И вспыхнет пламя. Зима пришла

Даже в самые мрачные и холодные дни, когда небо затягивалось тяжёлыми и чёрными тучами, а ветер завывал свою песню, кружа в своём вихре хлопья снега, находилось время для радости и веселья. Несмотря на поздние часы (кажется, уже миновало время ужина), во внутреннем дворе Красного замка раздавался задорный смех. Юноша и девушка, подобно детям, то хватались за деревянные мечи и шуточно сражались друг с другом, то лепили снежки и устраивали настоящие поединки. Полностью мокрые, с парой синяков на руках и ногах, растрёпанные, но очень счастливые они решили всё-таки разойтись по своим комнатам, чтобы лишний раз не тревожить родителей, особенно это касалось родителей девушки. Мия, продолжая звонко смеяться, вскочила Гарольду на спину и крепко обхватила его за шею одной рукой. Юноша, который ничего не подозревал о подлянке, что собиралась устроить ему девушка, подхватил подругу под колени и послушно понёс её в сторону жилого крыла Баратеонов. За парочкой следом из тени выступили несколько стражников Ланнистеров, в том числе и оруженосец Гарольда — Дерек. Мия воспользовалась ситуацией и проникла второй рукой под ворот друга и засунула ему уже почти растаявший снег. Юноша встрепенулся от контакта с ледяной рукой, подскочил и выпустил девушку из рук. Но та уже была готова к этому, так что Баратеон приземлилась на ноги и удержалась от падения. — Ненормальная! — вскрикнул Гарольд и продолжал скакать на месте, чувствуя как холодные капельки снега скатываются по его спине всё ниже и ниже. Мия залилась ещё большим смехом и согнулась пополам, тем самым потеряв на время бдительность. Ланнистер разозлился, но по-доброму. Он налетел на подругу и ловко перекинул её через плечо и начала неистово щекотать девушку. — Нет! Прошу, прошу! Перестань! — Но все её попытки вырваться не увенчались успехом. Однако Гарольд сжалился над Баратеон и опустил её обратно на землю. Как же она ему нравилась именно такой: раскрасневшееся лицо от холода и смеха, взъерошенные волосы, перекошенный тёплые плащ, разодранные на коленях штаны. Мия была такой живой, такой настоящей и безумно счастливой. В последнее время девушка больше не проклинала столицу, очень редко говорила о возвращении в Штормовой Предел, да и про потасовки с сестрой не было и речи. Гарольд и предположить не мог, в чём скрывалась причина её внезапной любви к Королевской Гавани. — Ну всё, пошли, бессовестная дикарка, я провожу тебя до твоей комнаты, — парень махнул головой в сторону пустынного коридора. — Бессовестная дикарка? — Мия удивлённо приподняла брови. На самом деле ей совершенно не было обидно, наоборот, спустя несколько мгновений она снова разразилась смехом и Ланнистер подхватил её настрой. — Обойдусь без вашего сопровождения, милорд, — она шуточно вздёрнула подбородок. — Нет-нет, я провожу, — настаивал Гарольд. Слишком бдительным он стал после смерти старшего брата. — Боишься за мою жизнь? — Для Баратеон всё это выглядело как очередная забавная ситуация. Она задорно толкнула его плечом в бок. — Скорее за жизни тех, кто встанет на твоём пути, — Ланнистер уже терял терпение, поэтому просто подхватил подругу под руку и потащил за собой. Но та была слишком упряма. — Ну правда, не стоит. Я вполне могу дойти сама. Если хочешь, могу отправить тебе ворона, как только доберусь до покоев, — и снова Мия обратила всё в шутку. На самом деле, ей было жизненно необходимо отвязаться от Гарольда, ведь путь её лежал далеко не в свою комнату. Рассудок давно покинул девушку и внезапная мысль залетела ей в голову. Она намеревалась спуститься в подземелье и пройти по секретным ходам прямиком в покои Бейлона. Да, вполне вероятно дверь будет заперта, да и он сам должно быть сейчас проводит время с Ширеей в их общей