***
Как и говорила Нателла, немцы и вправду вскоре напали на них. Их город был на среднем расстоянии от границы, поэтому Особа боялась несколько меньше. Инженера призвали в армию, как и большинство мужчин из города, оставив тут лишь небольшой отряд. Ей удалось спасти от этой участи брата, но только лишь потому, что тот продавал продукты в местном магазине. Не самая продуктивная, но нужная профессия в городе. Когда немцы добрались до их города, они взяли его буквально за пару дней, тут же расквартировавшись в нём. Многих людей пытали, насиловали, убивали. Продавец спрятал Особу в потайной комнате-кладовке, которая была больше похожа на ящик. Это было вполне естественным решением, ведь на Особу они бы позарились в первую очередь. Прекрасная молодая блондинка, разве не лакомый кусок? Ответ был очевиден для брата, слишком уж заботившегося о своей сестре. Многие квартиры были вывернуты, и их квартира не стала исключением. Теперь они ютились в этой самой кладовке, не представляя, как жить дальше. Все страхи уже были пережиты, но оставили они после себя лишь истинный ужас. Ужас первобытный. Ужас от собственной жизни, от города, от мёртвых людей. Продавец прижимал к себе спящую сестру, которая постоянно что-то шептала во сне. Постоянно чего-то боялась. Он хотел бы спасти, даже ценой собственной жизни, но героизм сейчас не спас бы абсолютно никого. В поисках еды Продавец каждую ночь выбирался на улицу, оставляя Особу в одиночестве. В полнейшем гнетущем одиночестве. Было ли ей страшно? Было. Но это было менее страшным, чем раз за разом искать пропитания среди марширующих и вооружённых до зубов немцев. Вылазки в большинстве своём были удачным, а любая еда в нынешнем положении была невероятно вкусной. Казалось, только она и была отрадой в этой ситуации. Сон и пища. Базовые потребности. Удовлетворишь их, и только тогда можно замахиваться на что-то повыше. Но замахнуться всё не удавалось. В один из дней Продавец не вернулся. Мысли о том, что случилось с братом, заставляли кровь стыть в жилах, и Особа не выдержала. Пары слезинок было бы недостаточно. Началась подлинная истерика, и требовались немалые силы, чтобы выпустить её беззвучно и прийти в себя. Ведь именно так говорят действовать в случае истерики? Успокоить себя, а потом уже решать проблему. Особе потребовалось пару часов. Слишком много для слёзных желёз, но достаточно для разума. Судя по небольшому лучу света, врывающемуся в кладовку, на улице был уже вечер. Забавно. Ещё недавно солнца было столько, что Особе приходилось прятаться под деревом, но теперь его стало так мало, что каждый фотон приносил с собой немного удовлетворения. Когда наступила ночь, дверь в её кладовку кто-то распахнул. Так широко, будто приглашал выйти. И, оказалось, действительно приглашал. Прямо у входа сидел брат, потерянный ещё вчера. Немного грязный, с порванной одеждой и синяками, но живой. Обезумев от облегчения, Особа бросилась ему на шею, обняв так крепко, что легко могла бы и задушить. — Только ничего не говори, — шепчет ей на ухо Продавец, аккуратно прижимая к себе. Особа отстраняется через полминуты и видит, что тот пришёл не один. Рядом, довольно ухмыляясь, в немецкой военной форме стояла Нателла. Она была слишком уж чиста и опрятна, что её действительно можно было принять за одного из офицеров. Впрочем, оценка её продлилась недолго. Нателла практически сразу по-армейски развернулась на каблуках и зашагала в сторону одного из дворов. — Я не верю, что всё это взаправду, — тихо произносит Особа, оказываясь в подпольном помещении среди таких же партизан, как и Нателла. — Теперь это твой дом, — только и произносит Нателла, снимая немецкую форму, — Пришлось потрудиться, чтобы вытащить твоего брата, заодно убила одного нациста Особа зажала рот ладонями, помотав головой. В её картине мира эта девушка не была настолько серьёзным бойцом. Да и в целом бойцом. А теперь она с удовлетворением рассказывает, как убила кого-то. Может ли это действительно быть взаправду? Ответа Особа дать не могла. Помещение было каким-то старым подпольным игровым клубом, и большинство в нём были девушками, потому что парней либо забрали на фронт, либо убили в обороне. Особа не уверена, что сможет сражаться с ними наравне, но всё же собирает всю свою волю в кулак и подходит к Стрельниковой с одной единственной и чёткой целью. — А я получу оружие? Нателла не отвечает, словно пытается сделать вид, что не слышала её вопроса. Но настойчивое вторжение в личное пространство Нателлу вынуждает, и она всё же отводит Особу в сторону. — Послушай, Рая, я не хочу, чтобы ты пострадала. Особа молчит, понимая, что все споры бесполезны, и отступает, поникнув. Кажется, она будет здесь лишь бесполезным нахлебником, но тихий голос прерывает её мысли. — Знаешь, ты можешь заняться работой в помещении, а не вылазками. Особа впервые за долгое время улыбнулась. Этого ей было бы достаточно.Часть 2
24 сентября 2020 г. в 18:27
Лето в городе, который хотели назвать Катамарановском, но в итоге решили не называть никак, было особенно солнечным. Но, тем не менее, температура была вполне комфортной. Все дворы и новостройки заливало такими приятными солнечными лучами, что оставаться дома было бы преступлением. А за преступностью здесь следили очень тщательно.
