И вспыхнет пламя. Зима пришла

Очередное зимнее утро в покоях королевы началось с привычных ритуалов. Слуги принесли чашу с водой и полотенце, чтобы Лианна умылась, накрыли стол для завтрака, подготовили наряд для сегодняшнего дня, сменили постели, вынесли ночной горшок и быстро смахнули пыль, которая успела осесть за недолгую ночь. Женщина облачилась в шёлковый халат и первым делом принялась за еду, настолько сильно она успела проголодаться. Здесь были и кукурузные оладьи, варёные яйца, поджаренный овсяный хлеб, молоко, немного бекона и маленькая зажаренная до хрустящей корочки рыба, а из сладкого — приторный грушевый джем, печенья с орехами и ежевикой, и, конечно же, мёд. Стол так и ломился от яств, но Лианне показалось, что она и целого оленя может съесть. Всё было настолько аппетитное, свежее и горячее, что королева с удовольствием принялась поглощать завтрак. От её внимательного взора не ускользнуло то, что вместе с её грязной одеждой вынесли и вещи Родрика, а значит он всё-таки пришёл ночью и так же стремительно ушёл, не дождавшись пробуждения супруги. Однако Лианну волновали далеко не её отношения с Грейджоем. Все их склоки перекрыла крупная ссора с Бейлоном, который в одночасье возомнил себя вершителем человеческих судеб. Конечно, Таргариен выслушала всё, и не могла не возгордиться сыном за то, что он спас юную Мию Баратеон от ужасной трагедии. Но Бейлон никак не имел права самолично выносить приговор преступнику, не известив при этом никого. И пусть насильники всегда заслуживали самых жестоких мук, то что сделал принц, было выше дозволенности, выше морали. Он поступил, как настоящий мясник, как жестокий, лишённый каких-либо человеческих чувств, парень. Королеву напугало даже не его самовольничество, а вещи, которые он сделал с тем стражником. Наказать Лианна сына уже не могла. Все её слова подвергались яростным нападкам, они так сильно кричали друг на друга, что перебудили половину замка. Бейлон не считал должным слушать её не как мать, не как свою королеву. Женщина постаралась замять ситуацию и остановить распространение слухов, так что о случившемся знала только определённая группа людей. Но, как часто говорили, если тайну знает больше двух человек — это уже не тайна, и скоро она станет общедоступной. После той жуткой ночи Бейлон усмирил свою злость, а Ширея заверила королеву, что такого больше не повторится и принц крайне огорчён. Она защищала своего мужа, но Таргариен понимала, что это всего лишь притворство, дабы успокоить обе конфликтующие стороны. Лианна всё же удвоила охрану сына и попросила следить за всеми его действиями, пусть это очень не понравилось Бейлону. Не только сын терзал мысли королевы. Вот уже которую ночь женщина могла несколько часов ворочаться в постели, прежде чем уснуть. Её мучили пророческие слова жрицы, и даже не понимая их смысла, Лианна всё равно не могла не думать о сказанном. Кинваре выделили отдельные покои, и она практически не выходила из них, предпочитая не показываться на глаза обитателям замка. Как Таргариен и предполагала, приезд жрицы увенчался недовольствами со стороны некоторых лордов Малого совета. Особенно «пылко» о Кинваре отзывался лорд Дориан, который вернулся к своим обязанностям. Он просил королеву немедленно отослать эту женщину обратно в Волантис, мало им было проблем с затянувшейся зимой, долгами перед Валирией и надвигающейся армией мертвецов, так теперь появился риск, что служители Веры могли неправильно понять свою правительницу. Лианна всё прекрасно понимала, и будь у них другая ситуация, то и вовсе бы не приняла жрицу в столице. Всем было известно, что королева почитала Семерых, и каждые семь дней посещала септу Бейлора для молитв, но даже такая незыблемая преданность своей вере могла пошатнуться от малейшего дуновения ветерка. Таргариен искренне просила своих советников держать язык за зубами и принять с уважением её решение. Кинвара здесь жила не для того, чтобы проповедовать и нести веру в Красного Бога, и не для того, чтобы шептать на ухо королеве, а для их спасения, для спасения всего Вестероса. Сжав зубы, лорды поутихли, но между собой никогда не упускали шанс обсудить жрицу. Лианна