комнате, но разве это должно остановить Мию? Ей как воздух нужно было увидеть принца. Она стала жутко нетерпеливой с их последней встречи в тронном зале. Всё о чём думала Баратеон — это Бейлон. Он не просто прочно засел у неё в голове, только о нём были все сны, за каждым углом она надеялась столкнуться с ним. Это было совершенно ненормально, но, как ранее сказал принц, их связь была сродни болезни и если не принимать лекарства, то можно просто погибнуть. — Я не позволю тебе разгуливать одной в такое время. Давай хотя бы Дерек пойдёт с тобой, — он покосился на Марбранда, и тот, услышав своё имя, радостно заморгал. Ещё бы, ведь Ланнистер уже давно раскусил мальчишку — по всей видимости, он просто влюбился в Мию. Да и с кем подобное не случалось в таком возрасте? — Ты ведь знаешь, Гарри, что не заставишь меня. Ступай к себе, тем более что завтра ты вроде как отправляешься в Риверран. Выспись, отдохни перед столь долгой дорогой. — Ну уж нет, она не проиграет эту битву и обязательно отправит Ланнистера к себе, а заодно и всё его сопровождение. После долгой игры в гляделки парень всё-таки капитулировал и уступил подруге. Ведь он и сам не хуже знал, что такое спорить с Мией, только растратишь себе все оставшиеся нервные клетки. А она потом ещё, как настоящая девчонка, обидится и, вполне вероятно, устроит бойкот. Как только Баратеон распрощалась с другом, она покорно сделала вид, что идёт к себе, но как только Ланнистер скрылся за поворотом, она тут же сменила курс и воскресила в памяти тот день, когда сир Эдриан вёл её к Бейлону. Никакие тёмные коридоры не пугали её, к тому же замок постоянно патрулировался стражниками, но и им на глаза девушке вовсе не хотелось попасться. Любовь отбила в Мие чувство безопасности. Их связь — запретный плод, и, узнай о ней кто-нибудь, ничего хорошего точно не стоит ждать. Всё это Баратеон понимала ясно, как в погожий день, и она постоянно вела внутреннюю борьбу с разумом. Но стоило лишь вспомнить ласковые прикосновения Бейлона или его холодные губы на своих губах, как сердце вырывалось из оков и неслось вперёд, бешено трепеща в груди. Страсть к запретному всегда двигала Мию на безбашенные поступки. Стоило отцу или матери что-то запретить, как, тогда ещё маленькая, девочка делала всё возможное, чтобы нарушить их нравоучения. Она жила жаждой приключений и никогда не хотела походить на кого-то. Все правила, придуманные, очевидно, глупым человеком, были для Баратеон чужды. Она родилась не для чопорных поклонов, натянутых улыбок и не для мечты когда-то выйти замуж. Её жизнь — приключение. И даже лишённая свободы, девушка старалась снимать с себя эти путы и делать всё то, что было запретным. Теперь же её главной тайной и самым ярким желанием был только Бейлон. Всеми правдами и неправдами она отталкивала саму мысль, что пусть и очень твёрдое, но всё же девичье сердце способно на любовь. И уже не было столь важным, когда самый ненавистный человек в Семи Королевствах стал для неё нечто большим, чем просто дорогим. Он стал незаменимым, стал её частью. — Стойте, миледи! — выкрикнул резкий мужской голос. Окрылённая своими мыслями, Мия абсолютно не расслышала приближающиеся шаги. Вот ещё одно последствие любви — невнимательность. Девушка обернулась и столкнулась с грозным стражником, который, по-видимому, совершал обход. — Вы нарушаете комендантский час, — продолжил стражник. Ну конечно, как же Мия могла забыть. Ещё одно обязательное нововведение королевы, вступившие в силу после смерти Реджинальда Ланнистера. В поздние часы нельзя было разгуливать одной без какого-либо сопровождения. Уже один раз Баратеон успела попасться, за что получила хороший выговор от отца. На второй раз он уже точно не простит дочь, а накажет по всей строгости. — Как? Уже так