И вспыхнет пламя. Зима пришла

Убей меня потом, но только не сейчас...

Через три дня. В час волка. Тронный зал. Левый вход. Ох, Семеро, если бы они только знали, насколько длинными оказались эти три злополучных дня. Долгие часы в размышлениях, бессонные ночи, забитые только стуком разрывающегося сердца. Разделение себя на две части — то, что правильно, и то, чего хочется. До этого момента девушка была ослеплена изменениями, что произошли вокруг неё. Но теперь, когда тонкая нить внутри её головы вытянулась в ровную линию, она столкнулась с холодной и жестокой реальностью. Её любовь была ошибкой, чем-то чужеродным, что стоило бы просто уничтожить под корень, но прежде она ведь могла позволить себе хотя бы секундное счастье? Столько стен теперь выстроилось на её пути, и неизвестно, сможет ли она разрушить их все? Чувства, что зародились в самый неожиданный момент, были абсолютно неправильными. Как болезнь, от которой нет никаких лекарств, и тебе остаётся лишь два варианта — получить новую дозу, продлить тем самым свои жалкие дни существования, или умереть. Последнее казалось куда более разумным, но прежде, чем отдаться на растерзание Неведомого, девушке хотелось сполна насытиться этим больным и в то же время светлым чувством — любовью. Только любовь и заставила Мию не уснуть тёмной ночью, а дождаться нужного часа, одеться и рвануть навстречу уязвлённой гордости. От чего-то все внутренности тряслись и сжимались при каждом шаге. Горло сдавливали невидимые руки, а что-то мрачное тянуло её назад, пытаясь предотвратить очередную ошибку. Девушка не помнила, что она наговорила стражникам, но те не последовали за ней. Даже язык был будто каменным, а мысли превратились в тягучий и липкий мёд. Снова Мие послышался голос разума. Он кричал ей, что ещё не поздно повернуть назад, отказаться от девичьих желаний. Но разве это были лишь её желания? Моя маленькая смелая девочка. Уши обволок его голос, мягкий шепоток, от которого кровь застывала, но только для того, чтобы после нового удара сердца побежать по венам с ещё большей скоростью. Девушка замерла около двери, что вела в тронный зал. Если войду — пропаду навсегда. Она то протягивала руку к ручке, то отдёргивала её. Она выбирала не просто — быть с ним или не быть, принять или отказаться. На кону стояли куда более высшие ценности. Он нуждался в ней, цеплялся, как маленький ребёнок за руку матери. Но нуждалась ли она в нём? Сколько раз он разобьёт ей сердце? Сколько раз уничтожит гордость? Мия не стала больше гадать, она ухватилась за ручку и толкнула дверь, оставляя за спиной всё то «правильное», что ей навязывали с младенчества. Зал был ещё темнее, чем спящие коридоры замка. Тишина такая вязкая, удушливая. Своими щупальцами она пробиралась внутрь и окутывала каждый орган. Девушка старалась подстроиться под атмосферу, поэтому ступала очень аккуратно, боясь лишний раз споткнуться. Она прошла мимо постамента с троном, не посмотрев на него, и вышла на середину зала. В таком молчаливом вакууме легко было услышать даже чужое дыхание, но его не было. Неужели он не пришёл? Может, принц оказался умнее её и обрезал нити их связи до того, как они полностью смогли окутать их. Стоило только помыслить о таком, как горло задрожало, а глаза предательски защипали. Куда больнее было расстаться вот так, без слов и объяснений. Где же крики и удары? Кажется, Мия научилась получать удовольствие от их скандалов, когда он прижимал её к стене и сдавливал горло, душил и ловко держал её хрупкую жизнь в своих руках. — Я боялся, что ты не придёшь. — Тихий, манящий и вызывающий дрожь по телу голос ударил ей в спину. Груз, который преградил воздуху проход в грудную клетку, рухнул вниз и девушка сделала первый настоящий вдох. Мия развернулась и обнаружила Бейлона, сидящего на драконьем троне. В темноте казалось, что он и сам вытесан из камня. Безупречный со всех сторон, парень будто был продолжением трона. Таргариен занимал сейчас самое значимое место во всех Семи Королевствах, и не было зрелища более прекрасного. Мия согнулась в коленях и сделала неуклюжий реверанс, чем вызвала лёгкий смешок у принца. Их разделяло