***
Тем временем в солдатской палатке неподалёку расположились старые товарищи, которых призвали одновременно, и они даже смогли добиться распределения в одну роту. Пройдя необходимое обучение, они стали управляющими БТМ — механиком-водителем и наводчиком-оператором. Водитель получил своё прозвище ещё на гражданке, так как во всех компаниях именно он доставал машину и катал своих полупьяных друзей по городу. Новая должность идеально совпала с его старым прозвищем, поэтому особых разногласий и не было. С наводчиком всё было труднее. На гражданке он был в той же компании, что и Водитель, но прославился он своим умением играть на дворовых инструментах, да знанием всех популярных песен, оттого его и называли Музыкантом. И из-за Водителя Музыкантом называли его также и здесь. Вместе они были довольно неплохой компанией, которая уже успела завести соседей по палатке в ожидании главного — командира отделения. Когда тот оказался в палатке, все почему-то замолчали. Это был статный мужчина с выправленной стойкой. Было понятно, что в армии он служит не первый день, а от того доверять ему свои жизни было не так страшно. Рядом с ним стоял подросток — точная копия отца. Несмотря на внешний вид, командир легко влился в их диалог, и Водитель даже нарёк его Лидером, что сразу же прижилось. Сын же его почти сразу куда-то пропал, видимо поспешив к своим новым товарищам — таким же рядовым. Когда лагерь начал немного утихать, Музыкант достал привезённую с собой губную гармошку, начав наигрывать недавнюю песню Старозубова. Этим он заставил многих в лагере подпевать, ведь кто не слышал в такое время его песни? Играя, он казался сосредоточенным, но то и дело бросал взгляды на Водителя, который заметно поник и ушёл на второй план. Похоже, предвкушение войны всё же коснулось его. Понимая это, Музыкант пообещал себе, что поговорит с ним, едва то, что он начал, закончится. Водитель ушёл на предпоследней песне, чтобы покурить. Музыкант не курил, но доиграл и пошёл следом за ним. — Я могу понять тебя. — Я знаю. После этих слов между ними повисло молчание, понятное, кажется, только им обоим. Они дружат с самого детства и теперь, когда пришла война, могут навсегда потерять свою дружбу. Осознание этого сводит с ума так, что и слов не остаётся описать. — Я не хотел, чтобы мой сын участвовал в этом, — вклинивается в диалог вышедший из палатки Лидер, — На войне у многих есть такая тенденция… умирать. А ему всего 17. Рановато, не так ли? — Дети рано взрослеют, — пожимает плечами Водитель, делая очередную затяжку и даже не бросая взгляда на Лидера, — Так почему же вы его отпустили? — Потому что ему было это нужно. А упомянутый выше парень сидел в соседней палатке, общаясь с новыми знакомыми. Своими ровесниками со странными именами. Роза и Шершень. Если имя первого было хотя бы настоящим именем, то второе было лишь прозвищем, образованным от фамилии. С ними было комфортно, пусть и немного трудно было уследить за речью. — Нет, ну ты, блин, даёшь, — выдаёт Роза очередное глубокомысленное высказывание, — Связист, нахрен. — Я просто могу найти любого человека у себя в городе, — пожимает плечами парень, — Так сказать, могу связаться. — Ну, блин, Связист, прикольно, как какой-то рабочий. Парень лишь разводит руками, не понимая удивления Розы от вполне обычного прозвища. Время близилось к полуночи, поэтому лагерь понемногу засыпал. Палатка за палаткой, пока свет не исчез отовсюду. Только в это время и вернулся капитан Катамаранов с какого-то странного своего похода. Шёл он вдоль палаток, немного шатаясь и попивая из фляги какую-то жидкость. Он с трудом засыпал по ночам, но каждой вечерней прогулкой пытался себя вынудить. Время текло неумолимо. Пора возвращаться.Часть 1
23 сентября 2020 г. в 20:08
Война началась неожиданно. Да, многие предполагали, что, заимев границу с СССР, Гитлер обязательно нападёт, но пакт о ненападении всё ещё существовал. Люди вели мирную жизнь, некоторые, тем не менее, служили в армии. Одним из таких людей был полковник Жилин.
Когда ему выдали свой полк, он был поражен, не готовый к такой ответственности. Когда его полк назначили на один из фронтов, Жилин, наконец, осознал, что всё это уже прекратило быть частью политических игр и снизошло до обычного населения. В том числе до него, гражданского полковника.
Не имея какой-либо семьи, ему было просто отправляться на фронт, но в поезде он даже почувствовал некоторое героическое желание в случае чего отдать жизнь за свою Родину. Призывные военные песни Старозубова неплохо этому способствовали. Это продлилось недолго. В голову сразу же пришли мысли о том, что всё это лишь ссора двух диктаторов, играющих обычными людьми.
Но ведь Жилин не был обычным.
