Стигматы преступлений

Сон испарился под гнетом будущих побед и поражений, но, что именно восстанет из памяти — неизвестно. Однако неизменный долг и желание доказать свое величие, не позволяли отступиться и признать поражение. Никогда и ни за что. Сонный город продолжал дышать жарой, даже когда горячее солнце только появилось на горизонте. Список дел на электронном табло пестрил новыми задачами, и если профессор обходился одним блокнотом, то для Летиции Инглэнд все настолько привычно, что и не возникало мысли дабы найти где-нибудь огрызок бумаги и таскаться с ним. — Нам нужна лишь ДНК. К Анимусу я его не допущу, — отрезала Инглэнд, и спорить с ней Хэтэуэй не пожелал. — Проблем нам и так хватает, а если этот ваш недо-ассасин ещё не умеет убивать, то видно научиться. Неизвестно, что там дальше происходило. Поиски Частиц могут пробудить благородные порывы, что случалось уже не раз. — Тогда мне придется, — Саймон как можно решительнее пожал плечами, делая вид, что вполне смел и способен испытать это снова. Он же ассасином не станет-то, в самом деле. — Примерный отрезок времени нам известен, это много времени не займет. Мы это уже решили, — уточнил он, — когда отпустили Берга за дневником. Летиция пристально смотрела на профессора. Сомнения были так плотно осязаемы, что ему всего на секунду показался занесенный меч над его головой, который непременно укоротит жизнь. Хэтэуэй совсем невесело улыбнулся, почему-то прошлое, активно их зазывавшее для исследований, до целого живительного колодца чистой родниковой воды — чистой, не испачканной в грязь, суеверий, верований, мол, смотри и запоминай, также активно их губила. Эффект просачивания остановить не получалось, он как яд и благодать. Но профессор точно знал, что каждый раз ошибки повторяются в безумном калейдоскопе, и более уместное сравнение — в сериале, меняются только цифры, а сценарий и актеры одни и те же, их роли заранее определены, а удел — вечное сражение. В прошлый раз всего за неделю удалось совершить невозможное, но Виктория всегда была рядом, а сейчас только Инглэнд и пара оперативников, которые получили специальные указания от Берга. Только и оставалось надеться, на веру и удачу. — Как думаешь, что спрятано за этими табличками? — оперативный перевод темы был оценен профессором на высшем уровне. Правда, у него были лишь предположение, однако сказать наверняка — невозможно. Все что угодно. Может восстать огромный город из серебра и золота, выгрызен в пещере, а может появиться чудовище или так называемые боги наподобие Чамунды. — Если совместить кое-какие факты, карикатуры, что рисовал ассасин в своем путеводителе, то можно предположить связь с асурами. В Индии это низшие божества, а вообще у них очень много имен — титаны, демоны, полубоги… Но насколько я помню, в одной из древнейших религий их ровняли к богам, вроде бы в зороастризме. Сейчас остались небольшие общины в Индии, Иране и Таджикистане. — Хочешь сказать, что все эти религии часть того, что осталось после Ису? — Летиция руководилась инструкциями, подключая Анимус. Килькерман потрудился и детально описал, что нужно сделать. — По крайней мере, это логично. Они оставили не только Частицы, а и след на веки вечные. Сначала я думал, что там будет знаменитый щит бога Вишну и бога Шивы, но, — Саймон схватился за виски, — асуры раньше селились в горах, в небе, там было их поселение. Везде информация отличается, если ориентироваться только на мифологию, то ответов больше, как и вопросов. Они были могучи и мудры, ведали тайны волшебства — майа. Могли принимать различные образы, становиться невидимыми, а ещё прятали несметные сокровища в своих дворцах, в подземном царстве. Пришлось за ночь детально изучить мифы древней Индии, — кисло сообщил профессор, скрыв зевок. Он был, несомненно, рад поделиться догадками и сомнениями. А ещё ему требовался чай. А вот кофе он не любил совершенно, и не понимал, как Летиция могла его пить, даже блаженно прикрывая глаза, когда тоже любила чай. «Истинный англичанин», — Саймон частенько припоминал это сочетание слов в негативном ключе, сказаны с издевкой и показушной мимикой, и он никогда этого не отрицал. Что было сделать, если он не любил кофе? — А чём закончились мифы про Асуров? — Инглэнд оставила чашку и поспросила принести бутерброды. — Мне казалось, их уничтожили или нет?.. — Да, предположительно, они склонились к злу, предали мудрость, возгордились, перестали соблюдать священные обряды, и первенство перешло к богам. И их сокрушили могучие боги, города тоже уничтожили, но… — он сделал очевидную паузу. — Но мы же понимаем, что мифы это не подтвержденные. Начнем? — Да, — хотелось сказать