слишком много шагов, но, несмотря на это, стоило Бейлону поднять руку и провести ей плавно по воздуху, как щёки девушки раскраснелись. Он не касался её тела, но касался души. — Часто вы увлекаетесь сидением на троне, Ваша милость? — Ей нужно было начать разговор, чтобы прекратить сжигать своё тело заживо. Настоящая пытка вот так видеть его перед собой, расслабленного и открытого, но бояться прикоснуться. — Мне кажется, его сделали точно под меня. Забавно, не находите, миледи? — Все слова, как пустой звук. Они просто пытались нащупать настроение друг друга, раздразнить и до того беспокойное сердце. Мия сделала пару маленьких шагов в надежде, что сможет рассмотреть его лицо в этой страшной темноте. — Надо же, какое у вас самомнение, раз считаете, что трон сотворили для вашей идеальной задницы. — Юноша громко засмеялся и эхо разнеслось по всему залу. Теперь тишина наполнилась более приятными нотками и вместе с тем темнота перестала быть пугающей. — И давно вы считаете мою задницу идеальной? — поинтересовался Таргариен, как только смех оставил его. Он опёрся локтём о подлокотник трона и склонил голову набок. Как ему не хватало этой лёгкости в общении, где не было установленных правил и границ дозволенности. Бейлон вообще мало с кем разговаривал. Кто-то пытался поучить его, кто-то лез в те сокровенные ящички, что были закрыты на несколько замков, а кто-то просто жужжал над его ухом, словно надоедливая муха. И только с ней ему хотелось говорить о ерунде, смеяться и слушать в ответ её смех. Юноша только сейчас заметил, что не пожирает её взглядом, не пытается разглядеть за тканью перекошенного платья её фигуру, у него попросту не возникает пошлых мыслей. С Мией не хочется делать тех вещей, что он делал с Ширеей. Мия другая. Она настоящая. — Давно. С тех самых пор, как я вам надрала её в детстве, — уверенно ответила девушка. Её больше не беспокоило прошлое, что так туго связывало их, что стало причиной их долгой неприязни и вражды. — Вот как? Вам стоило признаться ещё тогда, в таком случае. — Признаться в чём? — Что вы без ума от меня. Теперь Мия начала смеяться, но смех был очень притворным, только чтобы скрыть абсолютную правду. Может всё и в самом деле началось ещё тогда? Может и не было никакой злобы на принца? Она никогда не была самой красивой или самой воспитанной. Разве на таких девочек способен кто-то посмотреть? Но он смотрел на неё, ехидно смеялся, когда её наказывали за провинности, торжествовал, смотря вслед удаляющейся лошади, на которой маленькая Мия отправилась в Штормовой Предел. Вот только никто не знал, как же после его съела тоска. Теперь никто не перечил ему, никто не нападал, не кричал ругательства. Сама жизнь ускользнула из Красного замка и принц окончательно отдался во власть тёмной стороны. — Вы это сами придумали, Ваша милость? Не помню, что в чём-то признавалась. — Слова девушки заставили Бейлона подняться с трона. Он больше не мог держать Мию на таком расстоянии от себя. Ему жизненно необходимо было увидеть её лицо, заглянуть в глаза и наконец-то прочесть то, что она так трепетно скрывала от него. Шаги юноши отдавались тяжёлым глухим стуком. Один шаг — один удар сердца. Она могла пойти ему навстречу, чтобы поскорее упасть в его сильные руки, но вместо этого девушка продолжала стоять и наблюдать, как большая тень закутывает её в свой кокон. Бейлон остановился только тогда, когда дыхание девушки коснулось его щеки. — Значит я ошибся и ты не сходишь по мне с ума? — Конечно он шутил, дабы прикрыть страх того, что он и вовсе не нужен ей. Некоторое время назад Мия считала его настоящим чудовищем, брызгала ему в лицо гадкие вещи, только чтобы оттолкнуть. И по правде сказать, принц сдался при первом же отказе. Теперь он корил себя за слабость, ведь Мия заслуживала борьбы. Юноша коснулся её талии одной рукой и потянул на себя. Ближе, будь ближе. — Почему мы говорим только о моих чувствах? — задала девушка правильный вопрос. Она боялась дотронуться до него, не зная, имеет ли право. А с другой стороны ей нравилось, что лишь он касается её. Вторая рука принца обхватила её шею и в животе завязался тугой