поздно? — лучшее, что смогла придумать Мия — притвориться дурочкой. — С такой ужасной погодой и не разберёшь, какое же сейчас время дня. — Она лихорадочно стала прорабатывать в голове план побега. Вряд ли стражник окажется таким же ловким, как она и не сможет угнаться за ней. Баратеон улыбнулась и сделала маленький шажок влево, но мужчина, по-видимому, хорошо понимал, что девушка собиралась сделать. То, что стало происходить далее, не могло поддаться никаким вразумительным объяснениям. Мужчина переменился в лице и его глаза заблестели будто бы похотливым огоньком. Он стал наступать вперёд, а Мия двигалась, наоборот, назад. Рука дёрнулась к бедру и обхватила рукоятку кинжала. Нужно было бежать немедленно, что Баратеон и сделала. Стражник был довольно крупным, но ему хватило одного большого шага, чтобы схватить девушку за ворот и откинуть её к стенке. Прекрасно видя кинжал, мужчина сразу заблокировал её руки, сомкнул их вместе и поднял наверх, а массивными ногами прижал девичье тело, тем самым не давая ей шанса на лишние движения. — ПОМО… — начала было кричать Мия, но грубая мужская ладонь прикрыла ей рот. И всё же было не в стиле Баратеон просто так сдаваться. Она продолжала вырываться, попробовала прикусить ладонь стражника, освободить хоть одну ногу, чтобы как следует ударить его в пах. — Нехорошо нарушать королевские указы, но я могу помочь тебе избежать наказания, — прошептал он на ухо девушке. Только сейчас Мия заметила, насколько он был не в себе. Кто знает, может он покушался уже на честь не одной дамы? В его взгляде читался зверский аппетит, а от тела исходило дикое желание. Мужчина немного заколебался, не зная как проще будет сорвать с девчонки одежду. Он склонился к её шее и начал тыкаться носом, а зубами пытаться развязать завязки на плаще. Похотливое животное! Наконец-то у Баратеон получилось укусить его внутреннюю часть ладони очень сильно и стражник отдёрнул руку. — ПОМОГИТЕ! — крикнула девушка довольно громко. — Замолчи! — свирепо прошипел мужчина и замахнулся рукой, чтобы ударить Мию по щеке, но вместо этого кто-то схватил его сзади и отшвырнул назад. Девушка свободно выдохнула, радуясь, что тело этого мерзкого животного более не прикасается к ней. Одного сильнейшего удара по челюсти хватило, чтобы стражник повалился на пол. Фигура в чёрном плаще нависла над мужчиной, но Мия не могла разглядеть кто это, ведь в коридоре был приглушённый свет, да и на голове у спасителя был капюшон. Баратеон огляделась по сторонам и, завидев двух гвардейцев, одним из которых был сир Эдриан, она тут же всё поняла. Вместо того, чтобы возрадоваться и успокоиться она лишь сильнее занервничала, прекрасно зная, что Бейлон совершенно не умел контролировать себя. Помимо гвардейцев, вместе с ними было ещё двое молодых людей, облачённые в одежды цвета морской волны. Морские дьяволы. Принц тем временем вцепился обеими руками в ворот стражника и поднял его на ноги. Мия расслышала его сбившееся дыхание, очень тяжёлое и прерывистое, будто вот-вот Таргариен был готов извергнуть пламя. — Сир Эдриан! — процедил Бейлон сквозь зубы. Он даже не повернулся в сторону девушки, всё его внимание было сосредоточено на стражнике. Марбранд подошёл вплотную к своему принцу и выслушал приказ. После он подошёл к Баратеон и попросил последовать за ним. — Нет! Нет! — Она отдёрнула руку Эдриана и попыталась привлечь внимание Бейлона. — Ваша милость! — И Таргариен действительно повернул голову, продолжая удерживать стражника, который делал попытки вырваться, но его окружили с двух сторон мужчины из Морских дьяволов. Девушка взглянула в глаза принцу и увидела в них только одну злость и дикое отвращение — то ли к ней, то ли к сложившейся ситуации. — Уведи её! — рявкнул Бейлон, и Марбранду пришлось