И вспыхнет пламя. Зима пришла

Шаг вперёд. Шаг назад. Поворот влево. Удар. Снова шаг. И снова удар. Деревянный меч выскользнул из рук и с глухим звуком упал на брусчатку. Противник несильно ударил девушку по запястью. Она цыкнула и подняла оружие, приняв боевую стойку. Шаги стали быстрее, удары сильнее, повороты круче. Будто это не бой, а танец. Прогиб назад. Уворот. Шаг. Юноша наступал. Девушка попятилась назад и очень вовремя выставила меч вперёд, отбив тем самым удар. Она уже задыхалась от усталости, но продолжала рьяно сражаться, будто выплёскивала что-то изнутри. Перед глазами всплыл её друг. Бывший друг. Тот, что обманул, предал и обокрал. Глаза загорелись, и она со всей дури ударила противника в бок, пока парень на секунду отвлёкся. — Мия! — Он вышиб из её рук меч, сделал быстрый шаг и встряхнул за плечи. Глаза девушки смотрели по сторонам, но только не на Гарольда. Она словно потерялась. — Эй! — Ещё один сильный толчок и Мия вернулась в реальность. Девушка устало вздохнула и покачала головой. — Извини, больно? — Ланнистер только демонстративно скорчил лицо, чем вызвал улыбку подруги. Они опустились на лавочку. Гарольд снял с пояса фляжку с водой и сделал несколько больших глотков, а потом передал её Мие. Вода была холодная, самое то после интенсивной тренировки. Её белая рубашка вся промокла и превратилась в чёрную, штаны порвались в районе колена, волосы, собранные в косу, растрепались и спутались. Девушка провела ступнёй по снегу, снова задумавшись. Который день она просто мечтала о нормальном сне, без ночных кошмаров, страха и странных видений. Баратеон изматывала себя на тренировочном поле до обеда, а вечером, если позволял отец (разумеется, со стражей), выезжала за пределы столицы и изводила себя и своего коня до сильной одышки. Но всё было тщетно, усталость не помогала. В носу стоял запах гнили, мертвечины и сырости, перед глазами маячил Робби с отрубленной кистью. Потому что он вор и всегда им был. — Что с тобой происходит? — Гарольд немного развернулся к подруге и положил руку на её плечо. — Столица истощает мои силы. Как ты вообще тут столько прожил? — Она нарочно перевела тему. Мия была не готова рассказать Гарольду обо всём, что случилось. Не то, чтобы она не доверяла, просто боялась. Самое страшное, что боялась девушка не за себя и не за друга, а за него. Ещё никогда она не чувствовала себя такой дурой. — Значит, дело только в этом? — А в чём ещё? — Ты стала немного рассеянной. Под глазами синяки. Постоянно в своих мыслях. Если бы я не знал тебя так хорошо, то подумал, что ты влюбилась. — Мия разразилась хохотом. Сначала обычным, а потом каким-то истерическим. Она прихлопнула себя по коленке. Тело постепенно остывало от тренировки и становилось прохладно. — Я не верю в любовь. — Баратеон пожала плечами. — А ей всё равно, во что ты веришь. Она просто приходит, не спрашивая разрешения. — Хм… может это ты влюбился? — Мия толкнула друга в бок. Гарольд явно засмущался и покраснел. — Нет! Кто? Кто она? — Ланнистер вспыхнул краской ещё сильнее. Плечи его осунулись, голова опустилась, глаза забегали в стороны. Очевидно, он не хотел говорить или стеснялся. Девушка взяла его руку и сжала в своих ладонях. — Ты можешь мне доверять. — Гарольд очень тяжело выдохнул. — Я люблю мужчин, — выпалил он. Мия хотела было ахнуть, но вовремя сдержала себя. Она быстро осознала, что ей было без разницы, какие предпочтения у Ланнистера. Баратеон любила его не из-за этого. Ведь главное, что он был хорошим человеком и ещё более прекрасным другом. Сколько всего их объединяло? В детстве они не разлучались, везде и всегда