твердое «нет», но язык не поворачивался, поэтому он ещё кивнул, довольно-таки резко и опустился в Анимус. Новые разработки немного удручали, однако оставалось только подчиняться им и привыкать заново жить, некоторые из них Хэтэуэй до сих пор не признавал, отрицая полезность, обращая внимание на опасность, за красивой оберткой. — И помни, Саймон Хэтэуэй, ты тамплиер. Ну, это на всякий случай, — Инглэнд неуместно хихикнула, а профессор поднял голову и тяжело посмотрел на женщину. — Я помню, — отозвался он, и спустя несколько долгих секунд добавил, — спасибо за поддержку. Сквозь узкие расщелины удавалось пройти не сразу. Генри не оглядывался, держал путь только вперёд, но и возможности как таковой не было, только по тяжелому дыханию сзади, знал, что Иви следует за ним. На дорогу они потратили уйму сил и возможностей, но это был последний рывок. По крайней мере, он надеялся, что смогут найти Частицу быстрее тамплиеров. Склоны, узкие расщелины, в который не просто протиснуться, обвалы и хищные звери — все это встречалось не раз. Хэтэуэй продолжал смотреть, ловя каждый изгиб скал, каждый выступ. — Почему именно Кайлас? Горы ещё выше и дальше не было? — недовольно фыркнула Иви, плотнее закутавшись в одежду. Она села на кочку и глотнула воды, когда они прокинули расщелину и вышли на плато. До горы было ещё несколько часов пути, если не больше. Но красота завораживала: если не знать, что она считалась пирамидой, то издали можно подумать, что это большой гриб или какой-то несуразный кусок извести. Шапку и серебристые склоны укрывал снег. Саймон припоминал, что гора, пирамидальной формы, на западе Тибетского нагорья, является одной из сакральных мест. Для буддистов, индуистов, приверженцев бонпо и джайнов Кайлаш — это центр Земли и центр Вселенной, да и существует много теорий, одна из них: Кайлаш или Кайлас — пирамида с правильными гранями, выполняющая свою особую роль, какую — неизвестно, но некоторые утверждали, что это творение древних цивилизаций. Сфокусироваться дальше было сложно, профессор почувствовал острую боль и сухой голос Инглэнд, поэтому снова подчинился Анимусу. — Мы шли в обход, чтобы тамплиеры не заметили нас на открытой территории, — индиец воспарял духом, Саймон буквально чувствовал прилив энергии и силы, но не у него самого. Неужели гора действительно место силы? Это многое могло бы объяснить, почему часто совершается кора вокруг горы. — Я помню, — отмахнулась Иви Фрай, устало опустив пустой взгляд. Хэтэуэю показалось, что Иви стала бледнее, а дышала та с каждым шагом тяжелее. Возможно это была горная болезнь. Только Генри ничего не замечал. Так за неспешными разговорами, они оказались подле горы. И Саймон почувствовал боль, сначала в затылку, потом… а потом перед глазами начало тухнуть, картинка покрываться мраком. Черные точки залепили глаза — скоро будет десинхронизация. Последнее, что запомнил Хэтэуэй — четыре медные таблички в плотной корке глины. Но почему десинхронизация? Едва он разлепил веки, как над ним склонились. Оказалось, вслед за Анимусом выехали нужные люди, дабы обезопасить погружение, только специалиста задержали в аэропорту. Но перечить высокопоставленным тамплиерам никто не решился, почему-то после смерти Риккина негласного лидера выбрать не удалось. Возможно, именно он бы образумил, что хранители тайны именно они, важность скрыта в их головах и сердцах, владеющие такой властью не имеют право так глупо рисковать, но протестовать никто не стал. Зачем убеждать и переубеждать тех, кто ведает и понимает всю опасность? Возможно, это даже авантюризм, когда остановиться уже сложно, пока не откроется правда. Их главным противником были совсем не ассасины, не индийские тамплиеры, взявшие на себя слишком много, не собственные сомнения, а время. Оно было неподвластно рукам человека, просто таяло и ссыпалось; на электронных часах смартфонов и компьютеров редко учитывались секунды, хотя в них было больше смысла, но время бежало, а утомительное ожидание пугало своим несовершенством. Но ещё страшнее было смотреть на песочные часы: видеть, как сыпется твоя жизнь, однако не в силах оторвать взгляд, лишь задача одна: перевернуть и смотреть, снова. — Мне нужно в Кайлас, — подскочил Саймон Хэтэуэй, поморщился, ведь почти не чувствовал рук и ног, те немели и не хотели подчиняться. Он нелепо повертелся и опять опустился на подушки. — Именно туда придут они с табличками, конечная точка. Сколько я пробуду в таком состоянии? Врач и Инглэнд переглянулись, и заговорил: — К вечеру, возможно. Я сделаю несколько процедур и уколов. — Если к вечеру мне будет лучше, зачем все это? — сдавленно выдавил он. Кажется, пора заказывать