поняла, как же ей было тяжело без Томмена, она уже жалела, что отпустила его в Риверран, но делать было нечего, оставалось только ждать. Первым делом королева хотела сегодня наконец-то познакомиться поближе с новым мейстером. Он уже посетил одно заседание совета, но времени пообщаться у них не было, поэтому женщина собиралась наведаться в его владения сразу же после завтрака. Ей необходимо было посмотреть, как устроился Кралдар, всё ли у него есть, отправить письмо Джону, а также обсудить один вопрос. Слуги уже облачали Лианну в атласное платье глубокого, благородного изумрудного цвета с блестящей вышивкой на правом боку, сделанной в тон платья. Рукава спускались практически до самого пола, сшитые из более лёгкой и прозрачной ткани. На шею повесили тонкую цепочку из чистого золота с множеством маленьких алмазов и более крупным изумрудом посередине в форме глаза. Камень этот красовался и на золотом кольце, сделанном очень искусными мастерами. В довершение всего, собрав с двух сторон по несколько прядей, слуги сплели объёмную косу, состоящую из нескольких кос разного размера. Перед выходом королева как следует утеплилась, и помимо шерстяных чулков, мягких кожаных сапог с внутренним мехом, зимнего плаща с пушниной из соболя она надела меховые перчатки. Мороз крепчал с каждым днём, и случаи болезней, а зачастую и смертей, только увеличивались. Ей, как правительнице государства, болеть было категорически запрещено — даже зная, что её окружают верные советники, Лианна не могла позволить себе такие слабости. Женщина покинула Твердыню Мейгора, преодолела внутренний двор и уже поднималась в башню мейстера, или, как её называли иначе — птичник. Здесь содержались все почтовые вороны, здесь же и жил великий мейстер. Королева застала Кралдара за какой-то работой. Он то что-то записывал, то что-то размешивал в колбочках. На вид мужчина был уже в возрасте, с морщинистым лицом, блестящей лысиной и тёмной бородой, сквозь которую проглядывалась седина. Высокий и широкоплечий, он двигался куда более быстрее покойного толстяка Сэмвелла. Цепи его звонко позвякивали в такт его шагов. Дверь была открыта настежь, поэтому Лианна не подумала постучаться, она просто застыла на пороге, наблюдая за Кралдаром. Он не сразу заметил Таргариен, а когда отвлёкся от насущных дел и приметил в дверях королеву, тут же побросал бумаги и смиренно поклонился. — Простите, Ваше величество, так заработался, что и не заметил вас, — немного виновато произнёс мейстер. Голос его был грубоватый и сильно басил, и женщина не могла не сравнить его с Тарли. Тот вечно запинался в своих речах, а то и прерывался, чтобы перевести дыхание. — Мне следовало постучать, но ваша дверь оказалась открыта, — Лианна сдвинулась с места и медленными чёткими шагами проследовала в глубь комнаты. — Решил немного проветрить помещение, здесь гуляет отличный сквозняк, — он потёр бородку и стал поворачиваться вокруг своей оси по мере того, как королева продвигалась по кабинету. Она внимательно осматривала каждую полочку, подмечая изменения. Про себя женщина призналась, что здесь стало куда более уютно, чем прежде. — Надеюсь, вы уже успели обустроиться. Всё ли у вас есть, беспокоит ли вас что-то? — Пусть Лианна и разговаривала с ним, но в его сторону не смотрела. Она обошла несколько стеллажей, которые стояли возле стены, приблизилась к маленькому столику, полностью заваленному бумагами. — Благодарю за беспокойство, моя королева. Меня всё более чем устраивает. Правда, покойный мейстер Сэмвелл оставил тут жуткий беспорядок, но я уже успел во всём разобраться, — он затаил дыхание на последних словах, так как Таргариен коснулась стопки бумаг и начала с неприкрытым интересом рассматривать всё, что на них написано и нарисовано. Кралдар взглянул на дверной проём — двое гвардейцев смиренно стояли на своём посту. — Прекрасно, но если вдруг что-то понадобится, можете обращаться напрямую ко мне, — женщина обернулась через плечо и улыбнулась. — А это что? — она обвела пальцем контур какого-то рисунка. Дабы увидеть, что так заинтересовало королеву, Кралдар сдвинулся с места и подошёл к ней. — Я называю это «бомба», — мужчина поджал губы и еле-еле сдержал