Были выходные, из домов вышли десятки, город вновь ожил. Особа не могла не наслаждаться этим и не примерить своё лёгкое белое платье. Она была так обворожительна. Её главное достоинство, но и страшное наказание. Люди любили её. Любили на расстоянии, не спеша подходить. За всё это время к ней решился подойти только один робкий паренёк, работающий с ней в лаборатории. У него были прекрасные милые кудри, абсолютно неуместный берет и очки с толстенными линзами. Именно он нарёк её Особой. Именно из-за него теперь весь город её так зовёт, признавая, что она — особенная. Тем не менее, отношения с парнем не завязывались. Сколько бы он не пытался встретиться с ней, сводить на свидание, каждая попытка оканчивалась провалом, и оба они оставались дома. Точнее, Особа оставалась дома, а Инженер — неизвестно где. Все их встречи были случайными, почти шансом на сотню. И Особе было интересно — станет ли этот день выигрышным?
По стилю своей жизни она была нетороплива и предпочитала оставаться на месте, нежели куда-то бежать. Место она выбрала соответствующее, в тени дерева на свежеокрашенной лавочке, которая, к великому удовольствию, успела высохнуть. Казалось, никто и не обращал на неё большого внимания. Нет, люди, проходящие мимо, конечно же, бросали взгляды, но она была для них не больше, чем красивая скульптура. Ожившая мраморная Венера сидела у них во дворе. Но сидела она там настолько часто, что насмотреться на неё успел каждый.
Самым интересным персонажем, который частенько посматривал на неё, была девушка немного старше неё. У той уже был и муж и сын, но похоже она была не из тех, кто довольствуется лишь семьёй и бытом. Если вообще этим довольствуется. Девушка часто как бы невзначай возникала рядом, но никогда не говорила с ней. Особа была достаточно умна для того, чтобы понять: та не так проста, как кажется.
Вот и сегодня эта девушка оказалась рядом. Шла по проспекту так уверенно, словно её назначили, как минимум секретарём компартии. Но тут. Остановка. Особа ловит её долгий взгляд. Таким взглядом никогда не смогут смотреть мужчины. Примесь уважения и искреннего интереса. Под ним Особа, наконец, чувствует себя человеком, а не предметом, пусть даже великолепным.
Девушка поворачивает в её сторону, походка меняется, становится более мягкой и.. дружелюбной? Особа не могла описать. Это было слишком резкое и слишком непонятное изменение. Требуется некоторое время, чтобы они поравнялись, но, едва остановившись, девушка выкидывает руку вперёд:
— Нателла.
Больше ничего. Ни приветствия, ни попытки завязать диалог. Протянутая рука и чуть ласково улыбающаяся девушка. Может, Бог и наградил Особу невероятной красотой, но и Нателлу он наградил потрясающим вкусом. Одета она была так, словно была одной из тех моделей с обложек иностранных журналов.
— Рая, — чуть-чуть улыбается и пожимает руку Особа.
— Прекрасный сегодня день, не находишь? — легко и непринуждённо спрашивает Нателла, но ответить не даёт, — Ходят слухи, что немцы скоро нападут на нас. Нужно успеть насладиться такими днями.
— Это глупости. У нас огромная страна, гораздо больше, чем Германия.
— Воюют люди, а не территории, — пожимает плечами Нателла и отводит взгляд, — Сегодня мой муженёк забрал с собой сына и уехал на военную подготовку. Говорит, так будет лучше для моего мальчика.
— Мужчины видят то, что хотят видеть, и не слышат абсолютно ничего, — тихо произносит Особа, опуская взгляд в книгу.
— Говоришь так, будто кто-то уже посягнул на твоё сердце. Мне жаль.
Нателла встаёт со скамьи с таким видом, словно ничего и не произошло, пока Особе остаётся лишь спрятать щёки в книге. Та исчезает, возможно, всё же возвращается к делам, но так даже лучше. Смущение проходит гораздо легче в одиночестве. Но одиночество тоже проходит, когда на горизонте вырисовывается тот самый кудрявый парень. Очередной приятный день с ним никогда не вредит.