узел. В тот вечер в Звездопаде при похожей ситуации она готова была вытошнить все те яства, что с удовольствием затолкала в себя, но сегодня это был уже не тот Бейлон. Настоящего Бейлона хотелось пробовать на вкус, целовать до полной остановки сердца. — Потому что то, что испытываю я… — он начал медленно склонять голову, обжигая лицо девушки своим прерывистым дыханием. — Послушай моё сердце, — и Мия беспрекословно приложила ладонь к его груди. От неё не ускользнула небольшая неприязнь, что отразилась на лице парня, но он не отскочил назад. Это была не только его рана, это была их рана. Шрам, что навеки связал две совершенно разные души. Никто не смел касаться Бейлона именно там, никому никогда он такого не позволял, потому что прочно оберегал дорогое ему воспоминание. Сердце билось громко, постоянно сбиваясь с ритма, оно даже было громче их взволнованных дыханий. — Я не знаю, что со мной. Ты в моих мыслях, в моём теле, в каждом вздохе. Ты везде. Я боюсь этого слова. И если ты хочешь услышать его сейчас, то я не смогу. — И снова выбор — уйти или остаться. Каждый раз ей приходилось решать. Любовь — этого слова он боялся. Хотелось ли Мие его услышать? Да, очень. Но она понимала, кто стоит перед ней. Сломанный человек, не познавший материнской теплоты. Он купался в своём одиночестве долгие годы. Делал больно себе, больно другим. Как же в этом хаосе из темноты понять, что такое любовь? Она прижалась к нему плотнее и дала понять, что готова ждать. Не сегодня и не завтра, но придёт время и он найдёт в себе силы для признания. И она ему в этом поможет. Бейлон коснулся её губ и помедлил. Не торопился ли он? Мия не была той, с кем стоило пробовать всё и сразу. Её хотелось раскрывать постепенно, словно ты счищаешь кожуру с апельсина, а в конце вкушаешь этот сладко-кислый вкус, смакуешь во рту каждую дольку. Получив немое одобрение, принц поцеловал Мию. На этот раз всё было иначе. Он был предельно аккуратен и нежен. Девушка ощутила приятную колющую тяжесть в груди. Пусть это был не первый поцелуй, но он был настоящим. Такой, от которого голова шла кругом, а ноги подгибались. Если бы Бейлон крепко не держал её за талию, то девушка непременно бы рухнула вниз. Поцелуй открывал им новые пути дозволения, они сделались ещё ближе друг к другу. Секунды сменялись минутами, а принц продолжал ласкать её губы. Горькие, слегка солоноватые и такие мягкие. Их хотелось целовать ночи напролёт, хотелось постоянно чувствовать её горячий язык у себя во рту. Руки Мии обвили его шею и она приподнялась на цыпочки. Будь они не в тронном зале, смогли бы вовремя остановиться? При мысли о его обнажённом теле девушка издала тихий стон. Она чётко ощутила, как всё, что находилось ниже пояса начало жечь. Бейлон отстранился первым, прислонился лбом к её лбу и губы дрогнули в улыбке. — Однажды я буду целовать тебя всю ночь. Везде. — Принц коснулся губами её щеки. — Здесь. — Теперь подбородок. — Здесь. — Шея. — И здесь. Я сделаю так, чтобы ты шептала только моё имя. — Откуда столько самоуверенности? — Очередной вопрос, чтобы отвлечь Бейлона и привести себя в порядок. Но о каком порядке могла идти речь? Она умирала в его руках, сгорала, как упавший осенний листок. — Это не самоуверенность, это мои мечты. Ты — моя самая сильная болезнь. И мне никогда не излечиться от неё. — Бейлон… я… тебя… — но он не дал ей договорить, приложил палец к губам. — Ш-ш-ш, прошу, не говори. Помнишь? Просто будь рядом. — В его глазах искрилась боль. Даже мысли о любви поедали его. Насколько сильно он разочаровался в этом чувстве, раз так остро на него реагировал? Будь в её власти, она бы стёрла все плохие воспоминания из его головы, чтобы он не мучался. — Знаешь, мне кажется, это ты — мой свет, Бейлон, а не я — твой. — Мия. Моя Мия, — прошептал он ей на ушко, а потом снова не удержался от поцелуя. Теперь придётся здорово сдерживать себя при каждой встречи с ней. Уже ничто не затмит эту ночь. Бейлон чётко понял, что будет биться за эту девушку до самой смерти. Он готов нарушить все зримые и незримые правила, только бы она была в безопасности. Всегда в его руках. Его маленькая смелая девочка.