Прибытие на фронт произошло в полдень, и он не мог не восхититься сотнями молодых, уверенных в себе солдат, таких свежих и готовых к бою. Казалось, что для них война была лишь игрой. Слишком наивно, чтобы выжить, и Жилин обязательно поручит лейтенантам объяснить им доступным путём всю опасность, подстерегающую их через пару дней. Для этого определённо нужно встретиться с остальными офицерами. Но сейчас этого не хотелось.
Сейчас Жилин прошёл в свою личную палатку, которая, к его удовлетворению, пустовала, ожидая своего хозяина. Он сел за стол и поставил дорожную сумку рядом, разбирая необходимые документы. Жилин собирался провести в этом одиночестве несколько больше времени, чем выходило, но заявился один из лейтенантов.
Тот был прилично одет, но абсолютно не ухожен. Будь Жилин принципиальнее, он бы написал рапорт о порче формы, да и в целом принижения достоинства советской армии, ведь парень был больше похож на бездомного гражданского, откуда-то доставшего форму, да ходящего в ней, как в своей единственной одежде. Китель был небрежно расстёгнут, а местами пуговицы держались на одной нитке. Фуражка немного съехала набок, и из-под неё торчала прядь волос.
— Капитан Катамаранов, — зашедший парень небрежно отдал честь.
— Полковник Жилин.
Жилин хмурился его виду, но всё же выслушал доклад о состоянии мотострелковой роты. Доклад был пусть и положительный, но форма подачи была равна форме обмундирования самого Катамаранова. Судя по наблюдениям, в бою он не подведёт, но стоит быть с ним поаккуратнее. Игорь источал из себя слишком уж безумные идеи и мог бы ими положить половину роты. Похоже, это всё отразилось на лице Жилина, ведь из мыслей его извлекли.
— Вы можете рассчитывать на мою роту. Вы можете доверять мне, полковник, — каким-то чужим голосом сказал Катамаранов прежде, чем покинуть его палатку.
Жилин привык ко многому за время службы, но это вызвало у него мурашки по спине. Его приход, его вид, его слова. Всё это немного сводило с ума. Что война не делает с обычными людьми? Только после ухода Катамаранова он вспомнил, что вообще-то хотел попросить его подготовить бойцов морально к грядущему сражению.
Следующих лейтенантов и капитанов предупредить он не забыл. Общение с ними было в разы приятнее. По крайней мере, без этого дикого эффекта. В полку всё было хорошо, так как сформирован он был недавно. Жилин боялся представить, что с ним будет дальше, поэтому и не представлял.
Тем не менее, предупредить Катамаранова нужно было, поэтому в палатке он не задержался, отправившись на его поиски. Лагерь был практически не обжит, а некоторые солдаты до сих пор разбирали свои пожитки и ставили палатки. Среди них были и совсем юные, пришедшие за славой, и взрослые, призванные любимой страной, и старики, мотивы которых Жилин не мог понять в принципе. Всё это происходило под палящим солнцем, поэтому многие из них пытались нарушить форму, но получали нагоняй от своих командиров.
Чтобы найти капитана, пришлось обойти весь лагерь и добраться до тренировочного поля. Сейчас там не было практически никого. Практически. В армейских штанах, сбросив китель и фуражку, стоял Катамаранов, запуская ножи в тренировочное дерево. Участки его тела, не скрытые грязноватой белой майкой, блестели на солнце от пота, от чего движение каждого мускула было особенно заметно. А мускулы были большими, медленно перекатывающимися под кожей при каждом броске. По одной его стойке было понятно, что Игорь не отступит ни перед чем. Даже без оружия вытянет все жизненные силы из врага.
Жилин слишком долго смотрел на него, но всё же смог оторваться и окликнуть. Катамаранов обернулся и, спрятав не брошенный в дерево нож в ножны, чётким выверенным шагом подошёл.
— Чего нужно, товарищ полковник? — говорил Игорь так неуважительно, что, наверное, стоило бы его уже давно уволить, да все боятся. Жилин не боялся, но здоровое опасение также не отбрасывал.
— Со мной так говорить нельзя, голубчик, — покачал головой Жилин в своей привычной манере, а после продолжил, — Мне нужно, чтобы ты объяснил бойцам, что война — это не детские игрушки, и им стоит быть аккуратнее. А то растеряешь половину роты, как мы её восполнять будем?
— Без вас знаю, товарищ полковник,— почти огрызается Катамаранов, но быстро становится спокойным.
Собираясь уходить, Жилин думает, что тот продолжит тренировки, но тот лишь оделся и в миг скрылся из поля зрения. Полковник даже не уследил, куда именно тот исчез, но это не было его делом. Его делом был лишь его полк. Именно эту мысль он вертел в своей голове до самой палатки.
Расположившись в своём кресле Жилин раздумывал над тем, что же ждёт его, но в одном был уверен точно — его офицеры его не подведут.