гордую улыбку за самого себя. На рисунке был изображен шарик, состоящий из двух частей, а из него торчала веревка. — Бомба? — переспросила королева и взглянула на мейстера, ожидая полного объяснения. Кралдар любезно забрал листок с рисунком из рук Лианны. — Это всего лишь мои наброски, Ваше величество. Мне думается, что если внутренность этого шара заполнить, например, диким огнём, после поджечь фитиль и бросить, тогда произойдёт взрыв, очень мощный, как мне кажется. — Мейстер двигал руками и попытался объяснить королеве всё доступным языком. Конечно, женщина более чем заинтересовалась. Она всегда ценила такие умы, которые были способны преподнести этому миру что-то новое. Не будь угроза Иных так близка и как никогда реальна, то может у Лианны было бы куда больше времени на поддержку и продвижения различных новшеств. Государству давно требовался мощный толчок вперёд, но сейчас обстоятельства вынуждали её думать совсем о другом. — Довольно интересно, — она немного призадумалась. — Принесите эти наброски завтра на заседание совета, мы обсудим это более детально. — Кралдар ответил на такой приказ кивком головы. Наконец-то его знания заметили и по достоинству оценили. В Цитадели сидело много великих умов, но кроме как бесконечных летописей они из себя ничего не выжимали. В момент недолгого молчания королева прикрыла дверь, чтобы дальнейшая тема их разговора не вышла дальше этих стен. Женщина не знала, с какой стороны ей лучше подступить. Всё-таки Кралдар был чужим человеком, пусть и хорошо обученным, и говорить с ним о своих некоторых женских делах было немного неловко. — Есть ещё кое-что, мейстер. Вы не могли бы меня осмотреть? — Лианна чётко почувствовала, как её щеки заливаются румянцем. Она уже давно не была юной девочкой, но и поделать с собой ничего не могла. — Вас что-то мучает, моя королева? — мужчина сцепил руки в замок и морщинки на его лице стали более явные. — Недомогание и слабость по утрам, разыгравшийся аппетит, — она следила за его эмоциями и видела, что он начинает догадываться, — отсутствие лунной крови. Я трижды была в этом положении и признаки мне известны так же хорошо, как и вам. Однако стоит убедиться. Кралдар вежливо указал королеве на деревянную кровать, предназначенную для осмотров. Сам в это время тщательно помыл руки и намазал их каким-то раствором зеленоватого цвета. Осмотры никогда не приносили удовольствия, такое просто нужно было пережить и перестать думать о, например, чужих мужских руках, которые дотрагиваются до женщины в самых сокровенных местах. Процедура была недолгой, но крайне неприятной, и после её завершения мейстер снова вымыл руки и вытер их полотенцем. Несмотря на то, что Лианна уже знала его ответ, она всё равно немного нервничала. Женщина слегка раздражённо одёрнула платье и задержала дыхание. — Поздравляю, Ваше величество, вы беременны. — Он от чего-то тоже обрадовался, хотя ещё не успел прикипеть к королеве и её семье всем сердцем, а возможно никогда и не прикипит. Просто мужчина возгордился, что занимая пост там мало времени, уже приподнёс радостную новость. — Предположительно ваш срок около трёх лун, не более. И снова, прекрасно зная это, Лианна приложила ладонь к груди и ощутила, как бешено колотилось сердце внутри. Она не знала, как воспринимать всю реальность ситуации. Судьба играла с ней в злую игру, а может это жизнь хотела ей указать на что-то. Сомнений, чей это ребёнок, у женщины не было, но услышав приблизительный срок, она окончательно в этом убедилась. — Заранее прошу прощения за мои резкие слова, но в вашем возрасте стоит быть очень аккуратной. Никакого стресса, побольше отдыха, — продолжил Кралдар, с беспокойством поглядывая на замершую Лианну. — Я королева, какой уж тут отдых, — она грустно усмехнулась, но советы его учла. — Для чего же вам Малый совет? Мы все тут, чтобы служить вам, и делать ваше правление более лёгким. — Да, женщина и сама не хуже мейстера всё знала, но такова была её натура — контролировать своего «дракона». Годы выработали в ней ужасную неусидчивость. Отойди королева от дел хотя бы на день, ей сразу становилось не по себе. Она уже не помнила, как сторонилась управления во время