вместе. Дети постарше даже дразнили их женихом и невестой. А они в ответ забрасывали их лошадиным помётом, за что, конечно, после получали от родителей. Но это стоило нескольких минут смеха и счастья. — Знаешь, я горжусь тобой, Гарри. — Она подалась вперёд и обняла его. — Кто-то ещё знает? — Он помотал головой и уткнулся подруге в шею. Им было хорошо, тепло и уютно, но холод взял вверх и нужно было уходить, чтобы не отморозить себе чего лишнего. Гарольд поник. Должно быть, ему непросто было в таком признаться и нужно дать Ланнистеру немного времени. — Я в библиотеку. Ты со мной? — Библиотеку? — юноша издал смешок. Мия в очередной раз ударила его. — Представь себе! Я иногда читаю! — Вместо того, чтобы вышивать с остальными фрейлинами? Или чем они там занимаются? — Баратеон не ответила. Да, она как могла избегала общества Ширеи. Такое не по правилам, но для Мии их и вовсе не существовало. Сначала приходилось слушать ворчание септы, но пару дней назад Люциду отправили обратно в Штормовой Предел и радости девушки не было конца. После состоялся очень серьёзный разговор с отцом. Вернее, сначала он был серьёзным, а потом в нём разыгрался заботливый отец, который готов был сделать всё в угоду любимой дочери. Они сошлись на том, что Мия хотя бы раз в два дня будет выполнять обязанности фрейлины, и тогда ей будет позволено всё остальное время проводить по своему желанию. Это было более чем честным предложением. Девушка начинала чувствовать ту свободу, что была у неё дома. До библиотеки она добралась быстро, периодически ловя на себе косые взгляды. Сзади так и слышались шепотки о её внешнем виде. Какой ужас, а вот её сестра… Бесит! Мия вошла в огромный зал с длинными рядами книжных полок. Посередине располагался огромный прямоугольный стол со множеством свечей. Полки тянулись чуть ли не до самого потолка. Рядом с каждой стояли длинные лестницы. Библиотека отличалась от всего замка, словно она находилась в другой вселенной, на другом континенте. Вечная ласкающая тишина, запах старых переплётов и тающего воска. Она оглянулась, надеясь встретить здесь завсегдатая Реджи, но сегодня он, видимо, решил поработать у себя в покоях. Ей пару раз удалось завести с ним диалог, но все его ответы были односложными. Баратеон сделала вывод, что он просто не желает общаться. Так что теперь, если они сталкивались, то не мешали друг другу. Девушка прошлась вдоль длинного ряда, водя пальчиком по ветхим корешкам. Что бы прочитать сегодня? О рыцарях? О приключениях? А может что-то из истории? Про драконов? Она тряхнула головой. Никаких драконов! Библиотеку украшало одно огромное витражное окно. На нём было изображено много событий прошлого, стекольщик явно постарался. Возле окна стоял ещё один маленький столик, в самом уголке, его столешница покрылась толстым слоем пыли, и Мия никогда не видела, чтобы за ним кто-то работал. Её взгляд зацепился за какой-то предмет. Она замерла у края стеллажа и огляделась по сторонам ещё раз, потом задержала дыхание и вслушалась в тишину. Никого не было, абсолютно точно. Девушка плавными шажками подошла к столу, чтобы разглядеть предмет. Это была небольшая книжка. Кожаная тёмно-красная обложка с двумя драконами, которые будто сплелись в танце. Рядом всяческие предметы для рисования, разбросанные в хаотичном порядке. Рука сама потянулась к книжке. Нет, Мия, не трогай! Она остановилась. Всего одним глазком можно. Снова потянулась. Ты поплатишься за своё любопытство! Остановилась. Здесь всё равно никого нет, быстро посмотришь и уйдёшь. И плохая сторона взяла над девушкой вверх. Она открыла первую страницу. Обычный