гроб или лучше попросить кремировать? В этом вся прелесть Анимуса, с одной стороны он почти безопасен, а с другой черти бы его сожрали… Саймон долго не размышлял, серьезно глядел на Летицию, хотя она и была старше, но после тяжелого вздоха, который предвещал незамедлительную правду, ничего не сказала. Просто улыбнулась, сказала, что завтра с самого утра приедет Берг и езжайте, куда душа желает. Отряд «Сигма» будет только после обеда. Значит, раньше обеда они не выедут. Но Хэтэуэй не хотел ждать, если он не ошибается, то им придется изучить окрестности, узнать, имеет ли значение подъем на гору или искать нужно совсем рядом. Но против восхода выражали протест куча верующих, ООН, ещё несколько международных организаций, ведь считалось, что там сидит сам Шива, а значит, прямое оскорбление чувств верующих — разрушение святого места присутствием людей. Через пару часов, он свободно доковылял до двери. Ему не терпелось узнать некоторые подробности. Инглэнд отель предоставил номер вместе с кабинетом, и он знал, что она там. Всегда там, вся её жизнь взятие под тотальный контроль всего, что поддавалось и не поддавалось контролю, поэтому постучавшись, он несколько минут смотрел на табличку «Не беспокоить» и, быстро посмотрев по сторонам, перевесил на соседние двери. — Мистер Хэтэуэй, что в табличке «Не беспокоить» не понятно, — Летиция сложила руки на груди и медленно опустила взгляд на ручку. — А где табличка? — Возможно, украли, — пожал плечами Хэтэуэй. — Я очень трепетно отношусь к личному пространству, поэтому будь табличка здесь, не посмел бы приходить. Но у меня есть пара вопросов. — Они у вас всегда есть, — нахмурилась Летиция Инглэнд. Иногда дотошность профессора сильно нервировала. — Проходите, — она фыркнула, сощурившись, и прошла внутрь первой. Не смотря на поздний час она была накрашена, одета, а чемодан собран и тихонько стоял в углу. — Насколько мне известно, в Индии есть комплекс Абстерго «Кобра короля». Что с ним случилось? Я не нашёл никаких данных, существует ли он до сих пор или расформирован. И ещё находится он недалеко от границы, рядом Тибетом, — профессор сжал зубы и упал на диван, делая вид, что его заинтересовала ваза, насколько позволяла эта странная форма черепа. — Милая ваза, атмосферненько так-то. Летиция молчала, комплекс действительно был и существовал вплоть до две тысячи восьмого, потом было затишье, в две тысячи двенадцатом он пригодился снова, когда была выпущена новая линейка Анимусов на территории Индии. Но вдруг комплекс продолжал работать, но уже по другой причине. Его расположение было очень удобным для исследований, но так, как никаких предложений не поступало, как и финансовых вложений именно в «Корбра короля», то соответственно о нём призабыли. — Хотите сказать, что поиски длились годами? Ваш ассасин утверждал, что с тамплиерами они войны не ведут. — Или уже не ведут. Рагху ничего не знает, все это время ментор продолжал контролировать братство. Слухи пошли намного раньше, нежели дневник попал нам в руки. Зачем и откуда? Зачем старик отдал дневник Девашу? — Боюсь, ответ не понравиться. Хотелось показать кое-что на Анимусе, но раз противопоказано. Так, что, информация будет волнительна и драматична, — она немного потянула и фыркнула, выжидающе смотря на профессора, и выудила из кармана маленькую флешку, и протянула ему. Саймон сначала помедлил, но желание знать правду превысило шкалу эту правду не знать. Иногда он удивлялся того, что боялся узнать лишнее, и, тем не менее, жаждал собрать все знания. То, что расходилось с его принципами, но было частью ордена, следовало принять и понять, в лучшем случае, а в худшем — информации будет бесконечно грызть внутренности. — Ничего не делается просто так, — Инглэнд пожала плечами, от её взгляда стало не по себе. — Я бы убила его снова, — последние слова повисли угрозой, намекая, что слабость Хэтэуэя очевидна и понятна. Хэтэуэй старался не измениться в лице, просто сжал похолодевшими пальцами флешку и поспешил выйти. Вопросы остались, но задавать сегодня не будет, может, потом. — Я сегодня уезжаю, — сухо сообщила она на прощание. — Советовала бы и вам, но понимаю — бесполезно. Желаю вам удачи, мистер Хэтэуэй. Я буду по возможности помогать, меня ждут в Нью-Йорке. Он кивнул. Лично, кроме Берга, редко, кто из девятки участвовал в операциях такого типа. Обычное приключение сулит немалыми проблемами, потому что весь авантюризм успел задохнуться от запаха крови и животного ужаса. — Удачного отпуска, — хохотнула Инглэнд и захлопнула перед ним двери. Хэтэуэй закатил глаза и вернул табличку на место, а после хлопнул себя по лбу. Так ассасина убили или ещё нет?

