***
У Вэй Усяня была невероятная, просто таки до болезненного огромная любознательность. И ладно бы эта любознательность распространялась на всякие науки и новые навыки — тогда ещё можно было бы как-то жить. Но его-то любознательность распространялась на всякую вредную (в первую очередь для него самого и его физического здоровья) фигню! Вот и сейчас он недовольно потирал щеку, в которую хорошенько зарядил своим кулаком Цзян Чэн. Ну подумаешь, он ведь всего-то хотел узнать, куда младший братик так тщательно собирается вот уже третью неделю подряд. Господь всемогущий, да Цзян Чэн даже волосы свои лаком залил, чтобы вихры в разные стороны не торчали, а он этого не делал уже… Да никогда не делал! Разве можно винить Вэй Усяня в том, что его аж распирать начало, так хотелось узнать, куда намылился Цзян Чэн! Ну и узнал… Узнал, что братишка, наконец, вырос (тут стоило бы смахнуть скупую мужскую слезу), начал встречаться с девушками и научился драться. По крайней мере, хук правой у него оказался очень хороший. Вэй Усянь снова потёр саднящую щеку. Домой идти с таким фингалом на пол-лица не очень-то и хотелось, поэтому он, повертев головой, приметил почти скрытое ветвями деревьев давно заброшенное здание, и направился к нему. Даже если оно закрыто, всегда можно посидеть на порожке, попялиться на прохожих и отдохнуть… Дверь оказалась заперта, но Вэй Усянь на всякий случай подергал ещё раз. — Не открывается, — со вздохом констатировал очевидное Вэй Усянь и плюхнулся на засыпанный какими-то непонятными листами порог. — Ну да ладно. И тут посижу, все равно делать нечего. Он снова вздохнул, а затем, не в силах и на минуту усидеть спокойно, завозил по грязному порогу ладонями. Под ними зашуршало, и Вэй Усянь с интересом склонил голову, разглядывая, что же там раскидано такое. В глаза бросились криво нацарапанные синим карандашом буквы, которые складывались в слова, подозрительно похожие на… — Что за чертовня… — прошептал Вэй Усянь, поднимая лист, на котором было написано «Помогите, я заперт в библиотеке!» повыше к глазам, чтобы убедиться, что те его не обманывают. Суть написанного не изменилась, и он беспомощно оглянулся на запертую и заброшенную библиотеку. Теперь ему стало страшно. В тот раз Вэй Усянь драпал от порога прокля́той библиотеки, только пятки сверкали. Добравшись до дома, он поклялся себе больше никогда туда не возвращаться… Но проклятая любознательность! Проклятое любопытство, которое сжирало его мозг и толкало на необдуманные поступки… Так что на следующий день он обнаружил себя стоящим на пороге этой гребаной библиотеки, разбирающим приумножившиеся за последнюю ночь листы с мольбами о помощи. А потом на следующий день. А потом на еще один следующий день. В итоге, две недели спустя после своего поспешного драпанья, Вэй Усянь окончательно убедился, что в библиотеке творится какая-то чертовщина. Почему чертовщина? Да потому что не может человек продержаться без еды и воды запертым внутри здания столько времени, вот почему! В день, когда он-таки решился взломать дверь и влезть в библиотеку, чтобы убедиться, что внутри никого нет, позвать священника (или кого там зовут, когда появляется нечистая сила?), а затем со спокойной совестью уйти домой и никогда не возвращаться, Вэй Усянь обнаружил на пороге очередной листок. В этот раз там был рисунок двери, на которую был повешен замок. Рядом стоял огромный вопросительный знак. — Намек понят, — пробормотал Вэй Усянь, скомкал послание, хорошенечко разбежался и саданулся всем своим весом об дверь. Та натяжно заскрипела, но осталась стоять на месте, а вот Вэй Усянь заорал так, что едва не перебудил половину города. Проклиная день, когда он вообще уселся на порог здания, он всмотрелся в пыльное замусоленное окно, склонил голову в раздумьях, а затем стащил с ноги ботинок и со всей дури швырнул его. Стекло брызнуло во все стороны, и Вэй Усянь, довольный, ойкая и стараясь не задеть голой кожей торчащие из рамы осколки, втиснулся в темное помещение. Сделал два шага, тут же столкнулся с кем-то вполне осязаемым, но холодным, как стена, это самое холодное как стена схватило