беременности Бейлоном и Рейнис. — Благодарю вас, мейстер. Данная новость не должна распространиться дальше этих стен, думаю, вы понимаете. Увидимся завтра, — женщина ещё раз обвела всю комнату взглядом и, подобрав юбки, покинула обитель Кралдара. В Лианне боролось два совершенно противоречивых чувства. С одной стороны она безумно была рада своей беременности, будто это Семеро ещё раз решили дать ей шанс всё исправить, воспитать этого ребёнка, как дóлжно воспитывать хорошей матери. С другой — предательство по отношению к своему пусть и давно не любимому мужу, предательство по отношению к Бейлону, ведь он и так чувствует себя никому не нужным, предательство по отношению к окружающим, так как придётся лгать абсолютно всем. Из-за своих столь неоднозначных терзаний королева никак не могла собраться и сосредоточиться на делах. Она даже совсем позабыла отдать письмо для Джона, которое писала весь прошлый вечер, но в итоге вышло всего несколько строк и гора смятой бумаги рядом. Вообще в последние дни женщина наблюдала за собой ужасную рассеянность и несобранность. И сердце её с тревогой билось вовсе не из-за маленькой жизни внутри. Надвигалось что-то неизбежно страшное, она так и чувствовала запах смерти, но часто списывала это на сильную усталость. Сон тоже стал беспокойным, и никакие чаи и отвары не помогали крепко заснуть. Таргариен изводили кошмары, которые она не запоминала, но постоянно просыпалась от режущей боли в районе груди. Уже в конце дня, когда солнце постепенно клонилось к горизонту и время ужина только-только прошло, Лианна расслабленно сидела на пуфике перед зеркалом. Одной рукой она расчёсывала гребнем свои серебристые волосы, другой круговыми успокаивающими движениями поглаживала живот. Теперь, когда всё подтвердилось, королева позволила себе помечтать. Её сразу же захлестнула волна любви к маленькому человечку — то самое забытое материнское чувство. Она так закопалась в мыслях, воображая, кто же у неё родится, каким он будет, каким станет в будущем, что не заметила лёгкий сквозняк, забежавший в покои. — Извини, что пропустил ужин, — раздался хриплый голос Родрика. Ощутив невидимый удар по пальцам, Лианна отдёрнула руку от живота и приложила ладонь к шее, начав делать массирующие движения. Откладывать неизбежный разговор не имело смысла, поэтому женщина поднялась с пуфика и осмотрела супруга с ног до головы. Не зная его в лицо, в жизни нельзя было бы предположить, что это король. Грейджой выглядел как мальчишка, скакавший весь день на лошади. Небритый, с взлохмаченными мокрыми волосами, пылающими щеками от мороза, с растрёпанной одеждой. Не встретив явного отпора, мужчина посчитал, что его жена в хорошем настроении, поэтому позволил себе сжать одной рукой её талию, а другой обхватить шею и притянуть к себе для поцелуя. Их губы соприкоснулись всего на одно еле уловимое мгновение, пока Лианна не отвернула голову в сторону. Она отошла от него и повернулась спиной к мужу, пытаясь набраться смелости. — Что-то произошло? — взволнованно спросил Родрик. Он так не желал сейчас сталкиваться с проблемами и воспринимать любые новости, будь они хоть хорошими, хоть плохими. До наступления ночи ещё оставалось несколько долгих часов, но ему хотелось завалиться спать немедленно. — Я беременна, — повернувшись, сказала Лианна. Как и ожидала, она встретила полностью отсутствующий взгляд Грейджоя. Абсолютно пустые и потухшие голубые глазами смотрели в упор на неё, а челюсть будто хрустнула от сильного напряжения. Затем маска безразличия сменилась истерической усмешкой. — Чей это ребёнок? — напрямую спросил мужчина, ожидая услышать ненавистное имя, которое он проклинал при каждом удобном случае. — Это неважно, — Лианна не стала ещё больше ранить его, будто внутри Родрика ещё оставались живые места. Они оба понимали, что маленькая жизнь внутри женщины никак их не связывает, так было велено Богами. — Неважно? — вспылил мужчина. Он готов был смириться с холодностью жены, с тем, что она его разлюбила, но пригревать возле себя чужого ребёнка — унижение своей гордости. — Он не твой, и не его, это мой ребёнок, только мой. Я для него и мать, и отец, и ничья помощь мне не