рисунок дракона, ничего интересного. Закрывай немедленно! Кто может рисовать драконов? Соображай! Баратеон перевернула страницу. И сердце замерло. С одной стороны — прекрасный рисунок дракона и девушки. Мия посмела предположить, что это королева со своим Балерионом. Наверху красовалась надпись, выведенная идеальным ровным почерком. Понять её девушка не смогла, такой язык она не знала. На другой стороне... Мия не понимала. Человек? Мужчина или женщина? Силуэт охватила тьма и он боролся с ней, бился, сражался, но не справлялся и тонул в ней. Очередная надпись на непонятном языке, зачёркнутые слова. Девушка сглотнула. Кто мог такое нарисовать? Что терзало этого человека? Она перелистнула. Сердце сжалось ещё сильнее. Очевидно, мужская рука, держащая розу. Нет, лучше сказать, что рука сжимала розу так сильно, до крови, но не отпускала, будто это последний шанс, и если отпустит, то погибнет. Нужно было остановиться. Мию не покидала мысль, что она заглядывает человеку в душу. Она не имела на это право. И всё же пальцы перевернули очередной лист. Женский глаз, выведенный с такой чёткостью, с таким проникновением. Девушка смотрела в этот зрачок и видела что-то невыносимо знакомое. С глаза стекала одинока слеза. Ниже был выведен стих уже на Общем языке. Кожа твоя бархатной ночи темней, глаз твоих свет — память далёких созвездий*. Должно быть человек, нарисовавший такое, был влюблён. Его терзали демоны, но он хватался за последнее светлое чувство. За свет. Мия уже собиралась посмотреть дальше и узнать продолжение истории, именно история и предстала перед ней, как вдруг сильная мужская рука возникала откуда-то из-за спины и со всей силы ударила по столу, тем самым закрыв книжку. Баратеон подскочила и развернулась. Если до этого сердце сжалось, то сейчас оно просто вырвалось из груди и убежало. — Вас не учили, что чужое трогать нельзя? Или общество вора так сильно сказалось на вашем воспитании? — Хватило одной фразы, чтобы «полоснуть» её по горлу и вскрыть недавние воспоминания. Девушка попятилась назад, но с досадой поняла, что сзади лишь стол и идти некуда. Бейлон навис над ней, рука продолжала лежать на кожаном переплёте и тем самым касалась её талии. — Вам отрезали язык? — Взгляд Таргариена не предвещал ничего хорошего. Мия левой рукой нащупала на поясе кинжал и немного успокоилась. В случае чего она сможет защититься. — Я не знала, что это ваше, мой принц. — И для чего Баратеон была такой вежливой? В зале больше никого не было, она могла грубить в своём стиле, не боясь понести наказание. Однако где-то очень глубоко зародилось чувство вины. Отлично, Мия, докатились! Вина перед этим чудовищем! Бейлон ткнул книжкой ей в лицо. — А драконы на обложке ни о чём вам не говорят? — Девушка отпихнула книжку в сторону. Смелость вернулась к ней как раз вовремя. Голова тут же задралась вверх, руки напряглись. — Можно подумать вы единственный дракон! — Тогда назовите мне имена остальных, — юноша склонился над ней так сильно, что лица оказались в опасной близости друг от друга. Была смелость — и нет смелости. Что со мной такое? Тело окутала слабость. Ещё чуть-чуть и Мия могла упасть, рухнуть под весом фиалковых глаз. — Вам лучше отойти, — прошипела Баратеон. — А то что? — Бейлон лишь придвинулся ближе. Он противился собственным чувствам, пытался найти в ней изъяны, коих была целая куча. Но недостатки только ещё больше привлекали его, тянули за собой. Мия качнула головой влево, указывая на кинжал. Таргариен улыбнулся. По-настоящему, искренне. Глаза заблестели, и в них не было желчи, гнева и ярости. Девушка забыла, как правильно