, услышав это имя, напряглась. — Он говорил с тобой? — Да. В гендзюцу. — Не верь ни единому его слову. Я не знаю, что он тебе наговорил, но ему нельзя доверять. Он говорит одно а делает другое, и причиряет боль людям, даже если они члены его семьи. Я удивлена, что он не убил тебя! — Это ... немного сложно, — говорит Сарада, морщась. Когда Сакура в ожидании скрестила руки перед собой, брюнетка вздохнула. — Он втянул меня в свой мир гендзюцу не для того, чтобы причинить мне боль. Ему было любопытно. И он хотел поговорить, — Сарада понизила голос, нервно оглядываясь по сторонам, и чуть громче шепота продолжила: — Он сказал, что могут быть люди, которые наблюдают, поэтому он и использовал гендзюцу. Это должно было выглядеть так, как будто он просто проверяет нас на информацию. — Но почему он был без сознания? — задала вопрос Сакура. — Он сам себя вырубил. Сакура отрицательно покачала головой. Сарада уже от открыла рот, чтобы возразить, но Сакура остановила её, подняв руку и сказала. — Стой. Объясни все с самого начала. Далее последовал краткий, хотя и очень сбивающий с толку рассказ о разговоре Сарады с её печально известным дядей. Очевидно, что Сарада не все рассказывала – Сакура думала, что это потому, что Сарада сама не понимала всего, что только что произошло, но, судя по расплывчатым деталям, Сакура не могла не почувствовать, что недоверие и опасения улетучиваются. — … И он все время говорил мне, чтобы мой папа объяснил мне это, — закончила свой рассказ Сарада. — Но кроме этого, это он понял. И если мы не будем что-то делать с этим, всё может закончиться действительно плохо. — Хорошо… но, ты уверена что это полностью правда, и он не лгал тебе? — спросила Сакура, но через пару секунд задала другой вопрос: — Что мы должны с этим делать? — Очевидно, мы должны найти путь к эпицентру временного явления и остановить его. — Я понимаю. Но как? — Он будет в самом центре всего. Нам просто нужно выяснить, где это, что не должно быть слишком сложно со звездами и картой. — Какая карта? У нас её нет! — Да, но у моей команды были устройства GPS. — Твоей-... стоп, что такое устройства? — О, верно. Технологии будущего. Ладно, это в основном как карта на компьютере. Я запомнила её, когда увидела. Преимущества Шарингана, — сказала Сарада и потянулась к сломанной ветке и начала рисовать на земле. — Если я воссоздам это здесь и мы будем использовать звезды для позиционирования себя, мы сможем выяснить, где находится источник. Мы направимся туда и остановим всё, что вызывает временные искажения. — А как насчет того, чтобы сначала найти других? Мы не сможем сделать это в одиночку. — Я знаю, но у нас нет времени искать их сейчас. Особенно, если они всё ещё где-то под землей. И у нас определенно нет времени, чтобы возвращаться. Если нам повезет, мы встретимся в любом случае с ними. В худшем случае мы найдем их после того, как остановим это дело. — Нет, в худшем случае мы все умрём. Сарада нахмурилась. — Обычно ты более оптимистична. — По твоему мнению, у меня обычно сверхъестественная сила, — ответила Сакура. — Я не она. Я еще не твоя мама. У меня нет силы или… или чего-то подобного. Я никогда не делала ничего подобного без Какаши-сенсея или, по крайней мере, Наруто и Саске-куна. Я просто генин. — Я тоже генин. — Ты умна и сильна, но тяжело ранена, поэтому мы не сможем, как ты вообще на это смотришь?! — Я могу ходить, и это уже хорошо, — упрямо возражает Сарада. — И я собираюсь сделать это, с твоей помощью или нет. Если ты действительно хочешь пойти и найти других, хорошо, иди, но я должна остановить то, что происходит. — Ты сумасшедшая, если думаешь, что я отпущу тебя куда угодно по своему усмотрению! — огрызнулась Сакура. — Помимо того факта, что я была бы ужасной матерью, если бы позволила тебе сделать это, Саске-кун убил бы меня! Сарада склонила голову набок и ухмыльнулась. — Значит, мы договорились? Если Саске-кун так выглядит, когда добивается своего, хорошо, что он никогда не улыбается, внутренне решила Сакура, хотя проворчала, что согласна. Сейчас больше нечего делать, кроме как доверять суждению Сарады. Сакура тяжело сглотнула. Ладно, мы всё умрём.***