применить небольшую силу, чтобы оттащить Мию от места событий и заставить идти вперёд. Теперь Таргариена более ничего не сдерживало. Он поддался своей тьме, вновь пустил её в своё сердце и под таким убийственным взглядом даже стражник съёжился. Уже сейчас он увидел в отражении фиалковых глаз свою смерть. — В подземелье его! — приказал принц. Пусть Морские дьяволы и не принадлежали Бейлону, но эти двое ребят — Стюарт и Рейв — жаловали Таргариена и порой проводили с ним время. Друзьями он их назвать точно не мог, но доверие они успели вызвать. Тем более, что парни разделяли жестокость принца и порой даже пособничали ей. Сегодня Бейлон впервые за долгое время решил выбраться в одну из местных таверн, чтобы просто пропустить по несколько кружек эля. Стюарт и Рейв увязались как-то сами собой, а Эдриан и сир Тадбери выполняли свою неизменную работу и защищали принца. Посиделки не затянулись надолго, но после парню вздумалось вернуться в замок другим, более длинным путём. Возможно, он просто хотел избежать ужина с Ширеей. Ещё один очередной вечер, окутанный разговорами о самом неинтересном, что просто могло вообще существовать, Бейлон бы не выдержал. Ему понадобилась небольшая пауза в его новой семейной жизни, обычный глоток свежего воздуха. Он боролся с диким желанием встретиться с Мией, но большим усилием воли переубедил самого себя и приказал внутреннему голосу набраться терпения и выждать время, пока Красный замок избавится от всех приехавших гостей. Тайвин ведь определённо был прав, что уши и глаза здесь есть не только у него. А Мия настолько была дорога Таргариену, что он не посмел бы так сильно больше рисковать. — Ваша милость, следует доложить королеве, она вынесет справедливый приговор этому стражнику, — жужжал на ухо Тадбери, пока они следовали ко входу в подземелье. — Зачем же тревожить мою матушку в такое позднее время? — огрызнулся Бейлон. — А ты, сир Тибольт, помалкивай и делай то, что должен, иначе я вырежу тебе сердце! — уже более жёстко проговорил принц. Он не отдавал отчёта своей ненависти. Всё, что сейчас стояло перед глазами, так это Мия, зажатая в руках этого ублюдка. То была не просто ревность, а огромное чувство собственничества. Только он — Бейлон — смел касаться её, только он мог причинять ей боль и дарить ласку. Тот, кто даже допустит мысль о ней, будет жестоко наказан. Не просто злоба била его изнутри — настоящая ярость, настолько необузданная, что хотелось вскрыть себе грудь и позволить скопившемуся огню вырваться наружу. Подземелье встретило всех своим привычным сырым, слегка затхлым запахом. В этой части никогда никого не было. Скажем так, это было личное место Бейлона, которое он часто использовал для выплёскивания внутренней злобы. Разумеется, ни одна невинная душа ещё прежде не бывала здесь, если не считать Мию. Наказания всегда заслуживали только поистине гнилые люди. — Приковать к клетке! — скомандовал принц. Ему совершенно не было дела до криков этого стражника, ему было плевать, что подумает сир Тадбери и как скоро он понесётся к королеве с докладом. Если сам Бейлон не уничтожит стражника, то никогда себе этого не простит. Ведь тронули самое ценное, что когда-либо было у него. Убить ради Мии не было ничем иным, как плёвым делом. Ради неё и сжечь весь мир было не жалко. Таргариен освободился от своего чёрного плаща и протянул руку к Стюарту, поманив пальцами. Парень сделал шаг к принцу, но тот покачал головой и указал взглядом на кинжал. Стюарт с небольшим разочарованием вынул своё оружие из ножен и протянул Бейлону. — Итак, — принц подошёл к стражнику, которого сковали по рукам и ногам, — и что же ты намеревался сделать с юной леди? — Ответа не последовало. Значит, мужчина выбрал тактику молчания, что определённо неверно. Бейлон приложил