The Unrestrained

— «Тайный Санта»? — Мэн Яо даже отвлекся от очередного «ну очень важного договора, А-Яо, пожалуйста, проверь его как можно скорее» и приподнял бровь в изумлении. В компании никогда не устраивались подобные активности, потому что это совершенно точно было против устава корпорации. Он, правда, забыл, какое именно правило препятствовало этому, тысяча сто восемнадцатое или две тысячи тридцатое, но этот пункт был там совершенно точно. Поэтому довольная морда Сюэ Яна, нагло листавшего его записную книжку, доверия не внушала. Стоп! — Чэнмэй, твоя наглость совершенно не знает границ! А ну, пошел отсюда! Ни в каком «Тайном Санте» я участвовать не собираюсь, вот еще выдумал. У меня на носу многомиллионная сделка с корпорацией Цзинь, и если она не выгорит, меня начальник Лань… — Говоря о начальнике Лань… А если, цитирую написанное из твоей записной книжки, — тут Сюэ Ян скорчил уж совсем какую-то неподобающую морду, кокетливо захлопал ресницами и продолжил мерзеньким тоненьким голосом, подражая какой-то героине южноамериканского сериала. — «Любимый эргэ толкнёт тебя на стол, прижмётся широкой грудью к твоей спине и, обжигая горячим дыханием ушко, прошепчет вопрос: — Давай поучаствуем в «Тайном Санте», А-Яо?» Мэн Яо со всей силы треснул его тут же лежавшим телефонным справочником, а затем, дрожа от негодования, вырвал из рук ухохатывающегося коллеги свою записную книжку. — Тебе не кажется, что это уже слишком?! Это… Это просто абсолютное игнорирование личных границ! — Да мне плевать на твою влюбленность в нашего босса, куколка, я просто довожу до твоего сведения, что этот самый босс сказал играть в «Тайного Санту» всем без исключения. Так что все предъявы ему. Хотя, я думаю, что если ты хорошенько поработаешь ротиком, то возможно он снимет с тебя эту повинность, но это не точно. Пока-а-а! Телефонный справочник с силой врезался в закрытую за секунду до этого дверь.

***

Чего он хочет, Мэн Яо не знал. Точнее, знал. Он хочет немногого — всего лишь самого богатого холостяка Поднебесной и по совместительству своего босса, в единоличное пользование. Мэн Яо позволил себе замечтаться, разглядывая хмурое небо в окне. Лань Сичэнь, разметавший длинные волосы, выпущенные из привычного хвоста, по постели, весь задыхающийся от страсти… Так, вот только еще стояка ему на работе не хватало! В общем, Мэн Яо быстро накидал простенькие варианты того, что ему бы хотелось получить (например, держатель для карандашей. Очень необходимая вещь, правда?), а на задней стороне бумажки написал свое имя. Ну, вроде ничего сложного. — А вообще было бы круто пожелать, чтобы ко мне вернулась страница из моей записной, которая мистическим образом оттуда пропала, — прошипел он сквозь зубы, поминая незлым словом Сюэ Яна. Весь их отдел во главе с Лань Сичэнем собрался вечером в общем помещении. Откуда-то притащили шляпу-цилиндр, и довольный своей значимой ролью Сюэ Ян стал собирать у всех бумажки, чтобы опустить их в этот самый пресловутый цилиндр. Когда он забирал бумажку у Мэн Яо, то одарил его таким взглядом, что у Яо аж мурашки по спине пробежали. Почему-то стало казаться, что пропажа той самой странички — его шаловливых лапок дело. Ну да ладно, все бумажки были собраны, тщательным образом перемешаны, и вытянуты коллегами. Мэн Яо с беспокойством наблюдал, как вытягивается лицо Лань Сичэня, как выше поднимаются в изумлении изящные брови, как он неосознанно облизывает губы и оттягивает воротник рубашки. Да что там ему попалось? — Мэн Яо, пройдите, пожалуйста, в моей кабинет, — наконец, проговорил Лань Сичэнь, и Яо чувствовал себя глупой мышкой, осознанно идущей к мышеловке. Но дверь уже захлопнулась, и ему только и оставалось смотреть, как Лань Сичэнь методично закрывается на два замка, непринужденно расстегивает рубашку и поворачивается к своему помощнику, ошалевшему от вида голого торса своего объекта воздыхания. Какие у него красивые, оказывается, соски… Соски вообще могут быть красивыми? — Ну что ж, А-Яо, разрешишь мне подарить твой подарок прямо сейчас? Мэн Яо сглотнул, а затем бросил взгляд на злосчастную бумажку с пожеланием держателя для карандашей. Вместо нее на столе лежала вырванная страница из его же записной книжки, на которой была нарисована издевательская рожица с подписью «Веселого Рождества, куколка».