нужна. — Глаза королевы заблестели ровно так же, как и глаза Родрика. Ребёнок стал окончательной точкой, которую они оба так боялись поставить. Теперь уже у Грейджоя не осталось никаких надежд на примирение, а у Лианны выветрились все чувства, оставив после себя только безжизненный пустырь. И всё-таки мужчина решил постучать в дверь последний раз. — Лиа, пожалуйста, — двумя широкими шагами он оказался рядом с супругой и взял её лицо в ладони, — я люблю тебя, так сильно люблю. Прости меня, только прости. — Каким бы сильным не был мужчина, он никогда не застрахован от слёз. И сейчас Родрик правда плакал от жестокой несправедливости. Он держал в руках свою самую настоящую любовь, но она, как кипяток, ошпаривала его и отталкивала назад, стоило лишь подумать о чужом ребёнке внутри любимой женщины. — Ты меня прости, но я больше не могу, — Таргариен поджала губы и сглотнула солёную слезу, которая попала ей в рот, — не могу. Тебе подготовили отдельные покои. С этого дня я желаю спать одна, — твёрдо, пусть и шёпотом заявила королева. Теперь их брак был большой иллюзией для всех. И даже несмотря на полное отсутствие чувств к Родрику, Лианне он был дорог, где-то очень глубоко. Мужчина, опустив голову, отошёл от супруги и попятился назад к выходу. Отныне он дал себе обещание, что больше не станет предпринимать никаких попыток. Их огонь погас, его засыпали толстым слоем земли. Он может любить её молча, вспоминать то прошлое, которое уже не вернуть. Грейджой поклонился женщине, как своей королеве и вышел в коридор, прикрыв дверь. С минуту он стоял и тёр переносицу, пытаясь переварить факт произошедшего. Родрик помассировал глаза, заталкивая слёзы обратно. Полное опустошение сменилось жёсткой обидой и небольшой злобой то ли на себя, то ли на Лианну. Стены Красного замка сжимались вокруг него, перекрывали доступ к воздуху, и он больше не желал тут оставаться, хотя бы сегодня. Выпустив последние остатки жалости к себе, Грейджой замахнулся и ударил кулаком в противоположную стену, стерев костяшки до крови. И только после выхода злости он развернулся и направился вперёд по коридору. Единственное, что сейчас способно успокоить Родрика — его корабль, само представление, что ты не на земле. Мужчина шёл довольно быстро, поэтому прошёл мимо девушки, которая, как только завидела короля, тут же присела в реверансе. Он только возле поворота обернулся назад, воскресив в памяти эти золотистые волосы. — Миледи, доброго вам вечера, — Родрик сократил расстояние между ними, чтобы не перекрикиваться через пол коридора. Дейна выпрямилась, но голову продолжала держать опущенной. — И вам, Ваше величество, — ей было немного неловко после их последний встречи. Вернее, она играла роль смущённой леди, соблюдая все рамки приличия. — В прошлый раз мне так и не удалось показать вам все корабли. Возможно, если вы хотите, разумеется, я мог бы закончить начатое дело. — Вместо того, чтобы выплеснуть свою обиду в каком-нибудь борделе, Грейджой свернул не на ту тропу. Ему припомнился их разговор на корабле и теперь вдруг захотелось его продолжить. — Благодарю вас за приглашение, мне безумно хочется увидеть всё, но сейчас меня ждёт принцесса, и… — Ничего, я вас не тороплю. Вы знаете, где меня найти, — сказал он с явной уверенностью, что девушка придёт. Им пришлось побыстрее разойтись, чтобы никто не помыслил ничего дурного. Впрочем, за такое открытое приглашение, прикрытое глупой историей об экскурсии по порту, Родрик выслушал нравоучения от Арчи. Он, как самый здравомыслящий человек в их троице, высказал Грейджою всё как есть. Король не должен позволять себе такое, и тем более помышлять о связях с племянницей самой королевы, а значит и его племянницей тоже. Галдёж Арчибальда продолжался до тех пор, пока Родрик не оставил его и Баша на палубе корабля, а сам спустился к себе в каюту. Он мог хоть сегодня отчалить от берега и пуститься в очередное плавание, но всё-таки в мужчине оставалось небольшое чувство долга. Ощущение надвигающейся войны так и висело в вестеросском воздухе, и убегать сейчас — не самое разумное решение. Если не море и не женщины становились его утешением, так алкоголь, и сейчас он валялся на