лезвие к его лицу и очень аккуратно, даже чересчур бережно провёл по щеке. Остриё скользнуло к уху и спокойствие Таргариена исчерпалось. Он грубо оттянул ухо и, как само собой разумеющееся сделал несколько резких движений, отрезая хрящик от головы. Первая часть тела упала вниз, и кровь хлынула настоящим водопадом, моментально испачкав одежды стражника (его доспехи предварительно сняли перед тем, как приковали к решётке) и самого Бейлона. Таргариен не получил должного крика, а значит мужчина не испытал нужной боли. Сейчас принц совершенно не владел собой, им управляла ярость, а также некая обида. Всего лишь одна мысль о том, как к его Мие прикасается этот грязный ублюдок, вгоняла его в огромную агонию. Руки тряслись не от страха, а от жажды боли другого человека. Всё, что хотел видеть Бейлон в глазах стражника — страдание. — Тебе известно, какое наказание получают насильники? — буквально выплюнул принц в лицо мужчины. — Умоляю вас! Я… я ничего не сделал! — наконец-то заговорил стражник. — Мне плевать, что ты сделал, а что не сделал. Ты подумал об этом! — Подумал о моей Мие. — Снимите с него штаны! — Для Стюарта и Рейва всё было подобно развлечению. Они со смешком опустили штаны вниз. — Нет! Ваша милость! Не надо! Но кому были нужны эти мольбы? Бейлон ухватил стражника за его сморщенный член и оттянул немного вперёд, затем очень сильно сжал его в кулаке. Мужчина с такой силой затрясся, что даже клетка начала скрипеть под натиском его тела. Кончик кинжала дотронулся до нежной кожицы, принц потянул член ещё сильнее на себе, натягивая орган как верёвку. Он медленно вогнал остриё в основание мужского естества и грубыми движениями вверх-вниз избавил мужчину от его отличительного признака. Бейлон сжал отрезанный член в руке и пихнул им в лицо стражника. — Откройте ему рот! Сам бы принц не справился, но Стюарт и Рейв были превосходными помощниками. Они сжали челюсть мужчины с обеих сторон и заставили открыть рот. Таргариен буквально втолкнул мужской орган в ротовую полость и ударил стражника по челюсти так, чтобы он сжал зубы. — ЕШЬ! — Стюарт и Рейв разжимали челюсть, а Бейлон всё тем же ударом заставлял её сомкнуться и мужчине волей-неволей приходилось совершать жевательные движения. Не было картины слаще, чем видеть страдания стражника, до тех пор пока он не выдержал и не выплюнул свой же орган изо рта. Вся кровь и слюни брызнули прямо в принца. — Неужели слишком жёстко жуётся? Ну ничего, следующий деликатес тебе понравится, — на этих словах Бейлон снова жестом головы приказал раскрыть рот ублюдку, но теперь уже не было никаких медленных действий. Одним движением Таргариен вытащил его язык и резанул по нему кинжалом. Печально (печально только для стражника), что с первого раза не вышло, пришлось махнуть остриём в обратную сторону, и вот небольшой язычок упал в ладонь Бейлона. Не успел стражник отхаркаться от большого потока крови, как принц уже втолкал ему «деликатес» обратно в рот. На этот раз Стюарт и Рейв активнее разжимали челюсть до тех пор, пока мужчина, жалобно скуля не проглотил свой же кусок тела. — Ты думал, что я тебя убью? — Бейлон рассмеялся. — Нет, я не окажу тебе такой милости. Ты будешь существовать таким, каким тебя сделал я. Ты не умрёшь, но прежде… — принц бросил кинжал на землю, отошёл на пару шагов назад, вытащил меч из ножен и, замахнувшись ловко отсёк руку мужчине. Для стражника это стало последней каплей. Он мёртвым крузом повис на решётке и дыхание его замедлилось. — Он не должен умереть, вы меня поняли? — Таргариен посмотрела сначала на Стюарта, потом на Рейва, и, получив от них немое согласие, поспешно покинул подземелье. Стало намного легче, и всё-таки маленькая толика огня ещё горела в нём и он знал, на кого сможет выплеснуть его остатки.