его за руки, и Вэй Усянь заорал так, как не орал никогда в своей жизни. Холодное как стена тут же зашикало, пытаясь его успокоить, но Вэй Усянь не прекратил орать, пока не содрал горло. Затем сморгнул слезы и, напрягая зрение, попытался разглядеть того, кто схватил его за руки. Это определенно был парень, холодный, правда, как вампирюга, но все-таки… Никаких призраков, как нафантазировал себе Вэй Усянь, пока две недели разглядывал рисунки с порога. — Ты чего тут… Делаешь? — прохрипел Вэй Усянь, потирая рукой саднящее горло. — Это ты просьбы о помощи подсовывал? Почему окно не разбил и не вышел? Как ты вообще тут оказался запертым? Эта библиотека уже лет двадцать не работает! Да я когда родился, она уже не работала! И почему ты вообще такой холодный? Не Хуайсан даже растерялся от такого потока вопросов. Стало понятно, что просто смыться через разбитое окно, как он хотел раньше, не удастся. Поэтому, вздохнув, он стал отвечать на вопросы Вэй Усяня, и с каждым его ответом серые глаза напротив все расширялись, пока не стали похожи на огромные блюдца. — Да ты брешешь! Призраков не бывает! Ты что, хочешь сказать, что я чокнулся, и теперь сижу в заброшенной библиотеке и разговариваю с мертвым чуваком? Да ты гонишь! — вскочил Вэй Усянь, нервно тыкая пальцем то себе в грудь, то на сидящего Не Хуайсана. Тот только бросил грустный взгляд на поднимающееся за окном солнце, и совсем невесело улыбнулся. — Придется тебе поверить. И исчез.***
Городская легенда гласила, что старая заброшенная библиотека стала пристанищем нескольких шебутных призраков, которые не чурались подшутить над неосторожным прохожим, вздумавшим подойти поближе к зданию. Взрослые шептались, гадая, что могло стать источником подобной легенды, а дети, подслушивая, разносили истории, одна другой невероятнее. Вскоре возле библиотеки перестали ходить совсем. Вэй Усянь отбросил книгу, которую лениво листал, поболтал ногой в воздухе, а затем вздохнул. Скучно. Хотелось драмы, хотелось движения. Хотелось поругаться. Он, неглядя, схватил какой-то томик и кинул его в направлении шуршащего какими-то бумажками Не Хуайсана. Раздался глухой звук удара, не менее глухой вскрик, а затем показалась обиженная мордаха самого Хуайсана, в уголках глаз медленно накапливались слезы. — Вэй-сюн, за что?! Я ничего не сделал, ты чего книжками кидаешься? — Не сделал ничего! — фыркнул Вэй Усянь, а потом развалился на диванчике, на котором полулежал, вконец, свесил голову и в таком перевернутом положении начал разглядывать потирающего голову Хуайсана. — А кто меня сюда заманил? А? Господин «спасите меня, я застрял», а потом я пришел и тоже застрял, и помер от голода, а теперь я призрак, который не может уйти из этой дурацкой библиотеки, в которой из развлечений — тонна скучных книжек и неработающий компьютер! И кто в этом виноват? Нижняя губа Не Хуайсана подозрительно затряслась, а Вэй Усянь, заметив это, начал молиться про себя. Только бы не снова истерика, только бы не истерика! — А впрочем, знаешь, что? — сменил он гнев на милость. — В этой библиотеке не так уж и плохо… По крайней мере, прикольно быть призраком. Через стены там проходить, на люстре висеть и все такое. Опять же, людей можно пугать жуткими завываниями. Ну и… Знаешь, жизнь призрака была бы чрезвычайно скучна, если бы в ней не было кого-то, с кем можно было бы поболтать. — лицо Хуайсана озарила робкая улыбка, и он потряс головой, соглашаясь со словами Вэй Усяня. Он не хотел вспоминать их первые дни сосуществования, когда Вэй Усянь осознал, что он не выберется, когда понял, что умрет, и когда он превратился в такого же призрака, как и сам Хуайсан. Хуайсан вообще-то удивлен, что после тех усяневских криков библиотека все еще на месте, а не развалилась! Но прошло уже много лет, Вэй Усянь успокоился, смирился, и жизнь пошла своим чередом. Было грустно, что ни он, ни Вэй Усянь больше никогда не увидят свою семью, не смогут выйти за пределы этой дурацкой библиотеки, в которой их, очевидно, заперло какое-то хитроумное заклинаньице, но все же… Все же, когда есть, с кем поговорить — эта не-жизнь не так уж и грустна.