Юньменский Лис

— Вэй Ин, — выйдя из задумчивого оцепенения, парень сидевший на ветке дерева и смотревший вдаль, повернул голову на зов. Уже по голосу он смог определить, кому он там стал нужен, поэтому белые одежда и золотые глаза не стали для него неожиданностью. Растянув губы в улыбке, Усянь хитровато прищурился, со смесью веселья и интереса смотря на Ванцзи. — Лань Чжань, давно не виделись! Неужели ты по мне соскучился раз подошёл?! Польщён! — звонкий голос подразнивал, переливаясь азартными нотками. Положив голову на подогнутое к груди колено, лис улыбался, щурясь и наблюдая за реакцией собеседника, который к его огорчению не отреагировал так, как он бы хотел. От Второго Нефрита тянуло болью, не резкой, будто застаревшая рана. — Почему ты улыбаешься? — ровный голос не нёс в себе и доли интереса. Замерев от неожиданности, Вэй Усянь настолько растерялся, что улыбка на мгновение исчезла с лица, позволяя удивлению и какому-то, болезненному понимаю, отразиться в серых глазах и уголках дрогнувших губ. Всего мгновение, потом улыбка вернулась, немного неуверенная и не понимающая. — Мне нельзя улыбаться, Лань Чжань? — удивление с безграничным весельем могло считаться насмешкой. Лис захохотал, понимая абсурдность этого разговора, но парень, видимо, не разделял его веселья нахмурившись. Второго Нефрита будто разрывало от какой-то странной боли и сожаления. Вэй смотрел в жёлтые глаза сверху вниз и не мог понять, почему тот сейчас так несчастен. — Вэй Ин! — быстро развернувшись на голос, в котором слышалось счастье, лис просветлел, мгновенно спрыгивая с дерева. Он увидел довольно ухмыляющегося брата и сестру, что, раскрыв свои объятья, с удовольствием обняла его, мягко поглаживая по затылку и спине. Цзян Чэн выглядел так самодовольно, что Усяню хотелось сказать ему пару колкостей, но разве он мог? Тот приказал ему явиться в эту крепость под руководством Цзиней и ждать непонятно чего, а оказалось, его брат привёз сюда Яньли.       Возмущение и недовольство от подобного необдуманного поступка Ваньиня, утонуло в тепле и последующих словах парня, который оповестил, что этот лагерь находится в безопасной зоне и тут шицзе ничего не угрожает, тем более та уже давно просила у него разрешения хоть чем-то помочь своим братьям. Буркнув что-то в укор Чэну, Вэй Усянь начал тараторить без умолку, разговаривая с сестрой и не выглядя так, будто несколько дней назад он выл не своим голосом от боли и горя.       Смотря на спины трёх удаляющихся людей, Лань Ванцзи стоял, не двигаясь, лишь ветер развевал его одежду и лобную ленту. Светло-карие глаза неотрывно наблюдали за смеющимся Вэй Ином, который вскоре исчез из виду. Сжав кулаки, и на минуту прикрыв глаза, Второй Нефрит посмотрел на ветку дерева, где недавно сидел парень, бережно и осторожно поглаживая нефрит на флейте и находясь где-то в другом месте, с тоской и болью во взгляде.       Он точно не знал, что связывало Вэй Ина с той лисой, но было видно он знал её и очень горевал после её смерти. «Освобождение», убийство хули-цзин приписали как подвиг Вэй Усяню, который от этого как-то странно дёргался, скрывал нарастающую тьму во взгляде и явно еле сдерживался, чтобы не начать орать на человека со слишком длинным языком. Но меж этим тот улыбался. Улыбался той улыбкой, которую Ванцзи хотелось стереть с его лица, приказать больше так не улыбаться, даже, возможно, накричать. Вэй Ин улыбался всегда, сколько он помнит этого парня, у того всегда была улыбка на губах и во взгляде, и то, что тот сейчас пытался выдать за прежнюю улыбку, притворившись, что ему не больно, назвать улыбкой было нельзя. Тот просто не должен так улыбаться, улыбаться тогда, когда душу будто разорвали. Никто не должен улыбаться в такой ситуации, но тот улыбался, будто назло всем.       Развернувшись, Лань Ванцзи двинулся к своему брату, который сейчас тоже был в этом лагере, но они должны были скоро его покинуть. Настроение у парня было скверным, что моментально понял Лань Сичэнь. Как-то понятливо и грустно улыбнувшись, тот ничего не спросил, за что Лань Чжань был ему очень благодарен. Говорить сейчас о Вэй Ине было больно, так же как и о том, что он просто не знает, как помочь этому человеку.