***

Мия в какой-то степени обрадовалось, когда Эдриан привёл её в покои Бейлона, воспользовавшись всё тем же тайным маршрутом. Но лёгкое облегчение уступило место волнению, а затем и осознанию того, что с ней произошло. Девушка ощутила такую вселенскую беспомощность, такую слабость, что от чего-то разозлилась на саму себя. Она — воин, но как же воин, который только и болтал о своей силе не смог справиться с каким-то стражником? Не имело значения, был ли он крупнее, быстрее и прочее — Мия так или иначе не справилась и поддалась страху. Вера в себя резко рухнула вниз. Произошедшее просто указало ей на то, что она всего лишь девочка, а место любой девочки где-нибудь в компании себе подобных — милых щебечущих пташек. Баратеон больше не позволила себе проявить даже совсем крошечную слабость, не заплакала, пусть ей и очень хотелось захлебнуться в собственных слезах. Она отвернулась от своих внутренних терзаний и подумала о Бейлоне. Ожидание его прихода растянулось на просто бесконечное время. Девушка нервно расхаживала по комнате и несколько раз хотела сорваться и срочно разыскать принца. Каких бед он мог натворить? Она ясно помнила его потемневшие глаза, искривлённое лицо, пропитанное желчью и ненавистью. Снова вернулся тот Бейлон, от которого она всеми силами старалась избавиться. Его состояние было подобно морским волнам — то оно вздымалось вверх, то снова погружалось в мёртвую пучину. На исходе своего терпения и сил в коридоре послышалось волнение и дверь резко распахнулась, ударившись о стену с сильным треском. Ровно с такой же силой она захлопнулась, так, что и стены будто бы задрожали. Бейлон ворвался к себе в покои и его глаза быстро нашли предмет его последнего недовольства. Мия только и нашла в себе силы, чтобы бесшумно глотнуть воздух, увидев принца в столь ужасающем состоянии. Даже несмотря на чёрные одежды, было заметно, как она вся пропиталась кровью, руки и лицо также были в крови, которая ещё блестела на коже парня, говоря о своей свежести. Он смотрел на неё так, как когда-то прежде — взглядом, полным озлобленности. — ТЫ СОВСЕМ ДУРА?! РАЗГУЛИВАЕШЬ ОДНА В ТАКОЕ ВРЕМЯ! НАСТОЯЩАЯ ИДИОТКА! — Было видно, что он кричал не в полной мере, а в приглушённом тоне, должно быть, чтобы никто в соседних комнатах его не услышал, но всё равно было довольно пугающе. Мия совсем не одобрила подобного к себе обращения. Где же тот заботливый и нежный Бейлон? Тот, который дрожит от одного лишь упоминания о любви? Таргариен подошёл к ней и встряхнул за плечи, как какую-нибудь куклу. Чрезмерно грубый жест, на что Мия нагло отпихнула его от себя. — Как ты смеешь? Ты… что ты с ним сделал? — Девушку до сих пор страшила кровь на его руках и лице. Бейлон даже не слушал её, а продолжал гнуть свою линию. — Ты хоть понимаешь, что могло произойти? ПОНИМАЕШЬ? — Хватит так разговаривать со мной! Ты не имеешь права! — НЕТ, ИМЕЮ! — Он больше старался не прикасаться к ней, но и слова были куда красноречивее действий. Баратеон прямо-таки затошнило от его желчи в свой адрес. Девушка более не хотела здесь находиться, именно поэтому она развернулась и направилась к выходу, пока рука Бейлона не ухватила её за запястье. Мия вся, в прямом смысле, сжалась внутри, стало так трудно дышать. Сейчас она была на грани того, чтобы оставить принца с его сложным характером, предать свои обещания стать его светом и пусть он сам выбирается из своих пут тьмы. Девушка резко развернулась, желая врезать ему по лицу, но, сцепившись с ним взглядом, тут же замерла. Бейлон молча умолял её остаться. Глаза снова приобрели уже родной фиалковый цвет и лицо его от злобы перешло в состояние глубокой печали. Вот так, по щелчку пальцев, Таргариен снова стал тем сломанным юношей, каким и знала его Мия. Она перехватила его пальцы и принц воспринял это как добрый знак, моментально потянув девушку к себе. Самым лучшим успокоительным было тепло её тела. Даже сквозь одежду Бейлон чувствовал всю Мию целиком. Он сейчас не нуждался ни в каких словах и, кажется, девушка это осознала, так как она по инерции встала на цыпочки и потянулась к нему навстречу, наплевав, что и сама уже достаточно измазалась в крови. Говорят, что только женский пол способен испытать трепетания