The Unrestrained

Цзе-цзе как-то в детстве ему рассказывала, что, по старым преданиям, их клан когда-то охраняли могущественные духи воды, полулюди-полурыбы, и что в трудные времена они всегда приходили на помощь заклинателям. Цзян Чэн тогда еще подумал: логично. Их клан находился на берегу огромных озер, таких глубоких, что никто и не знал, что там таится на дне, и если бы там вдруг оказался огромный павильон, населенный полулюдьми-полурыбами, то он, Цзян Чэн, точно бы не удивился! Цзе-цзе отправила его спать к себе, но Цзян Чэн все никак не мог сомкнуть глаз — все грезил о павильоне в глубинах озера. Он представлял его себе большим, выточенным в огромной скале, украшенным белыми и черными жемчугами, оплетенным водорослями. Он думал о том, как же выглядели эти духи воды? Была ли их верхняя половина рыбья, или же, наоборот, от рыб они взяли только хвосты? Став юношей, Цзян Чэн раз за разом убеждался, что вся эта история с духами-охранниками — чья-то глупая придумка, и быть такого не могло. Сколько уже битв случилось в Пристани Лотоса, не сосчитать, а хвостатые (или от рыб у них все же была голова?) защитнички не соизволили показаться. Как-то не вязалось такое поведение с тем, что он вычитал в старых свитках! Там много рассказывалось о том, какие духи храбрые, доблестные, как искусны они в битвах и в различных чудесах, о которых обычный заклинатель только мечтать и может! В воображении Цзян Чэна накрепко застрял образ огромного, мускулистого воина с не менее крупным рыбьим хвостом. Вот бы ему такого защитника… Вэнь Чао бы повесился от ярости и зависти! Цзян Чэн вздохнул, а затем поворошил расставленные сети для ловли рыбы. Как назло, ни одной рыбешки, как в Диюй провалились! Он дернул сеть, и когда она не поддалась, нахмурился и дернул еще раз, посильнее. Сеть затрещала, а вода в отдалении вдруг забурлила, из пучины высунулась рука, а затем и чья-то голова, а потом Цзян Чэна едва не снесло с ног звуковой волной. — Это что же творится такое! Что творится!!! Средь бела дня берут и за хвост сетью хватают, а потом еще и дергают! Мой хвостик, мой чудесный хвостик, ты посмотри, негодник, всю чешую мне попомял! Я все дагэ расскажу, он тебе уши надерет! — выдав эту тираду, незнакомец закатил глаза и плюхнулся обратно в воду, изображая утопленника. Цзян Чэн, ошарашенный, так и стоял столбом, сжав в руках местами подранную сеть, а тот, в воде, приоткрыв один глаз и заметив, что его маленькое представление пропало втуне, беспокойно завозился, перевернулся на живот и аккуратно подплыл к замершему Цзян Чэну. С опаской тыкнул в голое колено, чуть ниже закатанных штанов. За его спиной сверкнул золотой с зеленоватым рыбий хвост. Цзян Чэн проводил скрывшийся в воде хвост взглядом, перевел сумасшедший взгляд на темноволосую макушку незнакомца перед ним, и губы его затряслись. Незнакомец нахмурился. — Ты же не собираешься сейчас… О нет-нет-нет, мать моя рыба, отец мой заклинатель, пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься… Цзян Чэн заорал. — …орать. В этот же вечер вся рыба в округе всплыла кверху брюхом. Как потом выяснилось, от стресса.