нужно дышать. Но минута спокойствия продлилась недолго. Принц вернулся в прежнее состояние, так же быстро, как и вышел из него. — До какого месты ты долистала? — Что? — До. Какого. Месты. Ты. Долистала? — Он учащённо задышал. Мышцы стали шире и готовы были прорваться сквозь его одежду. Фиалковые глаза вспыхнули настоящим огнём. — Я… Бейлон схватил её за руки, развернул и буквально откинул к ближайшему стеллажу, припечатал к деревянному покрытию. Пальцы сомкнулись на шее девушки. Мия жадно хватала ртом воздух. — ОТВЕЧАЙ! — Он точно сходил с ума. Баратеон начала кашлять и давиться собственной слюной. Воздух предательски заканчивался, а рука Бейлона не ослабевала хватку. — Что ты видела? ГОВОРИ! — Из последних сил она дотянулась до пояса и вытащила кинжал из ножен. Стоило острию сверкнуть в полумраке библиотеке, как принц отпустил девушку, но с места не сдвинулся. Мия глотнула воздух и прикрыла глаза. Что было в той книжке? Почему он так разозлился? Что скрывал? Рука с кинжалом опустилась. Фиалковые глаза снова приобрели прежний цвет. — Глаз, — прошептала девушка. — Последним, что я увидела, был женский глаз. — Таргариен будто расслабился, пусть его лицо и продолжало излучать ненависть. — Очень красивые рисунки. — Он попытался найти в её словах подвох. Заглянул в ярко-синие очи, пробираясь куда-то глубоко, где находилось сердце, впиваясь прямо в него. Мия обхватила пальцами края стенки стеллажа и вжалась в неё как можно сильнее. Бейлон сделал практически то же самое. Он прильнул к её маленькому телу, так, чтобы чувствовать каждую вибрацию, каждый стук сердца. Лбом он упёрся в деревянную стенку, и теперь при каждом выдохе дыхание юноши обжигало Мии шею, на которой красовались красные отметины. — Никогда больше так не делай. Поняла? — это была первая человеческая просьба из его уст. Баратеон оторвала одну ладонь от деревяшки. Что она хотела сделать? Обнять его? Так или иначе она остановилась. Он чудовище. Монстр. Он только что чуть не придушил меня! Девушка продолжала стоять и расслабляться под его крепкими мышцами. Принц был невероятно тёплым. — Ты можешь отойти? — попросила Мия. — А ты этого хочешь? — прошептал Бейлон. Он чувствовал, он видел, он понимал. Она не вырывалась, не кричала, не плакала, не обзывалась, не хамила. Она просто стояла. А он стоял вместе с ней. Девушка вздрогнула от незнакомых ощущений. Прямо внизу живота затянулся тугой узел. Тёплый, даже горячий. — У меня волос в рот залез, — ляпнула Баратеон. Принц тихо усмехнулся и оторвал голову от стенки стеллажа. Теперь опорой стал локоть. Другой рукой он аккуратно смахнул запутанные пряди с её лица и заправил за ухо. — Знаешь, я тебя ненавижу. — Я тебе лгу. — Самое достойное чувство для чудовища. — Он мог снова поцеловать её. Но не стал. Тогда всё было игрой, а сейчас он больше не хотел подбрасывать кости. Его план рухнул, провалился, взорвался диким огнём. Теперь Бейлон не мог делать то, что хотел. Ему вдруг стали так важны её чувства. Сделав больно ей, он стократно делал больно себе. — Ты не чудовище. — Одинокий маленький мальчик? — Таргариен повторил недавние слова девушки. — Просто одинокий. Это ты… на том рисунке. Ты и твоя тьма, твоё одиночество. — Юноша скривился. Мие показалось, что в бездонных фиалковых глазах скопились слёзы. — Я не нуждаюсь в жалости. — Нет. Но ты нуждаешься в свете. — Их лбы соприкоснулись, руки сплелись. — Стань моим светом, Мия. — Это была больше чем просьба, мольба, внутренний крик о помощи. — Не могу. Не могу. Ты уничтожил меня. И теперь я не могу. Прости, Бейлон. — И принц отступил. И снова тьма. И снова одиночество.