кровати, смотрел в потолок и крутил в руке кубок с вином. Зацикленные действия по-своему успокаивали, он даже вошёл в некий транс, отбросил какие-либо терзающие мысли и представлял, как после войны непременно поднимет паруса и попытается оставить разрушенное прошлое на этих родных берегах. В мире ещё было столько удивительных мест, быть может где-то там он сможет отыскать своё пристанище. Выпитый алкоголь постепенно растекался по внутренностям мужчины, его глаза стали тяжелеть, мышцы расслабились и наступило долгожданное умиротворение. Он уже готов был погрузиться в сон, но его нагло прервали стуком в дверь. Не удосужившись даже поправить одежду и волосы, Родрик поставил бокал на стол, прошёл к выходу и распахнул дверь, готовый сказать пару «добрых» слов Арчи или Башу, но вместо них он обнаружил Дейну. Мужчина уже успел позабыть о своём приглашении, и всё-таки впустил девушку внутрь. — Надеюсь, миледи, вы не одна? — Что вы, конечно же нет. Одной и по замку гулять опасно стало, что уж говорить об улицах нашего славного города. Я вам не помешала? — Дейна ловко подметила смятую постель, да и запах терпкого вина, исходящий от Родрика, не пробежал мимо её чуткого носика. — Нет, конечно нет, — мужчина прокашлялся. Он проследовал к столу и облокотился на него пятой точкой, переместив всё своё внимание на девушку, которая даже после долгого дня излучала красоту и элегантность. Она была такой воздушной, будто и неземной вовсе. То её пальцы скользили по спутанным светлым волосам, то очерчивали изгиб шеи. Неизвестно, делала ли она это намеренно, но движения действовали на Родрика так же, как когда он лежал на кровати и крутил бокал с вином. — Я обещал вам показать корабли, — он потёр свою щетину, которая уже начала отрастать в настоящую бороду. — Да, не терпится всё увидеть, — конечно это было ложью. На улице было так холодно, да и здесь не очень тепло, но тут хотя бы не было ветра. Ко всему прочему, Дейне не особо хотелось слушать пустые разговоры о кораблях, ведь это было совсем не её уделом. — Вы прекрасно умеете лгать, — мужчина лукаво улыбнулся и взял полупустой бокал, чтобы сделать пару глотков вина. Сердце у Таргариен застучало и щёки её залились краской. Самое время прикинуться дурочкой, которая ничего не понимает. — Простите? — Вам ведь всё это не интересно, можете не отрицать. Я знал много людей, которые жили одним лишь морем. Их глаза всегда горели, а у вас пустой взгляд, будто вы ничего не смыслите. И теперь мне интересно, а зачем вы здесь? — Слова прозвучали, как открытая провокация. Дейна расправила плечи и лицо, бывшее до этого миленьким, преобразилось. Если Родрик думал, что он умнее всех, и разгадал вселенскую тайну, надеясь тем самым загнать девушку в тупик — у него не вышло. Она уже была научена жизнью в Королевской Гавани и забиваться в уголок, подобно зверьку, не собиралась. Раз Грейджой уличил её во лжи, так тому и быть. Значит, ей можно уже не скрывать то, что лежало у неё на сердце. И вот теперь перед Родриком стояла настоящая Дейна, которая уже точно решила, что будет делать дальше. Она оставила вопрос мужчины без ответа, вместо этого подбежала к нему и без разрешения припала своими губами к его губам. Грейджой не был уж так сильно удивлён, ведь этого он и добивался, и совесть, что ещё оставалась у него, вышла за борт. Сначала он обхватил талию девушки одной рукой и прижал к себе поплотнее, вторая рука попыталась поставить бокал, но промахнулась и остатки алкоголя вылились на пол. Дейна прежде не целовалась ни с кем, хоть и много об этом слышала, и казалось прекрасно знает, как это делается. Родрика же забавляла её неопытность и даже возбуждала. Он приподнял девушку, развернулся и усадил её на стол, стараясь не разрывать поцелуя. Не об этом ли он мечтал когда-то с Лианной? Так же держать её хрупкую фигурку в своих руках, впиваться губами в её губы, ощущать тепло девичьего тела. Им даже не требовался воздух, настолько оба были ненасытны. Грейджой лишь наполовину понимал, что перед ним не Лианна и не её подобие, а Дейне хватало того, что она целует человека, которого возжелала с первой их встречи. Рука Родрика скользнула ниже по бедру и дальше по