***

Ничего не заканчивалось, ни улицы, ни длинные поезда, ни бесконечный асфальт с песком и землей, но Рагху не останавливался, истратив все силы. Спустя час ноги перестали держать, и тот упал рядом с чьим-то домом, присев на грязную и сырую картонку. Вытянув ноги и накинув капюшон, склонился настолько низко, насколько позволяла спина. Стать незаметным. Как ему этого хотелось. Но дух преследования не ослабевал, тамплиеры шли за ним. Рагху напоминал себе нелепого зайца, петляющего и пытающегося спастись. Раньше ассасин воображал себя охотником, но жизнь так изменчива. Когда спешил домой в Нью-Дели, совсем не ожидал, что за ним следят, побег так похож на настоящий. Пришлось потрудиться, дабы выбраться оттуда, но… всего лишь иллюзия свободы. Наставник предупреждал, а Рагху не хотел слушать. А теперь поздно. Потому, что делать дальше, не знал. Знакомые улицы казались чужими, а за каждым углом его поджидали тамплиеры. — Сын, поднимись, — Рагху почувствовал, как рядом с ним опустился наставник. С его приходом, ассасина поглотил запах шафрана, сладостно-терпкий аромат с легкой горчинкой окружал невесомым ореолом. А после ухода из братства усиливался в стократ, потому, сделав полный вдох, Рагху поднял голову. Но наставник ничем не пах и оставался таким же незаметным, как всегда. — Наставник! — радостно воскликнул и улыбнулся. Капюшон частично закрывал лицо, но улыбку скрыть не удалось. — Я рад вас видеть. — Идём, — тот бросив взгляд через плечо, кивнул на узкую улочку, в конце которой находилась старая лестница, ведущая на крышу. Когда Рагху ещё не умел лазить по стенам, пользовался этой лесенкой. — Рагху, почему не послушал меня? Ты же прочитал записку? — Читал, но… я решил сам принять решение, наставник. Как мне стать взрослым и мудрым, если вы не даете мне этого сделать? — ассасин вспомнил слова Лейлы Хассан и нахмурился, буравя взглядом рыжее пятно на стене. — Ты слишком молод, а я очень стар, Рагху, у меня осталось всего пару лет, чтобы быть с вами, помочь научиться самостоятельности, ещё направлять и советовать. Только ради этого, я ушёл, чтобы дать вам дышать свободно, чтобы вы поняли и приняли свою судьбу. — Так, что изменилось? Частица, да? Она виновата во всем? — Пришло время, и я надеялся, что ты будешь держаться подальше от всего этого, — наставник опустил глаза. За это время они поднялись на самый верх, и Рагху улыбнулся. Он не имел права обижаться на своего почти отца, на старика, который желал ему только добро. — Но почему? Какое время? Старик молчал. Ответов не будет — таков вердикт, Рагху все понял и отступил, бросив последний взгляд на наставника, и всматривался в кривые улицы. Сердце замирало, когда кто-то похожий на солдат тамплиеров мелькал среди разноцветных одежд. — Что дальше? — Ты вернешься домой, и вы заляжете на дно, — степенно сказал мастер и опустился на старую крышу, которую частенько латали. Рагху нахмурился и непонимающе расставил руки. — Наставник, мы не можем так поступить… — Можем, сын, когда станешь мудрее, поймешь, что это, того не стоит. Они ищут и найдут свою смерть. Никакой власти, ничего, просто смерть. Сердце ассасина, казалось, почти остановилось, и он обреченно посмотрел на старика. Мудрый взгляд всезнающего ассасина на сей раз был ему чужд и не понятен, а речь больше не приносила тепло. Рагху сделал пару шагов назад. — Вы учили меня быть спасителем, героем. Справедливым. А теперь… — что-то в груди воспротивилось. Не желал он им смерти. Запах шафрана показался невыносимо терпким и неприятным. Но он по прежнему сильно любил наставника. — Не подставляй братство, сынок. Мудрость предсказывала