***

      Слегка облизнув губы и почувствовав вкус крови, Вэй Ин сверкнул красными глазами и растянул губы в оскале. Тёмная энергия, клубясь около ног, будто только и дожидаясь его приказа, сорвалась с места. Вместе с ней двинулся и лис. Мертвецы, рядом, издавая какое-то гортанное рычание и хрипение, набрасывались на Вэней, не позволяя им прорваться и догнать в спешке отступающих заклинателей объединения. Нападение было неожиданным и быстрым, Усянь еле успел вовремя рявкнуть всем отступать, оставшись прикрывать уходящих адептов. Он не простит себе, если сегодня погибнет слишком много людей с его стороны.       Ногти на руке заострились и почернели, но хули-цзин не спешил пока бросаться в бой так, используя когти. Ему было не с руки, выставлять свою сущность напоказ, не имея уверенности, что все псы клана Вэнь не умрут сегодня, здесь и сейчас. Крутанув флейту в руке и поднеся её к губам, Усянь издал несколько пронзительных трелей, похожих на смех, что клокотал, будто насмешка или хохот сумасшедшего, переходя в свист, длинный пронзительный, врезающийся в мозг и посылающий холодок по спине.       Над головой заголосили вороны, что чёрным водоворотом закрывали светлеющее от начавшейся зари небо. Только десяток из них был Саньцзуу, остальные птицы являлись обычными животными, что прилетели на призывные крики магических товарищей. Тьма, противореча всем законам, опускалась на участок земли, делая мир ещё темней, чем самая чёрная ночь. Скользя по земле, чёрная дымка будто змея, обвивалась вокруг чужих тел, потоком врываясь в рот, уши, нос, заставляя слабых заклинателей заходиться криками, перерастающими в вой мертвецов.       Мягко оттолкнувшись от земли, Вэй Ин будто растворился в этой темноте, заставляя двух ближайших противников заорать и рухнуть на колени. Снова появившийся парень держал в руке, меж пальцев два круглых бледно-золотых шарика. Золотые ядра были чуть ниже среднего, хрупкие, но полностью сформированные. Повинуясь желанию и собственной прихоти с возможностью, Усянь закидывает их себе в рот, чтобы с щелчком челюсти позволить лёгкой золотой дымке пройти через зубы, а потом сглотнув, облизнуться.       Пробивший тело неожиданный озноб, заставил лиса слегка нахмуриться, а капли пота стечь по виску. По его мнению, для этого было ещё слишком рано. Поджав губы и прислушавшись, Вэй Ин кивнул, убеждаясь, что заклинатели из объединения должны были уйти уже достаточно далеко. Мысленный приказ тьме и пару нот мертвецам, чтобы поскорей заканчивали. Он не сомневался, что были те, кто сумел сбежать, но волноваться о них сейчас было не в его состоянии.       Сев на стену и свесив одну ногу, Усянь тяжело выдохнул, начав крутить в руках флейту, глазами наблюдая за зеленоватым нефритом. Наследство его отца и матери теперь вместе и он очень надеется, что они ещё встретятся в том мире. В груди тянуло и болело, от тоски, злости, ненависти, разочарования в себе. Он был отвратительным сыном, совершенно никчёмным потомком лисьего рода. Как он мог не почувствовать свою мать, не ощутить ту нить, что связывает весь их род, кровавыми узами тянясь между родственниками и членами общины, клана.       Тьма медленно рассеивалась, впитываясь в тело или разодранными кусками, прижимаясь к трупам и кровавой земле. Первые лучи солнца вышли из-за горизонта, касаясь спины и гладя его своим теплом. Оглядев поле битвы и решив не сидеть просто так без дела, Вэй Ин заиграл, вливая в мелодию мягкую энергию ян, которая развеивала тьму и очищала все присутствующие души. Он не думал, что хоть кто-то из заклинателей заметил, что он никогда не зовёт за собой трупы с поля боя, отпевая их, сразу же после сражения, чтобы они не пришли в мир злобными духами или мертвецами, чтобы тьма и злоба их сердец не породила тёмных тварей. Ему не нужно было больше проблем после войны, и так сдерживать Логово становилось трудно со всем этим, а рождения какой-нибудь злобной твари ему бы не хотелось.       Шуршание мелких камушков и хруст пыли под подошвой обуви, заставили Вэй Ина выбраться из своих мыслей. Не прекращая мелодии, Усянь скосил взгляд, замечая застывшего вблизи Ванцзи. Иногда лису казалось, что тот его преследовал или следил за ним, всегда оказываясь где-то неподалёку или вырастая, будто из-под земли. Вэй Усянь прекрасно знал, что тот сейчас должен был быть далеко, совершенно в противоположной стороне от этого лагеря, а уж точно не здесь стоять.       Отчасти поняв Не Хуайсана, который в юности считал его появления каждый раз рядом с Цзян Чэном странным, хули-цзин подавил вздох, не желая сбиваться с ноты и портить эффект от своей мелодии. Лань Чжань тем временем сел неподалёку и, положив на колени гуцинь, на некоторое время прикрыл глаза. Первые ноты струн вылетели из-под пальцев, будто неуверенно, подыгрывая флейте. С каждой новой нотой звук становился более отчётливей, пока не слился с уверенной мелодией ди, разносясь над полем боя на многие ли, очищая тьму и отправляя умершие души в новую жизнь.