ноге, цепляясь за край платья и приподнимая его вверх. Наконец-то он коснулся её обнажённой кожи и девушка пискнула от такого близкого контакта. Соображала ли она хоть немного, сколько сейчас правил готова была нарушить? Таргариен более чем пребывала в здравом смысле, но это её ничуть не останавливало. В эту самую минуту она сжигала все незримые мосты, которые связывали её с семьёй, долгом, приличием и всем остальным. Только ласкающие движения на её бёдрах имели сейчас хоть какое-то значение. Дейна подавалась вперёд и чётко ощущала приятное жжение внизу живота. Поняв всю неопытность девушки, Родрик посчитал, что стол не самое лучшее место на данный момент. Он резко подхватил девушку на руки и кинул её на кровать, поддаваясь каким-то животным инстинктам. Она опьяняла его своим запахом, своими тихими стонами, своими живыми и жаждущими глазами. Постепенно все предметы одежды остались в стороне и их тела соприкоснулись по-настоящему. Грейджой повидал много женщин, но для Дейны всё оказалось настолько ярким, будто солнце наконец-то решило выбраться из тягучих туч. Она горела от одного только осознания, что крупное и мощное тело Родрика прижимает её к постели, сейчас он властвовал над ней. И не было никакого страха, который зачастую преследует юных девушек. Мужчина погладил её щёку, другую руку прижал к бедру и со всей осторожностью вошёл в неё. Дейна только громко выдохнула и сильно зажмурилась, впиваясь ногтями в спину мужчины. Теперь уж точно пути назад не было. Отныне она принадлежала ему и это так обрадовало девушку, что она улыбнулась и двинула бёдрами вверх, давая понять, что всё хорошо. Все движения были медленными, размеренными, так, чтобы Дейна прочувствовала всё, все грани удовольствия. Родрик не давал ей и на секунду думать о жгучей боли. Он целовал её губы, щёки, шею, грудь, ласкал руками тело, особое внимание уделял внутренней поверхности бедра. Каждый новый толчок провоцировал приятный всхлип и от нежного девичьего голоска Грейджой начинал терять голову. Он мог ускориться и чересчур сильно ухватить за талию, поцелуи порой превращались в покусывания. Дейна выгибалась ему навстречу, кричала глазами о большем и Родрик подчинялся — делал резкие толчки, сжимал груди до красноты, прикусывал изнеженную кожу на шее. Сколько раз ему пришлось оттягивать неизбежный момент, только бы владеть этой девушкой до самого утра. Закинув ноги Дейны к себе на плечи, он склонился к её губам и сделал сильный толчок. На лице так и играла довольная, хищная улыбка. Девушка от невозможности двигаться навстречу сжала простынь и жалобно застонала. Ей так хотелось прочувствовать его ещё больше в себе. Грейджой сделал ещё резкий толчок и с диким удовольствием наблюдал, как она мучается под ним, прося сделать движения более частыми. Но мужчина продолжал играть на её эмоциях, входя в девушку слишком быстро и глубоко, и выходя головокружительно медленно. Дейна уже потеряла терпение, сжала ладонь на его шее и притянула к себе лицо Родрика, чтобы вместо поцелуя прокусить его губу до крови. Грейджой радовался каждому следу, который она оставляла, но и сам с удовольствием покусывал её кожу во всевозможных местах. Они оба потеряли счёт времени, утопая в страсти и ласке, и никому из них не было дела, насколько сейчас поздно. Мужчина убрал её ноги со своих плеч и Таргариен обвила ими его талию. Одна рука девушки легла на спину, другая на ягодицу и теперь Родрик под натиском Дейны вошёл в умеренный темп и стал вести дело к завершению, ведь уже у обоих не оставалось сил, тела давно покрылись потом, волосы промокли, а мышцы тянули и ныли от усталости. Грейджой прикрыл глаза и откинул голову назад, ощутив долгожданный оргазм. Он даже почувствовал лёгкое головокружение и рухнул на девушку всем телом. Она дрожала под ним и тяжело дышала, но всё-таки улыбалась. Обоим просто было хорошо в небольшой каюте, закрытой от всего внешнего мира. Никакой вины ни перед кем, только желание повторять всё снова и снова, даже если после придётся сгореть в адском пламени. Они даже не подозревали, чем обернётся их связь. Дейна влюблялась, а Родрик утешался в её объятиях. Но всему хорошему рано или поздно приходит конец.