в животе — бабочек. Но тот, кто это придумал, точно не испытывал любви. Ведь именно сейчас принц чётко ощутил внутри себя, что кто-то настойчиво щекочет низ живота. Мия по-настоящему сносила ему крышу, опьяняла своим, по правде сказать, ужасным запахом, но для парня он был полным олицетворением этой несносной, дикой и непокорной девушки. Баратеон обхватила его за шею и Бейлон без колебаний коснулся её губ, неимоверно тёплых и безумно желанных. Он целовал Мию так, будто это было самым привычным делом в его жизни. Принц знал, в какой момент у неё закончится воздух и ему следует немного дать ей подышать, чтобы после снова предаться наслаждению. Бейлон слегка удивился, когда девушка стала очень напористой и, не разрывая поцелуя повела его в сторону постели. Мия попросту не могла до конца насытиться им, она настолько сильно желала его, что голова шла кругом, а тело, как бесполезный мешок, обмякло под сильными руками, что сомкнулись на девичьей талии. Принц множество раз повторял себе, что с ней он никогда не позволит себе торопиться, но вот она и сама буквально кричала о большем, чем просто поцелуй. Рука парня соскользнула вниз, прошлась по спине и опустилась на одну ягодицу девушки. Стоило немного надавить и Баратеон прильнула ещё сильнее к нему, впиваясь своими бёдрами в его пах. Но как только рука Мии коснулась завязок на его рубашке, как Бейлон быстро пришёл в себя и тут же остановил её, тем самым разорвав поцелуй. Девушка непонимающе захлопала ресницами. — Мне не хочется торопиться. Не сейчас. Не вот так, — он указал на свои кровавые руки. Принц не меньше Баратеон желал прикоснуться ко всему её телу, стать ближе настолько, насколько позволяли Боги, создавшие мужчину и женщину. Мия немного разочарованно выдохнула и уткнулась лбом в его грудь. Губы коснулись места шрама, пусть для полного соприкосновения ей и мешала тонкая ткань рубашки. Бейлон снова ощутил нарастающую волну возбуждения и как можно аккуратнее приподнял лицо девушки. — Мне тебя очень мало, — прошептала Мия. Он давно стал для неё настоящим заменителем воздуха и без его взглядов, объятий и поцелуев она просто погибала. — Никто не смеет прикасаться к тебе, кроме меня. Никогда. Моё, — грубым пальцем он провел по её нижней губе и улыбнулся, увидев как Баратеон прикрывает глаза. — Я л… — снова Бейлон не дал девушке договорить и помотал головой в знак протеста. — Нет, ты не остановишь меня! — Она отпихнула его руку и обхватила ладонями лицо с еле заметной щетиной. — Я люблю тебя, Бейлон. Люблю, — и на этот раз уже она сама прильнула к его губам и подарила такой поцелуй, чтобы у принца не осталось никаких сомнений в её чувствах. Столь трепетный и трогательный момент прервали стуком в дверь. После короткого «Да», Мия уже хотела срочно убегать, но Бейлон остановил её. Он знал, что кроме Эдриана сюда никто не войдёт. Тем более, что у Марбранда был особый стук, известный только им двоим с Таргариеном. — Прошу меня извинить, — гвардеец склонил голову, — миледи, вас уже все разыскивают. — И правда, как Мия могла забыть, что время давно перевалило за полночь, а она всё ещё не явилась с прогулки с Гарольдом. — А вас, мой принц, срочно вызывает королева. Бейлон обречённо вздохнул. Разумеется кто-то уже успел доложить обо всём матушке и она абсолютно точно разгневана и не находит себе места. Для пущей радости не хватает отца, который частенько только и любил поддакивать королеве. — Я иду. Проводишь Мию в её покои, — спокойно приказал принц, потом кивнул Марбранду и тот вышел, давая влюблённым попрощаться. — Бейлон, прошу, оставь свой гнев. Она ведь твоя мать и очень переживает. Уступи ей, хотя бы раз. — Стоило только уповать, что Таргариен и правда расслышал её слова, потому что единственное, что он сделал, так это снова прижал девушку к себе и подарил прощальный поцелуй. — Ради тебя я готов сжечь весь мир дотла, — прошептал он ей в губы и только тогда отпустил. Слова, красноречивее чем «Я тебя люблю». Ведь именно это и делал Бейлон. Он боялся трёх заветных слов, но при этом говорил и делал такое, что уже не поддавалось земной любви. И в мире всегда были такие люди. Кто-то готов был пожертвовать собой ради мира, а кто-то миром ради своей любви.