многое, но Рагху всегда казалось, что такие люди напрочь перестают чувствовать, любить, ненавидеть, а в целом — жить. В голове больше не существует ничего, кроме огромных стен мудрости, без возможности почувствовать что-то новое, обидеться, пойти навстречу какой-то мимолетной прихоти и яркому и острому желанию, совершить глупость, подумать только о себе. Мудрость — это старость, решил ассасин и, не отводя взгляда, продолжал смотреть на наставника, терзаясь опасными мыслями. Но наставник его любил, как сына, а значит, необходимо совершенно другое пояснение мудрости. Наставник не мертв, он чувствует все, просто умеет контролировать каждый порыв души; каждое тайное или детское желание ему чуждо… Иногда ассасину казалось, что такие люди выходят за грань бытия, будто давно прожили все жизни, переродились и стали чем-то вроде духов. Их твердая мудрость поражала до глубины души такими простыми идеями, но ступи Рагху на этот путь и он будет скован этой дивной наукой, совмещающей в себе сердце, мозг и тело. Познав частичку мудрости, будет тяжело остановиться, таким был один из его братьев, вечный зануда и верный последователь наставника. Только тот не нуждался в последователях, и, не смотря на кредо и кодексы, учил думать головой. Что подходит к одной ситуации, совершенно нелепо для другой сцены жизни. «Всему свое время!» — решил Рагху и испугался собственных мыслей. Неужели он уже стареет и мудреет? Где именно была та грань, между взрослением и старением, выяснить пока что не удавалось, но и ассасин старался избежать подобного. — Так вы знаете, что ждёт в конце, — Рагху приободрился и постучал по губе указательным пальцем. Горячий воздух щекотал ноздри запахом шафрана, и ассасин схватился за край крыши, любопытно осматриваясь. Совсем рядом расположился торговец специями, на жарком солнце запах становился тошнотворным и даже натянутый на столбы красный тент не спасал. Только сейчас он заметил, как одним своим присутствием наставник стёр весь страх, заставив его забыть про опасность, задвинув её на задворки сознания, передав бразды правления интуиции. — Не совсем, но… ничего хорошего. Дай руку, — из рукава наставник вытянул листы. — Это же из дневника моего предка! — Рагху изумленно схватил листы, но разворачивать не стал. — Но откуда они у вас. — Я владел дневником. Когда индийские тамплиеры вышли на меня, я передал дневник одному человеку. Продавцу сувениров и старых вещей. И я ошибся, — горько произнес старик, потерев лицо шершавой ладонью. Его тело было в шрамах, только кисти рук и предплечье не тронутые в пылу битв и сражений. — Оказалось, Деваш нуждался в деньгах, и кто бы мог подумать, что его другом будет тамплиер. И, признаюсь честно, предвидеть этого не удалось. — Но почему именно Деваш? — Он хотел стать ассасином, ещё юношей случайно или нет узнал про братство. Он всегда был любопытным и целеустремленным, но, когда выпал шанс поехать в Англию, отказаться не смог. Я в нем ошибся, в который раз. — Наставник, он мертв. — Другого я не ожидал. Опасные игры он затеял. Рагху был удивлен. Оказалось, что все это время, живя он в счастливом неведении, индийские тамплиеры продолжали поиски Частицы. Но делали настолько тихо, что догадаться было совсем не просто. Эта информация стала для ассасина пуще выстрела в грудь, столько всего не замечать годы, что-то невероятное. То ли его невнимательность, то ли тайны не должны были коснуться ещё молодое братство, которое только учиться и ждёт снисхождение от мира, пока их враги рыщут в поисках артефакта власти. — Но почему мы ничего не знали?! — Узнали бы. Совсем немного оставалось, но у судьбы свои планы.