***
Снег не прошёл ни через день, ни через два. Уже с неделю небо не видело солнца. И чем толще становилось снежное покрывало, тем смурнее становился Король. Мужчина понимал, что маленькое существо не могло быть виновато в бедах его страны. Знал, что божественная искра не даётся просто так — у каждого отмеченного Богами в этом мире была своя цель. Но как же тяжело ему было осознавать, что из-за его дитя сотни таких же могут остаться голодными! Король осунулся. Под глазами его залегли глубокие тени. Он несколько раз порывался навестить жену и ребёнка, наречь наконец-то свою родную кровь. И каждый раз останавливался, не доходя пары шагов до двери — он слышал детский плачь и понимал, что сейчас, в этот самый момент, с неба посыпется град. — Ваше Величество! Вы что-то хотели? — шёпотом спросила Королева. Она покидала палаты с той самой улыбкой, что делала из неё самую прекрасную женщину на свете — мать его ребёнка. Но стоило только вспомнить, что это за ребёнок, как сердце отдалось тупой болью. — Малышка спит. Хотите её проведать? Он не был готов взглянуть своему страху в глаза, но всё ещё не мог отказать просьбе этой женщины. Она взяла его за руку и, не дождавшись ответа, увлекла за собой. Маленькая принцесса была очаровательна и удивительно необычайна. У неё были абсолютно белые, словно прозрачные, реснички-щёточки, а на излишне бледной коже проступал здоровый румянец. Она улыбалась во сне, и улыбка показалась ему весьма знакомой. Диво, как похожа она была на красавицу-жену и вместе с тем не похожа: Ковентина, вопреки особенностям своей искры, была брюнеткой. — Чудо, как хороша, — прошептал Король, поправляя голубое одеялко. Тут глаза девочки распахнулись с интересом изучая отца. Король подмигнул, и это рассмешило кроху. Она заливисто рассмеялась, завозилась, стремясь выпутаться из созданного матерью кокона. На голову короля что-то упало, рассыпавшись по плечам. Он провёл рукой по волосам: перед глазами закружились снежные хлопья.***
— Они ненавидят её, — сокрушалась Королева, глядя вслед удаляющейся стражи, ведущей под руку нянечку — незадачливую убийцу маленькой принцессы. — Они напуганы, — приобнял её за плечи Король. Уже с месяц дворы утопали в сугробах. Уже с месяц во дворце не было ни дня покоя — снег появлялся буквально из ниоткуда: сыпался с потолка, забивался в подушки, обрушивался через раскрытые двери. А недавно вода в купальне обратилась льдом. А ведь в ней были люди. — Её нужно увезти. Подальше от людей, — сказал он. — Что? — Королева обернулась, кинув на Короля рассеянный взгляд. — Вы нас отсылаете? — Ты нужна мне здесь, — он аккуратно взял её за руки, поочерёдно поднося к своим губам. — Мы спрячем её в горах до тех пор, пока её сила не обретёт контроль. — В том страшном замке? — опешила Королева. — Но он уже несколько десятков лет стоит в запустении! Не думаю, что… — Ковентина, послушай. Мы оставим её с кормилицей. Ты сможешь приставить к ней своих снежных воинов. Как только сойдёт снег, мы вернёмся за ней, но не раньше. Докладывают, на границах сейчас беспокойно, а тут этот снег… — Не нужно слёз, — заметил он собирающуюся в уголках её глаз влагу. — Это решение далось мне нелегко. Но без тебя с последствиями её холода нам не справиться. — Да, Ваше Величество, — Ковентина слегка склонилась, оборачиваясь. Сейчас больше всего на свете ей хотелось оказаться в детской.***
— Я вернусь за тобой с первым весенним ручьём, — сказала Королева, в последний раз обнимая своё дитя. Девочка улыбалась, широко раззявив беззубый рот, и была так неотличима от обычных детей, что… Малышка чихнула, и маленькую колыбельку засыпало снегом. Нет, Королева правильно делала, оставляя её здесь. Но как же холодно было на сердце. Она действительно отправила с малышкой самых лучших своих воинов под предводительством Верного — его Королева создала ещё будучи подростком. Снежный голем заменял ей друга в далёком заснеженном королевстве, в котором появление её дитя приняли бы куда с большей теплотой. Но здесь, на краю мира, ей не от кого было ждать поддержки. Могла ли она предположить, что в её ребёнке, в отце которого не тлело даже самой маленькой искры, окажется столько холода на зависть старейшинам её рода? И как же невовремя, когда она не может обратиться за советом ни к одному из них! — Сберегите моё дитя, — прошептала она, глядя в небо, и ещё не зная, какую цену заплатит за эту просьбу…