E l'oscurità totale non può nascondere le nostre maschere.

Нестерпимо красный жёг рецепторы носа и рта. Хотелось уйти, убежать отсюда, но было некуда. Даже в том же чулане красный ощущался, пусть и не так явственно. Чёрный холодил кожу не хуже льда и мороза в самые холодные ночи в их маленьком городке. А в сочетании эти два цвета, ощущения, чувства давали такую странную смесь, что становилось дурно и слишком холодно. Как если бы стояла в худенькой курточке с чужого плеча на самом морозе, ночью, когда луна закрыта тучами и воет промозглый ветер. А в это время внутри разгорается пожар начинающейся простуды, возможно даже лихорадки. Слишком страшно, пугающе, вот только сбежать некуда. Она задыхалась под гнётом красного и чёрного, ненадолго вдыхала синий, горчащий на языке солью и наполняющий лёгкие прохладой и ядовитыми колючками. В школе было привычно, там атмосфера не отличалась от дома Дурслей, если только мимолётно появлялась и тут же исчезала желтизна, как будто налёт на плитке, а ощущения от неё были странными. С одной стороны от цвета и самого чувства становилось противно, хотелось стереть с себя невидимую паутину, а с другой стороны, это позволяло ненадолго вырваться из круга вечного гнева и ненависти, хотя от чувства жалости к себе хотелось огрызнуться и показать, что не нуждаешься в этой жалости. Иногда было приятно окунуться в серость, где дышалось свободнее, чем на окраине города, куда не доставал красный с чёрным. И плевать, что от серости забивались все органы чувств, обнимала за плечи апатия, крепкими коготками впиваясь в кожу. От серости не болела голова, не хотелось расцарапать своё горло в попытке вдохнуть хоть каплю воздуха, да много чего «не», но всё же серость не являлась тем, что она бы хотела ощутить. Изредка она чувствовала от других нечто оранжевое и фиолетовое, но понять что это не могла, хотя интуитивно догадывалась, уж больно часто такое мелькало у Дадли, когда он начинал за ней охоту. Как она дожила до своих одиннадцати лет, она не знает, но благодарит мысленно всё, что помогло ей это сделать. И хотя все эти годы она скорее выживала, чем жила, но даже так она благодарна за это. Она чувствовала, что что-то скоро изменится, но не могла понять откуда придут изменения. Когда начали приходить письма, она мгновенно поняла, что изменения происходят, пока неясные, но нарастающие как снежный ком. И даже несмотря на то, что она прочитала письмо, они продолжали приходить, что её настораживало и волновало. В конце концов они поехали к чёрту на кулички, потому что дядя с тётей решили, что смогут сделать её нормальной. В тот момент она немного нервно смеялась, потому что постоянные избиения могут кого-то сделать нормальным.